Глава 18
Сначала мне помыли голову. Это было приятно, но совершенно излишне, ведь с утра я ее уже мыла.
Потом меня снова усадили в кресло, и стилист взялся за какие-то флаконы, пузырьки, принялся скакать вокруг меня с ножницами, и каждое их клацанье сопровождалось его неодобрительным «ц».
– Дорогуша, вы совершенно не следите за своими волосами, – заявил стилист после десяти минут работы над моей копной. – Если вы не будете уделять им внимание, если вы не будете их любить, они перестанут любить вас. Вы что, хотите остаться лысой к двадцати пяти годам?
– Мне двадцать семь.
– Значит, к тридцати, – не дал стилист сбить себя с толку. – Ситуация уже на грани катастрофы, и если вы не хотите перейти эту грань, вам нужно посещать меня не реже одного раза в неделю. Понимаете?
– У меня столько денег нет.
Стилист озадаченно хмыкнул и укоризненно посмотрел на агента Смита. Дескать, что за нищебродку ты ко мне притащил?
– У нее есть, – сказал агент Смит. – Просто она об этом еще не знает.
– Каждую неделю, дорогуша. Каждую.
– Не думаю, что захочу так часто видеть человека, который обозвал меня «глыбой».
– Так я же в хорошем смысле, дорогуша, в хорошем смысле. Глыбой неотесанного мрамора, из которого такой мастер, как я, может создать настоящее произведение искусства.
Я хмыкнула, закрыла глаза и снова начала думать о Дереке. Не о Дереке – моем бывшем, а о Дереке – жертве убийства. Время подумать о моем бывшем еще наступит, а пока обстановка неподходящая.
Пока мы не установили настоящее имя его предполагаемого убийцы, я решила называть его Мигелем. Потому что в нем было что-то испанское, а называть его все равно как-то надо было, потому что произносить каждый раз, даже мысленно, фразу «человек, который убил Дерека» было слишком долго.
Итак, что мы знали о Мигеле на этот час? Скорее всего, человеком, убившим Дерека, был именно он. Камеры наблюдения вели его весь маршрут до этажа, на котором жил Дерек, и это произошло как раз в то временное окно, когда он был убит.
У него был пистолет сорокового калибра.
Он носил шарф, но вряд ли это важно. Он носил перчатки, значит, мы не найдем никаких отпечатков пальцев. Он довольно спортивен и с легкостью перелез через высокий забор.
Он сумел открыть дверь, не взламывая замок. Если исключить тот вариант, что дверь была открыта (что маловероятно), то либо у него был ключ, либо Дерек впустил его сам.
Либо он просто гениальный взломщик.
И больше мы не знали о нем ничего.
Ни одно из его лиц не билось ни в одной из наших баз. Попытка проследить маршрут его отхода по камерам видеонаблюдения тоже временно закончилась ничем – он свернул в переулок, где никаких камер не было, а записи с тех, что были на выходе из переулка, мы пока не могли получить.
Ребята сейчас копают финансовые дела Дерека, но я не думаю, что они что-то найдут. Точнее, я надеюсь, что они ничего не найдут, потому что любая связь Дерека с темными делишками покажет, что я ни фига не разбираюсь в людях. Ведь такое мне даже представить было невозможно.
Полтора года – немалый срок, чтобы узнать человека.
– Готово, – сказал стилист. – Как вам, дорогуша? По-моему, сногсшибательно.
– Угу, – сказала я.
– Вам не нравится?
– Ей нравится, – сказал агент Смит. – Зовите следующего.
Следующего? Так это еще не конец, что ли?
Оказалось, что нет.
Следующим, а точнее, следующей, оказалось молодая миниатюрная китаянка-визажист, которая тоже начала спрашивать, каким я вижу результат ее работы. Я снова переадресовала этот вопрос агенту Смиту.
– Перед вами – полотно, – сказал ей агент Смит. – Творите. У вас двадцать минут.
– Я смотрю, тайминги все жестче, – заметила я.
– У нас есть график и мы должны ему следовать.
– А я буду с этим графиком ознакомлена? В части, меня касающейся?
– Непременно.
– Когда?
