Занимательная гармония

Буквально пара слов. Для ясности. Антинаучно, вульгарно, цинично, но по делу.

 

Так пусть же станут для вас,

Как Ленин, Энгельс и Маркс,

Наши славные три аккорда…

…Вот это первый,

А вот второй,

А это третий, и все!

 

Группа «Дети». Песня «Три аккорда»

Действительно, все, что вы хотели узнать о гармонии, но боялись спросить, достаточно полно сформулировано в эпиграфе. В нем в художественной форме изложена вся структура европейской ладовой системы и системы тяготений (это понятие встречается в этой книге впервые, но ничего страшного в этом нет, потому что книга еще не закончилась).

Всякое мало-мальски приличное произведение последних примерно четырехсот с лишним лет заканчивается на тонике, то есть на ноте или аккорде, которые психологически воспринимаются как максимально устойчивые и, в сущности, не требующие продолжения банкета.

Если вы вспомните мощный аккорд, которым заканчивается любое произведение для органа, то вот это оно самое, тоника.

Если вы споете: «Чижик-пыжик, где ты был? На Фонтанке…», а потом неожиданно замолчите и уйдете, ваш визави почувствует сильнейший дискомфорт, который можно снять, лишь допев: «…водку пил».

Тоника – это музыкальная и психологическая функция, это нота, совпадающая с названием тональности до такой степени, что это является тавтологией. Тоникой в до мажоре является нота до, а в фа-диез миноре – фа-диез.

Доминанта – это вторая по значимости функция. Ее главная задача и потребность – создать напряжение с тем, чтобы перейти к тонике, или, как говорят люди, которые на этом не одну собаку съели, разрешиться в тонику.

Мне кажется, наиболее наглядный пример того, как это работает, – это процесс чихания. Если бы я процитировал, скажем, что-нибудь из Чехова или Диккенса, там, где персонаж засовывает в нос щепотку нюхательного табака, оно было бы, конечно, культурнее и убедительнее…

Впрочем, и Гоголь неплох: «Не угодно ли вам понюхать табачку? Это разбивает головные боли и печальные расположения; даже в отношении к геморроидам это хорошо».

«Ап… ап… ап… ап… ап… ап-чхи!»

Вот абсолютно аутентичная модель разрешения доминанты в тонику.

С субдоминантой будет чуть сложнее, потому что штука эта не столь очевидная, тем более что наблюдается некоторое разнообразие модификаций субдоминант. Но, в сущности, вещь полезная. Хотя многие обходятся и без нее в тех случаях, когда освоение трех аккордов оказывается непосильной задачей.

«И бог с ней» (Д. Хармс «Симфония № 2»).

Промежуточный эпилог

Довольно смешно слышать, когда музыку столетней давности называют современной. А вы что, не слыхали такого про Стравинского и Дебюсси? Или, может быть, про «Саломею» Рихарда Штрауса? Про «Воццека» Альбана Берга? Шенберговской додекафонии, между прочим, тоже уже больше ста лет.

Если озадачиться причиной таких странных реакций публики (как статистической величины), получается очень простая штука – современной музыкой называют любую музыку XX и XXI века, написанную вне пределов мажора и минора.

Кстати, по этой самой причине кто-то остроумно и, по сути, точно назвал Сергея Васильевича Рахманинова (1873–1943) последним композитором XIX века.

Кривая Гаусса

Если хочешь указать на ошибки, то сначала похвали…

Е. Шварц. Обыкновенное чудо

Поэтому я начну с реверансов.

Сначала прошли времена, когда исполнять произведения Шенберга, Стравинского и Хиндемита было запрещено.

Потом прошли времена, когда в России практически не исполнялась музыка Средневековья, Ренессанса и раннего барокко.

Потом на сценах оперных театров и филармоний появились постановки и сценические воплощения опер Клаудио Монтеверди, Эмилио де Кавальери, Ж.-Ф. Рамо и Н. Порпоры с одной стороны и Филипа Гласса, А. Вустина и М. Вайнберга с другой.

А вот теперь к делу. Я сразу займу место под кроватью, чтобы не попасть под пулю, когда отдельные нервные, не успев дочитать, начнут палить из револьвера. Боже упаси, я не буду ни направлять вашу мысль, ни подсказывать. Все сами.

Сами непредвзято прикиньте, кого из академических композиторов исполняют чаще и слушают больше, и мысленно нарисуйте график с хронологией по горизонтали и популярностью в виде кассового успеха по вертикали. Только по-честному.

У вас получится кривая в форме довольно высокого холмика или могилки (оставляю за вами право выбора функциональности художественного образа), которую культурные и образованные люди называют «кривой Гаусса». Кривая будет иметь достаточно высокий горб в районе XIX века и стремиться к нулю слева в районе начала XVII века и справа – к третьей четверти века XX. По крайней мере еще лет тридцать назад это выглядело именно так. Сейчас склоны холма более пологие, но форма в целом не изменилась.

Это означает что? Это означает то, что культурный феномен, который мы условно называем классической музыкой, имеет исторически и социокультурно ограниченную зону своего существования. И все тут.

В случае с современной музыкой действительно есть фактор, вносящий дополнительный понижающий коэффициент, связанный с тем, что концертным организациям не всегда хочется исполнять музыку, за которую приходится делать авторские отчисления, и им проще исполнять произведения давно и надежно покойных авторов. Это правда, Бах кушать не просит, а Мусоргский не просит пить. Но общую репертуарную картину мира это не сильно меняет.

Что касается мировой статистики, то в первую десятку оперных постановок входят три оперы Пуччини, три оперы Моцарта, две – Верди, а также «Кармен» и «Севильский цирюльник».

Статистика по симфонизму будет выглядеть схожим образом лишь с той разницей, что место «Богемы» Пуччини займет Скрипичный концерт Чайковского.

У меня все, господа.