Бунт
* * *
Солнце едва взошло, когда Кёсем-султан разбудила Мелек:
– Валиде, вас хочет видеть Исмаил-ага. Проснитесь же, Валиде!
– Что ему надо? Случилось что-то? – Кёсем-султан, промучившись от бессонницы почти до рассвета, с трудом открыла глаза.
Время шло, а сын по-прежнему проявлял завидную осторожность. Валиде вся извелась от мысли, а что, если ничего не выйдет? Ибрагим удержит власть, гарем захватит Телли, а мать султана и сестры так и зачахнут в Старом дворце.
– Хранитель покоев говорит, это срочно.
Кёсем-султан резко встала:
– Одеваться!
По лицу Исмаила она сразу догадалась, что ночью он тоже не спал. Глаза были запавшие, отчаянные. Словно на море пронесся шторм и в волнах остались обломки кораблекрушения. В зелени радужки, уже не такой яркой, как прежде, плавала муть. Щеки и подбородок хранителя покоев заросли щетиной, а прежде он ухаживал за собой, понимая, как много значит для карьеры придворного его внешность.
– Ну? – нетерпеливо спросила Кёсем-султан.
– Я сделал то, что вы хотели. Уверен: муфтий Ахмед-эфенди уже у дома шейха-аль-ислам с жалобой на падишаха. Скоро весь Стамбул будет на ногах: муфтии, улемы, – все поднимутся. И поднимут народ. Командир корпуса янычар на вашей стороне?
– Да, Мурад-ага мне верен, – кивнула Кёсем-султан.
– Кто еще из влиятельных сановников?
– Два кадиаскера, Румелии и Анатолии.
– Этого хватит. Есть паши, которые вас поддерживают? Сколько визирей Дивана настроены против султана Ибрагима?
– Софу Мехмед-паша готов занять должность главного визиря.
– Сегодня в Стамбуле запылает восстание. Подбейте всех, кого назвали, выступить за свержение вашего сына. Пусть они все идут к воротам Топкапы. Султан Ибрагим не встанет с постели до полудня.
– Он болен? – подалась вперед Кёсем-султан.
– Скажем так: не в себе. У вас несколько часов, Валиде-султан. Поторопитесь – и Османская империя ваша.
– Но что именно ты сделал?
– Украл дочь муфтия, – усмехнулся Исмаил. – И привез ее в покои падишаха.
– Мой сын обесчестил свободную девушку?! Дочь всеми уважаемого богослова?!
– Так все и будут думать.
– Ты что, ее соблазнил?!
– Вы хотели повод для бунта – он есть. Шейх-аль-ислам наверняка выдаст янычарам фетву, где объявит султана Ибрагима вероотступником. Он совершил серьезное преступление.
– Что ж… – Кёсем-султан встала. – Ты молодец, Исмаил-ага. Но неужели тебе не жалко девушку?
– Вы знаете, что я люблю другую.
– И что это за любовь, когда ради нее не грех совершить преступление и не одно?
– Любовь бывает разная. Моя – такая. Люди низкого происхождения за любовь платят честью, иногда головой.
– А не боишься? Вдруг кадий поверит моему сыну, а не этой… Как ее зовут?
– Мерьем.
– Мерьем. А если она передумает и скажет правду?
– Я рискую, вы правы. Так же как и веря в то, что вы исполните свои обещания. Но теперь у меня нет выбора. Если к полудню у ворот Топкапы не будет стоять разгневанная толпа, султан велит меня казнить. Либо он умрет, либо я.
– Твоя жизнь обещана женщине. И я сдержу свое слово.
– Могу я видеть Фатьму-султан?
– Сейчас? Ты разве не вернешься во дворец?
– Я не хотел бы. Это верная смерть.
– Дворцовая стража подчиняется тебе, я знаю. Мой сын доверил именно тебе оборону своего дворца. Только ты сможешь остановить кровопролитие. Ты должен вернуться в Топкапы. Сейчас, немедленно.
– Так-то вы цените мою жизнь, – усмехнулся Исмаил.
– Ты сказал: есть время до полудня. Я немедленно начинаю действовать!
– Хорошо, я еду в Топкапы. Моя судьба в ваших руках, Валиде-султан.
– Не беспокойся: нет места надежнее. Я дала слово.
…Султан Ибрагим, который в отличие от матери всю ночь мертвецки спал, тоже с трудом открыл глаза. Он не сразу вспомнил, что случилось. Но едва сознание прояснилось, падишах взревел:
– Исмаил! Немедленно позвать ко мне хранителя покоев!
Но вместо него пришел перепуганный начальник дворцовой стражи:
– Повелитель… Я не знаю, как вам сказать…
– Что? Говори!
– Бунт, мой султан. Дворец осадила толпа. Янычары во главе с Мурадом-агой, с ним паша Софу-Мехмед, кадиаскеры, улемы… А также ремесленники и лавочники… Народ…
– Чего они хотят? – помертвел Ибрагим.
– Они… Я не могу этого выговорить, мой султан…
– Ну?!
– Чтобы вы отреклись от Османского трона. Они хотят вашу голову. Говорят, что вы похитили и из… обесчестили дочь муфтия. Девушка пришла домой на рассвете, вся в слезах, в разорванной одежде. И сказала, что ночью была в Топкапы, в ваших покоях.
Ибрагим невольно дернул кадыком, будто почувствовав, как на шею набросили удавку. В глазах потемнело.
– Позвать… Главного визиря… Немедленно… – прохрипел он.
– Ахмеда-паши нет во дворце. Он… Он сбежал, повелитель.
– А кто есть? Кто еще остался со мной?
– Исмаил-ага, хранитель ваших покоев. Он здесь и ждет ваших распоряжений.
– Предатель! Как он посмел?!
– Позвать его?
– Да!
Едва Исмаил вошел, султан накинулся на него, схватил за плечи и затряс, крича в лицо:
– Это все из-за тебя! Немедленно выйди к ним! Скажи, что ты похитил девушку против моей воли! И что она невинна! Я ее не тронул!
– Они меня не послушают. Кто я такой? Хранитель покоев. Вы должны сами к ним выйти, повелитель.
– Нет! Они меня схватят! Убьют, как моего сводного брата Османа! Изуродуют, начнут издеваться! Я боюсь! Я не пойду к ним!
– Хорошо, я выйду и узнаю, чего они хотят. Но вы должны действовать.
