Глава вторая
Эссекс внес тетю Фэнни в гостиную, поскольку там находился ближайший диван; за ним семенили мисс Огилви, запыхавшаяся, со стаканом воды, Мэри-Джейн с таблетками аспирина, которые она всегда носила с собой, и любопытная Фэнси. Миссис Хэллоран не спеша допила кофе и явилась в гостиную последней. Тетя Фэнни мотала головой по подушке и что-то бессвязно лепетала, остальные сгрудились вокруг.
— Разотрите ей запястья, ослабьте корсет, — посоветовала миссис Хэллоран, усевшись в кресло с видом на больную. — Подожгите перо у нее под носом. Поднимите ноги. Используйте все возможные средства; я не хочу, чтобы тетя Фэнни обвинила нас в небрежности.
— Видимо, ее кто-то напугал до потери рассудка, — отозвалась мисс Огилви чуть резче обычного.
— Вот смельчак! — воскликнула миссис Хэллоран. — Невероятно!
— Это был мой отец, — вдруг произнесла тетя Фэнни ясно и отчетливо.
Она села, отведя руки мисс Огилви и Мэри-Джейн и перевела взгляд на миссис Хэллоран.
— Здесь был мой отец.
— Надеюсь, ты передала ему мое почтение…
— Он ждал меня возле солнечных часов; звал и звал… — Тетя Фэнни заплакала. — Противная девчонка!
— А я-то чего? — уставилась на нее Фэнси.
Мэри-Джейн немедленно обняла девочку за плечи.
— Нет уж, позвольте!
— Она убежала и оставила меня одну, а я потерялась!
— Потерялась? — переспросила миссис Хэллоран. — Тетя Фэнни, ты живешь здесь почти сорок лет — где это ты умудрилась потеряться?
— И вовсе я не убегала! — возразила Фэнси.
— Она не убегала! — поддержала ее мать.
— Еще как убежала! Там, на дорожке, был садовник, подстригал изгородь, и Фэнси убежала вперед.
— Когда, Фэнни? — нахмурилась миссис Хэллоран. — Когда это все произошло?
— Да вот только что, утром, на рассвете.
— Нет, — возразила миссис Хэллоран, — сейчас в саду никого нет. Твой брат как раз хотел, чтобы я сегодня поговорила с садовниками насчет изгороди…
— Он стоял на лестнице! — добавила тетя Фэнни.
— Это совершенно невозможно! Если ты видела своего отца — ради бога, кто я такая, чтобы сомневаться в приватных видениях, — но только не садовника. Не здесь, не сегодня.
— Вот и Фэнси его видела!
— Ничего я не видела, — возразила Фэнси. — Я вообще никого не видела сегодня, кроме мамы, бабушки, мисс Огилви и Эссекса…
— Мы пошли гулять…
— Да не ходила я никуда!
— Она все время была со мной, — твердо отрезала Мэри-Джейн.
— Тайный сад ужасно изменился, там было темно и такой густой туман…
— Тетя Фэнни, — перебил Эссекс, склонившись над ней с сочувствием, — расскажите все по порядку — медленно, спокойно, и постарайтесь не плакать.
— Эссекс, — всхлипнула та.
— У нее истерика, — определила миссис Хэллоран. — Дайте ей пощечину, да как следует!
— Тетя Фэнни, пожалуйста, расскажите, как было дело, — попросил Эссекс.
Женщина перевела дух и вытерла глаза платком, любезно поданным мисс Огилви.
— Я не могла уснуть и решила пойти прогуляться, — начала она дрожащим голосом. — Было очень темно, в воздухе висела дымка, но я знала, что скоро встанет солнце. На террасе я встретила Фэнси…
— Не было такого!
— Фэнси, дружочек, скажи правду! Я ни в чем тебя не виню, тетя Фэнни любит тебя…
— Да не было меня там!
— Продолжайте, потом разберемся, — поторопил Эссекс.
— Мы пошли по боковой дорожке в сторону тайного сада. Тут мы увидели садовника, и Фэнси сказала, что он выглядит странно…
— Ничего я не говорила!
