Глава 22. Пещера

Таскаться в настоящем бронежилете до этого мне не приходилось. Хотя и тот, что я умудрился застегнуть на себе с третьего раза, тоже настоящим назвать было нельзя. Цифровой мир, чтоб его, передавал тяжесть снаряжения со всей суровостью. Надо было, не знаю, хоть в армию сбегать в лучшие годы.

Шанталь, надевшая черный жилет поверх белой майки, стала выглядеть разом и круче, и уязвимее. На фоне толстого защитного панциря ее обнаженные плечи казались совсем хрупкими. Ей пришлось повозиться, чтобы рассовать свои косметические прибамбасы в карманы на ремне. Девушка перехватила волосы оранжевыми резинками в два хвостика. Если это психическая атака, то я определенно был сражен.

– Берите вот эти, – посоветовал Меркуцио, взяв со стеллажа внушительно выглядящий автомат. – Надежная штука. Если тут, конечно, боевые качества близки к настоящим хоть немного.

– Эм четыре а один, – произнес Джек, придирчиво встряхивая американский автомат. – Ты издеваешься? Раздай «калаши», меньше возиться.

– Рад бы, но «калаш» здесь только один. А нам унифицированный боезапас лучше будет. Впрочем, если хочешь – бери.

Джек предпочел послушаться и взять одну из трех винтовок. Вторую Меркуцио отдал мне, последнюю оставил себе. Бурелом скептически топтался снаружи оружейной, так как он не мог ни поместиться внутри, ни подобрать себе хоть что-нибудь относительно полезное. Я пробовал нахлобучить ему каску на голову, но она упорно не желала держаться, как только я ни крепил ремни. Оставалось надеяться, что медведь затанчит все дальнейшие вызовы одними морально-волевыми. И что не ошибся в распределении очков характеристик.

– Одинаковые до мелочей, – проговорил Меркуцио, осматривая автоматы. – Первый раз такое вижу.

– Потому что моделька одна и та же, – откликнулся Джек, придирчиво встряхивая оружие и пробуя приспособить его под перчатку.

– Тебе неудобно? – спросил я.

– Если стрелять левой, то смогу. Но не страшно. Я амбидекстр.

Джек ободряюще улыбнулся, рассовывая запасные магазины по карманам разгрузки. Со своей перчаткой и внушительным автоматом он выглядел как одинокий хакер против инопланетян.

Я немного поигрался с лазерным прицелом, проверил оптику.

– Выдвигаемся? – спросил стример. – Время не ждет.

– А пистолеты выбрать? – спросил Бурелом.

– На фиг они нужны?

– У тебя же они есть!

– Я качал умение ими пользоваться. Это тяжелее, чем поливать из автомата в узком пространстве.

– Переключиться на пистолет быстрее, чем перезарядить винтовку, – настаивал медведь.

– Лови плюсик за точность цитаты, – кивнул стример и бросил в Бурелома патрон, который отскочил от шерсти и начал кататься по полу.

Медведь озадаченно проводил взглядом маленький блестящий цилиндр.

– Таскайте тяжести, сколько хотите, – добавил Меркуцио. – Вас никто не заставляет.

– Ты хотел сказать, никто не мешает, – поправил Джек и вышел из оружейной.

Вздохнув, Меркуцио пошел следом. За его спиной болталась резиновая дубинка.

Шанталь повернулась ко мне и произнесла:

– Прикроешь меня?

– Да, конечно, – ответил я, глядя в ее взволнованные глаза. – Все хорошо?

– Бурелом будет агрить мобов, – сказала она, и подобный сленг из ее уст звучал предельно странно. – Джек занимается тактикой. Остаешься ты.

– А…

– А Меркуцио я не доверяю.

Я решил промолчать, кивнув как можно выразительнее. Понятия не имею, что между ними случилось и существовала ли вообще между Шанталь и Меркуцио определенная химия, или же я все выдумал сам.

Осмотрел еще раз стеллажи, взял пару пистолетов и несколько магазинов к ним. В конце концов, запас карман не тянет, а выбросить лишнее можно всегда.

Нам почти не пришлось догонять остальных – Джек остановился у какого-то люка в полу, наклонившись и трогая его перчаткой.

– Что такое? – спрашивал медведь.

– Я чувствую пустоту снизу. Намного большую, чем погреб.

– Твоя рукавица не врет? – спросил Меркуцио с сомнением.

Джек посмотрел на него взглядом хирурга, у которого пациент спросил про диплом.

– Открытые пространства в Версиане – не твой профиль, Меркуцио, – сказал он. – Помогите поднять.

Медведь обхватил крышку люка лапой за выступы и сорвал целиком. Крышка пролетела в сторону метров двадцать, разнеся павильон с элитными сигарами.

