Часть седьмая

Нотная запись

Ведь если человек не удерживает звуки в памяти, они теряются, ибо их нельзя записать.

Исидор Севильский. Этимологии (приблизительно 620–632 гг.)

В Индии все было не так, как на Западе. Наша музыка, к счастью, никогда не была связана с записью.

Рагхава Р. Менон. Звуки индийской музыки

Как оно тогда было

Не хочу обидеть нецивилизованные народы, но все цивилизованные рано или поздно, так или иначе обзавелись письменностью. «Так или иначе» означает, что они приходили к этому самыми разными способами. Либо сами придумали, либо соседи их завоевали с освободительно-просветительскими целями, либо боги подкинули идею. В некоторых случаях функцию богов брали на себя мифические или исторические персоны.

Письмо появилось у всех, кто этого хотел. В самых разнообразных формах – иероглифах, клинописи, слоговых, фонетических. Собственно, самым интересным в этой гонке за грамотностью было то, насколько большой потенциал развития оказывался заложен в том или ином виде письменности. В этом смысле узелковое письмо инков мне внушает некоторое сомнение в применимости этого способа записи в случаях, скажем, создания научно-философских трактатов или даже просто перевода на инкский «Войны и мира» Л. Н. Толстого. В четырех коврах.

Шумерско-аккадская клинопись была, пожалуй, перспективнее, и если бы ее перевели с глиняных табличек в бумажную версию, а позже в электронную, цены бы ей не было. По крайней мере, притом что мне всегда говорили, что я пишу как курица лапой, шумерско-аккадская графика письма была бы для меня более чем органична. Кстати, что касается математики, то все немалые по тем временам потребности в этой области шумерская письменность вполне удовлетворяла. Шумеры, как и В. И. Ленин, считали, что главное – это учет и контроль. А также собираемость налогов. Впрочем, их письменность как раз и началась с арифметики, а не с размышлений о вечном.

Хотя без них, разумеется, тоже не обошлось.

Идею воплощать смыслы в камне или наносить их на папирус в виде комиксов, которую подсказал древним египтянам бог Тот, также можно назвать достаточно выдающейся. Она помогла и увековечить непревзойденные подвиги фараонов, и создать развитую бюрократию, и даже оставить поучения потомкам. Очень жаль, что все это осталось в прошлом. Вероятно, чрезвычайно живописно выглядел бы сегодня аэропорт в Шарм-эль-Шейхе, текст «all inclusive» или фасады государственных учреждений Каира, если бы там были надписи в виде иероглифов, дублированные, как это принято в наше время, по-английски.

Кстати, компьютерная кодировка Юникод поддерживает египетские иероглифы, и, если бы в Египте появился свой Элиэзер Бен-Йехуда, с технической точки зрения не возникло бы никаких особых препятствий для перевода делопроизводства с арабского на древнеегипетский. Но, конечно, любопытно было бы посмотреть, как выглядела бы научная литература, посвященная IT-технологиям, написанная с помощью хорошо знакомых нам изображений птичек, змеек и сфинксов в профиль.

Хотя за клинопись мне спокойнее, она производит впечатление более гибкой системы. Впрочем, не исключено, что столь смелое заявление я делаю потому, что не знаю ни древнеегипетского, ни шумерского.

Тем не менее случай с ивритом, языком, столь же адекватным своему времени как во дни сомнений и тягостных раздумий Иеремии, так и во дни космических полетов, говорит о возможностях самых разнообразных исторических сценариев.

Такие вполне обыденные вещи, как древнегреческая и римская письменность, я упоминаю в списке древних языков из чистой вежливости, потому что тут и так все понятно.

А теперь снова поговорим о музыке

Собственно, фокус заключается в том, что как только цивилизации начинали чувствовать себя вполне комфортно и уверенно в рамках созданной ими письменности, у всех возникала потребность записать также и музыку, которая, разумеется, тоже была у всех. И каждый из этих народов шел одним и тем же вполне естественным путем – письменная фиксация звуков вырастала из уже знакомой и привычной формы письменности.

