Подойдя ближе к гранитным столбам у ворот, я заметил, что висячий замок исчез, защелка отодвинута, а ворота приоткрыты в сторону сада. Должно быть, дочь Тэруо Миюки уже вернулась из школы.

– О, какой чудесный сад! – сказанные Митараи слова больше походили на лесть. Придомовая территория, на которую мы до этого могли посмотреть только из-за ворот, действительно выглядела как ботанический сад. В воздухе стоял неповторимый аромат редких растений.

Сад оказался больше, чем я представлял. От самых ворот до увитых плющом стен здания в западном стиле шла узкая каменная дорожка, окруженная густыми насаждениями. Справа высокие деревья росли так плотно, что их нависающие ветви превращали дорожку в тоннель, петляющий сквозь темные заросли.

Тоннели в саду тоже были. Окрашенные в белый цвет металлические полукруглые каркасы были до самого верха увиты виноградом и цветущими плетистыми розами.

Между деревьями нашлось даже пространство для газона и небольшого пруда. Повсюду были расставлены каменные статуи; я заметил солнечные часы. Сад нельзя было назвать скучным – над ним явно потрудился настоящий мастер, вдохновившийся работами Моне или Ренуара.

Листья деревьев разом задрожали на ветру, усилившемся с приходом сумерек, словно приветствуя нас своим шелестом. Раздувшиеся ветви походили на вздыбившую шерсть кошку, с недовольным шипением встречающую непрошеных гостей. Наслушавшись историй о камфорном лавре, растущем позади этого дома, я начал было думать, что растения и правда способны выражать эмоции, подобно людям.

Мы прошли мимо деревьев ко входу в дом по узкой каменной дорожке, похожей на мощеные улочки европейских городов. Теперь, когда Марико Мори вернулась домой, мы передвигались быстрее.

– Эти каменные дорожки были проложены до войны? – спросил Митараи.

– Нет, кажется, отец специально вызывал мастера из Англии.

– Ого.

– Он облагородил и сад, и сам дом; все это стоило больших денег. Но я тогда еще не родился, так что всего не знаю. С моего рождения здесь ничего не меняли.

Мы постепенно приближались к дому в европейском стиле – с наступлением сумерек он выглядел еще загадочнее. Старинное здание с выкрашенными в белый цвет стенами, большей частью покрытыми виноградной лозой с пышными листьями, все больше напоминало дом с привидениями. Я и представить себе не мог, что подобный дом может встретиться мне в родной Йокогаме – его словно поместили сюда, выкрав из далекой страны.

Солнце еще не село, но окна первого этажа уже наполнились желтоватым светом. Петуха на крыше по-прежнему не было, только телевизионная антенна и по три трубы дымохода на каждом торце крыши, совсем как сятихоко. На одной из сторон виднелся небольшой пьедестал из цемента, где, вероятно, раньше и находилась статуя петуха, хлопавшего крыльями.

– Земля здесь выглядит так, словно ее посыпали серебряной пудрой, – заметил Митараи.

Еще из-за ворот мы обратили внимание на серебряный порошок на участках земли по обочинам дорожки.

– Кажется, это осталось со времен стекольного завода. Похоже, какие-то химические вещества, долгое время применявшиеся для производства стекла, по какой-то причине осели в почве, поэтому так вышло, – ответил Юдзуру.

Со стороны металлических ворот слегка накренившееся здание в европейском стиле благодаря своей форме походило на морского ската. Главный вход выделялся двумя величественными колоннами, по бокам от него были неприметные узкие двери, выкрашенные в белый цвет, – они выдавали преклонный возраст здания.

– Прошу, – сказал Юдзуру, поднявшись по двум каменным ступенькам и направившись к входной двери.

– Подождите, пожалуйста, – ответил Митараи. – Позвольте мне сперва взглянуть на тот самый камфорный лавр.

– А, лавр, – спокойно повторил Юдзуру и повернулся: – Тогда вам сюда.

Тэруо тем временем прошел в дом не оглядываясь.