Мы уставились в темноту. Я нащупал фонарик на стволе автомата, посветил вниз. Зияющая бездна поглощала свет.

– Это не просто пустота, – констатировал Джек. – Лобби. Проход в новую фазу.

– Думаешь, рабочий хотел показать нам это? – поинтересовался я.

– Думаю, что нам сюда, потому что других выходов с уровня я не вижу. Арбестер, есть прогнозы?

– Ты у меня спрашиваешь? – не понял я.

– Сам же сказал, что инст получился концептуальный, – напомнил Джек. – С промзоной ты верно угадал. Что нас ждет внизу?

Я покопался в памяти. Немного постучал зубами, придавая себе серьезный вид, чтобы потянуть время. И ответил:

– Если в этом инсте показывают историю места, то мы окажемся не в лучшей ее части.

– Ответ принят, – вздохнул Джек и прыгнул вниз.

Он пропал, прежде чем успел целиком погрузиться в люк. Медведь тут же забрался следом.

– Давайте, – сказал Меркуцио, и мы трое по очереди последовали за лидером. Я пролетел метров шесть, что после недавнего падения из окна оказалось легкой разминкой.

Приземлился уже на голые камни посреди широкой пещеры, освещенной редкими свечками. Джек стоял здесь же, осматриваясь с изумлением. Бурелом втягивал носом гнилостный воздух. Шанталь терла лицо влажной салфеткой. Меркуцио водил автоматом по сторонам.

А из темноты к нам медленно подходил весьма колоритный персонаж. Он выглядел сгорбленным, низеньким, коренастым, одет в рваные лохмотья, подпоясан лохмотьями еще более убогими. В руках он держал затупленную кирку. Довершала облик рыжая борода до пояса.

– Вы пришли, – сказал он с облегчением.

– Да это же гном, – произнес Бурелом. – Здорово, работяга! Как жизнь молодая?

Горбун посмотрел на медведя, сжал потрескавшиеся губы. Мне захотелось стукнуть Бурелома чем-нибудь тяжелым. Вот уж точно каждый видит в меру своей испорченности.

– Где мы? – спросил Джек.

– Мы там, где через много лет построят Деловой центр, – ответил я. – Очень, очень много лет.

– А конкретнее?

– Дорогомиловские каменоломни, – пояснил я мрачно. – Только не те, что в справочниках. Думаю, близкие к настоящим.

Джек скривился так, словно ему стало невыносимо стыдно. Не за себя – за других.

Ибо это место напоминало подземную каторгу, из которой нет выхода. Фонарики на автоматах несказанно выручали, давая рассмотреть кошмарные своды рукотворных тоннелей, грубые и хлипкие балки, валявшиеся рукоятки поломанных инструментов. И камень. Белый камень, торчащий отовсюду, хоть и с примесью коричневатого песка.

В самой высокой части потолок был метра в три от силы. Меркуцио осторожно ткнул его стволом автомата, отошел от возникшей песчаной струйки.

Вокруг нас появились новые лица.

– Вас послал Кирилл? – послышался неуместный женский голос. Сквозь собравшуюся толпу вперед вырвалась женщина с ребенком на руках. Ее вид был не настолько ужасным, как у мужчин, – видимо, долбить киркой камень ей не приходилось. И все же страдания исполосовали ее лицо морщинами, а руки почернели от лишений. Ребенка она держала крепко, как последнее, что хранило ее в этом мире.

– Принимаем! – громогласно объявил Джек. – Меркуцио, если ты заикнешься об альтернативе – я на тебя медведя спущу!

– Да я молчу, – пожал плечами стример.

– Поможете? – заговорила женщина, баюкая младенца. – Если они нас достанут, тогда… О нет!

Лабиринт тоннелей огласился собачьим лаем. Мужики столпились, ограждая нас и женщину от нескольких гостей. И здесь, похоже, им были не рады.

Перед нами вырос отряд разношерстых бойцов с собаками. Двое мечников в ниспадающих кольчужных кирасах и трое смуглых бородачей с восточными чертами лица, в непонятных кафтанах. В мозолистых руках они сжимали топоры. Казалось, в этом промозглом месте гости раздражались из-за жары. Жарко было даже их псам, высунувшим влажные языки и с трудом держащимся на цепях.

Местные авантюристы с представителями монголо-татар.

– Далеко ты забралась от дома, Мария, – прогудел один из гостей, удерживая пса на поводке. – От ростовских земель по снегу бежала?

Его говор наводил на мысль о позабытых наречиях, стилизованных под относительную современность. Во всяком случае, я его понимал хорошо. Его напарники из Золотой Орды помалкивали, что вселяло тревогу.

