Глава 18
И ведь поначалу было реально весело.
Где же наша Кейси? На кухне?
Не-а.
Кейси в гостиной?
Нет-нет!
Может быть, в кладовке?
Все, веселью конец.
Кейси в подвале. Вот дерьмо.
На сходящую в подпол лестницу падало несколько лужиц света, но их явно не хватало. Внезапно я очутился в такой темноте, какой никогда еще не видывал — и, надеюсь, больше не увижу. Я почти чувствовал, как расширяются мои зрачки, приспособляясь к этой абсолютно новой проблеме для зрения.
Какое-то время я стоял и безучастно ждал. Выбор был — либо ждать, либо продвигаться вперед ощупью, и второй вариант мне не нравился. Пусть подобным Кейси занимается, если так уж нужно. Тут, внизу, — совсем не так, как в спаленках на втором этаже. Тут можно и шею свернуть, грохнувшись. Можно напороться на ржавые вилы и сдохнуть в муках. Шальная мысль встревожила меня — вспомнился тот внезапный металлический лязг, услышанный ранее.
Проторчав на лестнице минут пять и убедившись, что глаза не привыкнут больше — обзор все так же состоял из тускло-серой канвы с абсолютно черными брешами, — я шагнул вперед, искренне радуясь, что мы обследовали подвал загодя. Не знай я, что котел — это котел, а не тень какого-то мощного мужика, я бы сюда не полез ни за что.
Первый же шаг — и лицом я угодил в паутину. Под ногой заскользило что-то мягкое, вроде влажной тряпки — я с трудом удержал равновесие. По ноздрям тут же ударила вонь. Да, и никаких теней не нужно. Тут и без них стремно.
И все то время, пока я торчал наверху, Кейси бродила здесь?
Если так — она окончательно сошла с ума. Рафферти не ошибся насчет нее.
Ну так и ты сойди, поддел меня внутренний голос. Если у нее, у девчонки, это получается — что останавливает тебя? Похохочи. Притворись повешенным — как Ким, которую ты запер в шкафу. Может, не стоило с ней так? Да нет, точно стоило. Сурово, но справедливо — так что давай, покажи им когти. Изобрази из себя страшилище.
— Кейси! Я иду за тобой! — Мой голос напоминал уханье подстреленной совы — скорее жалобный, чем грозный.
— Где ты?
Ни звука. Одна только вонь. Вонь гниения. Вспомнились мыши наверху. Да, где-то здесь просто сдохла мышка. Я ступал медленно, наугад. Не хотелось ничего тут угадывать, а приходилось. Руками нащупываешь, ногами нащупываешь. Стол с инструментами — вот он, я почти дошел. А вот и котел — всего лишь металлический пузырь. Кейси за ним нет. Кучи опилок передо мной смахивали на термитники. Да, дошел я-таки до стола. Вот его слегка жирная поверхность под моими пальцами — старое мореное дерево, пережившее многое. Я заглянул под него, напряг глаза изо всех сил. Банки с краской. И не следа Кейси.
Я пнул ногой коробку с гвоздями, услышал, как они загремели по полу. Ну шика-а-арно. Теперь ходить здесь еще опаснее. Здорово! Гений разведки, каждый шаг — шедевр. Я двинулся вправо.
В правом углу мне попалась какая-то куча. Я даже не увидел, что это было. Шел мелкими шажками, вытянув подрагивающие руки перед собой, как чудовище Франкенштейна, только-только освоившее ходьбу. Под ногой подвернулось нечто скользкое — пятно жира или что-то в таком духе.
Тряпье это. Та куча старых заплесневелых тряпок. Даже Кейси не стала бы там прятаться. Значит, пора сменить курс — к задней части дома. Слабый ветерок дул с той стороны, притаскивая на хвосте заплесневелый дух.
Я обошел лестницу, исследуя незрячими глазами мрак где-то за балками и перилами — слишком плотный, чтобы разобрать хоть что-нибудь…
— Кейси?
