13

Аллея акул

Настало время мне лично познакомиться с большой белой акулой. Гансбай – рыбацкий городок и популярное туристическое направление в Западно-Капской провинции ЮАР. Он известен тем, что в море рядом с ним живет много больших белых акул; можно увидеть и китов. Туристы стекаются в городок, название которого дословно означает в переводе с нидерландского и африкаанс «гусиный залив», ради погружения в клетках: эта индустрия действует здесь с 1995 года. По привлекательности для туризма Гансбай уступает только национальному парку Крюгер.

Ехать из Хермануса в Гансбай недолго. Дорога идет в восточном направлении и отклоняется от побережья, огибая природный заказник. Здесь горячий воздух, иссушенная земля и редкая растительность. Когда дорога спустилась к городу, вновь показался океан и яркая зелень заповедника на фоне пляжей с серой галькой. Белые ленточки пены держались на поверхности голубой воды, дул легкий прохладный бриз. Вдоль воды в оживленной марине выстроились офисы девяти дайверских компаний, перед которыми стояло несколько гипсовых статуй гигантских белых акул в натуральную величину. Каждый из предлагающих свои услуги дайверов надеялся, что их огромные рекламные вывески, подобно неоновой рекламе заведений Лас-Вегаса, привлекут внимание любопытных туристов, желающих увидеть акул в знаменитой Аллее акул – мелком канале между двумя островами: более крупным островом Дайер, природным заповедником постоянно уменьшающейся колонии африканских пингвинов, и небольшим Гейзер-Роком, обиталищем 60 тысяч капских морских котиков, на которых большие белые акулы охотятся, если те пересекают канал. В доке я сел в 10-метровый скоростной катер, и мы вышли в море под предводительством серьезного капитана Ника – обветренное лицо под видавшей виды бейсболкой. Пока мы плыли, он рассказал, что вырос в этих краях и что сейчас его бизнес, основанный в 2008 году, приносит достаточно денег, чтобы прокормить жену и троих детей. Метров через четыреста от берега мы достигли природного заповедника с пустынными пляжами, десятиметровой высоты дюнами и зеленой порослью шиповника и винограда. Дюны кипели жизнью: в их белом песке сновало с десяток разных животных, оставляя следы в напоминание о том, что жизнь может расцвести повсюду. В небе парили птицы, слышалась перебранка морских котиков. Вода под голубым небом была мутно-зеленой. В десять часов утра наблюдатель привлек наше внимание к спинному плавнику на горизонте. Все мы немедленно обернулись в ту сторону, но плавник медленно исчез из вида, как перископ; скорее всего, акулу пугал или раздражал шум мотора нашей лодки.

Когда мотор заглушили, я заговорил с капитаном Ником о новостях касательно больших белых акул в Гансбае. Он сказал, что в середине мая, за несколько месяцев до моего приезда, рядом с островом Дайер были замечены две питающиеся акулами косатки, прозванные Левый Борт и Правый Борт. Это заставило больших белых акул отступить, чтобы не встретиться со своим единственным естественным врагом. В 2017 году на пляжи в Гансбае вынесло несколько пятиметровых скелетов больших белых акул. Грудные плавники сохранились, но средняя часть туловища была полностью разорвана. Косатки набросились на акул и перевернули их, что погрузило рыб в состояние тонической неподвижности и сделало их, по сути, беззащитными. Затем косатки с хирургической точностью извлекли богатую жиром печень акулы – свое излюбленное лакомство, а туловище оставили гнить на пляже. Хотя капитан Ник не мог сказать, убивали ли две косатки акул в последнее время (в канале не находили новых скелетов), но признавал, что большим белым акулам у побережья грозит серьезная опасность, подтверждая тем самым слова Лесли Роша и Тамсин Цвейг. Мы стояли без движения почти час, и за это время на поверхности не показалась ни одна большая белая акула. Это еще больше обеспокоило меня: раз уж даже на Аллее акул нет никаких акул, то с большими белыми акулами в ЮАР точно беда.

Разочарованный, я уселся в машину и поехал из Гансбая на восток вдоль побережья. Виды открывались фантастические: на многие километры вдаль уходили белые песчаные пляжи, медленные белые волны лениво катились по поверхности светло-голубого моря. У меня было назначено интервью с доктором Энрико Дженнари – морским биологом, одним из ведущих в мире экспертов по большим белым акулам. Он живет и работает в Мосселбае – процветающем туристическом городке, где находится штаб-квартира Oceans Research – компании, занимающейся исследованиями на суше и на море. Мне было сложно поверить, что молодой человек напротив меня, темноволосый, юный, с шармом итальянской кинозвезды, – директор компании, пока он не начал говорить о больших белых акулах, изучением которых занимается большую часть жизни.