– Что я должен сделать? Скажи. – В Ибрагиме проснулись детские страхи. Ему захотелось забиться в угол, завернуться в ковер. Стать невидимкой.
– Верните в Топкапы свою мать. Немедленно.
– Да-да… Послать за Валиде-султан! Пусть тотчас едет сюда! – крикнул Ибрагим. – А что, если это она всех подбила? Она там, за их спинами. Сидит в карете и ждет…
– Она ваша мать. И она Валиде-султан. Она много лет управляла империей. Она знает, что сейчас делать. Вам остается только ей довериться.
– Хорошо, – сдался Ибрагим. – А ты иди к толпе и постарайся их успокоить. Прикажи всем бостанджи – пусть готовятся к осаде. Зарядить пушки. Все – на стены!
– Вы будете стрелять в свой народ?
– Они меня ненавидят! Что я им сделал, скажи?
– Они недовольны новыми налогами. Ахмед-паша не лучший главный визирь.
– Скажи, что я отправлю его в отставку. Что угодно обещай, лишь бы они ушли!
– Слушаюсь, повелитель, – Исмаил поклонился и пошел к дверям.
У султанских покоев его встретила взволнованная Анна:
– Началось! Куда ты идешь?
– На переговоры.
– Нет! Они тебя убьют! – вцепилась в него Анна.
– Не я им нужен. – Исмаил отцепил ее руки. – Скажи лучше, что ты собираешься делать?
– У меня есть корабль. Он в порту, готов к отплытию. Я еду во дворец Паргалы, велю немедленно грузить золото и ценности из тайника на борт. Надо отвезти сундуки в порт, пока дороги еще свободны.
– Бежишь? – усмехнулся он.
– Я без тебя не уеду!
– Я никуда не собираюсь. Я сторговался с Валиде. Женюсь на Фатьме и стану визирем.
– Кёсем-султан тебя обманет, Исмаил!
– А ты уже предала. Убила Джихангира.
– Я сделала это ради тебя! Потому что здесь тебя все равно убьют! Уедем из этой страны. Кёсем-султан никогда не простит тебе свое унижение и изгнание, и то, что ты обольстил Фатьму, что бы Валиде ни говорила. Неужели ты еще не понял? Она заманила тебя в ловушку.
– А ты ей помогла, да?
– Я тебя спасу.
– Прочь, – он оттолкнул Анну и пошел в крытую галерею, чтобы оттуда спуститься во двор. И идти к воротам, успокаивать толпу.
– Исмаил! – Анна кинулась за ним.
– Постыдись, женщина, – с презрением сказал он. – Что ты понимаешь в политике? Падишах, Валиде, – все они зависимы от таких, как я. Власть сейчас висит на ветке, будто спелое яблоко. Кто первым подставит руки, тот его и схватит.
– Твои слишком коротки, – сказала ему в спину Анна. – Помни: в порту тебя ждет корабль. Не захочешь умирать – я подарю тебе новую жизнь. Я все оплачу, мой сладкий.
Исмаил ее не слушал. Самый плохой конец истории его взлетов и падений – это сбежать из Стамбула со шлюхой. Пусть даже с богатой шлюхой. Исмаил верил в свою звезду. Фатьма его любит, и ей обещана его жизнь. Так сказала Кёсем-султан. И она сдержит слово.
Выйдя из ворот, он понял, что Кёсем-султан постаралась на славу. Янычары и сипахи, подогретые улемами, выглядели грозно. Стоящая за их спинами толпа бесновалась и посылала султану Ибрагиму проклятия.
Исмаил подумал, что его сейчас растерзают. Но вперед выступил Мурад-ага и скомандовал своим воинам:
– Опустить сабли! Замолчите все! Пусть он скажет!
– Меня послал султан Ибрагим, чтобы узнать ваши требования, – Исмаил говорил громко, чтобы и народ его слышал.
– Пусть нам выдадут Ахмеда-пашу, вора и изменника!
– Ахмеда-паши нет во дворце. Падишах готов отправить его в отставку. Сюда едет Валиде, она назначит нового главного визиря.
– Этого мало! Мы хотим, чтобы султан отправился обратно в Клетку!
– Он насильник! – закричали из толпы.
– Безумец! Дели!
– Да он дурак! – раздался звонкий молодой голос, и все захохотали.
– Вертихвостку Телли сослать на остров слез!
– Вон из Стамбула!
– Во-он!!!!
Толпа стала надвигаться, и янычары невольно шагнули вперед. В их спины напирали разгневанные торговцы. Они не могли простить султану набеги его женщин на свои лавки.
– Хватит нас грабить! – орала толпа.
– Люди! – раздался вдруг отчаянный голос. – Справедливости!
Вперед выступил муфтий Ахмед-эфенди. Он поднял руки и обратился к толпе и янычарам:
– Султан Ибрагим преступник! Вот что я с ним делаю, с его властью. – Муфтий обернулся и плюнул на землю перед Исмаилом. Толпа одобрительно загудела. – Он похитил мою девочку! Единственную дочь, мою красавицу Мерьем! Этой ночью падишах ее изнасиловал! Мне сказала об этом сама Мерьем! Моя жена помешалась от горя! Кадий присудил, что правда на моей стороне! Султан Ибрагим должен ответить! А за такое преступление платят жизнью!
– Убить его!!!!
– Долой!!!
– Вероотступник!
– Смерть ему!!!
Толпа рванулась к воротам. Исмаил смертельно побледнел, но не отступил. Вот сейчас его сомнут, растопчут…
– Дорогу!
Толпа внезапно замерла. А потом стала расступаться. К воротам Топкапы подъезжала роскошная карета. Исмаил не сомневался, кто в ней едет.
– Дорогу Валиде-султан!
Мурад-ага, кадиаскеры, а вслед за ним и янычары низко склонились. Муфтий Ахмед-эфенди упал на колени и протянул руки к Кёсем-султан, выходящей из кареты:
– Справедливости, Валиде!
Все затихли, ожидая, что скажет мать султана.
– Мой сын ответит по закону, – сурово сказала Валиде. – Ахмед-паша заслуживает смерти за свои преступления. Налоги будут уменьшены, обездоленные получат землю. Янычарам и сипахам немедленно раздадут жалованье. Этим займется новый главный визирь. Все ваши требования будут удовлетворены.
– А как же султан Ибрагим?
– Валиде! – протянул к ней руки муфтий. – Моя семья покрыта позором! Справедливости!
