Призрак Раммина
Придя домой на обеденный перерыв, доктор Генрих Фридель увидел, что глаза его молодой супруги полны слез. Он, конечно же, поинтересовался, в чем же причина, и она протянула ему письмо, полученное от матери:
«Моя дорогая дочурка Лотта!
К сожалению, вынуждена передать тебе одни только скорбные вести. Страховое сообщество отказывается возмещать нам ущерб, причиненный градом, так как наш папочка, повздоривший с инспектором, не произвел последний взнос. Наша экономка уволилась и собирается выйти замуж в городе. Наш гнедой переутомился в поле и повредил задние копыта и теперь с перевязью должен стоять в конюшне. Еще и дождь льет не переставая, и вся кукуруза лежит на земле. Одни печали да заботы. С продажей Раммина тоже ничего не выходит. О цене, наверное, еще можно было договориться, папочка запросил всего 500 000 марок. Однако господин покупатель, уже наслышанный о нашем страшном привидении, изъявил желание провести одну ночь в гостиной. Утром он поспешно уехал и после написал отцу, что ни при каких обстоятельствах не купит у нас Раммин. Это уже третий! Какое горе, мне кажется, мы никогда не избавимся от Раммина! Хотя твой брат Вилли думает: это даже хорошо, что сделка не состоялась, раз цена была такой несущественной. Однако я была бы несказанно рада, если бы мы с отцом могли наконец уехать. Нам все сложнее покрывать расходы. А Вилли нужно столько денег, чтобы пойти в кирасиры, просто ума не приложу, где их достать. Не могла бы ты, Лотта, поговорить со своим мужем? Быть может, он даст залог за Раммин. Немного, всего 80 000 марок. Это совершенно безопасно. Пожалуйста, попытайся и напиши мне как можно скорее, возможно ли это. С самыми сердечными материнскими пожеланиями тебе и твоему супругу.
Твоя несчастная старая мать».
– Хочешь знать, что я обо всем этом думаю, Лотта?
Она кивнула.
– Во-первых, господин, собиравшийся купить Рам-мин, настоящий осел, если готов был выложить за него целых пятьсот тысяч марок. Во-вторых, твой братец Вилли еще больший осел, если воображает, что твой отец сильно занизил стоимость этой развалины. В-третьих, я буду полным ослом, если дам твоему отцу за этот бесполезный замок еще восемьдесят тысяч марок залога.
– Генрих!
– Думаешь, я неправ? Я уже справлялся о стоимости Раммина, когда два года назад давал твоему отцу залог. Говорю без преувеличения, он не стоит и ста тысяч талеров, так как развалился практически до основания. К тому же на нем около двухсот тысяч марок ипотечного кредита. И остается сто тысяч марок активов. При этом твои отец и брат любят жить на очень широкую ногу. Их годовые расходы не обходятся меньше чем в пятьсот тысяч марок!
Лотта разрыдалась.
Муж ласково провел рукой по ее волосам:
– Послушай, Лотта, мы ведь собирались съездить в Египет на две недели. На самом деле я не против, если мы проведем это время в Берлине или еще где-нибудь. Может, нам стоит поехать в Раммин? Может быть, мы там сможем чем-то помочь?
– Нужно немедленно отправить телеграмму!
Следующим вечером они уже были на месте. Фрау фон Раммин сияла, залог казался ей уже делом решенным.
– Как хорошо, дети, что вы приехали. Мы весь день работали, чтобы все приготовить. Вам стоит расположиться в большой комнате в передней части дома.
– Прошу меня извинить, дорогая теща, но мы бы предпочли комнату под чердаком.
– Под чердаком? Рядом с привидением? Вы ведь это несерьезно, Генрих!
– Совершенно серьезно! Прошу вас подготовить нам именно эту комнату, потому что мы с Лоттой совсем не хотим пропустить встречу с этим призраком, когда он появится.
Лотта собрала все свое мужество:
– Да, мама, подготовьте для нас именно эту комнату.
После обеда Фридель подозвал к себе шурина:
– Скажи-ка, Вилли, а давно этот призрак обитает в Раммине?
– Несколько лет!
– И ты в него веришь?
– Сегодня ночью ты сам в этом убедишься.
– Он обитает в эркерной комнате?
– Нет.
– Нет? Где же тогда?
– В комнате над ней. Но в эркерной комнате его хорошо слышно.
– Ты там хоть раз ночевал?
– Конечно, дважды. Около года назад. Сперва один и на следующую ночь в компании товарища.
– А комнату ты перед этим осмотрел?
– Да. До мельчайших подробностей. Это кладовая. Остальные комнаты наверху либо почти пустуют, либо заполнены различной утварью и старой мебелью. Эта же комната абсолютно пуста. По-видимому, раньше ее использовали для сушки белья. Там от стены к стене тянутся какие-то перекладины и веревки.
– А ты не думал, что шум привидения – это проделки дворни?