«Когда я впервые увидел документальный фильм о белых акулах, мне было пять лет, – сказал он, – и я точно помню, как сразу сказал маме, что хочу заниматься ими. И для итальянца это вообще-то довольно странно: в Италии дети обычно хотят стать футболистами или астронавтами. И мама просто сказала: “Да, хорошо, сынок”. И вот вместо того, чтобы стать футболистом, я стал строить карьеру специалиста по акулам».

Дженнари пометил сотни, а то и тысячи белых акул и узнал множество увлекательных историй о них. Однажды он со своей командой проводил исследование популяции акул рядом с островом Сил неподалеку от Мосселбая на побережье Западно-Капской провинции. Используя в качестве наживки сардин, ученые подманили четырех акул, которые стали плавать кругами вокруг исследовательского судна. С левого борта Дженнари услышал резкий всплеск. Обернувшись, он увидел, как из воды выпрыгивает большая белая акула. По его словам, акула выскочила из воды на три метра и приземлилась прямо на лодку, у топливных контейнеров. Чтобы не дать акуле погибнуть на борту, Дженнари и его команда засунули акуле в пасть шланг, чтобы снабдить ее кислородом, и стали пытаться вытолкать ее в воду. Они обвязали акулий хвост веревкой и попытались отбуксировать ее за борт. Однако все усилия были напрасными.

Тогда они вернулись на левый борт, где воспользовались краном-балкой, чтобы все же отправить 500-килограммовую тушу обратно в воду. Хотя это вроде бы удалось сделать и акула стала уплывать, она никак не могла найти путь из бухты и в итоге выбросилась на берег. Дженнари опять попытался отбуксировать акулу в море, и через час ей удалось наконец уплыть.

Несмотря на весь свой опыт в исследовании белых акул, Дженнари подчеркнул (как и Грег Скомал), что нам все еще многое неизвестно о биологии и экологии акул. «Мы все еще далеки от полного понимания этих животных, на это и направлены мои исследования».

Поскольку Дженнари проводит много времени с белыми акулами, я решил, что он может мне что-то рассказать об этих замечательных рыбах. Грег Скомал и Крис Фишер дали мне бесценную информацию о подводном поведении белых акул, но я хотел узнать, что представляют собой белые акулы как личности. Дженнари засмеялся и сказал: «По человеческим меркам белых акул нельзя назвать умными, но они очень пытливы и любопытны. Я провел вместе с ними многие часы и могу сказать, что все они очень разные. Они отличаются не только от других видов, но и друг от друга. Есть очень любопытные белые акулы. Другие более застенчивы. И это характерно не только для белых акул, но и для всего животного царства. Любой, у кого есть собака или кошка, знает, что двух одинаковых собак не бывает. Так вот о белых акулах можно сказать то же самое. Одни путешествуют на большие расстояния, другие предпочитают держаться поближе к определенному месту. Так что стереотипного поведения у белой акулы, можно сказать, не существует».

Хотя белые акулы не похожи друг на друга полностью, у них, разумеется, есть общие характеристики, как и у других видов акул. Например, как и у всех остальных видов, мальки белой акулы рождаются живыми и готовыми постоять за себя в суровой и недружелюбной среде. Хотя они и сверххищники, выжить сразу после рождения им сложно, и первая задача для них – добыть пропитание. «Молодая белая акула до трех метров в длину обычно питается главным образом рыбой, – пояснил Дженнари. – Когда они вырастают до трех с половиной метров и более, то переключаются на морских млекопитающих – морских котиков, морских слонов и так далее. Но научиться охотиться на морских котиков и морских слонов не так-то просто. И у них нет мамочки, которая бы научила их охоте, как это делают львицы. Заботы о потомстве у акул не существует. Они учатся методом проб и ошибок – собственно говоря, поэтому им приходится так долго обучаться успешной охоте на морских млекопитающих».

Дженнари описал треугольные зубы большой белой акулы, которые могут достигать 5–8 сантиметров в длину. Зубов в челюстях у акулы около трехсот, так что любой укус может стать смертоносным. Поскольку зубы у белых акул пилообразные, они могут прорывать плоть. У других видов акул, например у рэгги, зубы тупые, как у аллигаторов, так что они могут только хватать и проглатывать жертву. Все акулы постоянно теряют зубы, они не постоянные и постепенно нарастают. Крупная акула может сменить за свою жизнь около 30 тысяч зубов. Но если небольшие акулы теряют зубы каждые семь-восемь дней, то большим белым акулам на замену комплекта зубов требуется несколько месяцев: таким большим пилообразным зубам не так-то просто развиться .

Дженнари в последнее время занимается изучением поведенческой экологии и физиологии больших белых акул, особенно тем, как они могут повышать температуру тела – от одной его части к другой. «Каждый спортсмен знает, что прогретые мышцы работают лучше, – сказал он. – Поэтому большие белые акулы развили адаптационный механизм, благодаря которому температура их красных мышц превосходит температуру окружающей воды. Кроме того, нагреваться могут желудок, глаза и мозг акулы. Чем теплее, тем эффективнее, а это большое преимущество для крупных хищников, таких как белая акула».