– Судить его!
– Тихо! – Кёсем-султан попыталась успокоить толпу, но ее уже не слушали.
Исмаил подумал, что янычары сейчас ворвутся во дворец. И он ничего не успеет сделать: начнется резня. Бостанджи станут стрелять, ядра из пушек полетят в толпу. Кровопролития не избежать. Но в этот момент раздался истошный вопль:
– Ахмеда-пашу поймали!
Толпа взревела. Теперь это был разъяренный зверь с сотнями орущих глоток, горящих глаз и одной огромной ненавистью. И этот зверь жаждал крови.
– Его повели на Ипподром!
– На Ипподром!
– Пусть ответит!
– Смерть ему!
Все кинулись терзать несчастного Ахмеда-пашу, и Валиде удалось пробиться к воротам.
– Где мой сын? – спросила она у Исмаила.
– В своих покоях. Он напуган.
– Надо срочно принять меры, чтобы толпа не ворвалась во дворец. Я хочу послушать, что скажет Ибрагим. У нас есть отсрочка до завтрашнего утра. Идем.
Кёсем-султан не стала садиться в карету, где ехали в Топкапы ее дочери. Исмаил жадно посмотрел на занавеску, которую отодвинула холеная женская рука в бесчисленных браслетах и сверкающих кольцах. Фатьма! Он проводил карету тоскующим взглядом, Валиде была начеку.
Сегодняшний день решал многое. Утихнет восстание после того, как разъяренная толпа расправится с главным визирем, или же у нее лишь разгорится аппетит?
Кёсем-султан еще не оставила надежды договориться с сыном. Она колебалась. Запереть его в Кафесе – это одно. Убить – совсем другое. Снова пролить кровь правящей династии? Ибрагима просто надо изолировать, лишить его власти и вновь начать одурманивать наркотиками. Эта полужизнь ничем не грозит безграничной власти Кёсем-султан. Визирям всегда можно продемонстрировать безумца, который не способен даже связно говорить.
«Все-таки он мой сын, – думала Кёсем-султан, идя в покои Ибрагима. – Последний из оставшихся в живых. Может, он одумался и примет свою участь».
Султан безучастно лежал на кровати и даже не встал, когда в покои вошла его мать. В зеркале на потолке Ибрагим видел свое отражение и не мог понять, кто это. От страха он перестал что-либо соображать, мысли бегали по кругу, словно запертые в клетке мыши. Метались в панике в поисках выхода. А его не было.
– Ибрагим, – Кёсем-султан посмотрела на сына с жалостью. – Поднимись. Нам надо обсудить ситуацию.
– Мама? – султан поднял голову. Глаза у него были мутные. – Ты здесь?
Он нехотя сел.
– Тебе надо умыться и одеться, – брезгливо сказала Кёсем-султан. И кто в их семье носит штаны? Сын похож на тряпку, расклеился, напуган. Он не станет бороться ни за власть, ни за жизнь.
– Я ничего им не сделал, – жалобно сказал Ибрагим. – За что они так со мной? Я не тронул эту девушку! Аллахом клянусь! Ты мне веришь, мама?
– Да, – поколебавшись, сказала Кёсем-султан. – Но теперь уже ничего не изменишь, Ибрагим. Ахмед-паша убит.
– Что?!
– Это их ненадолго успокоит. Завтра ты назначишь нового главного визиря. Софу Мехмеда-пашу. Ты примешь его и выслушаешь. Он скажет тебе, что надо делать.
– Да кто он такой, чтобы указывать мне, султану! – сорвался вдруг Ибрагим.
– У тебя больше нет власти.
– А у кого она?
Кёсем-султан молчала.
– Мама?
– Если ты завтра не сделаешь, как я скажу, я не смогу тебя спасти.
– Значит, это ты устроила заговор? – ощерился Ибрагим. – Ты их всех подбила. Но я пока еще султан!
В нем вдруг проснулось упрямство. Он не делал ничего из того, в чем его обвиняют. Надо объяснить это людям, сказать им правду. Надо выйти к ним и…
– К вам хасеки Хюмашах-султан, – доложил вошедший стражник.
– Пусть возвращается к себе! – резко сказала Кёсем-султан.
Но Телли уже ворвалась в покои.
– Ибрагим! – Она, рыдая, бросилась на шею мужу, обнять его мешал огромный живот. – Анна сказала… Она… – Телли захлебнулась слезами. – Ахмед-паша… Там, на Ипподроме… Его разрубили на куски-и…
– А что сама Анна делала на Ипподроме? – с усмешкой спросила Валиде.
– Она пошла во дворец Паргалы и убежала, как только увидела, как терзают мертвого Ахмеда-пашу. Они же звери-и… – тоненько заскулила юная султанша.
Ибрагим внезапно рухнул на ковер и забился в судорогах. Телли закричала от ужаса.
– Лекаря! – крикнула Кёсем-султан. – А ты – вон отсюда! – прикрикнула она на Телли. – Стража! Уведите ее! Немедленно!
Султана Ибрагима еще не скоро привели в чувство. С этого момента он уже собой не управлял.
* * *
Софу Мехмед-паша был скорее напуган, чем доволен. Дворец Топкапы неприступная крепость, там полно охраны, пушек и пороха. Войти-то он туда войдет, а вот выйдет ли живым… Успокаивало Мехмеда-пашу лишь то, что Валиде теперь тоже в Топкапы. И она управляет ситуацией. Поэтому сначала он направился к Кёсем-султан. И прихватил с собой командиров из янычарского корпуса в качестве охраны.
Валиде была взволнована и, похоже, совсем не спала. Власть правящей династии висела на волоске. Ибрагим или малолетний Мехмед? Примут ли Кёсем-султан в качестве регента визири Дивана? Шейх-аль-ислам и улемы? Народ? Она рассчитывала на Софу Мехмеда-пашу и обрадовалась ему:
– Проходи, паша. Что скажешь?
– Я… Ахмед-паша… Его теперь зовут хезарпаре… Они разрубили его на тысячу кусков… Толпа. – Голос главного визиря дрогнул. Он страшно боялся, что и его может постигнуть та же участь.
