Глава 21
Мельком я успел оглядеть большую сводчатую пещеру, в которую попал.
Заметил сросшиеся со сталактитами сталагмиты — колонны, нисходящие от потолка к полу, утончавшиеся в середине, как растянутая меж зубов жвачка. По ним стекали осклизлые ручейки.
Кейси была там.
Прислоненная к одной из колонн в четырех-пяти метрах от нас, с широко расставленными ногами. Ее нервно моргающие глаза с застывшим в них холодным выражением напоминали свечи на ветру. Один лишь только ее вид подействовал на меня как ледяной душ, как удар в солнечное сплетение.
На мгновение я попросту растерялся.
Нечто скрючилось над ней, повернувшись к нам длинной черной спиной. Я видел, как оно дрожит и дергает головой вверх-вниз, щелкая зубами и ворча.
Кейси смотрела сквозь тварь — и сквозь нас тоже. Сверлила взглядом дорогу назад, через тоннель, через подвал, через леса. В какой-то момент, играя в прятки в доме Краучей, она надела-таки свою армейскую рубашку. Ныне та была полностью разорвана у плеча и потемнела от крови. Кровь была на голубом облегающем топе под ней, и еще — на распоротых в промежности кремовых шортах, и на ногах, и на оголенном животе. Лицо Кейси лучилось пугающей бледностью; огромный черный пес — тварь была именно псом, как я через некоторое время понял, — выпростал всю свою тушу вперед и щелкнул зубами в ужасной близости от него. Прозвучало это так, будто доской хватили о доску. Зрачки Кейси тут же болезненно забегали — заметались, как пара диких птиц в силках.
Мы застыли.
Совершенно поразительные размеры пса сбили нас с толку. Я наблюдал, как переливаются и пульсируют под кожей его мускулы — одно это зрелище способно было заворожить.
Пес снова клацнул перед ней зубами, на сей раз оторвав край рукава, словно кусок туалетной бумаги. Я понял, что Кейси приволокли сюда за плечо. Ее рука, обнаженная и истерзанная, болталась бесполезной плетью. Из раны над ключицей вдруг забила тонкая струйка крови — там, где ее прежде не было.
Пес зацепил зубами не одну лишь ткань.
И я понимал, к чему ведет эта игра.
Пришла пора действовать.
— Эй! — окрикнул я.
Тут я даже сам испугался. Пустоты звука. Грубого эха, разнесшегося по всей пещере. Эй! Глупость какая. Но так уж вырвалось — и заглушило все остальное.
Пес повернулся.
Вернее, повернул голову.
Черная квадратная башка сидела на шее толщиной с березовый ствол. Видал я и таких уже взрослых собак, что были сами по себе меньше черепа этого монстра. Внезапно я показался самому себе очень маленьким и хрупким.
Пес медленно развернулся и уставился на меня жуткими мутно-белесыми глазами без намека на зрачки. Лейкома, понял я. Эта тварь практически слепа. Пес был явно старый — шерсть сплошь в проседях. Как назло, вспомнилось: хищники из разряда самых опасных — старые, больные либо слепые. Потому что они бросаются на все, что угодно. Даже на человека.
Тварь оскалилась, и я услышал, как она рычит — словно гром грохочет вдали за околицей. Она продемонстрировала мне гигантские клыки — каждый длиннее и шире моего большого пальца, добрых три дюйма наберется. Между них ряд острых зубов поменьше, а за ними — широкие пеньки коренных. Живая машина, созданная убивать, — вот на что я смотрел. Длинные боевые шрамы на морде этой жути мне не сулили ничего хорошего.
Я чувствовал, как полуслепой взгляд точит меня червем, и понимал, что вот-вот опрокинусь на задницу, окончательно ослабев в коленях. Холодная испарина градом катилась с меня.
Пес полностью повернулся.