Когда мы обсуждали повседневную жизнь больших белых акул, Дженнари отметил, что они убежденные кочевники. Как верблюды, тянущиеся в караванах через пустыню, большие белые акулы проходят огромные расстояния по морям. Надо сказать, что путешествия больших белых акул способны затмить странствия всех остальных видов. Например, одна самка большой белой акулы по имени Николь как-то раз напрямую проплыла от ЮАР до Австралии. Ее пометили близ Гансбая 7 ноября 2003 года и обнаружили примерно через три месяца, когда ее метка, специально запрограммированная на всплытие, оказалась на поверхности. Ученые подобрали метку, изучили данные и пришли к выводу, что произошла какая-то ошибка или же метка сломалась. Менее чем за сто дней Николь проплыла примерно 11 тысяч километров и закончила путь близ западноавстралийского городка Эксмут – самый дальний маршрут для всех видов рыб в мире. Хотя Николь проплыла примерно столько же, сколько покрывают горбатые киты во время своих миграций за год, ей потребовалась всего треть этого времени. Получается, что в день она преодолевала более 110 километров. При этом Николь придерживалась почти прямого маршрута через Индийский океан, следуя по 32° южной широты, что в целом совпадает с точностью миграций других видов животных – например китов, полярных крачек и морских котиков. Как установили в ходе программ по постановке меток Кулум Браун и группа ученых, связанных с Фондом Чарльза Дарвина, австралийские рогатые акулы и акулы-молоты могут путешествовать примерно на такие же расстояния и возвращаться на первоначальные места, а порой даже к родному рифу.

Хотя ученые только приближаются к пониманию того, как именно животным удается совершать такие путешествия, Дженнари и остальные указывают на магнитное поле Земли как на возможное объяснение их навигационных способностей. «Большие белые акулы способны руководствоваться либо течениями, либо магнитными полями, либо звездами, либо всем сразу, но они могут плыть по прямой от Южной Африки до Австралии и обратно, и это просто поразительно, – сказал он. – Сам я без компаса – а скорее всего, и с компасом – никогда бы до Австралии не добрался. Я бы просто заблудился!»

Профессор Калифорнийского университета в Дейвисе Питер Климли говорил мне, что акулы в миграциях используют магнитное поле Земли. На отмелях неподалеку от поверхности происходит извержение лавы, наружу выходит базальт и магнитные частицы выстраиваются вдоль магнитных линий Земли север – юг. Лава образует долины и возвышенности, так что на поверхности дна образуется рельеф, напоминающий по форме велосипедные спицы, которые распространяют магнитную информацию; ею-то и пользуются акулы для выбора направления относительно севера и юга в ходе своих тысячекилометровых заплывов. Как мы уже видели, такое миграционное поведение делает акул беззащитными перед международной рыболовной индустрией. Я спросил, не ставят ли подводные путешествия белой акулы под угрозу всю популяцию этих животных, подобно популяции уязвимых акул-молотов. «Хотя популяция белых акул не то чтобы процветает, – ответил Дженнари, – нельзя сказать, чтобы они вымирали. У многих других видов ситуация куда хуже. Если же говорить о белых акулах, то этот вид уязвимый, но не вымирающий». Международный союз охраны природы действительно называет белых акул «уязвимым» видом, что лишь на одну ступень отстоит от «угрожаемого». Но Дженнари указал, что некоторые данные внушают оптимизм. «Одна из самых мелких белых акул, когда-либо пойманных, была встречена в Турции. Белые акулы до сих пор водятся в Средиземном море, и я очень этому рад, ведь я вырос в Средиземноморье. Заметить их, впрочем, очень трудно, потому что их там все же чрезвычайно мало».

Конечно, уязвимый вид – вовсе не многочисленный и не находящийся в безопасности, и, хотя все мои собеседники предлагали различные подходы к защите больших белых акул Южной Африки, никто не мог отрицать, что их популяция серьезно сократилась. Я вспомнил капитана Ника: от белых акул зависит благосостояние его семьи. В следующий раз, когда приеду в ЮАР, я хочу снова заехать к Нику. Надеюсь, его дело будет процветать по-прежнему.

Зимой огромные стаи сардин движутся к Квазулу-Натал, прибрежной провинции в юго-восточной части ЮАР. Я планировал понаблюдать за этой миграцией, приехав в Дурбан – крупнейший город провинции, известной своими пляжами, горами и саваннами, населенными крупной дичью.

