Глава 7
Рассказ Марка Истербрука

– Вот вы где! А мы гадали – куда вы подевались…

Рода вошла в открытую дверь; остальные следовали за ней. Она огляделась:

– Так вот где вы проводите свои сеансы?

– Вы хорошо информированы. – Тирза Грей весело засмеялась. – В деревне все знают о делах соседа лучше, чем он сам. Я слышала, у нас роскошная зловещая репутация. Сотню лет назад это привело бы нас к испытанию «тони или плыви» или к сожжению. Мою прапратетушку… – Или она жила на поколение-другое раньше? – сожгли на костре как ведьму, насколько мне известно. В Ирландии.

Такие тогда были времена!

– А я всегда считала, что вы шотландка.

– Наполовину, по отцу. По матери я ирландка. Сибил, наша вещунья, греческого происхождения. Белла представляет Старую Англию.

– Жутковатый человеческий коктейль! – заметил полковник Деспард.

– Как скажете.

– Забавно! – сказала Джинджер.

Тирза быстро взглянула на нее.

– Да, в некотором роде это забавно. – Она повернулась к миссис Оливер: – Вам следует посвятить одну из ваших книг убийству с помощью черной магии. Я могу дать вам на эту тему кучу информации.

Ариадна смущенно заморгала.

– Я описываю только очень простые убийства, – виновато сказала она таким тоном, каким обычно говорят: «Я готовлю только самые простые блюда». – Всего-навсего о людях, которые хотят убрать с дороги других людей и пытаются провернуть это поумнее, – добавила она.

– А для меня ваши персонажи даже слишком умны, – сказал полковник Деспард. Он поглядел на часы: – Рода, полагаю…

– Да-да, нам пора идти. Уже гораздо позже, чем я думала.

Все распрощались и сказали друг другу слова благодарности.

Вместо того чтобы вернуться через дом, мы свернули к боковой калитке.

– У вас много птицы, – заметил полковник Деспард, глядя на обнесенный проволочной сеткой курятник.

– Ненавижу кур, – сказала Джинджер. – Они так раздражающе кудахчут.

– Здесь в основном петухи. – Это сообщила Белла, которая вышла из задней двери.

– Белые петухи, – заметил я.

– Для стряпни? – спросил Деспард.

– Бывает, пригождаются, – сказала Белла.

Ее рот растянулся в длинную извилистую линию, пересекающую пухлое бесформенное лицо. Глаза смотрели хитро и многозначительно.

– Птица – это епархия Беллы, – беспечно бросила Тирза Грей.

Мы распрощались, и Сибил Стамфордис вышла из открытой передней двери, чтобы тоже проводить гостей.

– Не нравится мне эта женщина, – сказала миссис Оливер, когда мы отъехали. – Не нравится, и все тут.

– Не воспринимайте Тирзу слишком серьезно, – снисходительно сказал Деспард. – Она наслаждается тем, что болтает всякую чушь, чтобы проверить, какое это на вас произведет впечатление.

– Я не о ней. Она бессовестная женщина, которая своего ни за что не упустит. Но не такая опасная, как та, другая.

– Белла? Да, надо признать – она жутковата.

– Я и не о ней. Я имею в виду Сибил. Она только кажется глупой. Все эти бусы, драпировки и болтовня, которой она потчевала нас о вуду и о фантастических переселениях душ… Почему, кстати, душа кухарки или уродливой старой крестьянки никогда не переживает реинкарнации? Нет, всегда только египетские принцессы или прекрасные вавилонские рабыни. Очень правдоподобно, как же… Но, хотя она и тупа, у меня такое чувство, что она в самом деле способна… творить сомнительные дела. Вечно я неуклюже выражаюсь… Но я имею в виду, что ее можно использовать… Каким-то образом… Именно потому, что она так глупа. Вряд ли кто-нибудь понял, что я имела в виду, – жалобно заключила миссис Оливер.

