Глава восьмая
— «Как я уже сказал, у меня было немного денег, серебра и золота, — медленно, размеренно читала сиделка, — всего около тридцати шести фунтов стерлингов. Увы, они лежали, как жалкий, ни на что негодный хлам: мне было некуда их тратить. С радостью отдал бы я пригоршню этого металла за десяток трубок для табаку или ручную мельницу, чтобы размалывать свое зерно! Да что я! — я отдал бы все эти деньги за шестипенсовую пачку семян репы и моркови, за горсточку гороху и бобов или за бутылку чернил».
Каждый день Джулия, Арабелла и Мэри-Джейн приносили из сада охапки крупных, сочных роз и расставляли их в серебряные вазы в гостиной и в столовой. Солнечные часы еще резче выделялись на фоне темной зелени лужайки; к завтраку подавали абрикосы. Тетя Фэнни в материнских бриллиантах постоянно к чему-то прислушивалась. Однажды ночью миссис Уиллоу послышался какой-то шум; решив, что это воры залезли за столовым серебром, она тихонько вышла в коридор и обнаружила тетю Фэнни на лестничной площадке: та стояла неподвижно, словно в трансе, улыбаясь чему-то.
— Конец близится! — произнесла она, когда миссис Уиллоу удалось ее разбудить.
Хотя Глория упиралась изо всех сил, миссис Уиллоу настояла на том, чтобы устроить еще один сеанс у зеркала: ей определенно надоели смутные намеки тети Фэнни.
— Ты-то попривыкла, — аргументировала миссис Уиллоу, — уже видела, что к чему; мы не можем постоянно менять людей. К тому же никто, кроме тебя, этого не сделает.
С большой неохотой Глория снова села перед зеркалом, залитым маслом, поежилась и наклонилась ближе.
— Надеюсь, в этот раз я увижу что-нибудь приятное, — сказала она. — А если опять будут всякие ужасы, пусть кто-нибудь другой смотрит, и мне все равно, что из этого выйдет!
— Интересно, какими еще глупостями мы стали бы заниматься вместо этого? — пробормотала миссис Хэллоран.
— Мы же боги, — напомнил Эссекс. — Сидим на Олимпе, взираем на людские деяния. Может, и хорошо, что нам есть чем заняться, пусть даже ерундой: представьте, сколько зла мы бы причинили, если б нам стало скучно!
— Перестаньте на меня смотреть, — потребовала Глория. — Это меня нервирует!
Миссис Уиллоу с тетей Фэнни отодвинулись подальше, косясь друг на друга.
— Ничего, подождем, — спокойно произнесла миссис Уиллоу. — Дай нам знать, если увидишь что-нибудь.
— Ненавижу, когда все начинает двигаться, — пожаловалась Глория и неловко поежилась в кресле. — Похоже на морскую качку: перед глазами все кружится, и нет мочи терпеть… Ты словно проваливаешься в этот адский круговорот, водоворот… Ой, вижу какую-то местность… Тут миленько…
— Какую именно, дитя? — Миссис Уиллоу делала пометки в блокноте, который специально принесла для этой цели и в котором хранились записи предыдущих откровений тети Фэнни.
— Просто сельскую местность: деревья, трава, цветы… Небо голубое, птички…
— А люди там есть?
— Нет, никого — ни людей, ни домов… Ни дорог, ни заборов, ни проводов, ни антенн, ни рекламных щитов… Какой-то холм, на нем растут деревья, и… похоже на луг… Мягкий… — Глория запнулась. — То есть, я хочу сказать, там нет никаких… перегородок. Ни стен, ни заборов, лишь мягкая зеленая трава. Кажется, где-то рядом течет река…
— Воистину райский уголок, — пробормотал Эссекс.
— Постойте… Кто-то поднимается на холм… Эссекс, похоже на вас, только вы не одеты… на вас нет… — Глория покраснела и прижала ладони к щекам, но не отстранилась от зеркала.
— Продолжайте, дорогая, — подбодрила миссис Уиллоу, — мы не ханжи.
— Попробуйте закутать меня в львиную шкуру, — предложил Эссекс, — ну или хотя бы купальные шорты — мало ли кто там подглядывает…
— Вы… не знаю… вышли на охоту?
— Охоту за кем? — с иронией воскликнула миссис Хэллоран.
— За купальными шортами, не иначе, — предположил Эссекс. — Можно я встану за деревом?