Тишина. Мне что, крикнуть «попалась, которая кусалась»? Идиотизм.
— Кейси, ты попалась…
Ничего в ответ.
И тут меня осенило. Я понял, где она. Прямо-таки уверился в этом.
Те огромные напольные часы.
В первый раз, когда мы спустились вниз, я заметил, что они были шкафного типа. То есть вполне способные уместить в себе человека. Если я это заметил, то и Кейси — без проблем. Как это на нее похоже, найти в заброшенном здании наиболее элегантного вида штуку и сховаться в ней. Она, конечно, чокнутая, но вкусом — не обделена. Да, ее точно надо искать в часах.
Осталось только до них добрести.
Все бы ничего, вот только мрак стал еще гуще в этой части дома. Тусклый луч света, бивший сверху, не доставал сюда — ему ведь не дано было огибать углы и проскальзывать по ступенькам, он тратил себя на банки с краской, кучи тряпья и паноптикум старых ненужных предметов обихода, натащенных в подвал. Где же ты, когда так нужна, госпожа Луна? Я даже не сразу понял, где передо мной стена, — черным-черно, хоть глаз выколи. Никаким привыканием и прищуром это было не исправить. Так что я зашагал вслепую, полагаясь на иные чувства. Руками сметал с дороги паутину, полагался на промозглые дуновения. Вслушивался, в конце концов, — хотя слышал только свои шаги.
— Кейси? Ты в часах? Вылезай давай.
Никакого ответа. Поблажки от нее я, очевидно, не заслужил.
Что-то упало мне на лицо и поползло по щеке, и я почти уверен, что заорал благим матом. Помню, как колошматил себя по лицу, покуда желваки не вздулись. Нечто мокрое, колкое и холодное размазалось у меня по руке.
Ненавижу пауков, хуже них только змеи.
Змеи и темнота.
Благодаря Кейси я пока разве что с ползучими гадами дела не имел.
Во мне крепло огромное желание послать все к черту и достать зажигалку, но я буквально удавил его в себе. Играть так играть. Уняв дрожь, я двинул дальше.
Итак, часы — слева или справа от меня? Слишком много другого хлама, ум метался от образа к образу. Пришлось передвигаться медленно — опять-таки, все перед собой щупая. Наконец я достиг стены и уперся руками в плуг — по крайней мере, больше всего это походило на плуг. Я чувствовал себя персонажем стишка про слона и квинтет из слепых старых дуралеев. Слепцы, числом их было пять, в Бомбей явились изучать индийского слона. Исследовав слоновий бок, один сказал, что слон высок и прочен, как стена…
Нет, определенно, эта хрень была плугом.
Другой по хоботу слона провел рукой своей, и заявил, что слон — одна из безопасных змей…
Скакнув влево, я задел ногой какое-то ведро. Сунул в него руку — и нащупал старые пыльные прищепки. Были и другие ведра. С гвоздями, с оконным крепежом — благодаря им я более-менее вспомнил положение вещей. Сумей я набраться чуть больше терпения — понял бы, что глаза в конце концов приспособились бы даже к такой концентрации мрака. Но чертов паук выбил меня из колеи.
Память подсказывала, что часы — в этой стороне. Если огромная колонна ветоши — справа, значит, часы — слева. Придерживаемся заданного курса…
Подавшись к стене, я провел по ней ладонями. Ручка садовых граблей, с ней рядом — черенок лопаты. Чуть повыше из кладки торчал гвоздь размером где-то с десятипенсовик, и с него свисал большой медный ключ. Что-то похожее на птичью клетку — поодаль. Подковы… еще одна лопата. Стена была холодная, шершавая и скользкая.
Тут дуновения ощущались четче.
Я пнул что-то твердое и металлическое, сдвинув в сторону. Ага, это у нас — огромная лохань. Она ведь была прислонена точно к часам, верно? Значит, они…
Прямо передо мной.
Теперь я даже мог разглядеть их очертания. Я потянулся к дверце…
…и никого внутри не нашел.