— Говорила, противная девчонка! Потом мы вышли в сад, но там все переменилось, вокруг было грязно, ужас! Я потерялась, никак не могла найти выход, а Фэнси убежала… Я звала и звала, и там были тысячи статуй, и все они были теплые… — Тетя Фэнни вздрогнула. — Я никак не могла найти летний домик… Я сидела на скамье и думала об Эссексе, о том, как он мог бы мне помочь…
— Не уверена, сколько еще я готова слушать этот бред, — пробормотала миссис Хэллоран.
— …и тут я нашла летний домик и побежала, но было так темно, и туман стоял такой густой… И вот у солнечных часов я наткнулась на своего отца.
— Я видела, как она бежит, — подтвердила мисс Огилви. — Я сидела за завтраком, подняла голову, заметила ее в окне и подумала: «Вот бежит тетя Фэнни». Честно говоря, я удивилась, но было совсем светло.
— Солнце встало два часа назад, — уточнил Эссекс. — На небе ни облачка.
— Было темно! — заупрямилась тетя Фэнни.
— Да, я ясно видела, как вы бежали по газону, — повторяла мисс Огилви. — Солнце светило, и я подумала: «Вот бежит тетя Фэнни».
— И что же сказал твой отец? — с любопытством спросила миссис Хэллоран. — Надеюсь, передал нам свои наилучшие пожелания?
Тетя Фэнни резко выпрямилась.
— Совсем забыла! — воскликнула она. — Я забыла передать вам сообщение! Папа рассердится!
И она снова заплакала.
— Ну так скажите сейчас, — подбодрил ее Эссекс. Покосившись на миссис Хэллоран, он тихо добавил: — Не послать ли за доктором?
— Ага, за психиатром! — фыркнула миссис Хэллоран. — Садовник, работающий до завтрака — где вы такое видели?
— Он велел передать, что грядет опасность. Сказал… — Тетя Фэнни ломала руки, стараясь вспомнить точные слова. — …сказал, что грядет опасность, но дом находится под его защитой. Он повторял это снова и снова; велел нам оставаться в доме.
— Да неужели! — язвительно воскликнула миссис Хэллоран, и Эссекс засмеялся.
— Сказал, что грядет огонь, черный огонь… Что он нас всех защитит и мы не должны покидать дом.
— А ты не могла бы передать ему кое-что в ответ? — осведомилась миссис Хэллоран. — Скажи ему, что мне безразлично — опасность там или не опасность…
Ее прервал дикий визг. Мисс Огилви проворно вскарабкалась на стул; Мэри-Джейн вцепилась в Эссекса и даже миссис Хэллоран поднялась из кресла. Небольшая змейка яркого окраса внимательно наблюдала за ними из камина; внезапно она скользнула на мягкий ковер в полуметре от туфли миссис Хэллоран и стремительно исчезла за книжным шкафом.
— Святые угодники! — воскликнула миссис Хэллоран. — Боже милосердный! Эссекс!
Тот не без труда выпутался из объятий Мэри-Джейн.
— Миссис Хэллоран?
— Что это было?
— Змея. Выползла из камина и спряталась за книжным шкафом.
— Вижу, что змея, но откуда она взялась в моем доме?!
— Змея, змея! — визжала мисс Огилви, цепляясь за спинку стула; судя по всему, ей хотелось залезть прямо на стену. — Она укусит нас всех; это была змея, змея!
— Богохульство, — вежливо пояснил Эссекс. — Без сомнения, ее наслал благородный дух, которого вы передразнивали. Пожалуй, вам стоит внимательнее следить за речью.
— Это все ты виновата! — яростно напала на миссис Хэллоран Мэри-Джейн. — Ты его высмеивала, а теперь нам прислали предупреждение! И поверь на слово, второе мне не понадобится! Я останусь здесь, в этом доме, в безопасности, и никто, даже ты, не сможет выгнать меня отсюда перед лицом ужасов, о которых он говорил!
Трясущимися руками Мэри-Джейн прижала к себе дочь.
— Фэнси останется, и я останусь! — объявила она.
— Я распоряжусь, чтобы комнату продезинфицировали, — сказала миссис Хэллоран.
— Ты не найдешь змею, — мечтательно произнесла тетя Фэнни. — Она вся сияла, от нее исходил свет… Ты никогда ее не найдешь.
— Эссекс!
— Да, миссис Хэллоран?
— Я озадачена. Пройдемте в библиотеку, и вы мне все объясните.