Миграция сардин – одно из крупнейших в мире перемещений биомассы, возможно, даже превосходящее миграцию антилоп гну . Косяки сардин так огромны, что за их передвижениями можно следить даже из космоса. Сардины мечут икру в прохладных водах банки Агульяс близ мыса Игольный, после чего отправляются на север вдоль Восточного побережья ЮАР. Близ Дурбана они подходят почти вплотную к берегу. После этого стаи поворачивают в сторону Мозамбика, где отклоняются от береговой линии на восток и постепенно исчезают в безбрежных голубых водах Тихого океана. Рыбы держатся близко к берегу, потому что холодное течение вдоль него привлекает большое количество планктона, которым и питаются голодные сардины. Как мы уже знаем, там, где в изобилии водятся жертвы, стоит ждать и крупных хищников. Дельфины, акулы, морские птицы и другие виды прибывают в эти места в ожидании миграции сардин как по расписанию. Эти сверххищники пируют в косяках рыбы. Дайверы могут следить и за сардинами, и за хищниками, спешно пожирающими что ни попадя. Представьте себе десятки тысяч птиц в небе. Олуши высматривают с воздуха темные пятна в воде и камнем бросаются вниз. Сложив крылья и превратившись в живые ракеты, они ныряют глубоко в воду в поисках добычи. Они проходят сквозь толщу воды, словно стрелы, пронзая клювами сардину и вынося на поверхность охотничий трофей. Бутылконосы и обыкновенные дельфины тоже принимают участие в вечеринке, поглощая множество мелкой рыбы. Дельфины охотятся группами и окружают косяк рыбы, пуская пузыри. Это пугает сардин, они инстинктивно сжимаются в плотный шар. В конце концов рыба сбивается в тесные стайки, дельфины вонзаются вглубь их и легко собирают урожай. Акулы патрулируют территорию и нападают на сардину, щелкая челюстями. Количество как видов, так и отдельных особей акул, собирающихся на миграцию сардин, потрясает воображение: здесь и узкозубые акулы, и акулы-быки, и акулы-молоты, и короткохвостые серые акулы, и большие белые – сотни экземпляров каждого вида. Я собирался нанять лодку, чтобы лично понаблюдать за миграцией сардин, но потом получил довольно тревожные сведения.

Когда я обсуждал планы с Чарльзом Максвеллом, известным южноафриканским оператором подводной съемки, лауреатом премии «Эмми», он сказал: можно не беспокоиться, смотреть больше нечего. «Уже много лет ничего не происходит, – сказал Максвелл, к большому моему разочарованию. – Две тысячи десятый был последним хорошим годом, когда удалось заснять китов, питающихся сардинами. Не верь тому, что пишут о миграциях сардин в интернете или в рекламных проспектах. По большей части это просто пиар».

Основная причина, по которой миграции сардин прекратились, вероятно, состоит в повышении температуры воды в этом районе океана, как, впрочем, и во всем мире. В ходе четвертой общенациональной оценки климата и уровня глобального потепления правительство США опубликовало «Специальный научный отчет о климате» , в котором говорится, что океаны становятся не только более теплыми, но и более кислыми, потому что начиная с середины XX века поглощают примерно 93 % избыточного тепла, вызванного парниковыми газами. «Тепловое загрязнение океана на любой глубине увеличилось с 1960-х годов, – отмечалось в отчете, – а температура технической воды выросла к 2016 году по сравнению с 1900 годом примерно на 1,3°F» .

Повышение температуры воды оказывает неизбежное влияние на акул и на всю морскую экосистему. Судьба миграции сардин в этом свете крайне примечательна. Исторически она происходит там, где отливное движение теплого течения Агульяс сменяется холодной узкой полоской приливного движения на поверхности воды, так что холодолюбивые сардины имеют возможность большими стаями путешествовать по удобному коридору. Для того чтобы миграция проходила, температура воды, по мнению ученых, не должна превышать 20,5°C. Сейчас температура воды выше, и сардины отклоняются в плавании от привычного курса. В последние годы Максвелл пытался снимать миграции сардин в Порт-Сент-Джонсе, где вода прохладнее. Когда сардины не пришли и туда, он вновь переехал, на этот раз на юго-запад – в Ист-Лондон, примерно в 800 километрах от Дурбана. Поскольку Ист-Лондон находится очень далеко от традиционных мест сбора сардин, рыбы здесь было значительно меньше. Максвелл рассказал, что, когда огромные стаи сардин перестали мигрировать на север, черноперые акулы переместились на юг, к таким местам, как отмель Аливал в Натале, примерно в 160 километрах к югу от Дурбана. «Когда я начинал снимать там тигровых акул, черноперые были редкостью. Теперь же их так много, что они угнетают популяцию тигровых».

Черноперые и местные сумеречные акулы охотно поживились бы во время миграции сардин, но без миграции им сложно найти пропитание. Независимо от катастрофических изменений в природе, законы эволюции всегда одни и те же. У вида есть выбор: переместиться, адаптироваться или погибнуть. Максвелл считает, что перемещение черноперых акул на Аливал, где рыбы больше, не случайно: другого варианта у них просто не было. И количество черноперых акул начинает превосходить число издавна живущих в этих местах тигровых акул, которые внезапно стали проигрывать в конкуренции. В результате всей этой цепочки тигровые акулы страдают от уменьшения количества сардин, обусловленного, в свою очередь, влиянием деятельности человека на климат.