В древнейшем известном нам артефакте, содержащем музыкальный текст, в гимне Липит-Иштару, царю Исина, Шумера и Аккада, для записи используется клинопись. Время создания этого гимна определить несложно, поскольку вместе с музыкальным текстом на табличке записаны и слова, восхваляющие царя, а как нам хорошо известно, период восхваления царя чаще всего ограничен с одной стороны датой вступления его во власть, с другой же – сроком его быстротекущей жизни. В случае с Липит-Иштаром это 1931–1924 годы до нашей эры.

Точно так же клинописью пользовались древние музыканты при записи цикла культовых песен в 1400–1200 годах до нашей эры в Угарите, городе-государстве восточного Средиземноморья.

Египтяне же употребляли для записи музыки иероглифы, которые применялись для обозначения небесных светил.

Древние греки для записи музыкальных текстов применяли буквенную символику. Во время раскопок эллинистического города неподалеку от Эфеса в 1883 году был найден надгробный камень II–I веков до нашей эры с одним из немногих дошедших до нас с тех времен полным, хотя и коротким музыкальным произведением. Естественно, музыкальная интерпретация Сейкилосской эпитафии, как называют этот документ, вызывает у специалистов жаркие дискуссии, полные взаимоисключающих идей, но так или иначе – перед нами очередное воплощение желания записать музыкальную мысль.

А дальше можно привести целый фейерверк достаточно изобретательных попыток зафиксировать музыкальную идею.

Это и средневековая запись западноевропейской духовной музыки с помощью невменной нотации – знаков, которые предписывают звуковысотное направление движения мелодии, так же, как и знаменная нотация в православной вокальной традиции.

В иудейской традиции существует аналогичная по своей логике система записи кантилляции – способов и форм пропевания синагогальной службы – таамей-хамикра, основные принципы которой были разработаны в VI–IX веках.

Несколько достаточно сложных и развитых систем музыкальной записи существует и в китайской культуре. Естественно, для этого используются иероглифы. При этом часть этих специфических иероглифов относится к записи собственно музыкального «базисного» текста, а другие описывают украшения, мелизмы, которые должны при этом исполняться.

Так или иначе, если обобщить все эти исторически сформировавшиеся системы знаковой записи музыки, мы видим два существенно различных подхода к вопросу.

Первый – вокальный. Это форма помощи, напоминалка о том, что в основном всем известно, но нелишне было бы подсказать, куда движется мелодия в следующем слоге – вверх или вниз и насколько.

И второй – инструментальный, когда записывается не звуковысотность, а фактически инструкция по использованию инструмента. То есть каждый кифаред знал, как настраиваются струны лиры и кифары, а дальше достаточно было записать, в какой последовательности пользоваться этими струнами, чтобы получить желаемый мотив или аккомпанемент себе сладкоголосому. То же самое было с арфами Древнего Египта или Месопотамии.

Для большей ясности просто представьте себе, что все клавиши рояля пронумеровали и музыка записывается последовательностью цифр с дополнительным указанием длины нажатия соответствующей клавиши, скажем, с помощью значка сверху. Вполне рабочее решение, между прочим.

Чтобы пронумеровать струны у арфы, тоже большого ума не надо. Но по этой записи можно будет играть только на арфе.

По таким «нотам» на гобое вы не сыграете, там потребуется набор условных картинок, как в самоучителях, какие отверстия должны быть закрыты, а какие оставить открытыми. Такие схемы, в принципе, существуют, но их применение ограничено первыми страницами самоучителя и никто не пользуется подобными вещами в качестве нот.

Главная проблема подобного подхода состоит в том, что такой способ записи ничего не говорит о собственно музыке, это совершенно изолированные друг от друга системы записи для разных инструментов. И говорить при таком раскладе о партитуре или дирижерской деятельности совершенно бессмысленно.

Впрочем, не надо думать, что этот способ записи остался в далеком прошлом вместе с нашими незабвенными античными коллегами. В той или иной форме он прошел сквозь эпохи, пережив расцвет в XV–XVI веках в записи музыки для таких инструментов, как лютня, виуэла или теорба, то есть для струнных инструментов с ладами. В наши дни этот способ используется для записи аккордов для гитары и называется табулатурой (от латинского tabula – схема). То есть это не запись нот как таковых. Это инструкция, запись того, что и где надо нажать, чтобы получить искомые звуки.

Если вы, конечно, правильно настроили инструмент. Согласно другой инструкции.