В данном аспекте любопытен вопрос веры, включающий и детскую веру в чудеса, и слепую надежду стариков; во всем мире нет ни единого человека, который ни во что не верит. Можно предположить — и не так-то просто опровергнуть, — что люди верят во что угодно, невзирая на степень экзотичности. С другой стороны, абстрактная вера практически невозможна; именно реальность чаши, свечи, сакрального камня укрепляет веру. Статуя бессмысленна до тех пор, пока она не заплачет; философия бессмысленна до тех пор, пока философа не объявят мучеником.
Ни один из людей, живущих в доме миссис Хэллоран, не мог бы честно и без смущения ответить на следующий вопрос: «Во что вы верите?» Веры у них было предостаточно, так же как еды, постели и крыши над головой, однако то была вера во вполне конкретные вещи вроде вкусной еды, мягкой постели и не протекающей крыши, а также в себя как в подходящих получателей мирских благ. К примеру, старый мистер Хэллоран с радостью принял бы веру, которая обещает ему вечную жизнь, однако в саму концепцию вечной жизни он поверить не мог, поскольку умирал. Его собственная жизнь не выказывала никаких признаков выхода за жесткие временные рамки, и единственное свидетельство вечной жизни для него заключалось в молодых членах семьи, которые счастливо продолжат жить и после его смерти. Собственно, в его положении можно ожидать только одной веры — в то, что он не умрет сегодня; остальные верили во что могли — во власть, деньги или утешающий эффект джина.
Фэнси солгала: она действительно была с тетей Фэнни, однако решила не признаваться, что убежала. Она не была напугана, ей просто нравилось дразнить слабых. Ни одно животное, ни единый слуга или ребенок из деревни не стал бы приближаться к ней по доброй воле.
Абстрактную веру можно воспринимать только лишь через ее конкретные проявления, реальную форму, которую обретает божество, пусть даже слегка неясную. Никто из окружения тети Фэнни не поверил в предостережение ее отца, однако все не на шутку испугались змеи. Мисс Огилви больше никогда не садилась в кресло возле книжного шкафа, хотя прежде это было одно из ее любимых мест.
— Она могла прятаться в дровах, — предположил Эссекс, меряя шагами библиотеку.
— Да, но садовник никак не мог подстригать изгородь, — возразила миссис Хэллоран.
— Даже не знаю, что и думать. Тетя Фэнни так странно себя вела…
— С этим трудно не согласиться. Эссекс, вы можете остаться.
Какое-то время Эссекс молчал, затем произнес:
— Человека можно убедить принять практически что угодно. Прошлой ночью я чувствовал себя униженным, оскорбленным, презренным, жалким… Сегодня тетя Фэнни со своей змеей пролили свет на ситуацию: две катастрофы не могут привести к хорошему, но я думаю, что все-таки не собирался уезжать. Тетя Фэнни была очень добра.
— Я искренне надеюсь, что ей станет лучше, — сказала миссис Хэллоран. — Теперь придется оставить и мисс Огилви, и Мэри-Джейн.
Однако тетя Фэнни продолжала вести себя крайне странно. Физически она была в полном порядке, так что за доктором посылать смысла не имело; и все же она, счастливая, ходила по дому с улыбкой на устах. Пела, смеялась, как влюбленная молодая девушка, с аппетитом съела солидную порцию оладушков. Миссис Хэллоран решила, что та окончательно сошла с ума, однако безумная тетя Фэнни оказалась настолько приятнее вменяемой, что миссис Хэллоран прикусила язык, отводила взгляд в сторону и лишь иногда болезненно морщилась.
Сразу после завтрака — все остались посмотреть, как она ест, — тетя Фэнни внезапно уснула, положив голову на стол, с улыбкой на лице. Во сне она много разговаривала, и, хотя впоследствии никто не мог вспомнить точные слова, все сидели испуганные и шокированные.
Судя по всему, тетя Фэнни вновь слушала своего отца и транслировала услышанное. С закрытыми глазами и счастливой улыбкой на лице она по-детски старательно выговаривала слово за словом. Постепенно выяснилось, что отец тети Фэнни пришел сообщить семье о конце света. Ни тетя, ни ее отец не выражали ни малейшего опасения по этому поводу; и все же мир, казавшийся остальным столь недосягаемым — обычный, повседневный мир людей, городов, мелких и крупных фрагментов бытия — обречен исчезнуть за одну ночь. Тетя Фэнни кивала, улыбалась, слушала и рассказывала собравшимся о конце света.