В горле встал желчный ком. Как же заколебала темнота! У меня кружилась голова, как бывает после ночи, когда выпито слишком много пива, нечем закусить и ты ложишься в постель, закрываешь глаза и все вокруг начинает двигаться, кружиться, катиться, как плохо заправленная пленка в проекторе. Где Кейси? На этот вопрос у меня никакого ответа не было. Страх потихоньку начал подтачивать меня на инстинктивном уровне, отняв половину мощностей у мозга. Мне жуть как хотелось присесть и обтереть всю ту холодную испарину, что покрыла меня. Где, где мне ее искать? Куда ты залезла, Кейси?
Будто сквозь землю провалилась. Как такое возможно?
Где-то здесь был какой-то подвох. Должен быть. Как в случае с Ким. Тупая шутка над молодым американским провинциалом. Такая тупая, обделаться впору…
— Кейси? Кейси, едрена вошь! А ну прекращай выеживаться! Покажись!
Мой окрик дал петуха под конец. Результатов — ноль. Это фиаско, братец.
— Ну… я прошу тебя, черт возьми!
Бесполезно. Мой крик — что пустой свист.
Та часть моего разума, которая все еще работала, говорила мне, чтобы я быстро собрал остальных, что на игру это уже не тянет. Поэтому я повернулся к лестнице и размашисто шагнул вперед. Зря.
Не знаю, что в меня прилетело. Грабли, надо думать, или мотыга — словом, что-то с длинной деревянной ручкой. Да неважно это. Важно то, что такому удару позавидовал бы и какой-нибудь уличный налетчик. Я рухнул, точно куль с мукой, — плашмя, грудью вперед. Лбом звонко приложился о самый бетон, воздух тут же со свистом покинул легкие. Лишь каким-то чудом я не вырубился, не канул из одной тьмы в другую. Но — выдюжил. Потребовалось титаническое усилие, чтобы просто сесть, и еще одно — ощупать собственные кости.
Высоко на лбу, у самых волос, нашлась большая мокрая ссадина. Кажется, обошлось без серьезных жертв.
Сильный зловонный запах щекотал ноздри. Так обычно пахнет протухшее на жаре мясо. Я обонял его и раньше, но теперь вонь усилилась, перекрывая даже гуляющие по зданию сквозняки. Вонь навевала нехорошие мыслишки о смерти — и сразу вспомнились все те собаки, что умерли от голода в этих стенах из-за дурости хозяев. Собаки, вынужденные в какой-то момент жрать себе подобных.
Пол был мокрый, скользкий на ощупь. Я заставил себя подняться, полез в карман — достать зажигалку. Довольно с меня игр. Ступая в темноте, я обещал себе снова и снова, что не дам провести себя просто так. Маленький пляшущий язычок пламени, прикрытый ладонью, высветил примету из рассказа Рафферти — круглую дыру в стене, фута два-три в диаметре. Места достаточно, чтобы влезть и вылезти на четвереньках, не более. Меня привел к этой дыре сквозняк, отклонявший пламя зажигалки строго в одну сторону. Я медленно следовал за дуновением, пропахшим сыростью и плесенью.
И вот он, этот проем, словно вход в преисподнюю.
Конечно, Кейси где-то там. Ей же нипочем запах, темень, вся эта нездоровая атмосфера. Чем вещь ужаснее, тем она лучше. Дура, подумал я в отчаянии, просто законченная идиотка.
Водя зажигалкой туда-сюда, я осмотрел отверстие. Оно выходило в самый настоящий тоннель, прорезанный в фундаменте. Часы были наклонены под таким углом, что, стоя, они и высокая стопка газет частично скрывали от посторонних глаз проход. В стороне валялось старое металлическое ведро. Может, именно его опрокинула Кейси, когда я наверху заслышал тот лязг? Отпихнув ногой газеты, я глянул в дыру, напрягая глаза. С одной стороны проема выросла куча щебня — как если бы долбили не с этой стороны, а рыли тоннель откуда-то изнутри. Дальше он углублялся прямо в скалу на несколько футов, а затем поворачивал за угол, так что остальная его часть была слепой зоной, а глубину не выходило адекватно оценить.