Некоторые считают, что происходящее – результат смены океанографических циклов. Например, судя по ископаемым остаткам, тихоокеанские сардины испытывают значительные колебания численности по годам независимо от распространения рыболовства. За последние 1700 лет количество сардин каждые 60 лет доходит до критического минимума. Другие же ученые винят во всем глобальное потепление, которое мешает рыбам обзавестись потомством. В любом случае изменения в экосистеме происходят огромные. Более того, в «Специальном научном отчете о климате» говорится, что «в истории наблюдений нет убедительных свидетельств существования природных циклов, которые могли бы объяснить отмеченные изменения климата» . Таким образом, практически однозначно можно сказать, что к повышению температуры воды, так повлиявшему на миграцию сардин, привело не что иное, как вызванное человеческим фактором глобальное потепление.

Погружаясь во Флориде в мир акул-молотов, я мог воочию видеть последствия влияния глобального потепления на данный вид акул. Оказалось, что акулы-молоты поедают молодых черноперых акул, которые зимой мигрируют из Северной Каролины в воды Южной Флориды. В свою очередь, черноперые акулы питаются огромными косяками кефали, анчоусов и сардин, плавающими вдоль побережья Флориды. Стивен Каджиура из Флоридского Атлантического университета изучает эти миграции с 2011 года. Получив магистерскую степень по морской биологии, а затем и защитив докторскую диссертацию в Гавайском университете, он начал проводить исследования на Атлантическом побережье Флориды. Изучая район с самолета, он следил за миграциями черноперых акул и однажды насчитал в их группе примерно 15 тысяч рыб. По итогам исследований Каджиура сделал вывод, что для акул большое значение имеет температура воды: они предпочитают диапазон 21–24°C. Однако из-за глобального потепления температура флоридских вод повысилась на 2°, что внесло изменения в привычное поведение мигрирующих черноперых акул. Когда температура воды не подходит этим акулам, они в прямом смысле разворачиваются. По подсчетам Каджиуры, число акул, мигрирующих в Южную Флориду, уменьшилось на треть. Глобальное потепление вызывает изменения в поведении животных на суше и на море, и последствия обусловленного этим трофического каскада могут быть непредсказуемыми. По логике вещей внезапное увеличение количества акул в Центральной Флориде значительно сместит экологическое равновесие, а внезапное отсутствие сверххищников в водах Южной Флориды поставит под удар местную морскую экосистему. «Черноперые акулы рыскают по прибрежным водам и поддерживают их здоровье, подъедая слабых и больных рыб», – пояснил Каджиура.

Без резкого сокращения выброса парниковых газов, согласно «Специальному научному отчету о климате», к 2100 году средняя температура морской воды может увеличиться почти на 3°C. Если так и случится, ущерб, нанесенный акулам и морской экосистеме, может оказаться невосполнимым.

Напоследок Каджиура отметил, что нарушения в ходе миграций черноперых акул могут привести к увеличению нападений акул на людей: воды Центральной Флориды более мутные, что может повлечь за собой случайные укусы.

Хотя за миграцией сардин понаблюдать было уже нельзя, я все еще хотел доехать до Дурбана и понырять там с тигровыми акулами, наконец-то осуществив многолетнюю мечту. К сожалению, гражданские волнения, вызванные убийством мигрантов, не позволили мне попасть в Дурбан, и я вернулся в Кейптаун, где оставалось поставить последнюю точку в акульем маршруте: лично познакомиться с большой белой акулой.

Я вновь направился в Фолс-Бей, где заказал погружение в акульей клетке в одной из множества городских туристических компаний. Однако сначала мне хотелось доехать до пляжа в Мейзенбурге, который считается родиной южноафриканского серфинга. Белый песчаный пляж тянется по восточному берегу Фолс-Бей. Здесь часто бывают любимые серферами длинные спокойные волны.

На этом пляже часто собирается множество серферов, в том числе Джозеф Кроне, некогда переживший нападение акулы. Это совсем молодой парень с темными волосами и приятным открытым лицом. Он рассказал мне о своем опыте, пока мы беседовали за чашкой кофе в открытом ресторанчике прибрежного города Мосселбай. От столика открывался прекрасный вид на спокойный океан, искрящийся под чистым голубым небом. Кроне был одет в простую полосатую футболку и рассказывал о своей встрече с акулой совершенно спокойно: «Дело было часов в семь утра, соревнования еще не начались. Это случилось в Джеффрис-Бей, где серфингом занималось много людей». Кроне вспоминал, что небо в тот день было затянуто тучами, а вода имела бурый цвет, что придавало атмосфере несколько зловещий вид. «Но даже тогда, – продолжал он, – мне не приходили в голову мысли об акулах или чем-то подобном». Поймав несколько раз волну, он греб обратно под широким углом, чтобы избежать разрыва, который отбросил бы его в глубь моря. Примерно на половине пути Кроне решил отдохнуть: «Я положил обе руки на доску и лег на спину. И тут это произошло. Я подумал, что меня кто-то тормошит, что я сделал что-то не так, и теперь меня хотят не то наказать, не то разыграть».