В какой-то момент она грустно добавила:
— Бедные люди, какая внезапная, страшная смерть! Мы должны помнить, как нам несказанно повезло!
Немногим собравшимся в доме миссис Хэллоран (который тетя Фэнни теперь считала домом своего отца) обещана полная безопасность. В ночь катастрофы дом будет находиться под охраной, и наутро они выйдут из него невредимые и очистившиеся от скверны. Их ждет новый, чистый и тихий мир, их наследие; на них лежит ответственность за будущее человечества.
— И за воспроизведение новой расы, — добавила с улыбкой тетя Фэнни.
Сразу после этого откровения тетя Фэнни проснулась и попросила бокал бренди, затем удалилась к себе и крепко уснула. Пока она спала, Фэнси играла со своим кукольным домиком, а затем спустилась в кухню, где ее вовсе не ждали. Мисс Огилви постирала нижнее белье со вчерашнего дня и погладила уже высохшее. Мэри-Джейн лежала на кушетке у себя в спальне, читала дамский роман, тайком принесенный одной из горничных, и поедала арахис в карамели. Эссекс сидел в библиотеке под бюстом Сенеки и решал кроссворд. Мистер Хэллоран дремал перед камином у себя в спальне и дивился быстротечности жизни. Миссис Хэллоран долго сидела одна, положив руку на страницы Библии, о которой много лет даже не задумывалась.
Проснувшись, тетя Фэнни сразу вспомнила обо всем, что произошло, включая собственные пророчества, и — как у любого смертного, послужившего рупором Провидения — первая реакция ужаса почти сразу же сменилась праведным самодовольством. Она не знала, почему столь важные сообщения транслировались через ее хрупкую оболочку, однако не сомневалась, что выбор был сделал правильно. Теперь ее воля подчинена высшим силам, и ей ничего другого не остается, кроме как стать властной и требовательной.
Некоторое время тетя Фэнни лежала неподвижно, затем поднялась и подошла к зеркалу. Никаких внешних изменений не произошло, поэтому она решила надеть драгоценности покойной матери, особенно бриллианты, не чищенные со времен ее кончины. Нарядившись, тетя Фэнни поднялась наверх, в крыло, которое занимали Мэри-Джейн и Фэнси, и постучала в дверь. Послышался голос Мэри-Джейн, спрашивающий, кто там.
— Это тетя Фэнни, дорогие мои!
Дверь отворилась. Фэнси убирала свой кукольный домик, а Мэри-Джейн лежала на кушетке, заслоняя собой дамский роман.
— Тетя Фэнни, как мило, что вы заглянули! У меня ужасный приступ астмы — передайте там, внизу, хорошо?
— Но теперь астма вам больше не понадобится!
— А что такое? — резко села Мэри-Джейн. — Она умерла?
— Вы прекрасно знаете, что она вскоре возродится в новой жизни, — раздраженно ответила тетя Фэнни.
— Возродится? — Мэри-Джейн сникла. — Этого мне только не хватало!
— Хочешь-я-столкну-ее-с-лестницы, — пробормотала Фэнси, словно произнося заклинание; видимо, ей регулярно приходилось повторять его перед матерью.
— Как вы думаете, Фэнси, случайно, не отстает в развитии? — спросила тетя Фэнни.
— Она же дочь Лайонела!
— Лучше велите ей перестать. Злость, зависть и страх — все это исчезнет, я же говорила утром. Эксперимент с человечеством провалился.
— Я лично сделала все, что могла!
— Вы хоть понимаете, что вскоре наш мир будет уничтожен?
— Мне совершенно наплевать, — отозвалась Мэри-Джейн. — Разве что они приготовили специальную молнию для нее!
— Прямо весь-весь? — тянула ее за рукав Фэнси. — Даже там, где я ни разу не была?
— Весь, милая. Этот мир — плохое, злое, эгоистичное место, и существа, создавшие его, решили, что лучше уже не будет, поэтому они его сожгут, как игрушку, полную микробов. Помнишь, ты болела корью, и бабушка сожгла твоего мишку, потому что он был заразный?
— Помню, — насупилась Фэнси.
— Вот так же будет и со старым, грязным, больным миром — прямо в печь его!
— Неужели ваш отец действительно так и сказал? — спросила Мэри-Джейн.