– Ахмед-паша был трусом, вором и изменником, – сурово сказала Валиде. – Ты немедленно вступишь в должность. Иди к моему сыну и выскажи ему требования янычар, сипахов и этих… Лавочников… – поморщилась Кёсем-султан. – Прикажи немедленно отменить все глупые налоги. На соболя, на все желания этой несносной Телли, которой Ибрагим все время потакал. Скажи, что султан должен развестись с вертихвосткой, которую народ ненавидит. Она должна уехать отсюда в Старый дворец.
– Но Валиде… Она ведь беременна.
– Этот ублюдок сдохнет, как только родится! – закричала Кёсем-султан. – Я сотру даже память о нем и его матери! Если Ибрагим не расстанется с ней, он умрет!
Уж кого она и в самом деле ненавидела, так это девчонку, которой заставили служить дочерей султана. Которая назвала главную женщину империи тварью и выжила из дворца. Девчонку безмозглую, недостойную звания хасеки и любви падишаха. Кёсем-султан поклялась, что уничтожит ее.
– Хорошо, Валиде-султан. – Мехмед-паша поклонился и попятился к дверям. – Как скажете…
Визири Дивана ждали султана. На их лицах было торжество: наконец-то! Ненавистного Ахмеда-пашу разорвали на клочки! Хезарпаре-паша. Главный визирь из тысячи кусочков. Бесславный конец.
– Дорогу! Султан Ибрагим хазретлири!
Выглядел он плохо. Неустойчивая психика, искалеченная еще в раннем детстве, не выдержала потрясений. Ибрагим собой не владел. Сев на трон, он взглядом отыскал Софу Мехмеда-пашу. Кивнул:
– Приблизься. Говори.
Новый главный визирь невольно втягивал голову в плечи, пока шел к трону. Перед тем как подойти к султану, Софу Мехмед-паша обернулся на стоящих у дверей янычар. Свою охрану.
– Повелитель, я готов изложить вам требования восставших.
Ибрагим слушал молча. Казалось, он смирился, и ничто его не трогает. Но едва султан услышал «Телли», как сонное оцепенение с него сошло.
– Чего они хотят?! – он встал.
– Вы должны развестись с Хюмашах-хатум.
– Вор! – кинулся султан на главного визиря. – Предатель! Бунтарь! Схватить! Казнить немедленно!
Мехмед-паша заорал: обезумевший падишах вцепился ему в бороду. К ним кинулись янычары и визири Дивана. Завязалась драка. Сила была на стороне большинства, поэтому Мехмеда-пашу удалось отбить. В сопровождении охраны он вышел во двор и стал пробиваться к воротам.
– Схватить их! – не унимался Ибрагим, выбежав из палаты визирей.
Исмаил, услышав шум, тоже вышел к воротам. Он видел, как охрана окружает Софу Мехмеда-пашу и его янычар.
– Султан обезумел! – кричал главный визирь. – Он при всех кинулся меня избивать! Сумасшедший не может управлять государством! Долой султана Ибрагима!
Бостанджи заколебались. Вчера они видели, что к воротам пришли янычары. И с ними разъяренная толпа. Знали, что случилось с Ахмедом-пашой. Непонятно, у кого сейчас власть. А вдруг султан и впрямь сошел с ума?
– Пропустить, – негромко скомандовал Исмаил.
Начальник дворцовой стражи обернулся:
– Хранитель покоев? Мехмед-паша правду говорит? Что с султаном?
– Он не в себе, – коротко сказал Исмаил. – Откройте ворота главному визирю и его людям. Они свободны.
Софу Мехмед-паша бросил на него благодарный взгляд.
– В Ая-Софию! – скомандовал он, как только вышел из Топкапы.
Весть о случившемся летела по Стамбулу, опережая Мехмеда-пашу. Вскоре в Ая-Софии собрались янычары и сипахи, потом приехал шейх-аль-ислам. Главный визирь выступил вперед:
– Ибрагим отказывается принять наши требования. Он назвал меня предателем и чуть не убил. Султан безумен. Управлять государством он больше не в состоянии. Вот мое мнение. Что скажет на это шельх-аль-ислам?
– Виновен, – мрачно сказал тот. – Султан Ибрагим виновен в беззаконии, ужасном состоянии империи, в том, что развязал войну, в которой не может одержать победу. В разорении своего народа. Он виновен также в разврате, в том, что похитил свободную женщину и обесчестил ее. Я немедленно издам фетву, в которой приказываю султану Ибрагиму предстать перед нами здесь, в Ая-Софии, и публично покаяться в своих грехах. После чего отречься от престола.
– Виновен!!! – заревела собравшаяся в мечети толпа. – Долой Ибрагима!
Получив от шейха-аль-ислам фетву, она двинулась в Топкапы. По пути к ней присоединялось все больше людей, а в конце примкнули и все янычары, бывшие на Ипподроме. Толпе удалось беспрепятственно захватить внешний двор, после чего аги янычар и сипахов сумели проникнуть и за вторые ворота.
– У нас фетва для султана Ибрагима! – кричали они. – Пусть выйдет и прочитает о своих преступлениях! И ответит за них!
Ибрагим все еще пребывал в бешенстве после стычки с главным визирем. Отречься от любимой жены? Расторгнуть брак? Отправить беременную Телли в ссылку?! Он приказал бостанджи схватить бунтовщиков. Окруженный плотным кольцом охраны Ибрагим вышел во двор. Мурад-ага подошел к падишаху и протянул ему фетву.
– Возьми, – велел султан Исмаилу. – Читай.
По мере того, как Исмаил зачитывал все новые грехи, приписываемые султану, Ибрагим все больше мрачнел. Наконец, он не выдержал и вырвал из рук хранителя покоев фетву.
– Убить этого изменника! Я говорю о шейхе-аль-ислам! Как он посмел?! – Ибрагим стал ожесточенно рвать фетву и не успокоился, пока от нее не остались одни клочки. – Взять их!
– Сейчас ваша жизнь, падишах, находится в большей опасности, чем наша, – спокойно ответил Мурад-ага. – Нас гораздо больше, чем вашей стражи. За воротами стоят люди, они ждут лишь моего знака. Янычары и сипахи, их сотни. Либо вы идете с нами в Ая-Софию, либо прямо сейчас, добровольно, объявляете султаном своего сына Мехмеда. И передаете власть ему.
– Мехмеда?! – расхохотался Ибрагим.
Мурад-ага невольно отшатнулся. Султан и в самом деле был похож на безумного. В его смехе было мало человеческого.
