ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Майрон плюхнулся на сиденье «ягуара» Уина. Тот завел мотор и тронул машину с места.
— Этот твой план касательно Брэдфорда… — протянул Уин. — Ведь он наверняка затрагивает хозяина поместья, причем самым непосредственным образом, так — нет?
— Ясное дело, затрагивает.
— С чем тебя и поздравляю. Помнишь двух типов, которых мы видели в холле его дома? Ну так вот: пока ты заседал в том заведении, они пару раз проехали мимо его двери.
— А больше ты их не видел?
Уин покачал головой.
— Вероятно, они перекрыли этот участок шоссе с обеих сторон. Кто-то обязательно за нами увяжется. Как думаешь выходить из создавшейся ситуации?
Майрон с минуту обдумывал его слова.
— Не хочу пока их нервировать, устраивать гонки и сбрасывать с хвоста. Пусть поездят, если им так уж приспичило.
— И куда же ты собираешься их привезти, о мудрейший из мудрых?
Майрон посмотрел на часы.
— У тебя сегодня плотное расписание?
— Мне необходимо вернуться в офис к двум часам дня.
— Не мог бы ты подбросить меня к тренировочному залу Брэнды? Мне ведь потом еще надо назад возвращаться.
Уин кивнул:
— Делать нечего. Поработаю сегодня шофером.
Они перебрались на дорогу 280, а оттуда направились по шоссе, пересекавшему Нью-Джерси. Уин включил радио. Голос по коммерческой станции убеждал жителей в том, что не стоит заказывать матрас по телефону, а необходимо обратиться в «Слипиз» и проконсультироваться с «мастером по матрасам». Майрон задался вопросом: неужели действительно существуют такое учреждение и такие мастера или это просто рекламная уловка?
— Ты вооружен? — поинтересовался Уин.
— Оставил пушку в своей машине.
— Открой отделение для перчаток.
Майрон открыл. В перчаточном отделении лежали три пистолета и несколько коробок патронов к ним. Он нахмурился.
— Ты ожидаешь вооруженного вторжения?
— Как смешно, — сказал Уин. — Возьми револьвер тридцать восьмого калибра. Он заряжен. Кобура у тебя под сиденьем.
Майрон заколебался; во всяком случае, сделал такой вид, хотя и понимал, что теперь ему предстоит носить при себе пушку постоянно.
— Надеюсь, ты понимаешь, что Эф-Джей не оставит тебя в покое? — сказал Уин.
— Догадываюсь.
— Нам нужно его убить, поскольку выбора у нас нет.
— Убить сына Фрэнка Эйка? Даже тебе не удастся остаться после этого в живых.
Уин криво улыбнулся.
— Это надо понимать как подначку?
— Нет, — сказал Майрон. — Наоборот. Очень прошу тебя с этим не торопиться. Я обязательно что-нибудь придумаю.
Уину оставалось только пожать плечами.
Они заплатили за проезд по шоссе и поехали дальше, миновав парковку и центр отдыха Винса Ломбардии. Из густого тумана вырастал огромный Мидоулендский спортивный комплекс, состоявший из гигантского стадиона и арены, возведенных на болотах Восточного Ратерфорда в Нью-Джерси. Майрон некоторое время молча созерцал затянутую туманной дымкой арену, вспоминая свою недавнюю попытку вернуться в большой баскетбол. Тогда у него ничего не получилось, но сейчас Майрон мысленно снова был на площадке. Впрочем, не более минуты. Судьба отказала ему в возможности играть в любимую игру, и он смирился с этим, хотя это далось ему непросто. Он, что называется, проехал эту остановку, но при этом словно переехал самого себя. И продолжал вспоминать себя на баскетбольной площадке чуть ли не каждый день.
— Я тут занялся кое-какими изысканиями, — неожиданно сказал Уин. — И выяснил, что когда молодой Эф-Джей учился в Принстоне, местный профессор геологии выдвинул против него обвинение в жульничестве на экзамене.
— И?
— Ля-ля-ля. Тру-тру-тру… До свидания, профессор.
Майрон посмотрел на него.
— Ты шутишь?
— Тело так и не нашли. Зато нашли язык. Его послали ценной бандеролью другому профессору, который как раз подумывал о том, чтобы выдвинуть аналогичные обвинения.