– Когда это будет нужно.
Ну, этого и следовало ожидать. Если ты продаешь свой револьвер, пусть даже задорого, то для покупателя ты становишься лишь приложением к нему, инструментом, который можно использовать, ничего не объясняя. Честно говоря, изначально я надеялась на что-то другое, но сюрпризом это для меня все равно не стало.
Зачем что-то рассказывать, если не рассказывать – быстрее?
Когда визажистка закончила, снова появился стилист, и они принялись на два голоса охать, ахать и восхищаться, как это сногсшибательно. Я посмотрела в зеркало.
Может быть, и сногсшибательно. Но это не я.
Если целью агента Смита была именно маскировка, то эти ребята справились на все сто. Никто из знакомых меня бы не узнал. Да я и сама бы себя не узнала.
Потом Смит отправил меня в заднюю комнату (что-то вроде комнаты отдыха для сотрудников, только никаких сотрудников там не было) и велел мне переодеться.
На вешалке висело зеленое платье и длинный бежевый жакет. Стилист бы наверняка сказал про платье цвета морской волны, и пудровый жакет, но как по мне, это были зелёный и бежевый.
На полу стояли туфли на шпильках. Я не сомневалась, что все это моего размера.
– Мне кажется, что время объяснений уже пришло, – сказала я.
– Мы идем в ресторан, посетители которого очень консервативные люди, – сказал агент Смит. – И женщина в джинсах привлечет излишнее внимание, чего в нашем случае стоит избегать.
– Вы таким образом пытаетесь затащить меня на свидание?
– Нет, – сказал он.
– А вы бы сказали, если б это было так?
– Сказал бы. Переодевайтесь. У вас десять минут.
Еще на вешалке обнаружился пакет, внутри которого лежала нераспечатанная упаковка колготок цвета загара и набедренная кобура скрытого ношения со «специальным полицейским» тридцать восьмого калибра. Шестизарядник с коротким стволом.
Разумеется, он был заряжен боевыми.
Если это все-таки свидание, то вкусы агента Смита еще более специфичны, чем вкусы мистера Брауна.
Внутренне возрадовавшись, что мне разрешили оставить хотя бы мое нижнее белье, я начала переодеваться. Больше всего сложностей, конечно же, возникло с кобурой, которую мне никак не удавалось надежно закрепить на ноге. В нормальной ситуации я повесила бы ее поверх джинсов, а сверху прицепила бы к ремню, но тут, как ты понимаешь, сделать это было невозможно.
Хотя бы потому, что на мне не было ни джинсов, ни ремня.
По счастью, на платье был разрез, так что для того, чтобы достать револьвер, не нужно будет задирать подол.
Худо-бедно справившись с этим заданием, я накинула жакет, и только собиралась сунуть ноги в туфли, как в дверь постучал агент Смит.
– Входите.
Он тоже переоделся – снял темные очки, сменил черный костюм на коричневый и вставил в петлицу цветок.
– Прекрасно выглядите, – равнодушно сказал он. – Зеленый вам к лицу.
– Вмешательство Цензора не всегда связано с насилием, да? – спросила я, похлопав себя по ноге, к которой был прикреплен револьвер.
– Так получилось, – сказал он. – Мы и не думали начинать вот так, с места в карьер, но нам представился благоприятный случай, а следующего такого случая придется ждать еще очень долго.
– Так вы расскажете мне, в чем дело?
– В машине, – сказал он. – Столик в ресторане ждет нас уже через час, а нам в другой конец Города надо попасть.
На этот раз он выбрал для нас не огромный служебный «эскалэйд», а неприметную «тойоту приус» серого цвета. Открывать дверь передо мной, как в прошлый раз, агент Смит не стал.
С подчиненными не церемонятся.
Не то, чтобы для меня это было важно, я и сама себе могу дверь открыть, но натренированный мозг копа приучен замечать всякие мелочи, даже если они к делу и не относятся. И факт неоткрытия двери мог свидетельствовать об изменении отношения.
Агент Смит пристегнулся и тронул машину с места.
– Спасибо, что хоть маникюр мне не стали делать.
Он мельком посмотрел на мои руки.