– Скажи лучше, мою мать! Вот кто станет султаном! Она обманула меня! – взревел Ибрагим и кинулся искать Валиде. Личная охрана поспешила за ним.
– Приказа стрелять в мятежников не было, – сказал Исмаил начальнику дворцовой стражи. – Ты сам видел: султан не в себе. И слышал фетву, которую издал шейх-аль-ислам.
– Но…
– Тебе жизнь дорога или твоя должность? Отступайте. Мурад-ага, ты слышал? Султан Ибрагим не готов отречься от трона в пользу шехзаде Мехмеда. Падишах не пойдет в Ая-Софию. Он не признает свои грехи.
Мурад-ага заколебался.
– Идите обратно в Ая-Софию, – сказал Исмаил, – Пусть падишаха объявят вероотступником. Потом возвращайтесь. Скоро все будет кончено.
– Ты сам это сделаешь, Исмаил-ага?
– К вечеру падишах будет в Клетке. Не теряйте времени. Скажите людям, что султан Ибрагим не хочет отменить налоги и не признает себя развратником. А также не желает разводиться с Телли.
Исмаил торопливо вернулся во дворец и велел позвать главу черных евнухов. Трясущийся от страха кизляр-ага нашелся не скоро.
– Где ты был? – сурово спросил Исмаил. – Прятался, как несчастный Ахмед-паша? Хочешь, чтобы тебя также разорвали на тысячу кусков?
– Валиде…
– Что?!
– Она и… сестры падишаха… Заперлись в покоях. Султан велел мне убить их… Он поднял руку на свою мать!
– Султан сошел с ума, разве не понятно? Утром он напал на Софу Мехмеда-пашу. И не признал решение шейха-аль-ислам. Приказал убить его и свою мать. Это ли не признаки безумия? Стамбул пылает, янычары и сипахи взбунтовались. Они вот-вот ворвутся во дворец. Их много, и долго нам не продержаться. Решай, чей приказ ты выполнишь. От этого зависит твоя жизнь.
– Что мне делать, Исмаил-ага?
– Скажи: пусть готовят клетку. Собери евнухов, тех, что покрепче. Безумие, говорят, удесятеряет силы.
– О Аллах! Вы хотите…
– Да. Ибрагим больше не султан. Его низложил шейх-аль-ислам. Немедленно к покоям Валиде!
Кязляр-ага больше не колебался. Он понимал правоту Исмаила. Дворцовая охрана, сколь бы многочисленная она ни была, долго не выстоит против армии сипахов и янычар. Да еще и народ, измученный поборами. Надо спасать свою шкуру.
…Ибрагима они нашли у покоев Валиде-султан.
– Открой! – ревел он, налегая на дверь. – Говори со мной! Это ведь твоих рук дело! Открой дверь, или я тебя убью!!! Что вы стоите?! – накинулся султан на личную охрану, – немедленно ломайте дверь! Позвать палачей! Пусть мою мать немедленно казнят! Она изменщица!
Исмаил сделал знак черным евнухам: готовьтесь.
– Ибрагим, – позвал он. Султан обернулся:
– А, это ты! Наконец-то пришел! Ломай дверь, Исмаил! Убей эту подлую тварь! Тебе приказывает твой султан!
Исмаил подошел и вдруг резким жестом заломил ему руку за спину.
– Что стоите? – прикрикнул он на евнухов. – Хватайте его! Тащите в клетку!
– Измена!!! – заревел Ибрагим.
На него накинулись сразу человек пять. Беснующийся султан и в самом деле стал невероятно силен. Но его скрутили и поволокли во двор, чтобы отвести в павильон Кафес. Исмаил стукнул в дверь и закричал:
– Выходите! Все кончено!
Дверь распахнулась не сразу. Первое, что Исмаил увидел – это огромные глаза испуганной Фатьмы. Она стояла за спиной у матери. На Валиде он не смотрел.
– Где мой сын? – хрипло спросила она.
– В Кафесе. Он низложен.
– Вели забить гвоздями дверь и окна. Оставьте лишь небольшое отверстие, через которое можно будет передавать ему еду.
– Хорошо, Валиде. – Исмаил низко поклонился, подчеркивая свое уважение. – Так как же с моим делом? – Он указал глазами на Фатьму-султан. – Я все устроил, как вы хотели.
– Мы обсудим это завтра. Сейчас не время. Толпа еще не утихомирилась. Иди к бостанджи и скажи, чтобы открыли вторые ворота.
– Открыли ворота?!
– Впустите янычар и сипахов. Пусть их командиры убедятся, что мой сын больше не султан. И что он заперт в клетке. Нам надо немедленно объявить падишахом моего внука Мехмеда.
Исмаил обменялся с Фатьмой пламенными взглядами и направился в Кафес.
Он услышал нечеловеческий вой. Запертый Ибрагим бесновался и крушил мебель. Он уже мало походил на человека. Его жизнь заканчивалась там же, где и началась – круг замкнулся.
– Забить гвоздями окна и дверь. Приказ Валиде, – сказал Исмаил. – Телли немедленно отправить в Старый дворец.
– У ворот опять толпа, Исмаил-ага, – доложил перепуганный начальник дворцовой стражи.
– Хорошо, я иду.
Мурад-ага, стоящий в окружении янычар, подогретых кровью Ахмеда-паши, потрясал новой фетвой:
– Ибрагим! – кричал он. – Ты нарушил все законы Корана! Шейх-аль-ислам объявил тебя неверным! Ты больше не мусульманин, Ибрагим! Ты больше не наш султан!
– Кого шейх-аль-ислам провозгласил новым султаном? – спросил Исмаил.
– Мы готовы присягнуть шехзаде Мехмеду! Но сначала Ибрагим должен отречься!
– Он в Клетке. Вы можете войти в Топкапы и убедиться. Султана схватили и заперли в Кафесе. Дворцовая стража за султана Мехмеда.
– Да здравствует султан Мехмед!
– Слава!
– Ибрагиму – смерть!!!
…Турхан-султан напряженно прислушивалась к голосам за окнами своих покоев. Вот уже несколько месяцев она жила в страхе, что ее сошлют в Старый дворец, а Мехмеда запрут в Кафесе. А то и убьют. Эта несносная Телли грозилась, что останутся только сыновья ее и Ибрагима. Турхан старалась не показываться ей на глаза, быть тихой, незаметной и покорной.