– Я поняла, – заверила Джинджер. – И я не удивилась бы, если б вы оказались правы.

– Мы должны посетить хоть один из их сеансов, правда, – задумчиво сказала Рода. – Это должно быть очень забавно.

– Ты туда не пойдешь, – твердо заявил Деспард. – Я не позволю, чтобы ты впутывалась в подобного рода дела.

Они, смеясь, затеяли спор. Я же очнулся от своих мыслей только тогда, когда услышал, как миссис Оливер спрашивает о завтрашнем расписании поездов.

– Вы можете вернуться со мной на машине, – предложил я.

Писательница с сомнением взглянула на меня.

– Лучше я все-таки поеду поездом…

– О, бросьте. Вы ведь уже ездили со мной. Я – самый надежный из всех водителей.

– Дело не в этом, Марк. Но завтра мне нужно на похороны. Поэтому я не могу слишком поздно вернуться в город. – Она вздохнула. – Как я ненавижу похороны…

– А вам обязательно надо идти?

– В данном случае – да. Мэри Делафонтейн была моей старинной подругой… И, думаю, ей хотелось бы, чтобы я пришла. Такой уж она была.

– Конечно! – воскликнул я. – Делафонтейн! Конечно!

Остальные с удивлением уставились на меня.

– Извините, – сказал я. – Просто… ну… Я все гадал, где же в последнее время слышал эту фамилию. Вы ведь ее упомянули? – Я посмотрел на миссис Оливер. – Когда говорили что-то о том, что собираетесь ее навестить… в больнице?

– В самом деле? Вполне вероятно.

– От чего она умерла?

Миссис Оливер наморщила лоб.

– Токсический полиневрит… Или что-то в этом роде.

Джинджер с любопытством взглянула на меня. Взгляд у нее был острый и проницательный.

Когда мы вылезли из машины, я быстро сказал:

– Пойду-ка я немного прогуляюсь. Что-то я объелся. Замечательный ленч, а потом еще чай… Все это надо подрастрясти.

И я поспешно ушел, пока никто не предложил составить мне компанию. Мне ужасно хотелось побыть в одиночестве, привести в порядок мысли.

Что за дела тут творятся? Дайте-ка я проясню картину хотя бы для себя самого.

Все началось с небрежных, но пугающих слов Цветика, что если хочешь от кого-то избавиться, надо обратиться в место под названием «Белый конь».

Вслед за тем я повстречался с Джимом Корриганом, у которого имелся список «имен», связанный со смертью отца Гормана. В этом списке значилась фамилия Хескет-Дюбуа, а еще – Такертон, что заставило меня мысленно вернуться к вечеру в кафе-баре Луиджи. Там была также фамилия Делафонтейн, показавшаяся мне смутно знакомой. Ее упомянула миссис Оливер, рассказав о своей больной подруге. Теперь эта больная подруга была мертва.

После встречи с Корриганом я, сам до конца не понимая мотива своего поступка, смело отправился к Цветику в ее магазин. И девушка отчаянно отрицала, что ей хоть что-то известно про такое учреждение, как «Белый конь». Что еще важнее – Цветик перепугалась.

Сегодня… сегодня была Тирза Грей. Но уж наверняка «Белый конь» и его обитательницы – это одно, а список имен – нечто совершенно другое, никак друг с другом не связанное. Почему, во имя неба, я мысленно пытаюсь их связать? Почему я хоть на мгновение вообразил, что между ними существует какая-то связь?

Миссис Делафонтейн, по-видимому, жила в Лондоне. Дом Томазины Такертон был где-то в Суррее. Никто из списка не имел ничего общего с маленькой деревушкой Мач-Диппинг. Если только не…

Я как раз проходил мимо гостиницы «Королевский герб». В «Королевском гербе» был настоящий паб – судя по всему, превосходный; у входа красовалась свеженарисованная вывеска: «Завтраки. Обеды. Чай».