Майрон почувствовал, что у него как-то странно зачесалось в горле.
— Возможно, это дело рук Фрэнка, а не Эф-Джея.
Уин покачал головой.
— Фрэнк, может, псих, но не дурак. Если бы это дело урегулировал Фрэнк, то он прибегнул бы к угрозам, подкрепленным для верности парочкой болезненных, но неопасных ударов. Но подобный беспредел совершенно не в его стиле.
Он с минуту обдумывал его слова.
— Может, стоит поговорить с Германом или Фрэнком? — предложил он. — Пусть скажут ему, чтобы он от нас отстал.
Уин пожал плечами.
— Легче его убить.
— Прошу тебя, не делай этого.
Уин надавил на акселератор. Машина стрелой полетела по шоссе. Для въезда Уин выбрал Гранд-авеню-экзит. Справа высился гигантский жилой комплекс. В середине восьмидесятых несметное количество аналогичных каменных монстров возвели по всему Нью-Джерси. Данный комплекс чем-то напомнил Майрону населенное всевозможной нечистью здание из фильма «Полтергейст».
— Не хочу показаться сентиментальным, — сказал Майрон, — но если Эф-Джею и в самом деле удастся меня убить…
— Я посвящу несколько недель отрезанию по кусочкам его гениталий и рассылке их бандеролями по Новой Англии, — произнес Уин. — А после этого скорее всего убью.
Майрону удалось изобразить на губах подобие улыбки.
— Почему по Новой Англии?
— А я люблю Новую Англию. Кроме того, мне будет одиноко в Нью-Йорке без тебя.
Уин нажал кнопку на приборной доске, включив CD-плейер, и воздух сотрясли аккорды композиции «Рент». Чудная невинная Мими просила Роджера зажечь ее свечу. Отличная вещь! Майрон посмотрел на приятеля, но тот молчал. Большинству людей Уин представлялся столь же сентиментальным, как мясорубка. Но на самом деле он умел чувствовать, и даже сильно, просто испытывал симпатию к небольшому числу людей. С этими несколькими избранными он бывал поразительно откровенным; в драке он тоже норовил вложить всю силу в один удар, после чего сразу откатывался в сторону, чтобы избежать воздаяния.
— У Хораса Слотера имелись только две кредитные карточки, — сказал Майрон. — Можешь их проверить?
Уин кивнул и записал номера, а вскоре высадил его у Инглвудской школы. В спортивном зале «Дельфины» отрабатывали индивидуальную защиту с дриблингом. Один игрок носился зигзагами по залу, гоня перед собой мяч, другой пытался перекрыть ему путь и не дать возможности совершить бросок. Хорошее упражнение. Правда, чертовски утомительное. Но для защитников лучше не придумаешь.
В зале присутствовали не более полудюжины сторонних наблюдателей. Майрон опустился на стул в первом ряду. Тренер заметила его и двинулась в его сторону. Американка эскимосского происхождения, она коротко стригла иссиня-черные волосы и носила футболку с логотипом «Нью-Йоркских дельфинов» на груди, серые лосины, свисток и наколенники фирмы «Найк».
— Вы — Болитар? — гаркнула тренер.
У нее была мощная и крепкая, словно отлитая из титана спина и твердое, похожее на маску из потемневшего дерева лицо.
— Да.
— Меня зовут Подич. Жанна Подич. — Тренер говорила, как строевой сержант. Закинув руки за спину, она некоторое время покачалась с пятки на носок, рассматривая Майрона. — Приходилось видеть, как вы играете, Болитар. Чертовски здорово это у вас получалось.
— Благодарю вас, — сказал он, едва не добавив «сэр».
— Больше не играете?
— Только в отдельных матчах.
— Хорошо. У одного моего игрока растяжение связок. Нужен кто-нибудь, чтобы отработать борьбу за мяч.
— Извините? — Нельзя сказать, чтобы тренер Подич отличалась идеальной дикцией.
— Повторяю. У меня на площадке сейчас девять игроков, Болитар. Нужен десятый. В раздевалке полно спортивных костюмов. Обуви тоже. Идите и переодевайтесь.
Надо сказать, что это была отнюдь не просьба.
— Мне нужна специальная повязка на колено.