Что там происходит? Кто одержал верх: муж или свекровь? Рука Турхан невольно сжимала склянку с ядом. Лучше умереть. Яд славный, она проверила его на никчемной рабыне, которая не сумела угодить. Быстрая легкая смерть. Турхан прижала к себе Мехмеда и стала покрывать его лицо и голову поцелуями, словно прощаясь.
Во дворе раздались выстрелы. Турхан вздрогнула. Мятежники осадили дворец! А что, если Топкапы выстоит? Если Ибрагим сумеет переломить ситуацию? Тогда он убьет свою мать. И всех, кто был с ней в заговоре.
Она услышала торопливые шаги за дверью. Прижала Мехмеда еще крепче и высвободила руку со склянкой. Жизнь или смерть?
Двери открылись. Бледная, как смерть Турхан-султан смотрела на вошедших евнухов, готовая в любую секунду выпить яд.
– Валиде… – кизляр-ага склонился.
Турхан удивленно подняла голову: не ослышалась? Как он ее назвал?
– Валиде-султан… – кизляр-ага склонился еще ниже. – Султан Мехмед хазлетрили должен принять присягу. Повелитель. – Черный евнух теперь уже чуть ли не до земли поклонился напуганному ребенку.
– Мы и в самом деле можем выйти? – Турхан все еще не верила. – Это не ловушка?
– Бывший султан Ибрагим в клетке, Телли выслали в Старый дворец. Валиде-султан… – он осекся, – бабушка нового султана ждет вас в башне Правосудия, откуда вы сможете увидеть церемонию присяги.
– Но я хотела бы быть рядом с моим сыном! Он совсем еще ребенок!
– Он падишах. Не бойтесь за его жизнь: во дворце полно охраны. Янычары и сипахи верны вашему сыну. Шейх-аль-ислам объявил его султаном. Фетва у аги янычар. По всему Стамбулу уже идут глашатаи. Слава новому султану!
– Слава султану Мехмеду хазретлири!
«Я победила!», – с торжеством подумала Турхан, подальше пряча яд. Сгодится еще для этой выскочки Телли или ее ублюдка. А вдруг она родит сына?
– Дорогу! Султан Мехмед хазретлири и Валиде-султан Турхан! – закричали на весь гарем евнухи.
Начиналась Эра Турхан…
…Ребенок бился в животе, Телли никак не могла его унять. А тут еще пришли евнухи с калфами и велели собираться.
– Куда меня повезут? – она положила потную руку на огромный живот. – Мое место здесь. Я жду ребенка от падишаха! Я его жена!
– Ибрагим больше не султан. У падишаха Мехмеда есть наследники, его родные братья. Ты больше не хасеки. Собирайся! – прикрикнули на нее.
– Анна! – Телли вцепилась в свою подругу. – Что с нами будет?
– С тобой ничего хорошего, – Анна брезгливо отстранилась. – Ты больше никто, и за твою жизнь я теперь не дам и акче. А вот я богата. И мне еще пожить охота. Так что я с тобой не еду, княжна. Наши пути отныне расходятся. Тебя запрут в тюрьме, покуда не родишь. А потом одному Богу известно, проживет ли твой ребенок хотя бы день. И ты заодно. Ты всегда была дурочкой. Эх, такую власть не смогла в руках удержать! Одно слово: Телли. – В голосе Анны было презрение.
* * *
На следующий день Стамбул ненадолго затих. Ожидались празднества в честь нового султана, семилетнего Мехмеда. Янычары и сипахи ждали жалованье и готовились к церемонии. Народ ждал указа о смягчении налогового бремени.
Во время завтрака в покои Фатьмы-султан пришла мать.
– Собирайся, – сказала она.
– Куда мы едем, мама? – удивилась Фатьма. – Разве ты не должна объявить о моей помолвке с Исмаилом? И сделать его бейлербеем. Он помог тебе избавиться от обезумевшего Ибрагима. Ты захватила власть лишь потому, что Исмаил ему изменил.
– Сначала ты должна поговорить с одной молодой женщиной. А потом решай: хочешь ли ты замуж за Исмаила.
– Но что это за женщина?
– Ты все узнаешь, Фатьма.
Через час они подъехали к дому муфтия Ахмеда-эфенди.
– Как ваша дочь, эфенди? – ласково спросила у него Кёсем-султан.
– Она больше не плачет. Со вчерашнего дня Мерьем не сказала ни слова. Боюсь, как бы не случилось дурного.
– Могу я поговорить с ней?
– Как вам будет угодно, Валиде-султан.
– Я больше не Валиде. Но власти у меня хватит, чтобы заступиться за твою Мерьем.
– Насильник наказан, – сурово сказал муфтий. – Разве что вы не согласитесь, чтобы ему оставили жизнь. Тогда я буду отомщен. Он должен умереть, лишь тогда я успокоюсь. Но вы мать, так же как и я – отец. Вам нелегко отобрать жизнь у сына, каким бы негодяем он не был, он ваш сын. Мерьем не станет с вами говорить, но вы хотя бы увидите, что он сделал с моей дочкой. Идемте.
– Мама, зачем мы здесь? – недоумевала Фатьма.
– Скоро ты все узнаешь.
Мерьем сидела в маленьком садике и безучастно смотрела на воду в фонтане.
– Это Кёсем-султан и Фатьма-султан, дочка, – мягко сказал отец. – Тебе надо встать и поклониться.
Мерьем не шевельнулась.
– Ступайте, эфенди, не беспокойте ее, – кивнула Кёсем-султан.
Когда муфтий ушел, Кёсем-султан спросила у Мерьем:
– Как ты себя чувствуешь? Хотя вижу: ты решила умереть. Что ж, такой позор ни одна девушка пережить не сможет. Но прежде чем ты расстанешься с жизнью, ты должна кое-что узнать. Это моя дочь Фатьма. Она невеста Исмаила.
Услышав его имя, Мерьем очнулась и подняла на них глаза:
– Невеста?! Его невеста?!
– Сегодня должны огласить помолвку.
– Но его жена я! Он был со мной! Исмаил мой, я никому его не отдам!
– Мама, о чем она говорит?! – ахнула Фатьма.
– Ее обесчестил вовсе не твой брат. Не он ее украл. Он даже не отдавал такого приказа. Исмаил это сделал. Он хотел, чтобы в Стамбуле начался бунт. Бедная девочка стала жертвой. О! Я много могла бы рассказать тебе про твоего жениха, Фатьма! Хотя бы о том, как торговалась за его жизнь Анна. Ты хочешь знать, почем она ее купила?