– И так сойдет, – сказал он. – Цель этого визита была не в том, чтобы сделать из вас красавицу или приучить вас ухаживать за собой, Боб. Мне всего лишь требовалось сделать вас неузнаваемой, и, могу вас заверить, в таком виде никто из даже хорошо знакомых вам людей вас не узнает.
Тут он был прав. Может, надо будет еще раз так накраситься и попробовать на работу без пропуска пройти? Главное, чтобы в отдел полиции нравов не загребли…
– Удалось что-нибудь узнать про того типа в зеленом плаще, который взорвался вместе с вашим фургоном? – спросила я.
– Как? Он же взорвался вместе с нашим фургоном.
– Но вы хотя бы знаете, почему он взорвался вместе с вашим фургоном? Как ему удалось чисто технически? Его что, не обыскивали?
– Обыскивали. Но не знали, куда смотреть.
– И… куда же? – поинтересовалась я. – Он что, сам себя заминировал в… это как-то сложно.
– Это как раз оказалось несложно, – сказал агент Смит. – У него не было одной ноги. Он пользовался протезом, а в протезе была полость, внутрь которой поместили взрывчатку. Наши люди не могли этого знать и потому не успели отреагировать, когда он привел взрывное устройство в действие.
– Личность установили?
– Этот процесс несколько затруднен тем, что от личности мало что осталось, – сказал агент Смит. – Но работы ведутся.
– И вы скажете мне, когда они подойдут к концу?
– Непременно, – с каменным лицом пообещал агент Смит. – А теперь вам лучше сосредоточиться на нашей сегодняшней миссии.
Он открыл бардачок, достал оттуда тощую папку для документов и вручил мне.
Я ознакомилась. Там было всего три листа бумаги, и на каждом была фотография человека. Двое парней показались мне смутно знакомыми, возможно, мелькали в ориентировках, а третьего я знала в лицо.
– Объект «Коп», – сказал агент Смит. – Капитан Макфарлен, начальник сто восемьдесят девятого участка.
Ага.
А еще – самый коррумпированный коп в Городе.
Он брал взятки, крышевал бизнесы и, по слухам, работал на организованную преступность. Но хуже всего было то, что он заставлял своих подчиненных брать взятки, крышевать бизнесы и работать на организованную преступность. Честные копы валили с его участка, как дикие звери, напуганные лесным пожаром, зато нечистые на руку записывались в очередь на перевод в сто восемьдесят девятый.
Самое странное, что все всё знали, но никто ничего не мог доказать, и отдел внутренних расследований только привычно разводил руками, отвечая на вопросы, почему Макфарлен до сих пор не только на свободе, но и при погонах.
Кажется, теперь я начинаю понимать, почему.
– А это кто?
– Объект «Смуглый», – сказал агент Смит, на этот раз не став называть фамилию. – Он – новичок в «коза ностра». Недавно приехал из Европы, но быстро набирает вес в глазах местных семейств. Занимается, в основном, организацией проституции и торговлей наркотиками. Предпочитает вести агрессивную политику, склонен к экспансии.
Как только агент Смит сказал про мафию, я тут же вспомнила, откуда я знаю третьего парня. Я положила лист с его фотографией наверх.
– Это же Вито Дженовезе, – сказала я. – Сын Джанкарло Дженовезе.
– Да, это он, – сказал агент Смит. – Объект «Бульдог».
– Почему Бульдог?
– Он служил в корпусе морской пехоты.
– Вот именно, – сказала я. – Он учился в колледже, служил в морской пехоте, воевал за нашу страну, и единственное, что связывает его со всеми этими ребятами, любящими использовать рядом с фамилией приставку «дон», это его отец. Про него даже в газетах писали, мол, яблоко укатилось от яблони очень далеко. Он – не плохой парень.
– До недавнего времени это действительно было так, – сказал агент Смит. – Но сегодня вся эта тройка ужинает в ресторане «Джованни» на Пятьсот Тридцать Восьмой улице. Этот район еще называют Маленькой Италией.
– Я знаю, как называют этот район, – сказала я. – Но факт его ужина с плохими парнями еще ни о чем не говорит. Может быть, это они его пригласили.