— В раздевалке и этого добра полно. Говорю же вам, Болитар, — там все есть. Идите и переодевайтесь — да побыстрее…
Она хлопнула в ладоши прямо у него перед носом, после чего повернулась и пошла к своим.
Майрон секунду сидел неподвижно. Великолепно. Это именно то, что ему требовалось.
Подич свистнула так пронзительно, что заглушила бы, наверное, орган. Игроки мгновенно остановились.
— Пока побросайте в корзину, а когда появится десятый, будем отрабатывать борьбу за мяч.
Игроки разошлись по площадке. Брэнда подбежала к Майрону.
— Вы куда? — спросила она.
— Тренер велела мне идти переодеваться.
Она ухмыльнулась.
— Не понимаю, что смешного?
— Сейчас поймете. В раздевалке хоть шаром покати. Есть только шорты из желтой лайкры.
Он покачал головой.
— Почему никто ее не предупредил?
— Кого?
— Вашего тренера. Придется, мне, видимо, надеть желтые шорты, чтобы ее не подводить. Зато какое сразу возникнет внимание к баскетболу!
Брэнда расхохоталась.
— Я, конечно, очень постараюсь вести себя спортивно. Но я всего лишь человек, поэтому, когда вы будете пробегать мимо, выпятив задницу в желтых лайкровых шортах, могу не выдержать и ущипнуть за нее.
— Я вам не игрушка, — сказал Майрон, — и приехал сюда отнюдь не ради вашего удовольствия.
— И очень плохо. — Брэнда последовала за ним в раздевалку. — Ох, вылетело из головы, как звали адвоката, который писал моему отцу, — сказала она. — Кажется, Томас Кинкейд?
— Совершенно верно.
— Вспомнила, где раньше слышала это имя. В учительской, когда мне вручали первую в жизни школьную стипендию. Мне тогда как раз исполнилось двенадцать лет. Ну так вот: в те годы Кинкейд был адвокатом, отвечавшим за стипендии.
— Что значит «отвечавшим»?
— Он подписывал мои чеки.
Майрон остановился.
— Вы получали чеки на образование из социального отдела муниципалитета?
— Именно. Стипендия, которую мне выплачивали, покрывала расходы на обучение, школьное питание, учебники. Я составляла список своих расходов, а Кинкейд подписывал чеки.
— И как называлась эта стипендия?
— Не помню точно. Кажется, социально ориентированная — или что-то вроде этого.
— И как долго Кинкейд распоряжался вашей стипендией?
— Вплоть до окончания школы высшей ступени. Я поступила в колледж по именной спортивной стипендии. Соответственно все расходы на мое образование взял баскетбол.
— А как насчет медицинского института?
— Там я получала другую стипендию.
— Но на тех же основаниях?
— Это была институтская стипендия, если вам так уж важно это знать.
— Но она покрывала те же расходы? На образование, пансион, лабораторные работы?
— Точно так.
— А чеки тоже выписывал адвокат?
Она согласно кивнула.
— Вы, случайно, не помните его имя?
— Помню. Рик Питерсон. Он работал в Роузленде.
Майрон обдумал ее слова. Кажется, кое-что начинало сходиться.
— Хочу попросить вас об одолжении, — сказал он. — Мне необходимо срочно кое-куда позвонить. Не могли бы вы отвлечь от моей особы вашу фрау Брух?
Брэнда пожала плечами:
— Могу попробовать. — И Брэнда удалилась.
Раздевалка оказалась на удивление большой и просторной. За похожим на прилавок столом расположился восьмидесятилетний мужчина, который задал Майрону вопрос относительно его размеров. Майрон сообщил ему всю необходимую информацию. Через две минуты старикан выложил перед ним на стул целую кучу спортивной одежды. Бордовую фуфайку, черные, с голубыми полосками, высокие носки, белую поддерживающую повязку для мошонки, зеленые тапочки, ну и, разумеется, желтые шорты из лайкры.
Майрон нахмурился.
— По-моему, по части цветов вы несколько переборщили…
Старикан, подмигнув ему, сказал:
— Есть еще красный спортивный бюстгальтер. Возьмешь?