— Кажется, я знала это всю жизнь и верила, сама того не сознавая; словно некий чудесный секрет вдруг перестал быть тайной. Отец лишь напомнил то, что я всегда знала и позабыла, и теперь я очень счастлива.
— А кто такие «они»? — упорно продолжала расспросы Фэнси.
Тетя Фэнни покачала головой.
— Уверена, мы о них еще услышим.
— И как это поможет моей астме? — проворчала Мэри-Джейн. — Лайонел растирал мне лодыжки.
Тетя Фэнни ласково погладила Мэри-Джейн по плечу.
— Те, кто переживет катастрофу, больше не будут испытывать боль. Они станут… избранными людьми, в каком-то смысле.
— Как евреи, что ли? — равнодушно отозвалась та. — А разве они не были избранными в прошлый раз?
— Жаль, что вы не воспринимаете меня всерьез, — обиделась тетя Фэнни. — У меня же нет выбора, я всего лишь говорю то, что мне передают. Разумеется, вы под защитой, так же как и остальные обитатели дома, но если вы будете продолжать говорить все, что вздумается, я, право, не знаю, какой от вас выйдет толк. В конце концов, многие были бы рады оказаться на вашем месте, когда весь мир будет уничтожен в геенне огненной!
Она поднялась и направилась к двери.
— Вы надели бриллианты своей матери, — заметила Мэри-Джейн. — Вы же знаете, что по праву они должны перейти мне — Лайонел всегда так говорил.
— Как интересно! — воскликнула Фэнси. — Ужасно интересно! Наверное, большой будет пожар…
— Чудовищный!
— Я бы хотела посмотреть!
— Не сомневаюсь, что тетя Фэнни позволит тебе посмотреть, — ответила Мэри-Джейн. — Фэнни, если вы идете вниз, напомните им про мой поднос с ужином, хорошо?
Тетя Фэнни проворно спустилась вниз, в гостиную, где Эссекс и мисс Огилви пили мартини с миссис Хэллоран. Эссекс запоздало поднялся, чтобы придержать ей дверь, но тетя Фэнни величественно проплыла мимо и села в кресло без посторонней помощи.
— Поистине необычный день, Орианна, — заметила она. — Эссекс, бокал хереса, будьте добры. Теперь, когда нам все известно, пора определиться с нашим положением.
— Если бы в воздухе не витала заготовленная речь, я бы испугалась, Фэнни, — ответила миссис Хэллоран.
— Благодарю, Эссекс. — Заметив, что мисс Огилви кивнула, тетя Фэнни продолжила: — Вот этого больше не надо, Орианна; ты должна вести себя любезно.
Миссис Хэллоран открыла рот и снова закрыла.
— Не стоит забывать о твоем низком происхождении. Есть некоторые утонченные сферы, недоступные человеку твоего круга, — терпеливо объясняла тетя Фэнни, — например — я обозначу с вашего позволения — область сверхъестественного. Уж здесь-то я точно обладаю непререкаемым авторитетом. Так вот, сверхъестественные силы осадили дом и взяли его в плен. Еще капельку, Эссекс?
— В жизни не видел ничего подобного, — пробормотал Эссекс, обращаясь к графину с хересом. — В тетю Фэнни вселился дух.
— Дух вина, — подсказала мисс Огилви, умудренно кивнув.
— И в самом деле дух, — тетя Фэнни одобрительно улыбнулась мисс Огилви. — Мы находимся в кармане времени, Орианна, и божественное око прицельно выбрало именно этот крошечный сегмент…
— Такое никак нельзя отрепетировать заранее, — констатировал Эссекс, оборачиваясь к миссис Хэллоран.
— Тетя Фэнни, перестань нести всякую кощунственную ересь! — воскликнула миссис Хэллоран, и в ее голосе прозвучала зловещая нотка.
— Можешь называть это как угодно, Орианна; можешь сколько угодно повторять, что тетя Фэнни сошла с ума, однако — хотя мне, разумеется, не дозволяется угрожать — сама же и пожалеешь!
— Уже, — отозвалась та.
— Эксперимент с человечеством подходит к концу.
— Вот и отлично — что-то они мне все поднадоели.
— Нестабильность Вселенной будет исправлена, гармония установится, несовершенство исчезнет…
— Интересно, как там живая изгородь, — вспомнила миссис Хэллоран. — Эссекс, вы говорили с садовниками?