Сначала акула ударила Кроне носом – обычное исследовательское поведение, но сила удара была такой, что его подбросило в воздух. «Наверное, это меня и спасло. Если бы она меня сразу укусила, то вырвала бы кусок мяса прямо из туловища». Кроне вспоминал, что события разворачивались как будто в замедленной съемке: он медленно летел вниз, а когда наконец упал в воду, то сверху его ударило доской для серфинга, но это и защитило его от большой белой акулы – по крайней мере, доска приняла на себя первый укус, вырвавший огромный кусок фибергласса. Следующее, что помнит Кроне, – что-то потянуло за трос. «К счастью, – сказал он, – веревка была тонкая и довольно быстро порвалась. Будь она потолще, я бы оказался привязан к доске».

Освободившись от доски, Кроне наконец увидел акулу. «Наверное, это был момент наибольшего ужаса: животное оказалось просто огромным, – признавался он, – с мощными мышцами. Она резко мотала головой из стороны в сторону». Кроне увидел доску – вероятно, сломанную и торчавшую из другого угла акульей пасти. Другой серфер, Шэннон Эйнсли, подгреб, чтобы помочь Кроне. Эйнсли знал, что делать: за несколько лет до того он сам подвергся нападению двух больших белых акул под Ист-Лондоном. «Ко мне подгреб только он. Он предложил мне свою доску, что было очень смело и благородно с его стороны: ведь если бы он оказался в воде, ему тоже грозила бы опасность. И он вел себя очень уверенно, – говорил Кроне, – если бы не он, я бы, скорее всего, запаниковал и пришел в ужас». Кроне и Эйнсли добрались до скал, где уже собралась толпа. Два человека, видевшие нападение акулы от начала и до конца, сказали Кроне, что он настоящий счастливчик. Это становилось все более очевидным и ему самому, по мере того как он начинал припоминать детали нападения.

«В момент нападения я не испугался: мой организм просто вошел в автоматический режим выживания. Я словно бы наблюдал со стороны, мало что чувствовал и переживал. Для меня самым поразительным было увидеть акулу, осознать ее мощь – думаю, с тех пор я и проникся особенным уважением ко всем акулам, особенно к большим белым».

На следующий день Кроне принял участие в турнире. Он говорил, что страха не было, но он, как никогда, сознавал близость и мощь акул. «Для серфера основная опасность как раз и связана с вероятностью наткнуться на акулу. И ты постоянно пытаешься об этом не думать. Отсюда и берется страх: по большей части он сидит внутри тебя. Я считаю акул прекрасными. Они очень грациозны и по большей части миролюбивы. Это поразительные животные, и после нападения я стал их уважать еще больше. Я не стал относиться к ним хуже после того, как чуть не погиб».

Поговорив с Кроне, я не мог дождаться личной встречи с акулой. Я нанял ветерана плавания с большими белыми акулами по имени Роб Лоуренс. Интересна история того, как он вообще начал работать с дайверской клеткой. Он родился и вырос в Кейптауне и все детство играл на пляже и рыбачил. Сделать следующий шаг и записаться добровольцем в проект по исследованию белых акул в близлежащем Гансбае было вполне естественно. Он стал младшим ассистентом и помогал метить мелких акул по всей Южной Африке. Любопытство побудило его начать поиски акул в Фолс-Бей. Они с приятелем вышли на 4-метровой лодке к берегам мыса Хэнгклип на восточной стороне залива. Чтобы привлечь внимание акул, они выбросили за борт спасательный жилет. Они либо не знали, либо не очень беспокоились о том, что по всему заливу белые акулы, чуть ли не вдвое больше размером их лодки, охотились на морских котиков. Выбросив за борт спасжилет, Лоуренс случайно расставил западню на морских котиков, что привлекло внимание чуть ли не самых крупных больших белых акул в мире. Через некоторое время они увидели небольшой остров. Он носит логичное название Сил, то есть остров морских котиков, и служит обиталищем примерно для 64 тысяч капских морских котиков – и больше там никто не живет. Остров поднимается из воды не более чем на 6 метров от высшей точки прилива и имеет площадь в 5 акров. По сути, это узкая полоска гранита без какой-либо почвы или растительности.