– Определенно нет! После того как я уже однажды переночевал в этом доме, мы с моим товарищем добросовестно осмотрели каждый угол этой комнаты. После этого я запер комнату, а для пущей надежности перекрыл дверь задвижкой с висячим замком. Кроме того, мы закрыли замочную скважину и на двери, и на замке бумагой, которую залепили своими гербовыми печатями. То же самое мы проделали и с дверью, ведущей на лестницу, по которой можно подняться в эту комнату. Поэтому проникнуть туда незамеченным было бы попросту невозможно!
– А если предположить, что кто-то влез в окно?
– Исключено! Стена слишком гладкая, и такую высокую лестницу во всем Раммине не найти. Кроме того, мы заметили, что окно той комнаты располагается прямо над окном эркерной комнаты. Может, захочешь как-нибудь сам попробовать подняться?
– Нет необходимости. Предполагаю, мне удастся обнаружить не больше, чем тебе! Еще кое-что: а призрак всегда там?
– Нет-нет. Некоторые его совсем не слышали. Возможно, они просто спали слишком крепко. Надеюсь, вам также повезет!
Генрих и Лотта легли рано. Суета на вокзале и тряска в вагоне очень их утомила, они сразу уснули.
Неожиданный толчок разбудил его – это была жена. Она, выпрямившись, сидела на постели, лунный свет, пробивавшийся в окно, озарял ее бледное от страха лицо.
– Слышишь?
Он рывком сел, стряхнул с себя сон и прислушался. Какое-то мгновение все было тихо. Но тут что-то зашипело, засвистело и зазвенело в ушах.
– Нет никаких сомнений, – проговорил он, – это прямо над нами, Вилли был прав.
Снова на мгновение все стихло. А затем снова раздался характерный свист и такой звук, будто кто-то волочил плащ, чьи полы хлопали друг о друга. Неожиданно между ними вклинились менее отчетливые, но резонирующие отзвуки.
Хлопки и шорохи все усиливались, но пола, казалось, никто не касался. Кто-то перемещался с бешеной скоростью, но явно по воздуху.
Фридель вскочил с кровати и начал быстро одеваться. Вдруг он услышал громкие дребезжащие смешки, потом еще раз и еще. Как будто группа детей не могла удержаться и уже захлебывалась от смеха. И на фоне этого жуткого хихиканья – все тот же звон, шорох, шипение, свист, похлопывание, ропот и шелест.
А теперь совершенно отчетливо еще и смачный поцелуй и оглушительный хохот.
– Да там просто какая-то оргия! – воскликнул он. – Страшнее и быть не может!
А шум с каждой минутой все усиливался – смех, хихиканье, вздохи, вопли, топот. Все сливалось в одну дьявольскую какофонию.
– А ведь примечательно, что шагов не слышно, – начал рассуждать Фридель.
Он полностью оделся и взялся за канделябр и сапоги.
– Что ты собираешься делать? – вопросила Лотта.
– Пойти и посмотреть, конечно же! Ты со мной?
Она затряслась от страха.
– Хотя бы возьми с собой револьвер!
– Зачем? Для этой веселой компании и сапога будет достаточно!
– Останься!
– Милая, ну что за глупости!
Он вышел.
Лотта слышала, как он поднимался по лестнице, как отпирал дверь, закрывающую еще один лестничный пролет. Цок, цок, цок… постукивали его шаги все глуше, чем выше он поднимался. Потом она еще раз услышала отчетливо… он был уже наверху, у самой двери в комнату, и подбирал ключ.
От страха на лбу ее выступили капли пота. Исступленная пляска там, наверху, стала еще громче – дикая, безумная. Только бы он поскорее вернулся, только бы вернулся.
Она пыталась молиться, но не могла вспомнить и слова.
– Генрих, Генрих!
Она вскочила с кровати и уже было повернула к двери. Наверх. Помочь ему.
Но ноги ее не слушались, голова закружилась. Она опустилась на стул.
Бух! Послышался оглушительный грохот. Он конечно же топтался у двери и не мог найти ключ. Шлеп, шлеп… раздавались его тяжелые шаги.
Только бы он поскорей вернулся. Снова грохот, и дверь наконец распахнулась. Теперь его шаги раздавались прямо над ней. Со всех сторон его окружили эти ужасающие звуки. Повсюду! Повсюду!
Его уже не спасти.
Она заткнула уши и разразилась истерическими рыданиями.
Но как только она решилась поднять глаза, она увидела перед собой супруга.
– Что с тобой, милая?
Она встала, обвила руками его шею и начала покрывать поцелуями!
– Не так сильно, Лотта, ты ведь раздавишь малыша призрака. Я принес его с собой. Здесь под сюртуком. Там таких шутников множество! – И он показал большую серую горлицу. – А другие могут продолжать веселиться, они нам не помешают. Ваши призраки Рамми-на, Лотта, лунатики. Это их особенность. Твой папуля разрушил птичники снаружи, и один находчивый самец, видимо, решил поселить свою стаю в комнате для сушки белья там наверху. Очень благоразумное решение. Там множество перекладин и канатов от стены к стене. Единственное, что бедные пташки не смогли учесть, – прямое попадание лунного света. Поэтому стоит только взойти полной луне, как пернатые превращаются в одержимых и воспроизводят эти душераздирающие звуки, которые не что иное, как хлопанье крыльев и курлыканье. Слышишь теперь, Лотта?