Майрон некоторое время обдумывал эти слова, после чего решительно отверг предложение старца и начал облачаться в свои доспехи. Натянув фуфайку и поддерживающую повязку, он напялил проклятые желтые шорты, надевать которые было все равно что влезать в водолазный костюм мокрого типа. Впрочем, секундой позже, немного попрыгав, он подумал, что не так уж плохо, когда у тебя все стянуто и подтянуто. Закончив переодевание, Майрон взял мобильный телефон и отправился в помещение для тренеров. По пути увидел зеркало, не удержавшись, глянул в него и решил, что похож на коробку с обрезками цветной бумаги для детского творчества.
В комнате для тренеров Майрон улегся на лавку и набрал номер своего офиса.
Трубку сняла Эсперанса.
— А Синди где? — спросил Майрон.
— На ленч пошла.
Он представил Годзиллу, пожирающую несчастных жителей Токио.
— Между прочим, ей не нравится, что ты называешь ее Синди, — заметила Эсперанса. — Сказала, что ее всегда звали Верзила Синди.
— Извини за душевную черствость. Был не прав… Кстати, ты список абонентов Хораса Слотера со стола еще не убрала?
— Нет.
— Тогда ответь: он звонил адвокату Рику Питерсону?
После короткой паузы Эсперанса откликнулась:
— Ты как будто этот список перед собой держишь… Еще как звонил. Целых пять раз.
В голове Майрона снова начали проворачиваться шестеренки, цепляясь именно за те зубья, какие надо. Интуиция и логика его не подвели. Пока все шло как по-писаному.
Продолжая размышлять над полученной информацией, он машинально спросил:
— Кто-нибудь звонил?
— Были два звонка. От Профуры.
— Прошу тебя, не называй ее так, — попросил Майрон.
На самом деле обычно Эсперанса называла Джессику еще хуже. Профура являлась сокращенным вариантом слова «профурсетка», смысл которого ни у кого не оставлял сомнений. Майрон надеялся, что лед между Джессикой и Эсперансой когда-нибудь растает, и даже попросил с этой целью Джессику пригласить Эсперансу на ленч. Но теперь он окончательно убедился, что лед между женщинами может растопить разве что ядерный взрыв. Сторонний наблюдатель, возможно, принял бы это за ревность, но ни о какой ревности здесь и речи быть не могло. Просто пять лет назад Джессика, скажем так, «обидела» Майрона, и Эсперанса отлично об этом знала. Она вообще считала, что они совершенно не подходят друг другу.
Кроме того, Эсперанса отличалась злопамятностью. Когда один человек плохо относится к другому, говорят, что он имеет на него зуб. Ну так вот: зубов на самых разных людей Эсперанса имела великое множество. И сейчас получила возможность пустить один из них в дело.
— Какого дьявола она вообще сюда звонит? Не знает, что ли, номер твоего мобильного?
— Джессика поступает так только в экстраординарных случаях.
Эсперанса издала какой-то булькающий, захлебывающийся звук.
— Экстраординарных? Ха! Вы уже столько лет знаете друг друга, что подобных случаев в ваших отношениях просто не должно быть.
— Можешь просто передать ее сообщение — без комментариев?
— Она хочет, чтобы ты ей позвонил. В отель «Беверли Уилшир», номер шестьсот восемнадцать. Должно быть, этот номер у них специально резервируется для профур.
Вот и толкуй после этого об улучшении отношений между женщинами. Эсперанса назвала номер телефона, Майрон быстро записал его.
— Что-нибудь еще?
— А еще твоя мама звонила. Не забудь — сегодня вечером ты у нее обедаешь. Твой папаша по такому случаю даже отправился в парикмахерскую. Ожидается визит целой кучи тетушек и дядюшек.
— О'кей. Спасибо. Принял к сведению. Мы с тобой сегодня днем еще увидимся…
— Жду не дождусь, — усмехнулась Эсперанса и повесила трубку.
Майрон приподнялся и сел на лавке. Джессика звонила ему дважды. Хм-м-м-м…
Тренер принесла Майрону повязку для колена и помогла затянуть ее на больном месте и зафиксировать застежкой-липучкой. Пока они возились с повязкой, Майрон думал: звонить Джессике прямо сейчас или повременить, но когда тренер вышла, снова лег на скамейку и, набрав номер, который дала ему Эсперанса, попросил соединить его с комнатой шестьсот восемнадцать. Джессика отозвалась сразу, как будто ее рука лежала на трубке.
— Слушаю!
— Привет, красавица, — произнес Майрон, включив, по выражению Норма, свое болитарское обаяние. — Что поделываешь?