Большие белые акулы посещают этот остров для охоты на морских котиков. Покидать его воды в поисках рыбы очень опасно для котиков, так что окрестная акватория получила прозвище «Кольцо Смерти». Зимой большие белые акулы с легкостью пожирают на острове новорожденных бельков, обучающихся плавать в опасных водах. Не знакомые с хищниками бельки не знают ни того, как спастись от акул, ни того, что это вообще нужно делать. Конечно, большие белые акулы не брезгуют и взрослыми ластоногими, но 90 % добычи составляют бельки. Каждое живое существо, появившееся на свет на нашей планете, должно прежде всего научиться выживать в этом зачастую негостеприимном мире. Молодым котикам необходимо время для развития навыков выживания, и это делает их уязвимыми для опытных охотников, которые их преследуют. Морские котики повышают свои шансы на выживание, передвигаясь группами. Процент успеха нападений акул на морских котиков составляет всего 20 %, но повышается до 50 %, если котики охотятся на рыбу поодиночке.

При охоте на морских котиков акула передвигается вдоль морского дна, поглядывая на поверхность и высматривая силуэты котиков. Завидев цель, 600-килограммовая акула принимает вертикальное положение и устремляется в атаку из глубины, как запущенная из подводной лодки крылатая ракета. Скорость ее перемещения вверх составляет более 30 километров в час. Безопаснее всего для морского котика оказаться рядом с хвостом акулы, поскольку в таком случае она не может быстро сгруппироваться и схватить жертву. Но если котик отплывает от хвоста, акуле удается перевернуться и достать до одного из ластов.

Пир акул заканчивается с наступлением лета. Зимой детеныши тюленей получают своеобразную передышку: при повышении температуры воды в этот район заплывают крупные мигрирующие рыбы – желтохвостые и полосатые тунцы, на которых начинают охотиться акулы.

Бросив спасательный жилет за борт, Лоуренс с приятелем наконец привлекли внимание голодной большой белой акулы, которая немедленно устремилась за ним, оказавшись в кильватере лодки. Акула выпрыгнула из воды, обнаружив контраст между мертвенно-бледным брюхом и темно-синим мощным спинным плавником. Она снова погрузилась в воду, устроив настоящий взрыв: Лоуренс говорил, что шума было как при пушечном выстреле. Им удалось увидеть то, что видели единицы: атаку большой белой акулы. Лоуренс обернулся и посмотрел на своего товарища. У того, как и у самого Лоуренса, глаза чуть ли не вылезали из орбит.

«Я был просто потрясен зрелищем, – рассказывал он мне потом. – Тогда я понял, что хочу как можно чаще бывать у острова Сил».

Он стал работать на двух работах, чтобы накопить денег на собственную лодку. Примерно в то же время он познакомился с молодой женщиной по имени Карен. Как и Лоуренс, она в детстве много времени проводила на природе в походах по африканскому бушу. Их роман был довольно необычным: вместе они исследовали буш в ЮАР и Ботсване.

Примерно в то же время, когда он накопил на лодку, они с Карен поженились и, взяв третьим того самого приятеля Лоуренса, основали компанию African Shark Eco-Charters («Африканские экологические акульи чартеры»). Карен занялась административными делами, а Лоуренс сопровождал туристов, желавших посмотреть, как охотятся большие белые акулы.

Я доехал до лодки Лоуренса, которая стояла в доке в Саймонстауне, примерно в часе езды на юг от Кейптауна, на северной оконечности Фолс-Бей. Судно было 11 метров в длину – достаточно места для кое-какого экипажа и – что было более важно лично для меня – для дайверской акульей клетки на корме.

У клетки были толстые прутья и небольшое отверстие для погружной камеры. День был прекрасный и солнечный, но по дороге к острову Сил мы вдруг угодили в полосу тумана, так что окрестности начали выглядеть сюрреалистично. Лоуренс сбавил ход, чтобы ни с кем не столкнуться. В тумане мне почудилось брюхо дельфина, играющего в бурунах перед нашей лодкой. Видны были также подводные преграды, водовороты и воронки белой пены, разбросанные там и сям по холсту синего моря, однако ни дельфина, ни морского котика, ни акулы отчетливо я не увидел.

Только когда солнце пробилось через туман, показались темные гранитные скалы острова Сил. Воздух наполнился какофонией: 65 тысяч морских котиков орали и лаяли друг на друга. До нас донесся едкий запах их испражнений. Лоуренс бросил якорь в темно-зеленые глубины Кольца Смерти. Вместе с членами экипажа он разбросал за бортом измельченную приманку из красных кусков рыбы, резко контрастировавших с голубыми водами. Один из матросов постучал по корпусу деревяшкой, надеясь, что ритмичные удары привлекут внимание какой-нибудь любопытной акулы. Лоуренс наживил на леску головы тунцов, все еще сочившиеся кровью, и бросил их в воду – такому искушению противостоять было нельзя. Я понимал, что большая белая акула уже где-то неподалеку, пока невидимая для человеческого глаза.