– Нет! Молчи!
– Исмаил никогда не будет верен одной женщине, они для него всего лишь средство. Когда он женится на тебе, он также будет ходить в бордели или заведет постоянную любовницу. Ту же Мерьем… Она ведь красива, посмотри. И совсем юна. Исмаил – ветер. Он моложе тебя почти на десять лет. Пока он остепенится, ты состаришься. И все это время ты будешь страдать. Отпусти его, Фатьма. Прими свою участь: ты станешь женой Софу Мехмеда-паши, нового великого визиря. Или другого паши, верность которого мне сейчас потребуется. Мне необходимо удержать власть, Фатьма. Мехмед еще слишком мал, а Турхан амбициозна, слишком уж молода и может наделать ошибок. Девочка, ты готова сказать кадию правду? – Кёсем-султан ласково посмотрела на Мерьем. – И тогда я отдам тебе Исмаила. Велю, чтобы он женился на тебе.
– Мама! – вскрикнула Фатьма. – Ты же прекрасно знаешь, каким будет приговор кадия! Зачем ты ее обманываешь?!
– Потому что она хочет быть обманутой. Она все еще его любит. Так как, Мерьем?
Та молча кивнула.
– Ну что, Фатьма? Ты достаточно увидела и услышала? – спросила у нее мать.
– Ты хочешь его убить?!
– У него будет выбор. Я обещала.
… «Сегодня я получу все, о чем мечтал. Наконец-то!» – он ждал в саду у палаты визирей Валиде-султан и Фатьму. Сказали, что их нет во дворце, они куда-то уехали. Велено было ждать.
Исмаил прекрасно понимал, у кого сейчас вся власть. Главный визирь смотрит в рот Кёсем-султан, ее теперь объявят регентом, придумав для бабушки падишаха какой-нибудь новый титул. Кёсем-султан может все, она казнит и милует единолично. И если она объявит Исмаила бейлербеем и женихом своей дочери Фатьмы, никто и не посмеет возразить. Ведь это он преподнес Кёсем-султан на блюдечке империю, придумав хитрый ход с похищением дочери муфтия.
«И вот я на вершине власти, – думал он, прохаживаясь по аллее. – Это мой день. Сын крестьянина, неверного, скоро женится на султанше, а там и визирем станет. Я должен быть счастлив: все сбылось. Почему же мне так не по себе? Неужто из-за Мерьем? Но мне не жаль ее, как и ту, первую. Я сделал выбор уже тогда: никакой жалости, а уж к женщине подавно. И он был верным.»
Его взгляд невольно упал на правую башню Бабус-Салям. Смерть всегда была близко, но он победил.
Он увидел, как из прохода между башнями вышли люди. Они были в черном. Все – мужчины высокого роста. Исмаилу не трудно было догадаться, что это палачи. Кого-то велено казнить. Что ж, немало голов слетит, как во время любого дворцового переворота. Возможно, что Кёсем-султан усомнилась в ком-то из визирей и хочет именно его должность отдать Исмаилу.
Палачи шли к нему. Когда он это понял, было уже поздно. Исмаил обернулся: можно ли бежать? И увидел спрятавшуюся среди деревьев охрану. Его заманили в ловушку. Он проиграл.
– По приказу Валиде-султан, – сурово сказал главный палач. – Я ведь говорил тебе, парень, что мы скоро встретимся. Ничью другую жизнь я не хотел забрать так же сильно, как твою. Взять его.
– Я пойду сам, – он постарался быть спокойным. – Вы отрубите мне голову? Тогда можно сделать это в саду, а не в каземате? Я хочу видеть солнце, когда буду умирать.
– Тебя приказано отвести в темницу. Умереть так скоро? Нет, парень, ожидание смерти намного хуже, чем смерть. Я еще не все тебе сказал. А ты мне. Я хочу знать, каково это, быть таким, как ты? Ты мне расскажешь, как любил женщин, а я за это буду отгонять от тебя крыс. И даже принесу вина, если твой рассказ покажется мне интересным.
– Много говоришь.
– Потому что я слишком долго молчал. Идем. Теперь ты моя собственность.
Он спускался вниз по каменным ступеням в преисподнюю, вспоминая, как относил палачам приказ о казни Юсуф-паши. В одну реку, говорят, нельзя войти дважды, а он, Исмаил, вошел. Потому что он снова здесь. И снова липкий страх, дрожащие колени. Здесь живет смерть, она может быть быстрой и легкой, но ему приготовили другую. Он теперь во власти черного человека, живого мертвеца. Который хочет выпить из Исмаила все его чувства, прежде чем убьет.
…Он не знал, сколько времени прошло, день на дворе или ночь. Его держали в темнице под башней.
Когда открылась дверь, Исмаил подумал, что это главный палач по его душу. И усмехнулся: хотя бы прогонит крыс. Мерзкие твари. Невозможно уснуть, когда они снуют по каземату, им наплевать, что человек, которому они хотят отгрызть нос, еще жив.
– Посветите мне, – с удивлением услышал он голос Кёсем-султан.
– Госпожа регент, – усмехнулся он. – Что ж, теперь у меня есть право не вставать, когда вы входите.
– Я бы мигом сбила с тебя спесь, дурачок, приказав пытать. Ты не так силен и вынослив, как думаешь.
– Но, как я понял, вы не за тем пришли, – он все же встал. – Какое черное предательство! Впрочем, чего я хотел от Кёсем-султан. В чем меня обвиняют?
– Пока ни в чем. Я приняла решение. Мой сын Ибрагим умрет. И как только он умрет, Мерьем пойдет к кадию и расскажет ему правду. О том, что это ты ее похитил и обесчестил. Кадий вынесет тебе приговор. Догадываешься какой?
– Смерть, – кивнул он. И вдруг рассмеялся: – Ловко! Признаю: вам нет равных по части интриг. Вы решили разбить сердце своей дочери?
– Фатьма от тебя отреклась. Она не хочет тебя больше видеть.
– Не верю!
Кёсем-султан молча протянула ему письмо.
– Факелы выше! – велела она.
Исмаил не спеша развернул свиток. Сейчас, по крайней мере, светло, и крысы убежали. Хочется продлить эти минуты. Свет и светская беседа с самой регентшей. Блестящий конец авантюриста.