Двигался он медленно и грациозно, совсем не по преклонным летам. Все его тело растянулось подобно огромному живому хлысту. Теперь мы видели чудовище полностью, и от носа до хвоста оно насчитывало, готов поручиться, даже больше полутора метров. Если бы эта тварь встала на задние лапы, она сделалась бы выше иного взрослого мужчины.
Кажется, это была какая-то невероятная помесь. В голове что-то от датского дога и нечто от волка в плечах. Вилы и топорище казались игрушками против него. Черт, да Стив и я сам рядом с этим жутким зверем были вроде пары игрушечных солдатиков. И сразу ясно было, что черепушка у пса крепкая, абы какая деревяшка ее попросту не возьмет; что никаким садовым инструментом не продырявишь эту шкуру. Я прикинул нашу со Стивом общую массу и силу, и мы оказались парой воробушков против горы.
В изуродованные бельмами глаза пса было страшно смотреть.
Он мог разделаться с нами в два счета.
Мой ужас по отношению к этой махине обрел почти суеверное качество.
Эхо от моего глупого окрика все еще металось под сводами.
Эй.
Я подумал: а что, если он тут такой НЕ ОДИН?
Стивен застыл.
Пес смотрел на нас. Опустил голову, закатил глаза, поворачивался от одного к другому. Выбирал, кого свалить первым. Я знал: мы для него не проблема и даже не сюрприз. Так, разминка — в лучшем случае.
Из приоткрытой пасти пса капала слюна. Он готовился.
Я достаточно навидался собак, чтобы знать, как все пройдет. Напряженная, твердая поза сменится легкой, дружелюбной, очень собачьей рысцой. И эта рысца в мгновенье ока перейдет в смертоносный мощный бросок — зубами-когтями вперед.
Единственный выход — атаковать первым.
Я произнес так тихо, как только мог:
— Я пойду на него.
Стивену потребовалось некоторое время, чтобы ответить. Потом он одними губами произнес давай, и я понял, что он готов настолько, насколько это возможно.
Я следил, как пес поворачивает огромную голову то ко мне, то к другу. Вот когда он снова обратится к Стиву — тогда я и ударю. Нужно постараться сразу его в сердце достать. Глаза или набитый под завязку нервными окончаниями псовый нос — тоже хорошие цели, но они слишком малы для имеющегося расстояния, и я знал, сколь быстро и эффективно враг сможет увернуться.
Я посмотрел вниз, на массивную костлявую грудь, а потом — вновь на глаза. Напрягся. Куда-то туда предстоит попасть вилами. Рык собачьего дьявола звучал в пещере громко, не хуже работающего вала циркулярной пилы.
Пес щелкнул зубами, выказывая свое нетерпение. Красуясь.
Он как бы сообщал: я знаю, что вы задумали.
Теперь и я в этом не сомневался.
* * *
Глаза вперились в меня. По замутненным бельмами зрачкам казалось, будто пес меня признал. Да, это я. Мы уже встречались. Ты мне известен.
Я ринулся на него, двигая руками-ногами как поршнями, без всякой лишней кутерьмы, не позволяя лишних ослабляющих движений. Руки выбросили вперед вилы с силой и точностью — я даже сам себе подивился. Хорош. Мега-хорош.
Но все еще недостаточно хорош.
Понимая, что мышцы и кости зверя с налета не пропахать, я вложил в удар всю массу своего тела. Убить непросто, но другого пути нет, и второго шанса мне никто не даст. Так что я вложил все имевшиеся силы.
И — лишь царапнул его по спине и задел ногу, а потом вилы ушли в воздух.
Я тяжело повалился вперед. Фонарик вылетел из руки, ударился об одну из колонн рядом с Кейси и погас. Оружие пока оставалось при мне — я перекатился на бок и прикрыл горло зубьями, зная, что пес перво-наперво атакует именно туда.
Но меня он не тронул.
Он попер на Стивена.