Затем Лоуренс опустил в воду клетку. Сейчас или никогда – для меня настал момент истины. Было легко и приятно рассуждать о перспективах плавания с большой белой акулой, сидя дома в Нью-Йорке, а вот сейчас, собираясь спрыгнуть в воду с лодки, я чувствовал себя совсем иначе. В голову сразу полезли различные варианты того, что может пойти не так. Я подумал о том, что будет, если канат, соединяющий акулью клетку с лодкой, оборвется и клетка пойдет к самому дну. Мне придется выбираться из клетки и плыть к поверхности, имея все шансы столкнуться лицом к лицу с большой белой акулой. Но потом я понял, что нафантазировать себе можно что угодно, и попытался отделаться от подобных мыслей. Настала пора применить на практике все, что я узнал в ходе поездки, отринуть страх, овладеть собой и начать рассуждать рационально. Я вспомнил все разговоры с учеными и морскими биологами. Их лица и голоса я представлял себе так же ясно, как если бы мне показывали видеонарезку их интервью: Джордж Берджесс, составитель Международного реестра нападений акул, говорит, что акулы не людоеды и не имеют привычки охотиться на людей; Энрико Дженнари напоминает, что большие белые акулы откочевывают от заполненных отдыхающими пляжей в ЮАР в поисках рыбы; Грег Скомал на Кейп-Коде уверяет меня, что даже на тех пляжах, где снимался фильм «Челюсти», акулы появляются только в поисках морских котиков.

Не обращать внимания на страх нельзя: выживание в природе зависит от страха, в широком смысле именно страх поддерживает равновесие экосистемы. Страх, который сеяли волки в Йеллоустонском парке, а тигровые акулы – на лугах морской травы в Австралии, необходим для стабильности экосистемы. Майк Хитхаус рассказывал, что тигровые акулы спасают экосистему не множеством убийств морских черепах и дюгоней, но воздействием на поведение своих жертв. Страх позволил морским черепахам и дюгоням остаться в живых и не съесть всю морскую траву, а следовательно, сохранил и всю экосистему. Контролирование страха – признак разума, необходимый этап эволюции. Я застегнул гидрокостюм и вошел в клетку.

Через несколько минут, полностью погрузившись в воду температурой 10°C, я вглядывался в зеленую муть через, как мне уже казалось, слишком тонкие прутья клетки. Я слышал собственное дыхание и глухой звук ударов сердца через тонкий слой вспененного неопрена. Наконец откуда-то из пустоты возникла большая белая акула и схватила отрубленные головы тунца. Надо мною, на лодке, Лоуренс с экипажем потянули за веревку, отводя наживку подальше от акулы. Та, открыв пасть, выпрыгнула из воды. Она грузно опустилась обратно в воду совсем рядом с моим временным пристанищем, вызвав огромное количество брызг, и снова исчезла в зеленых глубинах.

Меж тем я заметил еще одну белую акулу примерно трехметровой длины. Она плыла не спеша, чуть подруливая хвостом. Обогнув лодку, она уставилась на меня. Я смотрел ей прямо в угольно-черные, казавшиеся безразличными глаза. Никаких признаков агрессии я не обнаружил, но меня заинтересовало, как ловко, осторожно и быстро акула исследовала зону вокруг себя. Она не нашла ничего интересного – ее внимание не привлекли ни я, качающееся на воде двуногое в клетке, ни разложенные на поверхности воды головы тунца в ассортименте, и она уплыла разочарованной.

В конце концов головы тунца, которые продолжали подбрасывать Лоуренс и матросы, все же привлекли внимание шестиметровой большой белой акулы. Передо мною появилась огромная рыбина, которая стремительно приближалась к моей клетке. Она производила мощное впечатление, гнетущее и вдохновляющее одновременно, как проходящий на крейсерской скорости линкор. Меня восхитили знаменитые спинные и грудные плавники – носовые и кормовые башни линкора. Это было великолепное животное.

Заостренный нос акулы пролагал ей путь сквозь толщу воды, а в черных глазах светилось осторожное любопытство. Мое внимание привлек внезапно показавшийся арсенал зубов, прославленный на множестве книжных и журнальных обложек. Но эти зубы вызывали не ужас, а уважение и восхищение.

Моя тревога тотчас уступила место возбуждению. Я молча стоял у прутьев клетки, поражаясь силе и грациозности акулы. Один из самых свирепых хищников океана находился от меня в считаных сантиметрах – это был настоящий император глубин. Я ощущал не только восхищение, но и чувство взаимосвязи с акулами и другими океаническими сверххищниками – чувство, которое я могу назвать чистым и духовным. Отринув старые предрассудки и необоснованные страхи, я понял, что все обитатели моря – часть единого целого. Я словно сбросил шоры и поражался великолепию океана и его обитателей. Мои два года охоты за акулами подошли к концу. Я понял все их величие. Но даже тогда, в сотне метров под водой, я понимал, что еще далеко не все увидел, не все испытал, не все узнал – и многого уже не узнаю. Однако я все же спустился в мир таинственный и вечный, обратив на себя внимание существа, которое вот уже 450 миллионов лет правит морями, надежно защищая весь Мировой океан.

И пока я все это обдумывал, акула исчезла во тьме.