Мы втроем проследовали вдоль стены дома по направлению к камфорному лавру. Ветер усилился, заставляя трепетать бесчисленные виноградные листья, покрывавшие дом. Солнце практически село, на смену ему пришел туман. Приближаясь к углу дома, я все отчетливее слышал бешеный стук своего сердца – я вот-вот должен был увидеть лавр, убивший и съевший человека.

Мы завернули за угол здания, борясь с накатившим волнением. Я перевел дыхание.

– Ооо… – вырвалось из моего горла.

Больше всего меня испугало не само дерево, а земля под ним. Казалось, что на земле позади дома извиваются бесчисленные змеи. Подобное ужасающее зрелище любого заставит остолбенеть от страха! Стоило присмотреться получше, и становилось понятно, что это были замысловатые корни огромного дерева, заполнившие весь задний двор. Между похожими на кровеносные сосуды волнистыми корнями густо рос папоротник. Задержав дыхание, я внимательно рассматривал загадочный пейзаж, и постепенно он перестал быть столь пугающим. Ужасные – на первый взгляд живые – змеи у наших ног на самом деле не двигались.

Но стоило мне медленно поднять взгляд от влажной земли под нашими ногами, как я снова удивленно протянул:

– Ого-оо…

Это и было то самое дерево? Все, как я себе представлял!

Казалось, узловатый ствол гигантского дерева на самом деле был вырублен из камня. Перед нами возвышалась огромная черная скала, занявшая бо́льшую часть заднего двора.

– Это потрясающе… – наконец произнес я. Мне было страшно подходить ближе.

В древности считалось, что в больших деревьях обитают боги и духи. Подобные священные деревья можно встретить по всей Японии. Я наконец понял, за что их обычно почитают, – камфорный лавр выглядел поистине величественно! Громадный толстый ствол с узлами и шишками, похожими на сжатые кулаки, напоминал свирепое животное. Я боролся с желанием опуститься перед ним на колени. Толщина ствола казалась невозможной: даже взявшись за руки, мы втроем все равно не смогли бы его обхватить. Впервые в жизни я видел настолько удивительный экземпляр.

– В самом толстом месте у корней он достигает двадцати метров в обхвате, – уточнил Юдзуру. – Удивлены? Еще до войны власти префектуры Канагава признали его памятником природы. Вероятно, это самый большой камфорный лавр в Японии и точно самое большое и старое дерево всего региона Канто.

– Сколько лет этому лавру? – спросил Митараи, не скрывая своего удивления. Он медленно приближался к дереву, осторожно переступая через его многочисленные корни.

– Сюда приезжал чиновник, чтобы провести осмотр. По его словам, возраст дерева – где-то две тысячи лет!

– Две тысячи?! – Митараи округлил глаза. – С незапамятных времен он наблюдал за историей человечества и по сей день остается здесь…

– Действительно! Сменялись эпохи – Дзёмон, Яёи, Нара, Хэйан, Камакура, Муромати, Сэнгоку… это дерево живет очень долго. Дерево, которому две тысячи лет, – это не просто редкость, это загадка! Из-за этого редкого дерева в нашем дворе я очень много узнал о растениях в целом. Я написал много статей и даже всерьез задумывался о том, чтобы заниматься ботаникой.

– А его размеры вы, должно быть, знаете наизусть? – спросил Митараи.

– Конечно знаю. Высота дерева – около двадцати шести метров, ширина кроны с востока на запад – двадцать шесть метров, с севера на юг – тридцать один. Верхние ветви и ствол увиты разными растениями, в основном паразитами, – например, чешуекучником, бирючиной японской, сумахом сочным, восковым плющом, смолосемянником, японским перцем Зантоксилум и другими, – продолжил свою экскурсию Юдзуру.

Я никак не мог прийти в себя. Никогда и представить себе не мог, что дерево может вырасти до таких размеров!

Казалось, ствол лавра – это застывшая лава, извергнутая из разлома в земле под ним. Или грибовидное облако от атомного взрыва. Еще он был похож на столб черного дыма, поднимающийся от пожара на нефтехранилище. Ужасный, раздувшийся ствол был будто до краев наполнен таинственной силой, непостижимой для простых смертных вроде нас.