Я открыл дверь и вошел. Слева я увидел бар (он еще не открылся), справа – небольшую комнату, откуда несло спертым табачным дымом. Возле лестницы была табличка: «Офис». Офис состоял из плотно закрытой стеклянной двери и карточки с напечатанными на ней словами: «Нажмите кнопку звонка».

Во всем заведении царила атмосфера пустого бара – так обычно и бывает в это время дня.

На полке у окна «Офиса» лежала потрепанная книга регистрации постояльцев. Я открыл ее и перелистал. Постояльцы заполняли ее редко. За неделю тут было всего пять-шесть записей – большинство людей останавливались всего на одну ночь. Я пролистал книгу обратно, отмечая про себя имена, и вскоре захлопнул.

Никто так и не появился. И на данном этапе у меня и не появилось вопросов, которые я хотел бы задать.

Я вышел, вновь окунувшись в мягкий влажный воздух осеннего дня.

Было ли совпадением, что некто по фамилии Сэндфорд и некто по фамилии Паркинсон останавливались в этой гостинице в прошлом году? Обе фамилии значились в списке Корригана. Да, но фамилии не такие уж редкие. Однако я заметил еще одно имя – Мартин Дигби. Если это был мой знакомый Мартин Дигби, то он – внучатый племянник женщины, которую я всегда звал «тетя Мин» – леди Хескет-Дюбуа.

Я брел вперед, не видя, куда иду. Мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить. С Джимом Корриганом. Или с Дэвидом Ардингли. Или с Гермией, спокойной рассудительной Гермией.

Я остался один на один со своими хаотическими мыслями, а мне не хотелось быть одному. А вот чего мне, откровенно говоря, хотелось – это чтобы кто-нибудь разубедил меня в вещах, которые я обдумывал.

Я еще полчаса бродил по грязным тропинкам и наконец свернул к воротам дома викария. Исключительно запущенная подъездная дорога привела меня к парадной двери, возле которой висел заржавленный колокольчик.

– Он не звонит, – сказала миссис Дейн-Колтроп, появляясь в дверях с внезапностью джинна, вырвавшегося из бутылки.

Я уже успел заподозрить сей факт.

– Его дважды чинили, – продолжала миссис Дейн-Колтроп. – Но он все ломается и ломается. Поэтому я начеку – вдруг пришли по важному делу. У вас дело важное, не так ли?

– Оно… Ну… да, важное. В смысле – для меня.

Она задумчиво на меня посмотрела.

– Да, я вижу, дело плохо. Вы к кому? К викарию?

– Я… Не совсем уверен.

Да, я пришел повидаться с викарием, но неожиданно меня охватило сомнение. Я и сам не понимал почему.

Но миссис Дейн-Колтроп тут же все мне объяснила.

– Мой муж – замечательный человек, – сказала она. – Я имею в виду – не только в роли викария. И иногда это все осложняет. Хорошие люди, видите ли, не очень хорошо разбираются в злых делах.

Она помолчала, а потом сказала с порывистой деловитостью:

– Думаю, вам лучше будет поговорить со мной.

Я слабо улыбнулся.

– Злые дела – по вашей части?

– Так и есть. В церковном приходе важно знать о всевозможных… ну… грехах, что творятся в этом мире.

– Разве грех не епархия вашего мужа? Его официальная работа, так сказать.

– Прощение грехов, – поправила она. – Он может дать отпущение. Я не могу. Но я могу классифицировать грехи, разложить их по полочкам и тем самым помочь ему, – очень весело сказала миссис Дейн-Колтроп. – А если разбираешься в грехах, ты можешь помочь предотвратить беду, которая грозит людям. Но помочь людям напрямую нельзя. Я имею в виду – мне нельзя. Только Бог способен вызвать раскаяние, как вы знаете… Или не знаете. В наши дни многие этого не знают.

– Где уж мне состязаться с вашими познаниями эксперта, – сказал я. – Но мне хотелось бы предотвратить… беду, которая грозит людям.

Она бросила на меня быстрый взгляд.

