Когда Юдзуру по телефону пригласил ее на ужин, Тинацу была мертвецки пьяна. Встретив ее в прихожей, мужчина был вынужден подставить свое плечо: ввалившись в открытую дверь, она была не в состоянии передвигаться самостоятельно. Положив руку Юдзуру на талию, покачиваясь, обошла с ним вокруг стола и заняла свое место. Пошарив вокруг глазами, заметила Митараи.

– О, господин детектив все еще здесь! – Она рассмеялась своим необычно высоким смехом.

– Я пока не нашел виновного, – холодно ответил Митараи.

– Может, справитесь быстрее, если я вам помогу…

С таким помощником, как она, дело наверняка довольно быстро зайдет в тупик. В кино женщины часто навязываются сыщикам помогать с расследованием.

– Не переживайте, у меня уже есть помощники.

– Эй, а мне помочь не хочешь? – возмутился Юдзуру. – Или я недостаточно для тебя хорош?

– Да ну тебя, даже выпить со мной не можешь!

– Я так с тобой цирроз печени заработаю! – ответил мужчина и, посмотрев на меня, зашелся своим смехом бабуина.

– Мог бы быть и поласковее…

– Ласковее некуда… Вот, позвал тебя на ужин. Дай тебе волю, ты одним сакэ питалась бы! Это вредно для здоровья. Я, вообще-то, о тебе забочусь!

– …к тому же…

– Что еще?

– Не женишься на мне!

– Ну вот, опять… С такой женой, как ты, я быстро разорюсь на одной выпивке! – И Юдзуру снова рассмеялся.

Миюки принесла большой горшок набэ и поставила на эмалированное блюдо на столе. Подняв голову, она бросила короткий взгляд на Тинацу, затем развернулась и ушла на кухню.

Дверь в приемную с легким дребезжанием закрылась, затем снова открылась. В комнату зашла госпожа Икуко, вдова Таку. Женщина замерла в дверном проходе, держась за дверную ручку и слегка улыбаясь, и смотрела вслед только что вышедшей Миюки. Затем повернулась к нам, и улыбка тут же исчезла с ее лица. Должно быть, причиной было присутствие Тинацу.

Было очевидно, что Икуко уже пожалела о том, что пришла на ужин. Она явно раздумывала, стоит ли ей сесть за стол, или, может, найти какое-нибудь оправдание и вернуться к себе в квартиру.

– О, Икуко-сан, проходите! Не переживайте так, я скоро уйду, поэтому садитесь вон там! – заговорила Тинацу.

– Спасибо, у меня нет аппетита. Я просто думала, может, нужна моя помощь… – Икуко сделала несколько шагов и остановилась.

– Тогда стоило прийти пораньше! Еда-то уже вся готова! – расхохоталась Тинацу.

Икуко, не говоря ни слова, открыла дверь и вышла в коридор. Теперь я мог легко представить, как вела себя Тинацу во времена работы в хостесс-клубе в Кавасаки.

– Эй, ты, тут тебе не клуб! Она не твоя подружка! – отчитал ее Юдзуру.

– Девушки в клубе еще хуже. Забрали зарплату – и поминай, как звали! – продолжила Тинацу, еле ворочая языком.

Юдзуру понял, что беседа зашла не туда, поэтому просто промолчал. Я тоже вполне мог себе представить, какими будут ее следующие ответы.

– И часто она здесь? Эта?.. – спросила Тинацу, пристально глядя мужчине в глаза. – Ну, не впервые же она пришла? Вот так, вдруг!

Юдзуру молчал, словно пытался вспомнить. Похоже, она была права, ведь он боялся ответить. Женщина продолжила:

– Теперь она осталась одна, и ей придется ладить с другими членами семьи, чтобы не лишиться того, что она имеет. Все время сидела у себя в квартире, а тут, надо же, заявилась! Раньше она пряталась за мужем да подстрекала его, а теперь-то как? У нее своя семья есть? Сейчас-то она при деньгах…

Вот теперь я видел не милую улыбку Тинацу, а ее настоящее лицо.

В коридоре послышался грохот. Миюки открыла и придержала дверь, чтобы пожилой мужчина, лет семидесяти на вид, вошел, толкая перед собой кухонную тележку.

– О, простите, Макино-сан! – сказал Юдзуру.