Дерево было действительно пугающим. Могучий лавр с огромными шишками вовсе нельзя было назвать приятным на вид. От поднимавшегося на высоту в несколько десятков метров ствола отходило множество ветвей – толстых и тонких, извивавшихся во все стороны. С толстых ветвей свисало нечто похожее на сталактиты или сосульки – они, конечно же, тоже были частью дерева.

Верхняя часть ствола действительно была приплюснута, а пасть с зазубринами по краям распахнута. Я сразу вспомнил рассказ владельца магазина игрушек у подножия холма и внимательно осмотрел ствол в поисках второго отверстия в складках коры. Оно было похоже на распахнутый в ужасном крике рот. Чем дольше я на него смотрел, тем больше участок вокруг него казался мне похожим на человеческое лицо.

Казалось, я был готов признать, что, прислушавшись к дереву, можно расслышать плач заточенных в нем бесчисленных душ.

Необыкновенное дерево! Даже просто стоя рядом с этим гигантским лавром, я ощущал его безмолвное давление на своих плечах. Скрученный и изгибающийся ствол хотелось назвать уродливым. Казалось, его изгибы символизируют собой все зло, что есть в этом мире.

С того момента, как зашел за угол дома в западном стиле, я словно попал в другое измерение – таинственное, странное. Ветер затих. С наступлением сумерек густой туман постепенно окутывал нас и этот гигантский лавр. Я старался побороть ощущение, что все мое тело сковало холодными цепями.

Я подался вперед, с трудом переставляя ноги. Потянулся к крепкому толстому стволу и коснулся его странной обветренной коры ладонью – она была влажной, как земля под ногами. В воздухе висел слабый, неприятный запах гнилой рыбы. От корней по стволу взбирался густой зеленый мох.

С этим деревом точно было что-то не так. Я это почувствовал. Этому обиталищу злых духов было уже две тысячи лет. Просто стоя рядом с ним, можно было потерять сознание от головокружения.

– Так вот, в Японии, – продолжил Юдзуру высоким, почти женским, голосом, – насколько мне известно, есть еще три гигантских лавра. Камфорный лавр растет в основном в Западной Японии, а еще таких деревьев особенно много на острове Кюсю. Сам иероглиф «камфорный лавр» состоит из двух частей: «дерево» и «юг». Выходит, это буквально дерево, растущее в теплых южных регионах. Например, в парке Табару-дзака в префектуре Кумамото есть одно знаменитое дерево. Во время Сацумского восстания его сухие ветки использовали не только как дрова, но еще и как оружие. А ведь по сравнению с нашим деревом оно еще совсем юное! Каких-то триста лет, и ствол в обхвате всего около шести метров…

Есть еще дерево в Такэо, префектуре Сага. Благодаря ему камфорный лавр стал символом префектуры. Его окружность у основания ствола – двадцать пять метров, на высоте четырех метров уже меньше – всего двенадцать с половиной; крона с севера на юг – двадцать девять метров, а с востока на запад – двадцать четыре. Высота дерева – двадцать шесть метров, почти как наш великан. И возраст насчитывает тысячу лет! Его еще называют «лавр Каваго», по названию протекающей рядом реки, а местные прозвали его «лесом одного дерева» и поместили у корней святилище богини Инари. На Кюсю и в Ямагути часто можно встретить такие «леса» из одного дерева. На коре некоторых встречаются изображения Ачалы; ведь люди издревле верили, что в огромных деревьях обитают могущественные духи – как злые, так и добрые. Для японцев неважно, добрых или злых богов почитать. Гневному духу они поклоняются еще охотнее, отдавая дань уважения и стараясь не разозлить.

– Вы правы, – согласился Митараи.

– Еще одно дерево есть в Атами, на полуострове Идзу. Служители святилища Киномия, у которого оно растет, утверждают, что ему две тысячи лет. Оно очень большое! Кажется, будто два ствола переплелись в один, окружность которого достигает пятнадцати с половиной метров, а высота – около двадцати. С этим деревом в святилище Киномия связана одна странная традиция. Вокруг ствола неспроста обвязана соломенная веревка симэнава с тысячей бумажных журавликов. Говорят, что если обойти вокруг дерева по тропинке, то оно продлит твою жизнь еще на один год. Так что я тоже раз десять обошел лавр!