— Неисповедимы пути Господни, — торжественно возвестила тетя Фэнни.
— Воистину неисповедимы — я бы ни за что не сделала такой выбор. Однако раз уж тебя никак не заткнуть, учти, что в первую очередь нужно установить гармонию наших с тобой отношений…
— Ты не заставишь меня молчать! — крикнула тетя Фэнни. — Это дом моего отца, я здесь в безопасности, и никто не сможет меня отсюда выставить!
— Фу, до чего противно! — поморщилась миссис Хэллоран. — Эссекс, налейте мне и тете Фэнни тоже. У нас еще есть время до ужина. Вы как, мисс Огилви?
— У нее опять началось, — сообщил Эссекс, выходя на террасу. — Сидит, слушает, кивает.
— Вот только этого пророческого безумия и недоставало, чтобы оттенить обаяние нашей тети Фэнни, — покачала головой миссис Хэллоран.
— Мне кажется, она сошла с ума.
Миссис Хэллоран медленно спустилась по мраморным ступенькам, Эссекс бесшумно шел рядом.
— Какая дивная ночь… Да, такое вполне возможно, особенно в семье моего мужа, однако в данном случае это неважно.
— А если нет? Вам не приходило в голову, что нам действительно следует ожидать мирового катаклизма в самом ближайшем будущем? Если, конечно, в семье вашего мужа не могут ошибаться…
— Меня больше беспокоит ее вызывающее поведение — на тетю Фэнни это совсем непохоже.
— Вряд ли крушение мира повлияет на ее манеры. На вашем месте я бы не допустил ее до общения с вашими друзьями или, по крайней мере, с незнакомцами.
— Эссекс… — Миссис Хэллоран остановилась возле солнечных часов и осторожно коснулась надписи «Что жизнь?» — Эссекс, я не так глупа. За долгие годы жизни я привыкла не верить людям; с другой стороны, меня никогда не просили высказать спонтанное мнение по поводу уничтожения цивилизации. Не знаю, насколько точно моя золовка способна передать сообщение с того света, однако я не могу себе позволить ее игнорировать.
— Значит, вы все-таки верите в бред тети Фэнни?
— У меня нет выбора. — Миссис Хэллоран медленно обвела пальцем слово «жизнь». — Для меня существенное значение имеет власть как таковая. Я не собираюсь оставаться в стороне, когда такие существа, как тетя Фэнни и ее брат, будут вступать в новый мир — я должна быть с ними. Какая досада! — воскликнула она. — Ну почему он не пришел ко мне?!
Подумав с минуту, Эссекс произнес:
— Понятно. Значит, беру назад свои слова насчет бреда и постараюсь заменить их чем-то более политкорректным.
— «Бред» вполне подойдет, — засмеялась миссис Хэллоран. — Я абсолютно в этом убеждена и все-таки настаиваю на том, чтобы меня спасли вместе с тетей Фэнни. Я никогда не сомневалась в собственном бессмертии, но до сегодняшнего дня ни разу не получала, скажем так, явного приглашения в Эдемский сад; тетя Фэнни показала мне, где ворота.
— Тогда мне тоже придется забронировать билет. Тете Фэнни я не верю, а вот в вас нисколько не сомневаюсь.
Миссис Хэллоран повернула к дому.
— Жаль, что это вообще пришло ей в голову… — вздохнула она.
— По крайней мере, нам не предписано жить в бедности и целибате.
— Да уж… Признаюсь честно, я не охотнее поверила бы тете Фэнни, если бы мне велели раздать все свое имущество. С другой стороны, тетя Фэнни не получила бы подобного сообщения; оно никак не могло бы предназначаться для нее.
— Интересно, есть ли другие места на Земле, где люди сейчас узнают те же самые неправдоподобные вещи?
— Такая идея предполагает существование других теть Фэнни — сама мысль об этом невыносима!
— Раз уж мы верим, надо верить до конца, — заметил Эссекс серьезным тоном. — Я готов следовать за тетей Фэнни, потому что согласен с вами: это единственная положительная информация о нашем будущем; если я приму ее сторону, то уже не сверну с пути. Если я поверю в «золотой мир» тети Фэнни, ничто другое мне уже не подойдет — слишком сильно я его хочу.
— Мне бы вашу веру…