— Тихо! — шикнула на него миссис Уиллоу. — Будьте серьезнее!
— Тут так мило… — продолжала Глория.
Эссекс открыл было рот, но миссис Уиллоу резко вскинула руку, и он затих.
— Как тут красиво! Эссекса больше нет, остались только холмы, деревья и синее-синее небо…
— Слава богу, что я скрылся из виду, — не утерпел Эссекс. — Мне уже начало казаться, что на меня пялятся…
— Смотрите, — воскликнула Глория и засмеялась, — ой, смотрите! Все меняется… Похоже на маленький пейзаж, и он меняется: теперь видно, что делается за холмом, за деревьями… Вот появились люди, они… танцуют, кажется; солнце такое яркое… Да, танцуют.
— Одетые? — вставил Эссекс, явно наслаждаясь ситуацией.
— Не знаю… да и неважно. Они слишком далеко, такие крошечные, а деревья вокруг них такие высокие… Да, они и вправду танцуют. А трава и цветы чуть шевелятся, словно подул легкий ветерок, а теперь я вижу… вроде бы оленя? И птичек… и кролика.
— Похоже, наш ковчег пристал к берегу, — прокомментировала миссис Хэллоран, обращаясь к Эссексу.
— Скажи, милая, — вмешалась миссис Уиллоу, — если мы будем задавать вопросы, ты сможешь ответить?
Глория закрыла глаза.
— Попытаюсь, — сказала она, отклоняясь на спинку кресла. — Это было красиво…
— У меня создалось довольно странное ощущение, — признался Эссекс. — Наверное, больше никогда не буду охотиться.
— А мне кажется, Глория видит в зеркале то, что мы от нее хотим, — предположила миссис Уиллоу. — Эссекс, помолчите! В первый раз ей привиделись всякие ужасы, потому что мы все были напуганы и сбиты с толку. Теперь же мы примерно знаем, чего ожидать, вот ей и показывают ожидаемое. Наверное, я плохо объясняю…
Она вопросительно взглянула на мисс Огилви, та молча кивнула.
— Глория, дорогая, нам не нужно, чтобы ты думала об ужасах и разрушениях, — продолжала миссис Уиллоу. — Нам гораздо больше нравятся твои прелестные пейзажи. У меня возникла идея: я хочу попросить тебя взглянуть в зеркало и попытаться увидеть людей, живущих в этом доме, только не сейчас, а месяц спустя — это будет конец июня. Подумай об этих людях, посмотри в зеркало, и ты увидишь, чем они будут заниматься через месяц.
Миссис Уиллоу обернулась к остальным.
— Пытаюсь выяснить, сколько у нас еще времени в запасе, — уточнила она. — Давай, Глория.
Девушка склонилась над зеркалом, подперев руками подбородок; длинные волосы упали на щеки, почти касаясь стола.
— Розы, — наконец произнесла она. — Розы на столе… Розовые.
— Это «рамблер», любимый мамин сорт, — прокомментировала тетя Фэнни. — Для нее посадили шесть кустов, они расцвели в конце июня.
— И мы все собрались вместе… — Глория захихикала. — Забавно… И я тоже там. Похоже на картинку, только люди двигаются, крошечные такие… Мы завтракаем… Эссекс…
— Что на мне надето? — поинтересовался Эссекс, изображая целомудренную скромность.
— Кажется, белая рубашка. Вы рассказываете какую-то историю, а мы все смеемся. На мне платье, белое с голубым; должно быть, очень жарко.
— Значит, можно смело предположить, что до конца июня ничего не случится, — резюмировала миссис Уиллоу. — Так, Глория, попробуй конец июля. Сосредоточься… Конец июля…
— Мы играем в теннис, — почти сразу же ответила Глория. — Все собрались на теннисном корте; Джулия с капитаном играют против нас с Арабеллой.
— Так и знала! — воскликнула Арабелла, бросив на сестру неприязненный взгляд.
— Остальные сидят вокруг на белых стульях и скамьях… Еще вижу столик, а над ним большой зонтик, оранжевый с желтым и зеленым; вы пьете; должно быть, ужасно жарко, потому что мы в легких платьях и шортах. На мне тоже шорты в голубую полоску — странно, у меня таких нет…
— Я одолжу тебе свои, — пообещала Джулия.