— Да вот, разложила на полу дюжину снимков с твоей физиономией. Теперь сижу и думаю, не раздеться ли мне донага и не предаться ли самообладанию, глядя на них.
Пришла тренер.
— Мешочка со льдом не найдется? — спросил Майрон.
На лице тренера появилось недоуменное выражение. Джессика рассмеялась.
— Мне нравится выражение: предаться самообладанию, — сказал он. — По-моему, неплохо.
— Что ж, на то я и писатель.
— Ну как там на левом побережье? — «Левым побережьем» на сленге хиппи называлось побережье Тихого океана.
— Солнце светит, — сказала Джессика. — Даже слишком ярко, на мой вкус. Здесь вообще слишком много солнца.
— Ну так возвращайся домой.
В трубке установилось минутное молчание. Потом Джессика произнесла:
— У меня хорошие новости…
— О?!
— Помнишь ту продюсерскую компанию, которой понравилась «Контрольная комната»?
— Разумеется.
— Ее руководство хочет, чтобы я участвовала в продюсировании картины и одновременно выступила как соавтор сценария. Круто, правда?
Майрон промолчал, потому что у него словно стальной проволокой сдавило горло.
— Все отлично устроится, — продолжила Джессика искусственно оживленным голосом. — Я сразу же включусь в работу, а по уик-эндам буду летать домой. Или ты сможешь прилетать сюда, когда у тебя будет время. Или того лучше: займешься рекрутингом здесь и постепенно перетащишь сюда часть своих клиентов. Ну как, здорово я придумала?
Ответом ей снова послужило молчание. Хотя тренер вышла, Майрон боялся продолжать разговор. Прежде всего потому, что не знал, какие слова вырвутся в следующее мгновение у него изо рта.
— Только не будь букой, — щебетала Джессика. — Я знаю, ситуация не слишком тебе по сердцу, но, как я уже говорила, со временем все отлично устроится. Я скучаю по тебе как сумасшедшая, и ты об этом знаешь, но Голливуд всегда так уродует мои книги, что это невозможно терпеть. Мне просто повезло, что на сей раз киношники предложили мне лично участвовать в постановке.
Майрон открыл рот, потом закрыл, потом открыл снова.
— Возвращайся, пожалуйста, домой.
— Майрон, я…
Он закрыл глаза.
— Не делай этого.
— О чем ты? Я ничего сейчас не делаю.
— Ты сматываешься, Джесс. Убегаешь. И должен тебе заметить, что это у тебя всегда получалось лучше всего.
Теперь молчание установилось на ее конце линии.
— Это несправедливо, — произнесла она через некоторое время.
— Да плевать я хотел, справедливо это или нет. Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
— Тогда возвращайся домой, — снова сказал Майрон.
Он так крепко сжимал в пальцах сотовый, что у него побелели ногти. Неожиданно до слуха долетел приглушенный расстоянием свист. Тренер Подич готовилась продолжить тренировку и созывала своих подопечных.
— Ты все еще мне не доверяешь, — прошептала Джессика. — Все еще боишься меня.
— Ну а ты, конечно, сделала все, чтобы облегчить мои страхи, не так ли? — произнес он неожиданно резко, чего никак от себя не ожидал.
Перед его мысленным взором возник образ человека, которого звали Дуг. Или Дуги? Ну конечно же, Дуги. Он сам сказал, что лучшие друзья зовут его Дуги. Привет, Дуги, не желаешь ли принять участие в вечеринке? А он, кажется, называл ее Джесси. Дуги и Джесси. Пять лет назад Майрон случайно наткнулся на них, и его сердце рассыпалось в прах, словно на его месте помещалась ладанка с пеплом.
— Я не могу изменить того, что случилось, — сказала Джессика.
— Знаю.
— А если знаешь, то чего добиваешься?
— Хочу, чтобы ты вернулась домой. Мы должны быть вместе.
Послышался более продолжительный свисток, после чего тренер громогласно позвала его по имени. Майрон почувствовал, что у него в груди начинается какая-то странная вибрация, как будто под сердцем вдруг появился камертон.
— Ты совершаешь ошибку, — сказала Джессика. — Знаю, у меня существуют небольшие проблемы с тем, что в обществе именуется привязанностью…
— «Небольшие проблемы»?
