В мире сакрального

В самом начале времен, когда душа неандертальцев и ранних сапиенсов потянулась к прекрасному и возвышенному…

Можно и не сомневаться в том, что уже тогда появились невербальные формы общения с богами. Тем более что про ревуны с жужжалками вы уже знаете.

Литературные памятники, археологические находки и барельефы эпохи Древнего Египта, Вавилона и Ассирии говорят нам о достаточно развитой системе храмового музицирования, естественной для сверхдержав, как они себя видели. (В сущности, так оно и было, но в данном случае важен аспект государственного самоощущения.)

Древнегреческая история говорит о том, что их храмовое музицирование носило более камерный характер. Она сохранила для нас имена солистов, к примеру, Фалета из Гортины, приглашенного властями Спарты, чтобы умилостивить своей музыкой богов и чтобы те прекратили наконец свирепствовавший там мор. В Древней Греции в основном с этими проблемами справлялись с помощью флейты и лиры – об этом говорят воспоминания о Клоне из Фив, сочинявшем религиозные песни, которые пелись под аккомпанемент флейты, и предания о цикле религиозных произведений, приписываемых Терпандру. Разумеется, без ударных инструментов обойтись тоже не могло, и роль культового инструмента исполнял систр. Впрочем, эта погремушка была распространена и в Египте, и в Шумере, и в Риме.

У буддистов и по сей день главными ритуальными музыкальными инструментами являются разнообразные барабаны, и буддистские монахи вполне справляются с коммуникативными задачами в паре «монахи – трансцендентный мир» с помощью этих ограниченных ресурсов.

Библия просто насквозь пропитана музыкой, и когда Давид скакал и плясал перед Господом (2 Царств 6:14, 6:16), то это совершенно то самое, чем всю свою жизнь занимался Бах.

Если говорить о нашем «современном» музыкальном пространстве последних, скажем, трехсот-четырехсот лет, то оно достаточно плотно населено такими произведениями, как многочисленные Страсти, Реквиемы, Псалмы, Мессы, «Всенощные»…

И в XX веке почти ничего не изменилось, потому что, скажем, «Симфония псалмов» И. Стравинского, «Страсти по Луке» К. Пендерецкого или Stabat mater А. Пярта, хотя и написаны иным языком, чем это было принято во времена Баха или Верди, но по сути своей продолжают традицию обращения к религиозным горним сущностям.

Я, пожалуй, не буду углубляться в эту тему, потому что в этом случае довольно скоро выяснится, что часть больше целого, а это нехорошо с точки зрения формы. Но я полагаю, что в представлении о месте, которое в музыке занимает религиозная составляющая, у нас с вами сформировался вполне убедительный консенсус.

Танатос

Предисловие

Тема взаимоотношений между персонажами, находящимися здесь, вместе с нами, и теми, кто тем или иным способом перебрался в лучший из миров, довольно сложная и деликатная. Можно ненароком кого-нибудь обидеть – не покойника, так кого-нибудь из окружающих, пока не переправленных через Стикс. Не их, так богов каких-нибудь вроде Плутона с его верным Цербером, не богов, так простого трудягу Харона, транспортное средство вроде Туонельского лебедя или еще кого…

Поэтому я заранее прошу прощения у всех сразу, включая реаниматологов, патологоанатомов и таксидермистов.

Эта глава может показаться вам непропорционально большой, но это не совсем так. До некоторой степени это иллюзия. Просто дело в том, что нам представилась возможность достаточно компактно обсудить вопросы, связанные с некоторыми аспектами взаимодействия души, находящейся по ту сторону бытия, и музыкального искусства, изучающего проблематику вопроса со стороны этой.

Что же касается большой и чистой любви, она, разумеется, совершенно заслуженно занимает огромное место в этой книге. Просто эта тема рассредоточена от корки до корки в связи с тем, что не всегда угадаешь… Сами ведь знаете – «Любовь нечаянно нагрянет…».

Впрочем, с Танатосом та же история – «Человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен».

Итак…

Ехал грека через реку…

Я полагаю, применительно к этой главе излишним было бы обратить ваше внимание на то, что река эта очевидным образом называлась Стикс.

В добрые старые античные времена все было достаточно понятно и предсказуемо – пара оболов Харону, и он тебя за милую душу переправит на другой берег. Обол – совсем небольшая монетка, чуть больше чем полграмма серебра. Харон за свою работу много не брал. Курочка по зернышку… О том, как именно он использовал свой стабильный заработок, до сих пор идут дискуссии среди специалистов. Хотя в наше время, в связи с успехами реаниматологии, ему иной раз приходится возвращаться с полпути и высаживать клиента, с первой попытки так и не доставив его до места последнего назначения…

Первый подобный случай произошел еще в античные времена. Это известный эпизод, связанный с возвращением из царства Аида – история Орфея, а точнее, Эвридики. Она настолько потрясла культурную часть человечества, что одних только опер на эту тему существует как минимум пара десятков, причем, начиная практически с самого рождения оперы как жанра – уже в 1600 году появилась опера «Эвридика» Якопо Пери и Джулио Каччини, а в 1607-м – «Орфей» Клаудио Монтеверди.

Все, конечно, утверждают, что этот сюжет рассказывает о силе любви, и это правда. Но можно говорить в этом случае и о первых успехах реаниматологии. А что первый блин комом…

Так это вполне естественно.