— Мы пользуемся этим самым зонтиком каждый год, — сказала миссис Хэллоран, — но откуда Глории о нем знать? И цвета правильные. Он хранится в гараже, она никак не могла его видеть заранее…
— Я вижу его сейчас, — ответила Глория.
— Самое главное — раз она видит нас, значит, ничего пока не случилось, — сделала вывод миссис Уиллоу, — ведь потом уже не будет никаких теннисных кортов и разноцветных зонтиков.
Она наклонилась вперед и положила руку на голову девушки.
— Посмотри еще раз, детка. Посмотри, чем мы занимаемся… скажем, в конце августа?
Глория нахмурилась, склоняясь к зеркалу.
— Сложно сказать, очень темно… Все окна закрыты. Не знаю, кто там… похоже на тени… Солнце село.
— Что они делают?
— Кажется… — Глория помедлила. — Кажется, они пытаются что-то двигать… большой сундук или диван, что-то в этом роде. Они придвигают его к двери… Горят свечи, но все еще очень темно. Они в большом холле, я вижу плитки на полу. Они… баррикадируют дверь… Ужасно темно…
— А лица можешь различить?
— Вижу Фэнси… А может, она лишь похожа на Фэнси, потому что меньше… Нет, точно Фэнси, вот она подошла к зажженной свече. Она… смеется.
— Смеется? Пока мы баррикадируем дверь?
— «Истинно верующие» упоминали конец августа, — тихо произнес Эссекс, обращаясь к миссис Хэллоран.
— Если эти психи назвали верную дату, я съем марсианина, — пообещала та.
— Попробуй взглянуть еще чуть-чуть вперед, — попросила миссис Уиллоу Глорию. — Конец той ночи, следующее утро…
— Не могу, все расплывается.
Глория откинулась назад и посмотрела в зеркало, отражающее мутных купидонов на потолке.
— Мне страшно… — призналась она.
— Тетя Фэнни предполагает, Глория располагает, — сыронизировала миссис Хэллоран, нежно касаясь солнечных часов. — Недолго нам осталось смотреть по ним время…
— Вас до сих пор не удивляет, как легко мы все сдались? — поинтересовался Эссекс.
— Я все еще не убеждена до конца.
— Но вы позволили ей сжечь библиотеку…
Миссис Хэллоран рассмеялась.
— Может, я — прирожденный сжигатель книг, как в Средние века?
— Мне кажется, у вас своя причина позволять тете Фэнни жечь книги.
— Поймите, Эссекс, тетя Фэнни уже не так молода; было бы нехорошо с моей стороны отказывать ей в маленьких удовольствиях. Да и вообще, сейчас в мои планы не входит противоречить тете Фэнни; я вступлю с ней в схватку в ином, лучшем мире.
— Капитан с Джулией все шепчутся по углам, — доложил Эссекс, — а миссис Уиллоу за ними наблюдает.
— Нельзя терять капитана, мы не можем себе это позволить, — нахмурилась миссис Хэллоран. — Если тетя Фэнни права, то без капитана ваша задача будет поистине сверхчеловеческой.
— Вы забываете, что я — будущий охотник.
Помолчав, миссис Хэллоран продолжала:
— Мне это пришлось не по душе. Вообще мне начинает не нравиться эта девушка, Глория. И видения у нее подозрительные.
— Впрочем, вы легко можете убедиться в ее честности: у меня небольшой шрам на левом бедре.
— А что, у старухи наличка в доме имеется? — тихо спросил капитан, и Джулия молча кивнула.
Они сидели в летнем домике, откуда можно было видеть тайный сад и просторную лужайку; вдалеке миссис Хэллоран и Эссекс склонились над солнечными часами.
— Не знаю, сколько еще я смогу выдержать, — пожаловался капитан.
— Мать все время за нами следит.
Капитан рассмеялся.
— Я не против твоей матери, она не так уж плоха; даже та старая клюшка, что вечно сидит в углу, как ее там…
— Мисс Огилви.
— Да, мисс Огилви — тоже ничего, но эта сумасшедшая, тетя Фэнни… Прошлой ночью, когда все уснули, она стучалась ко мне в дверь! «Капитан, — говорит, — впустите меня, впустите, мне всего сорок восемь»! Боже правый! — Он поежился. — Я уже собирался придвинуть всю мебель к двери и налечь на нее!
Джулия рассмеялась.
— Однажды ночью ты забудешь запереть дверь!