– Вот оно что!.. Лучше зайдите, устроимся поудобнее и поговорим.

Гостиная викария была большой и запущенной. Света в ней было мало благодаря затенявшим окна гигантским викторианским кустам – похоже, ни у кого не хватало энергии их подстричь. Но полумрак не был унылым – наоборот, он умиротворял. Все здешние большие кресла с потрепанной обивкой напоминали о людях, которые сиживали тут за минувшие годы. На каминной полке с монотонной уютной размеренностью тикали круглые часы. Здесь всегда находилось время, чтобы поговорить, поделиться тем, что за душой, отдохнуть от забот, которые приносил с собой яркий солнечный день снаружи.

Я почувствовал: тут девушки с круглыми заплаканными глазами, обнаружившие, что им предстоит родить, признавались в своих бедах миссис Дейн-Колтроп и получали здравый, хотя и не всегда ортодоксальный совет. Здесь разгневанные люди сбрасывали с плеч груз обид на родню со стороны жены или мужа. Здесь матери объясняли, что их Боб – неплохой мальчик, просто чересчур резвый, и отсылать его в исправительную школу – просто нелепость. Здесь мужья и жены признавались в семейных неурядицах…

И вот я, Марк Истербрук, ученый, писатель, светский человек, сижу перед седовласой, многое повидавшей на своем веку женщиной с прекрасными глазами и готовлюсь излить ей свои проблемы.

– Мы только что пили чай с Тирзой Грей, – начал я.

Объяснить миссис Дейн-Колтроп, в чем дело, было нетрудно – она сразу ухватила суть.

– О. Понимаю. И это выбило вас из колеи? Вся троица разом – это уже чересчур. Их непомерное хвастовство и меня заставляет задуматься… Исходя из собственного опыта: как правило, по-настоящему злые люди не хвастают. Они помалкивают о своих злых делах. Зато если твои грешки – мелочь, так и тянет о них поболтать. Грех – жалкий, подлый, постыдный, ничтожный грешок – очень хочется превратить в нечто важное и великое. Деревенские ведьмы – обычно глупые, злобные старухи, которые любят пугать людей да еще что-нибудь за это получать. А напугать ведь так просто! Если у миссис Браун сдохли куры, надо всего-навсего кивнуть и мрачно сказать: «А ведь ее Билли дразнил мою киску в прошлый вторник». Белла Уэбб, возможно, как раз из таких ведьм. Но в ней может быть… Просто на секунду допустим это… В ней может быть нечто большее… Сохранившееся от очень древних времен и прорастающее тут и там в деревенской глуши. Когда такое происходит, это очень страшно, потому что это настоящее зло, а не просто желание произвести впечатление. Сибил Стамфордис – одна из самых глупых женщин, каких я знала, но она и в самом деле медиум, что бы ни означало данное слово. Тирза… Не знаю. Что она вам сказала? Полагаю, вы расстроились после разговора с ней?

– У вас богатый жизненный опыт, миссис Дейн-Колтроп. Исходя из этого опыта, что бы вы сказали насчет возможности уничтожить кого-то на расстоянии, не вступая с ним в контакт? Может один человек таким образом уничтожить другого?

Миссис Дейн-Колтроп слегка расширила глаза.

– Под «уничтожить» вы, насколько я понимаю, имеете в виду «убить»? Устранить чисто физически?

– Да.

– Я бы сказала, что это абсурд, – веско заявила она.

– А! – с облегчением отозвался я.

– Но, конечно, я могу и ошибаться, – продолжала миссис Дейн-Колтроп. – Мой отец заявил, что дирижабли – абсурд, а мой прадедушка, наверное, называл абсурдом паровозы. И оба они были совершенно правы. В те времена и дирижабли, и паровозы были чем-то невозможным. Но сейчас-то они возможны. Что делает Тирза – активирует смертоносный луч или нечто в этом роде? Или они все втроем чертят пентаграммы и высказывают свои пожелания?