– Оставьте нас, – взмолилась Мария. – Я не виновата! И мой сын тоже!

– Кирилл должен был сдать бор, но сбежал, – проговорил тот же вояка. – Так заплатишь ты, его жена.

– Иноки не платят бор! Оставьте нас!

Один из смуглых крикнул что-то неразборчивое, взмахнул топором.

С отчаянным криком на него бросился один из камнетесов, замахиваясь киркой. И тут же упал замертво с разбитым лбом.

Бурелом зарычал, рванулся вперед, сметая золотоордынца. Ударом лапы рассек половину лица. И на медведя тут же бросились собаки.

Джек и в самом деле неплохо стрелял с левой руки. Пули американской винтовки поражали воинов – притом отскакивая от их кольчуг. Поправочный коэффициент на баллистические показатели, не иначе.

Я присоединился к стрельбе, атакуя собак и надеясь, что не попаду в Бурелома. Освободить танка – первостепенная задача.

Мужики оттеснили Марию с ребенком назад, в дальние тоннели.

– Задержите их! – звучал горестный призыв рыжебородого. – Мы пробьем проход, и вы сможете уйти. А пока – спасайте горняков!

Нас оказалось пятеро игроков против пятерых ботов и пары собак, хотя одна уже валялась на последнем издыхании. Ее челюсти продолжали сжимать лапу Бурелома, который яростно сражался с группой сборщиков податей. Один из них отскочил в сторону, зашел сбоку. Меркуцио выпустил в него очередь с двух метров, но на теле ордынца показались лишь незначительные синяки.

– Игромех, – проворчал стример, отпуская автомат и выхватывая дубинку.

Стример закружился в поединке, умело отбивая удары топора точными попаданиями по рукояти. Не хотел бы я попасться ему на мордобой.

Медведь тем временем припал на правую сторону. Ему становилось все тяжелее держать равновесие.

Шанталь подбежала к нему, на ходу стаскивая с пояса умело свернутый медицинский бандаж на липучках. Обхватила им лапу Бурелома, вытащила кисточку и начала обмахивать ею больное место. Я ощутил кисловатый аромат пудры. Не пытаясь расходовать патроны попусту, остался делать то, что и обещал, – прикрывать девушку.

Меркуцио тем временем удачно попал дубинкой по пальцам монгола, и тот с воплем выронил топор. В следующий момент ордынец получил резиной по башке и упал рядом с собакой. Следом и Бурелом бросил второго пса, присоединив его к куче поверженных врагов.

Джек сжал кулак в перчатке, выпуская синий луч в низкий потолок над мечниками. Глыба белого камня весом в полтонны упала на одного из вояк, расплющивая его без шанса на восстановление.

– Держитесь, еще немного! – Голос рыжебородого звучал, казалось, отовсюду. – Мы почти пробили стену!

С этими словами оставшиеся враги словно озверели – удары сыпались на Бурелома с такой силой и скоростью, что медведя едва не отшвыривало в сторону.

– У них берсерк, – прохрипел танк. – Поднажмите!

Я выбрал целью ближайшего ордынца, нацелился ему в лицо, выпустил весь магазин. Отпустил автомат, позволяя ему повиснуть на ремне. Все же прав был медведь – выхватить пистолет оказалось быстрее, чем перезарядиться. Когда опустел и пистолет, я разжал пальцы, наклонился, сжал их снова, уже нащупав топор мертвого монгола.

Лезвие сверкнуло в свете факелов, как спятивший светлячок. Монгол схватился за пораженное ухо, и топор остался торчать в его голове. Следом Меркуцио треснул его по колену, а Джек добил тремя выстрелами в голову. Медвежья лапа отшвырнула прочь уже безжизненное тело.

Последнего врага порешили почти без моего участия.

– Мы это сделали! – торжественно провозгласил бородач, которого я в толпе никак не мог увидеть. Судя по сбивчивому голосу, он орудовал киркой не хуже остальных камнетесов. – Скорее… идите в проход! Они приближаются!

Из тоннелей послышался новый лай, перемежаемый топотом и криками. Похоже, наступало подкрепление.

– Валим! – Джек схватил меня и Шанталь за руки, потащил к камнетесам. Те немного расступились, и мы увидели, как Мария, согнувшись, держится за узкий лаз в стене. Проход, обрамленный белым камнем, вел в новую бездну.

Бурелом подобрался ближе, слегка шатаясь. Поддал ускорение Шанталь своим лбом и вытолкнул девушку в проем. Я был ему даже благодарен.

– Спасибо, – обратилась ко мне Мария. – Вы спасли нас! Примите это и будьте здоровы!

Она что-то повесила мне на шею одной рукой.