– Это они его пригласили, – сказал агент Смит.
– И кто мишень? – не зря же они подсунули мне револьвер. – Все трое?
– Нет, только Вито. Остальные… не важны.
– Но он даже не мафиози.
– Послушайте, Боб, – сказал агент Смит. – Вы никогда не задумывались, почему все знают об организованной преступности, правящей улицами нашего Города, но никто с ней не борется?
– Там целый комплекс причин, – буркнула я.
– Верно. Но самая, так сказать, непреодолимая заключается в том, что эта борьба невозможна, – сказал агент Смит. – Полиция пробовала, Бюро пробовало, даже мы пробовали, но ничего не получается. Складывается такое впечатление, что у восьмидесяти процентов итальянской этнической преступности – а итальянская этническая преступность, можете называть ее мафией или «коза нострой», как вам угодно, на данный момент в городе превалирует – сюжетная броня, которая сводит к нулю все наши усилия. Словно они неприкасаемые.
Да, с таким я сталкивалась. Все знают мафиози чуть ли не поимённо, знают, где они живут, как одеваются, на каких машинах ездят и в каких школах учатся их дети, журнал «Таймс» даже как-то выходил с фотографией Сальваторе Маранцано и подписью «гангстер года», но создается такое впечатление, что известно это всем, кроме полиции.
Долгое время я полагала, что главной причиной тут является коррупционная составляющая, но агент Смит явно имел другое мнение на этот счет.
– Раньше мы считали, что это несколько не зависящих друг от друга сюжетов и пытались выщёлкивать их поодиночке, чтобы понять, где кончается одна история и начинается другая, но это была неправильная теория, – сказал агент Смит. – Совсем недавно нам в руки попал документ, из которого стало очевидно, что все они связаны одним общим сюжетом, главным действующим лицом которого является как раз Вито Дженовезе. Он – тот камень в фундаменте, на котором держится вся пирамида. Если его убрать, все остальное рассыплется, как карточный домик.
– Что за документ?
– Помните, я показывал вам книгу с клоуном на обложке?
– Такое не забудешь, – сказала я.
– Мы получили еще одну книгу, – сказал агент Смит. – Которая очень подробно описывает главную проблему с организованной преступностью в нашем Городе.
– Где вы их берете?
– Это закрытая информация, – сказал он.
– Но вы безоговорочно им доверяете?
– Да. Достоверность этого источника информации подтверждена многолетней практикой.
– Но если я попрошу вас назвать примеры, вы скажете, что это закрытая информация?
Он кивнул, не отрываясь взгляда от дороги.
– И по этой книге выходит, что главная проблема с организованной преступностью в нашем городе…
– Это Бульдог, – сказал агент Смит. – Главное действующее лицо глобального сюжета. Половина гангстеров с сюжетной броней носят ее потому, что их должны убить по его приказу. А вторая половина просто будет на него работать.
– Но этого еще не произошло, так? – вся эта информация не очень хорошо укладывалась в голове.
– Да. И мы, а точнее, вы, должны сделать так, чтобы этого вообще не произошло.
– В это довольно трудно поверить.
– Он, может быть, и хороший парень, – сказал агент Смит. – Но люди меняются, и перелом в его судьбе уже произошел. В его отца стреляли, его семья под ударом, и сейчас он сделает все, чтобы защитить своих. И обратного пути для него уже не будет.
Это в принципе не та дорога, с которой можно легко свернуть, а уж если в спину тебя подталкивает сюжет…
– У нас есть информация об этой истории на много лет вперед, – сказал агент Смит. – И поверьте мне, Боб, с каждым годом будет становиться все хуже и хуже. Все больше и больше смертей. А мы по-прежнему не сможем вмешаться.
– Но я так понимаю, что он еще ничего не сделал, – сказала я.
– Верно. И вы должны остановить эту историю в самом начале, Боб. Этим вы окажете Городу огромную услугу.
– И этого никак нельзя сделать, не убивая этого парня?
– Иногда смерть – это единственный ответ, – сказал агент Смит.
Да.
И зачастую на все вопросы сразу.