– Значит, будете жить долго, – подпел Митараи.

– Так что в Японии есть еще такие деревья, но их всего три. Четыре, включая этот лавр. Камфорный лавр растет только в теплых краях, поэтому-то их много на Кюсю и в Атами. А вот то, что настолько большой экземпляр вырос здесь, в Йокогаме, – очень необычно. Для ботаников это тоже загадка!

– Действительно! Я как-то слышал, причина в том, что он питался кровью казненных здесь преступников.

– Ну, конечно! Напился крови преступников и вырос таким огромным… не смешите! Хи-хи-хи! – Юдзуру снова странно рассмеялся. Его смех разнесся по заднему двору, теперь заполненному густым туманом, как радостный крик какого-нибудь ёкая. Находиться там было жутковато.

Резко поднялся ветер, и разом зашумели в ответ листья окружавших нас растений. Наполненный этом звуком мир, казалось, лишился цвета и совершенно утратил признаки животной жизни, обратившись в мир бездвижных растений.

– Но все-таки интересно. В Токио, в районе Минато, где я учился в школе, тоже было большое дерево каштанника – такое сильное, что корнями вздыбило землю. Я долго думал, почему же он вырос настолько большим, а недавно узнал, что в период Эдо там была резиденция семьи Хосокава.

– Хосокава? – переспросил я.

– Вы могли слышать о ней в «Предании о сорока семи ронинах» – в этом особняке заговорщики встретили смерть, достойную самураев.

– Ооо… – Я почувствовал, как по телу побежали мурашки.

– Именно в нем второго февраля тысяча семьсот третьего года один за другим совершили ритуальное самоубийство семнадцать ронинов, включая Ёсио Оиси. Говорят, тогда у дерева и появилось странное свойство – впитав человеческую кровь, оно поглотило еще и их духовные силы и стало таким огромным!

Потрясенный, я лишился дара речи.

– Кстати, полицейские тщательно обыскали сам дом и территорию вокруг него? – спросил Митараи.

– Зачем? – не сговариваясь, одновременно спросили я и Юдзуру.

– В поисках петуха! – раздраженно ответил мой друг. – Бронзовой статуи петуха с крыши.

– А, петух!.. Да, похоже, полицейские его искали, – ответил Юдзуру.

– Но не нашли?

– Нет, не нашли.

– Интересно, насколько тщательно… они искали на камфорном лавре?

– На дереве?!

– Да.

– Но почему там?

– Звучит неразумно, но вряд ли в нашем случае стоит полагаться на здравый смысл. Нам стоит поискать там.

– Нет, на лавре точно не искали.

– Предлагаю завтра, как рассветет, залезть на дерево и поискать. Сейчас уже совсем темно.

– Эй, Митараи…

– Что такое?

– Ты что, собираешься залезть на дерево?

– А как еще можно на нем поискать?

Я открыл рот, но ничего не ответил. И о чем он только думает? Одна только мысль об этом приводила меня в ужас!

– Не стоит, это опасно!

Я думал о раскрытой пасти дерева, готовой проглотить очередную жертву.

– Почему? Думаешь, меня съедят? – ухмыльнулся Митараи, его белые зубы мелькнули в сумерках.

Сейчас мой друг казался мне безрассудным и легкомысленным смельчаком. Неужели он забыл об ужасных событиях, с которыми было связано это дерево? Нельзя было с уверенностью сказать, что лавр не виноват в смерти Таку. Нет, я был практически уверен, что он как-то в этом замешан! На этот раз нашим главным подозреваемым был не человек – нельзя было предугадать, что могло произойти!

– Я хотел бы подняться на крышу, но солнце уже село, а в темноте это лишено смысла. Юдзуру-сан, не могли бы вы пока что показать нам дом изнутри? – весело сказал Митараи, но его голос прозвучал весьма странно.