Луч фонарика в руках моего товарища беспорядочно заметался по потолку. Я поднял глаза, услыхав тяжелый удар рукояти топора, поднял как раз вовремя — и увидел, как тяжелая деревянная чушка отскочила от черепа зверя, будто сделанная из дешевой пластмассы.
Стив заорал благим матом и пошел на второй удар, но пес мотнул головой — и он промазал. Зато его противник попал точно в цель — тяжелые собачьи челюсти сомкнулись на руке прямо над запястьем. Вопль Стива перешел в визг — однако не заглушил тошнотворный хруст переламываемых зубами костей. Кисть руки вдруг совершенно неожиданно отделилась, оставшись с одной стороны псового захвата, и покатилась по полу пещеры. Бензопила — и та не сработала бы чище.
Я тут же вскочил на ноги.
Сполохи света безумно метались по сторонам — это Стив лупил фонариком пса по голове. Своей несчастливой рукой, пронеслась в голове дурацкая мысль. Я смотрел, как кровь, бьющая из культи, застрявшей в собачьей пасти, заливает все вокруг. Смотрел на алеющие дорожки, оставленные вилами на собачьей спине.
Я помчался к ним, на сей раз еле удерживая равновесие, и подоспел именно в тот момент, когда Стив лишился фонарика. Свет выписал в воздухе идеальную дугу, и пес атаковал снова. Стукнувшись о камень, лампочка под линзой пару раз моргнула, но каким-то образом уцепилась за жизнь — луч впился в стену справа от меня. Увы, моя вторая атака пришлась как раз на краткий промежуток тьмы. Само собой, я промазал — зубья высекли сноп искр из камня.
Когда свет устойчиво зажегся вновь, раздалось горловое бульканье.
Стив сидел лицом ко мне, повалившись спиной на стену у входа в пещеру — безумно вращая глазами навыкате, казалось, еще чуть-чуть, и те вылетят из орбит. Его голова моталась из стороны в сторону, с губ летели темные капли.
Пес зарылся зубами в его живот.
Мотнув башкой, он вырвал из него неплохой кусок.
Я окаменел, таращась на проделанную в животе Стива дыру. Ее вид не сразу был должным образом обработан мозгом — я подумал, что смотрю на нечто вроде колодезного жерла. Или на незакрытый канализационный люк — тем более оттуда, из жуткого проема, в пещеру сразу пробился запах дерьма и мочи. На колени Стиву вывалилось нечто бледное. Задние лапы пса сразу напряглись; он уже что-то тащил в зубах из тела наружу, чавкая и урча. Его уродливый шишковатый череп вальяжно оборотился ко мне.
Я попятился.
Пес стоял, тупо глядя на меня. Сквозь бельма он еще улавливал луч света. В пещере стало нечем дышать из-за нутряной вони. Я позволил себе еще один, очень осторожный, шажок назад. Слева от меня была каменная колонна, и больше всего на свете я сейчас хотел, чтобы она оказалась между нами. Я хотел спрятаться.
Пальцами я отчаянно впился в стылый и влажный воздух пещеры.
Зверь повернулся. Его старое тело дышало мощью.
Он пересек дорожку света, свесив язык. В его пасти посверкивала кровь. В каждом движении читалась спокойная уверенность.
Когда пес перешел на ту самую рысцу, я развернулся и побежал.
Это был нелепый, ничего не сулящий маневр, но попытаться стоило.
Я побежал к колонне.
Зубами пес достал меня в верхней части икры, и я ожидаемо упал. Куда-то в сторону покатились со звоном вилы. Не сразу дала о себе знать боль — клыки легко утонули в мясе, как масло в горячей каше. Запоздалый ужас накрыл меня, а потом я приложился головой о сырой, мшистый камень. Напоследок взгляд зацепил что-то, прошмыгнувшее у самой дальней пещерной стены — какой-то диковинный силуэт.
Послышался смех — женский.
И это была не Кейси; смех — старческий, дребезжащий, сиплый.
Наконец-то все чувства покинули меня.