– Нет, нет, ничего. – Пожилой мужчина сморщил лицо и дружелюбно улыбнулся. На тележке лежали тарелки, вилки, прочая посуда и бутылки вина. Судя по всему, ужин должен был пройти по высшему разряду.

Следом вошла пожилая женщина с хлебной корзинкой – похоже, его супруга; за ней шел господин Тэруо. Он, как обычно, выглядел недружелюбно и быстро сел на свое место.

Пока пожилая пара расставляла тарелки и приборы напротив каждого гостя, в комнату вошли Миюки и Икуко – и тоже начали помогать с расстановкой блюд.

Когда приготовления были окончены и перед каждым из нас появился бокал с белым вином, Юдзуру поднялся, чтобы произнести тост.

– Итак, несмотря на череду несчастий, случившихся с нашей семьей, давайте не будем падать духом! Сегодня в нашем доме особенный гость – знаменитый сыщик Митараи-сан! Так выпьем же за то, чтобы он раскрыл это загадочное дело! Кампай!

Мы подняли наши бокалы, а Миюки поднесла к губам стакан с соком, как только закончился тост. Вдруг оказавшись за этим превосходным столом, я почувствовал напряжение. Икуко, Миюки и даже пьяная Тинацу были очень привлекательными женщинами.

– Митараи-сан, это господин Макино и его супруга. У них свое фотоателье, – представил пожилую пару Юдзуру.

Оба они молча поклонились.

– Вы открыли его до войны? – спросил Митараи.

– Верно. Этим занимался еще мой отец. Наше ателье передается по наследству вот уже три поколения, – ответил мужчина, улыбаясь.

– У вас есть внуки?

– Да, есть, – тихо ответил Макино.

– Если они продолжат ваше дело, будет уже четыре поколения!

– Ох, нет, – грустно ответил мужчина и засмеялся. – Фотография никому не нужна. Ее время прошло; сейчас куда популярнее восьмимиллиметровое видео, остальное невыгодно.

– Неужели? – удивился я.

– Тогда дедуле тоже надо снять видео! – сказала Тинацу. – Нанять молодую красотку, наснимать обнаженки…

– Что ты несешь?! – взорвался Юдзуру.

– У вас есть фотографии камфорного лавра на заднем дворе?

– Конечно есть. Я много его снимал, есть и чужие фото. Мои в основном со времен школы Пэйна, когда здесь жил господин директор…

– Я слышал, на фото встречаются потусторонние вещи?

– А… ну да… было такое.

– Сколько у вас таких фотографий?

– Две или три.

– И что же на них?

– Ну, например, тени от листьев, похожие по форме на человеческую голову, что-то такое…

– Нет ли у вас фотографий этого холма тех времен, когда здесь была тюрьма? Что-то с конца Эдо и до эпохи Мэйдзи.

– И такие есть. Старые серебряные дагеротипы с изображениями крестов и отрубленных голов. Коллекционеры древностей и люди с телевидения, бывает, приезжают на них посмотреть.

– Это весьма ценные материалы! Как вы их заполучили?

– Мой дед тоже увлекался фотографией, собрал очень много таких вещей. Я тоже решил сохранить и передать сыну.

– Обязательно сохраните! Оно того стоит, – с серьезным лицом ответил Митараи. – Вы не могли бы позже показать нам фото?

– Конечно, приходите в любое время!

– Благодарю! Обязательно свяжусь с вами. У вас есть визитная карточка?

– Вот, – мужчина достал из кармана твидового пиджака с заплатками на локтях визитку и протянул ее Митараи. На ней стояло имя «Сёдзиро Макино. Фотограф».

– Митараи-сан, если вас интересуют такие фотографии, то у меня они тоже есть, – сказал Юдзуру.

Господин Макино утвердительно кивнул.

– О, правда? А где? В вашей квартире?

– Нет, здесь, в кабинете. Если хотите, то позже поднимемся туда вместе.

– Да, с радостью!

– Кстати, детектив, я не против таких разговоров, но, может, у вас есть какая-то история, подходящая для нашего сегодняшнего застолья? Что-нибудь из вашего богатого опыта расследований! – попросил мужчина.

– Да-а, хочу послушать! – присоединилась Миюки.