В записке было всего одно слово: «Прощай». Исмаил не сомневался, что это рука Фатьмы. Видимо, она поговорила с Мерьем.
– Блестяще! – рассмеялся он. – И зачем же вы пришли?
– Я всегда держу слово.
– Тогда я не в счет.
– Ошибаешься. Я пообещала твою жизнь женщине.
Исмаил напрягся: вот где ловушка!
– Но она от меня отреклась, – мрачно сказал он.
– И снова ты ошибаешься. Она тебе верна. Я только что с ней говорила. Она пришла по твою душу. Просит меня вернуть долг. Ты можешь уехать с ней, если поклянешься никогда больше не возвращаться в Стамбул. Исчезни, растворись, живи в глуши тихо и незаметно. Будет распущен слух о твоей казни. Так будут думать все, включая Фатьму. Твою сестру я тоже отпущу.
– А если я выберу смерть?
– Участь Шекер Пара в таком случае незавидна. Турхан ее ненавидит, а она теперь Валиде. Твою сестру, скорее всего, отравят. Так что, выбирая смерть, ты и ее лишаешь жизни. Твоего отца и других сестер не трудно будет отыскать. Я велю убить всех. Вырезать всю семью.
– За что вы меня так ненавидите?
– Ты опасен. Я не хочу ждать, пока ты повзрослеешь и наберешься мудрости и терпения. Мои силы слабеют в то время, как твоя растет. Убирайся из столицы и поищи другое применение своим талантам.
– Кому вы меня продали?
– Тебя любят женщины, и в этом твое счастье. И несчастье тоже. Так что ты выбираешь? Поторопись. У меня много дел, я не могу находиться здесь вечно.
За ее спиной стояла мрачная грозная тень. Если бы не это… Но Исмаилу очень уж хотелось одурачить главного палача. И крыс.
– Я согласен.
– Я так и думала, – кивнула Кёсем-султан. – Жди. За тобой придут.
Когда она ушла, Исмаил снова оказался в темноте. По ногам пробежала крыса. Он ловко схватил ее и свернул шею. Охота на крыс хорошее развлечение, гораздо лучше, чем рассказывать сказки уроду в черном.
«А вдруг она обманула? – с тревогой подумал он. – Это всего лишь изощренная пытка: пообещать мне свободу и томить здесь, пока я не сойду с ума. Ведь это же Кёсем-султан! Кому я поверил! Что ж, участь моя в любом случае незавидна.»
Он задремал, устав ждать. Но спустя какое-то время снова открылась дверь, и Исмаил увидел свет факела.
– Идем, – сказал мужчина в черном.
Тоже палач, но не главный. Тот встретил Исмаила наверху молча и так же молча кивнул на дверь: уходи.
– Ты снова потерял дар речи, – усмехнулся Исмаил. – Добыча ускользнула.
– Ты скоро умрешь, глаза меня не обманывают. Но судьба к тебе милостива. Ты умрешь, как и хотел, на свободе.
– Прощай, – беспечно рассмеялся Исмаил. Довольно мрачных предсказаний.
Его вели к Имперским воротам. Там он увидел сестру, закутанную в чадру. Исмаил узнал ее по крупной фигуре, такой толстой женщины во дворце больше не было.
– Исмаил! – Шекер Пара кинулась ему на шею. – Куда мы едем? Мне даже разрешили взять ценности. Золото, украшения.
– Я не знаю. Но кто-то о нас позаботился.
Их проводили в карету. Это была обычная карета, Исмаил даже предположить не мог, кто едет в ней. Сначала он помог залезть туда сестре, что было не просто, учитывая ее комплекцию. Потом запрыгнул в карету сам.
– Трогай! – раздался знакомый женский голос.
– Анна?!
– Ну а кто же еще?
– Мне надо было догадаться.
– Куда мы едем? – спросила Шекер Пара.
– Кёсем-султан думает, что в Эдирне, – весело сказала Анна. – Как бы ни так! Она не знает, что у меня есть корабль. Он загружен под завязку и ждет в порту. Я же сказала, мой сладкий, что позабочусь о тебе.
Исмаилу захотелось выпрыгнуть из кареты, но он почувствовал, как сестра сжала его руку. Он пообещал Валиде, что никогда не вернется в Стамбул. Но сколько раз сама Кёсем-султан нарушала клятвы? Главное, что он на свободе и его умница-сестра с ним. У них даже есть деньги. Ее деньги. И сокровища Анны. Которая тоже способна на многое.
– Что ж, в порт так в порт, – мрачно сказал он. – Куда мы поплывем?
– На Родос, – подмигнула ему Анна. – Там у меня небольшая торговля. И кое-что припрятано на черный день. А дальше будет видно. Надо найти такое местечко, где будет и тихо, и красиво, и сытно, – промурлыкала она. – У нас будут красивые дети, мой сладкий. И для твоей султанши кого-нибудь приищем. Приданое-то есть? – она опять подмигнула, теперь уже Шекер Пара. – Легко отделались. Ох, сколько голов полетит! Не завидую я этой дурочке Телли.
– Это ведь она тебя возвысила. Неужели не чувствуешь ни жалости, ни укоров совести? – удивленно спросил Исмаил.
– Говорят, девчонка, которую ты украл, сегодня повесилась.
– Что?!
– Ей сказали, что тебя казнили.
– Это сделала ты?
– Ну а кто?
– Зачем?
– Побоялась, что Кёсем-султан меня обманет. Заберет девчонку во дворец, и там уж я до нее не доберусь. Успела, слава тебе.
Он дернулся, было, но сник. Опять обман. Кёсем-султан все знала, когда шла к нему. Его бы не стали судить: Мерьем умерла. Это он ее убил. Лишь потому, что она идеально подходила на роль жертвенной овцы, которая пробудила гнев толпы, и это ускорило свержение султана Ибрагима. Он, Исмаил, еще хуже Анны.
Его охватило безразличие. В этом клубке интриг невозможно найти конец нити, чтобы потянуть за него и размотать весь клубок. А потому интригам не будет конца. Фатьма говорила с Мерьем, этого уже не исправить.
– Давай не будем вспоминать прошлое, – миролюбиво сказала Анна. – Грехов что у тебя, что у меня, что у нее, – кивнула она на Шекер Пара, – на три ада хватит. Я туда не тороплюсь. Приехали, кажется.
Он почувствовал запах моря. На Родос? Что ж. Путь долгий, есть время обо всем подумать.