Я улыбнулся:

– Вы заставляете взглянуть на вещи здраво. Наверное, я позволил этой женщине меня загипнотизировать.

– О нет, – сказала миссис Дейн-Колтроп. – Вы бы такого не допустили. Вы не из тех, кто поддается внушению. Должно быть, было что-нибудь еще. Что-то случилось раньше, еще до вашей встречи с Тирзой.

– Вы совершенно правы.

И я рассказал ей – как можно проще и короче – об убийстве отца Гормана, о том, как в ночном клубе небрежно упомянули о «Белом коне». А потом вынул из кармана список имен, переписанный с листка доктора Корригана.

Миссис Дейн-Колтроп, нахмурившись, посмотрела на список.

– Понятно, – сказала она. – А эти люди? Какая между всеми ними связь?

– Мы не знаем наверняка. Может, шантаж… Или наркотики…

– Чепуха. Вас беспокоит не это. Но вы твердо верите, что… Что все они умерли?

Я глубоко вздохнул.

– Да. Я в это верю. Но не знаю наверняка, так ли это. Трое из них точно мертвы. Минни Хескет-Дюбуа, Томазина Такертон, Мэри Делафонтейн. Все трое умерли в своих постелях от естественных причин. Именно так, как, по словам Тирзы Грей, это и должно происходить.

– То есть она заявляла, что эти смерти – дело ее рук?

– Нет-нет. Она не упоминала никаких конкретных людей. Она объясняла, что есть научная возможность вызвать такую смерть.

– Что на первый взгляд кажется сущей бессмыслицей, – задумчиво сказала миссис Дейн-Колтроп.

– Знаю. Я бы просто вежливо поговорил с ней на эту тему и посмеялся про себя, не будь того странного упоминания о «Белом коне».

– Да-а, – протянула миссис Дейн-Колтроп. – «Белый конь». Это звучит двусмысленно.

С минуту она помолчала. Потом подняла голову.

– Дело скверное. Очень скверное. Что бы за всем этим ни стояло, ему следует положить конец. Вы и сами понимаете.

– Ну… Да. Но что тут можно сделать?

– Вы должны решить сами. Но нельзя терять ни минуты.

Миссис Дейн-Колтроп вскочила – деятельный ураган.

– Вы должны взяться за это – немедленно. У вас есть друг, который сможет вам помочь?

Я задумался. Джим Корриган? Занятой человек, у него мало времени, и он, наверное, и так уже делает все, что может. Дэвид Ардингли – но поверит ли Дэвид хоть единому моему слову? Гермия? Да, ведь есть Гермия. Ясный ум, отменная логика. Надежная опора, если удастся уговорить ее стать моей союзницей. В конце концов, у нас с ней… Я не закончил свою мысль. У нас с Гермией прочные отноше… Гермия – вот кто нужен.

– Подобрали кого-нибудь? Хорошо. – Миссис Дейн-Колтроп говорила отрывисто, по-деловому. – Я буду приглядывать за тремя ведьмами. Но почему-то я чувствую, что дело не в них. К примеру, Стамфордис вываливает на вас массу бреда о египетских мистериях и пророчествах текстов из пирамид. Все, что она говорит, – чистейшая галиматья, но ведь пирамиды, тексты и храмовые мистерии существуют. Я не могу отделаться от ощущения, что Тирза Грей что-то такое случайно нашла, выяснила, услышала в чьем-то разговоре – и теперь использует, сварив из этого дьявольский декокт и стремясь тем самым поднять собственную значимость и научиться контролировать оккультные силы. Люди так гордятся своей порочностью… Странно, не правда ли, что хорошие люди никогда не гордятся тем, что они хорошие? Полагаю, дело тут в христианском смирении. Хорошие люди даже не подозревают, что хороши.

Помолчав, она сказала:

– Самое важное – найти какое-нибудь связующее звено. Связь между одним из этих имен и «Белым конем». Какую-нибудь вещественную связь.