— Ну уж нет, я ей такого шанса не предоставлю! Но как же нам сбежать отсюда? Ворота заперты, к тому же она лично послала нас с Эссексом убедиться, что никто не сможет перелезть через стену.
— Хуже того, нам еще понадобится машина — не идти же до деревни пешком; а если даже и дойдем, там ходят всего два автобуса в день. Нас поймают через полчаса!
— А с чего ты взяла, что нас обязательно хотят поймать?
— Не нас, — усмехнулась Джулия. — Меня они бы с радостью отпустили, особенно мать. Это ведь не я — отец будущих поколений!
— Боже правый! — воскликнул капитан. — Может, попробуем сбежать сегодня?
— Мы же не в тюрьме! И вообще, я не позволю, чтобы со мной обращались, как с пленницей; будто мы пытаемся тайком забраться в фургон или еще что-то в этом роде. Может, просто сказать ей, что мы уезжаем, и все?
— Я не рискну, — отказался капитан. — Не удивлюсь, если у них в подвале оборудована тюрьма.
— Мама?
— Что такое, Белль?
— Джулия снова сидит в летнем домике с капитаном.
— Я знаю.
— А ты знаешь, чем они, по-моему, занимаются?
— Да, я знаю, чем они, по-твоему, занимаются, но это не так. Я думаю, они планируют побег.
— Ты хочешь сказать, Джулия уедет отсюда? С капитаном?
— Похоже на то.
— Так нечестно! В доме всего двое мужчин, останется один Эссекс. Не позволяй им уезжать!
— Но как же я смогу их остановить?
— Так нечестно! Ты всегда любила ее больше меня!
— Тетя Фэнни, они снова взялись за свое. Сидят в летнем домике, шепчутся…
Тетя Фэнни загадочно улыбнулась. Мисс Огилви осторожно выглядывала из-за тяжелых штор, обрамляющих двери маленькой гостиной, где они с тетей Фэнни вышивали по утрам.
— Сидят рядышком, — добавила мисс Огилви.
— Надеюсь, они будут не слишком разочарованы, — пробормотала тетя Фэнни.
— Ну, по крайней мере, вид у них довольный. Мне кажется, миссис Хэллоран следует положить этому конец: Фэнси еще рано видеть такое.
— Думаю, их пути скоро разойдутся, — загадочно высказалась тетя Фэнни. — В настоящем — возможно, однако если хотя бы на минутку задуматься о будущем, мисс Огилви, то вы сразу поймете, что их роли будут совершенно различны.
— Конечно, я понимаю, для чего нужен капитан, — сказала мисс Огилви и покраснела. — То есть сама я никогда об этом не задумывалась… Но почему Джулия не может…
— Мисс Огилви, ну подумайте головой: неужели в лучшем мире нам с вами придется работать самим? Вы же понимаете насущную необходимость в… как это сказать… в рабочем классе? Кто, в конце концов, будет рубить дрова, таскать воду?
— Как мило, — отозвалась мисс Огилви и снова покраснела.
— Указания моего отца были куда более детальны, чем многие из вас думают, — загадочно добавила тетя Фэнни.
— Фэнси, принеси маме шоколадку, будь добра.
— Не могу, я занята.
— Неужели ты хочешь, чтобы бедная больная мамочка сама вставала за ней?
— Сейчас, еще минутку.
— Ты моя радость! Может, немного погодя сбегаешь и попросишь капитана — пусть придет и почитает мне?
— Он в летнем домике с этой Джулией, все болтает и болтает.
— Я думаю, он будет вовсе не против оставить ее ненадолго, чтобы утешить меня, когда мне так нездоровится!
— Я спрошу, но он вряд ли придет.
— Не забудь рассказать бабушке о том, что капитан с Джулией вечно уединяются.
— «Было около полудня, — монотонно читала сиделка. — Я шел берегом моря, направляясь к своей лодке, и вдруг, к великому своему изумлению и ужасу, увидел след голой человеческой ноги, ясно отпечатавшийся на песке! Я остановился и не мог сдвинуться с места, как будто меня поразил гром, как будто я увидел привидение. Я стал прислушиваться, я озирался кругом, но не слышал и не видел ничего подозрительного. Я взбежал вверх по береговому откосу, чтобы лучше осмотреть всю окрестность; опять спустился к морю, прошел немного вдоль берега — и нигде не нашел ничего: никаких признаков недавнего присутствия людей, кроме этого единственного отпечатка ноги».