Лезть туда мне совсем не хотелось.
Инстинкт нашептывал мне, что где-то там, в этом подземелье, много всякой мертвечины… но и что-то живое там тоже водится. Да, из него пахло разложением, но кто бы там ни был живой — это не только Кейси. Я не знал, как объяснить себе такую уверенность. Она просто была.
Зажигалка погасла. Я поспешно крутанул колесико, высек еще огонек.
— Кейси?
Сделав глубокий вдох и задержав его в груди, я осторожно забрался в дыру. Зажигалка то и дело гасла — здесь сквозило сильнее, чем где-либо в доме. Сквозняк густо пах морем. Скалы над и подо мной сочились влагой, у меня же в горле мигом пересохло.
Зеленая почтальонская сумка Кейси лежала у самых моих ног.
Я потянулся за ней, вцепившись в грубую ткань — хоть что-то относительно чистое среди всей этой мерзости, — и потянул на себя. Внутри что-то заскрежетало. Сунув руку внутрь, я извлек давешнюю пару фонариков в жестяных корпусах.
Наконец-то зажигалка со своим слабым неверным светом перестала быть нужна. Включив один фонарик, я направил его луч в тоннель.
Третий фонарик валялся в пяти футах от меня, брошенный.
Впереди я не видел больше ничего, кроме обливавшихся морским потом скал. В двадцати футах от меня начинался новый «слепой» поворот. Я вслушался.
Там было что-то живое. Что-то живое на ветру, за пределами досягаемости моего электрического света.
Я слышал, как оно двигается, и знал, что оно тоже слышит меня.
Что бы это ни было, оно, как мне показалось, было вполне готово напасть на меня. Напасть и убить. Одним своим присутствием оно приказывало мне не делать резких движений и не кричать. Повеление это считывалось на каком-то базовом, животном уровне, где человек — либо жертва, либо охотник, где еще считывались уроки первобытных саванн и джунглей. Оно ждало меня сразу за углом — лишенное имени нечто, чей образ мыслей кардинально отличался от моего собственного, — и оценивало.
И я поступил так, как велел мне инстинкт, — тем, похоже, и спасшись. Я погасил свет и принялся ждать. Воздух тяготился запахом смерти. Моей, Кейси или этого существа впереди. В ближайшие секунды мы, возможно, схлестнемся — тогда вопрос и разрешится.
Я ждал. И долгое время я вообще не двигался. Я старался дышать ровно, тихо, спокойно. И все же я чувствовал, как оно оценивает меня, пробуя воздух на вкус. Я пытался загнать страх поглубже — туда, где меня защитят удалые сомнения в том, стоит ли вообще перед чем-то робеть, когда ты молод и зол. Секунды текли медленно, ленно.
Возможно, промедление означает для Кейси погибель.
Но сейчас у меня не было особого выбора.
Я слышал, как существо дышит. Как оно мелкими глотками пьет влажный, солоноватый воздух — и хрипит, будто через свернувшуюся в носоглотке кровь.
Мне на ум шли самые отвратительные образы.
Темнота на них богата.
На долгое время я весь обратился в стук сердца. И вдруг ощутил перемену.
Существо — кем бы оно ни являлось — отступило вглубь тоннеля.
Я даже не потрудился включить фонарик — просто попятился тем же путем, каким пришел. Суетливо, торопливо.
С фонариком в одной руке и почтальонской сумкой Кейси в другой я рванул к лестнице. И по ней — наверх, перепрыгивая через две ступеньки разом.
Из всего этого я запомнил одну лишь тишину. Ни шум шагов, ни хрипящее дыхание. Тишину — и только. В атмосфере этого странного беззвучия я пробрался по коридору ко второму лестничному пролету.
Нужно было поскорее разыскать Стива.