— …но это не имеет никакого отношения к тому, о чем ты говорил. Я не сматываюсь, не убегаю от тебя… Твоя критика и отношение ко мне основываются на неверном посыле…
— Очень может быть, — сказал Майрон и закрыл глаза. Ему было трудно дышать. По идее давно уже следовало отключить телефон. Ведь не размазня же он какой-нибудь, в самом деле? Надо показать ей, что у него тоже есть гордость, свое видение ситуации. Если при разговоре с Джессикой он всякий раз будет так надрывать себе сердце, то его надолго не хватит. Надо отключить телефон. Немедленно.
— Просто возвращайся домой, — прошептал Майрон. — Пожалуйста.
На линии слышались шумы и чьи-то голоса, лишь подчеркивавшие тот факт, какое огромное расстояние их разделяет.
— Давай наберем в грудь побольше воздуха и немного помолчим, — предложила Джессика. — У меня все больше складывается впечатление, что этот разговор не для телефона.
Помолчали. Но Майрону легче не стало.
В следующую минуту он опять услышал ее голос.
— У меня назначена встреча, — сказала Джессика. — Так что договорим позже. Хорошо? — И она повесила трубку.
Майрон держал в руке мертвый телефон, чувствуя себя самым одиноким из смертных. Потом поднялся с лавки. Ноги у него дрожали.
В дверях Майрона встретила Брэнда с полотенцем, накинутым на шею. Ее лицо лоснилось от пота. Мельком взглянув на него, она сразу же спросила:
— Что случилось?
— Ничего.
Брэнда продолжала гипнотизировать его взглядом. Она не поверила ему, но и давить не хотела.
— Отличный прикид, — наконец сказала она.
Майрон опустил глаза и обозрел свое одеяние.
— Я собирался надеть еще красный спортивный бюстгальтер, — сказал он. — Мне вдруг показалось, что он сможет придать композиции необходимые единство и стиль.
— Вот была бы красотища, — сказала Брэнда.
Он ухитрился изобразить на губах улыбку.
— Пойдем уже.
Они вышли из тренерской и зашагали по коридору.
— Майрон?
— Что?
— Почему мы все время говорим только обо мне? Ты спрашиваешь, я отвечаю… — Она шла, глядя прямо перед собой. — Может, стоит время от времени меняться ролями? Думаю, большого вреда от этого не будет.
Майрон кивнул, но ничего не сказал. Возможно, в глубине души он хотел хотя бы отчасти походить на Клинта Иствуда или Джона Уэйна. То есть быть таким же немногословным, сильным парнем, как эти двое, но ирония заключалась в том, что умения молчать и нести груз проблем в глубине собственной души ему как раз и не хватало. Он постоянно рассказывал о себе и своих чувствах то Уину, то Эсперансе. Но такого рода откровения не помогали, когда дело касалось Джессики. Эсперанса ненавидела ее всей душой, а потому не могла объективно к ней относиться и оценивать ее поступки. Что же касается Уина, то это просто был не тот человек, с которым можно обсуждать сердечные проблемы. Его взгляды на эту сферу можно было свести к одному-единственному слову: «скучно», — хотя на самом деле он скорее опасался потаенных движений души, не поддававшихся рациональному объяснению.
Когда они наконец добрались до баскетбольной площадки, Майрон неожиданно подтянул свои жуткие желтые шорты. Брэнда вопросительно посмотрела на него, после чего перевела взгляд на площадку. По обе стороны от входа стояли два человека в мешковатых коричневых костюмах, напрочь лишенных каких-либо мет стиля или моды. Утомленные равнодушные лица, короткая стрижка, пивные животики — все это сразу наводило на мысль, что перед ними, возможно, парни из полиции. У Майрона по крайней мере не возникло по этому поводу никаких сомнений.
Копы.
Кто-то указал на Майрона и Брэнду. Парни, вздохнув, неторопливо двинулись в их сторону. На лице у Брэнды появилось озадаченное выражение. Майрон сделал шаг, придвигаясь к ней. Парни подошли к ним и остановились точно напротив.
— Вы Брэнда Слотер? — спросил один из них.
— Да.
— Я детектив Дэвид Пип из полицейского управления Махваха. А это — детектив Майк Рински. Нам бы очень хотелось, чтобы вы проследовали за нами.