На миг поймав взгляд уставшей женщины, я кивнул ей и бросился в проем.

Меня вышвырнуло на холодный мрамор. Я откатился в сторону, и на мое место упал Меркуцио.

Последним появился Джек.

– Прошли, – прошептал он. – Жесть, ну и дела.

– Это что такое было? – спрашивал Бурелом, покуда Шанталь расчесывала его шерсть, расправляя колтуны. – Блин, приятно-то как… не останавливайся, медсестра!

Меркуцио не стал ничего спрашивать, а занялся понятным и полезным делом – принялся перезаряжать оружие. Я решил взять с него пример и начал менять магазины, выбрасывая старые. Все равно восполнить запас патронов мы не сможем.

– Так что это было? – повторял косолапый.

– Как же ты надоел, – процедил я. – Медведь, ты там собирался гайд по Версиане писать? Это у тебя мы спрашивать должны.

– Ребята, не ссорьтесь, – попросила Шанталь, срывая с лапы мишки уже не нужный бандаж. – До нас никто в этом подземелье не был.

– Арбестер сказал, это какие-то каменоломни, – напомнил Меркуцио.

– Дорогомиловские, – произнес я. – Если тебе это слово ни о чем не говорит, то и объяснять незачем.

– Вроде княжество было такое? – спросил Джек.

– Слобода. Под нами добывали белый камень.

– Какой еще камень? – не понял медведь.

– Строительный, – огрызнулся я, сам не понимая, отчего так зол и на кого. – Тот, из которого построили Спас-на-бору и Успенский собор и которым облицовывали ранний Кремль. Думаешь, мы стройматериалы тут на биржах фьючерсов покупали? Его добывали руками, живые люди. Лет пятьсот-семьсот назад. Нам показали, как это примерно происходило. Своя система, культура, а местами – откровенно рабский труд почти без права на выход. Стычки с теми, у кого в руках местная власть. А временами там скрывались и беглецы, в том числе – с малолетними детьми. Короче, та же Шелепиха, только в древности.

Джек медленно посмотрел по сторонам и произнес:

– «Эволюция».

– Если бы. – Я ударил кулаком по затвору автомата. – Этот мир не сильно изменился.

Закончив с оружием, я начал осматривать место, куда мы попали.

Вне сомнений – наши дни. Или их точная имитация. Огромное пространство, пусть и замкнутое. Высокие потолки после тесных пещер казались концертным залом. Сквозь панорамные, слегка затененные окна были видны редкие прохожие – наверняка пустая анимация, не соответствующая действительности. Изогнутые линии не оставляли сомнений насчет того, где мы находимся сейчас.

– Мы на первом этаже «Эволюции», – сказал Джек. – Об этом я говорил. У нас получилось. Мы попали в башню. Осталось подняться наверх.

– Если наши моднявые пушки еле-еле выдержали против доисторических варягов с топорами, то как бы мы прошли через пещеры без них? – спросил Бурелом. Он уже выглядел вполне бодрым. Косметология Шанталь творила чудеса.

– Никак, – ответил Меркуцио. – Нас бы замочили и отослали в Батискаф. Ты лучше спроси, насколько мы можем рассчитывать на стволы и дальше, если тут игромех плюется условностями.

– Разберемся, – сказал Джек. – Ладно, двигаем. Предлагаю по лестнице. Лифту я бы не доверял.

– Согласен, – кивнул медведь.

Шанталь подошла ко мне, с беспокойством спросила:

– Думаешь, та женщина выбралась?

– История говорит, что да, – тихо ответил я. – Если мы ее, конечно, не переписали.

– История?

– Кирилл и Мария. И младенец.

– Прости, – поникла девушка. – Я историю прогуливала.

– Богатый купец Кирилл, ставший монахом, но к которому по-прежнему приходили собирать бор, то есть долю с имущества на дань монголам. И жена Мария с младенцем. Нам показали часть биографии, скрытую от учебников. О них вообще не так много было известно. Зато о младенце – очень даже.

Шанталь посмотрела вслед тройке наших товарищей, изучавших первые пролеты лестницы.

– Кого мы спасли? – спросила она.

– Того, кто создал русскую культуру как таковую, – ответил я. – Тот младенец – иеромонах и чудотворец Сергий Радонежский.

Девушка перевела взгляд на висящую у меня на шее драгоценность, подаренную Марией. Я и сам не успел осмотреть ее как следует – потускневшую серебряную брошь.

– Хочешь? – спросил я.

– Нет, – печально улыбнулась она. – На этом свитере смотрится хорошо.

Я поцеловал ее в верхнюю часть щеки, почувствовав на своих губах одинокую слезинку. Без лишних слов мы направились к остальной команде.