А. Ф. Платонова
С нами Бог!
«Христос раждается – славите!»
Вот опять она, радостная, светлая, торжествующая рождественская песня! Опять раскрывается над изумленной бедной землей полночное небо, опять несказанную Тайну созерцает она, опять слышит ангельское пение:
«Слава в Вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение!»
О, если бы не один миг или час, если бы всегда, вечно слышать эту ликующую песню, если бы, найдя раз Христа в яслях Вифлеема, никогда не отходить от Него!
Вот оно, то великое, чудное, страшное, чего так ждало, по чему так тосковало, томилось человечество тысячи лет: совершилась великая тайна – Бог явился во плоти!
Пусть теперь все силы мира сего, все силы ада ополчатся на нас, – ничто и никто не отлучит нас от любви Божией, ничто не удалит от нас по неизреченной любви к нам сошедшего на землю Сына Божия, никто не исхитит нас из руки Его, никакие враги не устрашат нас, потому что «с нами Бог!»
И в этом сознании, в этом живом ощущении близости Божества – источник вечной радости христианина, источник того несказанного блаженства, которого тщетно жаждут люди, лишенные веры и живущие вне Церкви.
Год за годом уходит в вечность, а они все ждут, все ищут какого то «нового» счастья.
«Сколько раз простирал я руки к обманчивым грезам и снова затем стоял над этим горным потоком, прислушиваясь с закрытыми глазами к его монотонному вечному шуму, с печалью и беспредельной скорбью в душе!»
Какая грусть! Какая тоска!
Но такой же тоской не терзается ли огромное большинство людей, протягивающих руки, как этот поэт, стоящий в горьком раздумье над горным потоком, к обманчивым грезам, к призракам счастья, и с ужасом постоянно сознающих, что эти призраки убегают от них?!
Вот человек, провозглашающий, что счастье миру может дать только одна наука. С какой верой именно в науку, в силу человеческого разума идет он по жизненному пути, заранее предвкушая блаженство всеведения, стремясь проникнуть своим разумом в самые сокровенные тайны бытия! И, однако, счастье отодвигается от него все дальше и дальше, уверенность и мир незаметно оставляют душу, и, вместо них, в нее вползает какая-то непонятная тоска, глухой непередаваемый ужас человека, роковым образом катящегося в бездонную пропасть… «Знающий все», стремящийся быть «яко бози», человек, оказывается, не знает самого главного: для чего он живет? Думавший озарить весь мир своим светочем, он вдруг сознает себя самого объятым тьмой, и те, которые шли за ним, оказываются вдруг жалкими и беспомощными, как «слепые» в драме Метерлинка, когда умер старик священник: для них «религия погибла, проповедника не стало, вера угасла. Что же осталось? Ничего, кроме беспредельной власти смерти! Она осталась, и только ее шаги слышат слепые, а остальное все молчит».
Другие люди видят свое счастье в материальных благах, живут, не задумываясь над «проклятыми» вопросами, не заглядывая в будущее.
Но одно волнение житейского моря, одно дыхание смерти, и в один миг рушится воображаемое счастье: слава, богатство, любовь – земная, страстная, основанная на поклонении внешнему человеку, – все проходит и исчезает, как тень, все кажется счастьем только издали, ярким огнем блистает впереди, а едва только человек приблизится к нему, рассеивается, гаснет, пропадает, как марево пустыни.
– Нечем жить! – вот признание, которое приходится слышать и из уст человека, заваленного научным или житейским трудом, и из уст человека, пользующегося всеми видимыми благами жизни, и даже из уст тех, которые только заглянули в лицо жизни и отшатнулись в ужасе от пахнувшего на них холода могилы…
Нет смысла жизни, нет счастья, которого так мучительно жаждет человеческая душа!
Но это потому, что большинство людей живет и умирает с «закрытыми» глазами, не видя ничего, кроме беспросветной тьмы, не слыша ничего, кроме общего, нестройного шума исполинского потока…
В этом мука, в этом трагедия жизни…
И хочется сказать им: «О, если бы вы открыли глаза! Вы увидели бы над потоком жизни сияющий крест Церкви Христовой, лучами пронзающий тьму! Если бы вы открыли глаза, вы увидели бы, как сонмы подобных вам труждающих и обремененных в этот же самый миг не проклинают, а благословляют жизнь: в их душах такая полнота счастья, что им уже нечего больше желать, как только того, чтобы не отлетела от них „радость совершенная“, но росла бы и раскрывалась бесконечно…
Это те, для кого в сегодняшнюю рождественскую ночь воистину родился Христос! Это те, которые теперь слышат и сами поют победную песню „С нами Бог!“»
В Святую Рождественскую ночь что-то чудное загорается в душе… Вот-вот поднимется перед ее очами завеса в Святое Святых… и уже поднялась, и уже видит она Того, на Кого чины Ангельские не смеют взирати…
И ни где-нибудь там, на Престоле Херувимском, почивает Он, – слабым младенцем лежит в яслях, в убогом вертепе! На землю сошел Тот, Кому нет имени на языке человеческом.
Господи, пусть же придут к Тебе в эту ночь все ищущие Тебя, пусть исполнятся радости несказанной и вместе с небесным воинством будут петь:
«Слава в вышних Богу и на земле мир, в человецех благоволение!»