Уже на следующее утро, собираясь к родителям на завтрак, она смеялась:
– Как же обрадуется матушка, когда узнает, что мы разоблачили призрака Раммина. Теперь мы сможем продать это место!
Фридель на секунду задумался.
– Лотта, пожалуйста, лучше не упоминай об этом: расскажешь матушке, и завтра все соседи узнают, чего на самом деле стоит знаменитый призрак Раммина. А ведь это его главная достопримечательность. Вместе с призраком у твоего папули еще есть возможность избавиться от замка с выгодой для себя, без него он точно не получит ни гроша.
Родители уже приступили к завтраку.
– Ну что, слышали призрака?
– Да, – ответила Лотта.
– Уверены?
– Все именно так, как ты мне рассказывал.
Тут вмешался Фридель:
– Дорогой тесть, вы, кажется, намеревались продать Раммин!
– Да, как только найду покупателя.
– Папочка готов уступить его всего за пятьсот тысяч марок, – осторожно вставила госпожа Раммин.
– Гроши! – фыркнул Вилли.
– Я заплачу восемьсот тысяч марок! Вычтем сумму залога, которую вы просили. Итого будет семьсот двадцать тысяч марок. Если вы согласны с этим, то пошлите за нотариусом, я хотел бы как можно скорее вступить в права владельца, равно как и аннулировать все остальные займы.
Фрау фон Раммин расцеловала дочь и зятя, а старик пожал ему руку.
– Не так-то и много, – вставил Вилли.
Оставшись наедине с супругом, Лотта сказала:
– Это было очень благородно с твоей стороны, но что же ты собираешься делать с Раммином? Ты ведь понимаешь…
– Что он не пригоден для земледелия, к тому же у тебя нет ни малейшего желания этим заниматься, хочешь сказать? Разумеется, и у меня нет такого желания, да и понимаю я в этом еще меньше, чем твой отец. Я предполагаю продать Раммин уже через четырнадцать дней!
– Продать? Но ты же сам сказал, что с трудом можно найти того, кто захочет отдать хотя бы сто тысяч талеров, а ты заплатил восемьсот тысяч марок!
– Именно. И получу гораздо больше. Все, что я заработаю, Лотта, принадлежит тебе. Можешь потом разводить на эти деньги голубей, если хочешь. А теперь не напишешь ли пару писем под мою диктовку?
– Без проблем!
– Тогда записывай: «Старое дворянское поместье Раммин! Населенное призраками! Родовое поместье в Померании выставлено на продажу. Обширные лесные угодья, озера, парк. Плодородная почва, множество дичи. Владелец продал имение, принадлежавшее его семье более четырех веков, потому что уже не мог выносить соседства зловещего призрака. Составитель этого объявления приобрел поместье, так как никто другой не соглашался на сделку даже за 800 000 марок по указанным выше причинам. Нотариально заверенный акт о покупке прилагается. Однако, проведя несколько ночей в замке, составитель объявления готов снова перепродать замок, даже по себестоимости. Оферта господина д-ра Фриделя. Раммин. Померания». Так, Лотта. То же самое надо написать еще дважды, а потом разослать в «Лондон Таймс», «Париж Фигаро» и «Нью-Йорк Геральд».
Доктор Фридель настоял на том, чтобы Лотта вместе с родителями и братом уехала в Берлин сразу после окончания сделки. Небольшой отдых им совсем не повредит, рассудил он.
Спустя где-то четырнадцать дней Лотта получила от супруга такое письмо:
«Дорогая женушка!
Завтра я уже сам приеду к тебе, но пока коротко о самом главном. Я успешно отыграл свою роль хозяина Рам-мина и продал его за один миллион. Нынешний владелец – шотландец, сэр Маккало. По нашему объявлению пришло пятнадцать писем, но только Маккало приехал лично. Сам Раммин он особо не рассматривал и сразу захотел переночевать в эркерной комнате. Он был в восторге. Я оставил все как есть, только собственноручно вычистил птичий помет. Я бы, может, и уступил Маккало, который сразу же предложил 750 тыс. марок, но на следующий день приехали еще два американца. Они тоже переночевали в эркерной комнате, и снова ошеломительный успех. Они предложили уже 800 тыс. марок, и тогда Маккало накинул еще 500 тыс. Так они оба задирали цену, пока шотландец не победил, предложив один миллион и 15 тысяч марок! Он уже новый хозяин Раммина, а я здесь в качестве гостя. Он уже распорядился, чтобы дверь на лестницу в комнату призрака замуровали, чтобы он оттуда не спустился! Из эркерной комнаты он сделал гостевую и уже рассылает приглашения своим друзьям, заранее предвкушая фурор, который он произведет! Искренне желаю ему в этом успеха!
Я приезжаю завтра в 1:28. Встретишь меня на вокзале?
Передаю привет твоим родителям и братцу, а тебя – целую!»