– Рассказы о расследовании преступлений лучше оставить на потом, они не подходят для ужина. К тому же мой приятель-писатель непременно напишет обо всем в своих книгах. Не хочу, чтобы он потом упрекнул меня в разглашении секретной информации…

Одно могу сказать точно, половина всех преступлений связана с работой той части человеческого мозга, что неподвластна нашему сознанию, а значит, и логическому объяснению. Человеческий мозг – загадочная вещь, не так ли? Мы наделены способностью мыслить, но часто наши суждения служат средством самозащиты, проявлением инстинкта самосохранения. Например, мы не будем переходить дорогу, заметив красный сигнал светофора. Подобные связи – лишь малая часть возможностей нашего мозга.

Когда поведение людей регулируется и контролируется извне, словно они – всего лишь доски, плотно подогнанные друг к другу, их самостоятельность и свобода воли попросту сходят на нет, а мозг используется с одной-единственной целью – самосохранения. В японской литературе есть целый жанр социального детектива – в нем можно найти множество примеров преступлений, порожденных этой функцией человеческого мозга. Одна из причин, несомненно, бедность. Бедность довольно сильно ограничивает свободу действий человека. В таких условиях мозг просто неспособен проявить свой поистине огромный потенциал. Но что будет, если человек станет богаче? На что способен пресытившийся человек? Примером могут послужить леденящие кровь преступления европейских аристократов. Можно подумать, что в Японии их нет из-за расовых и культурных различий, но это не так. Дело в том, что наша страна была очень бедной с самого момента ее открытия для иностранцев. Трудно представить, что будет, когда японцы станут настолько богаты, чтобы ради забавы бросать монеты в океан!

– Что, например? – спросил Юдзуру.

– Например, в Париже на берегу Сены, недалеко от Французской академии есть темная улочка – улица Нивер. В тринадцатом веке там была построена Нельская башня с террасой, выходящей на Сену. В башне заточили жену известного аристократа Маргариту Бургундскую. Она была крайне любвеобильна – из тех женщин, что неспособны уснуть, не разделив ложе с мужчиной, – но, к сожалению, у нее был законный супруг. Когда он прознал о ее многочисленных изменах, то заточил жену в высокой башне.

Однако аристократка и тут нашла способ видеться с любовниками – очаровывая проходивших мимо башни мужчин, она подкупала слуг, и те приводили их в ее покои. Для аристократки любовники, все простолюдины, были все равно что животные. Закончив с ним, она снова звала слуг, чтобы те связали более не нужного ей любовника, засунули в мешок и сбросили в Сену. Все узнали о ее похождениях после того, как один из мужчин чудом выжил. Мужчина по имени Жан Буридан вынес из этого опыта очень ценный урок, поэтому усердно учился, стал теологом и философом и даже занял пост ректора Парижского университета.

Юдзуру громко расхохотался:

– Забавно! За каждым философом обычно стоит ужасная женщина… Слышала, Тинацу?

– Позже его расспросили о Маргарите Бургундской, и он, кажется, ответил, что она была очень хорошей женщиной.

Юдзуру снова рассмеялся.

– Были аристократы, ради забавы сажавшие людей на кол прямо у себя в саду, или те, кто каждую ночь убивал молодых и красивых девушек, чтобы жена искупалась в их крови и стала моложе. Подобные преступления стали возможны из-за изобилия – мозг наконец смог раскрыть свой чудовищный потенциал. А мозг рядового японца – это, как правило, мозг бедняка.

– Действительно.

– Прогремевшая в Европе революция уничтожила аристократию как класс, и все эти безумие и похоть поровну распределились между простыми людьми. У ограды сада Тюильри, выходящей на площадь Согласия в Париже, построили ресторан, из которого можно было наблюдать за казнью на гильотине. Как гласит примечание в их меню, обедая за одним из столов, Робеспьер наблюдал за казнью Дантона. А чуть позднее ему самому было суждено совершить последнюю прогулку до гильотины. Имена обоих теперь есть на страницах меню того ресторана, открытого по сей день.

Митараи закончил свой неподходящий для ужина рассказ, и за столом воцарилась тишина.

– Мы в Японии уверены, что такое бывает только у каннибалов, но и японские солдаты когда-то отрезáли кисти рук у поверженных во время японо-китайских конфликтов врагов и мастерили ожерелья, надевая отрезанные части тел противников на проволоку. Все люди одинаковы. В этом – вся сущность совершаемых ими преступлений, – сказал мой друг и с важным видом зачерпнул из тарелки суп.