12

Воины акул

Южная Африка – регион с одним из самых высоких уровней биоразнообразия на планете. Виды пустыни Калахари и национального парка Крюгер не перепутать ни с чем. А рядом с этими уникальными уголками суши плещется столь же невероятный океан. Теплое течение востока смешивается с холодным течением запада, и сочетание богатых питательными веществами холодных вод с теплыми порождает изобилие пищи. У Южного побережья ЮАР собирается множество сверххищников: к их услугам широкий ассортимент рыбы, в том числе сардины, которые с мая по июль совершают массовые миграции к Восточному побережью ЮАР – это крупнейшая по биомассе миграция в мире. Сардины образуют косяки – огромные стаи из миллиардов особей, что привлекает таких хищников, как акулы.

Я хотел поехать в ЮАР, чтобы встретиться там со специалистами по охране природы, учеными и другими знатоками акул. По крайней мере, так я сказал своему редактору. На самом же деле я в первую очередь хотел в ЮАР, чтобы поплавать там с акулами. Чтобы поближе познакомиться с акулами в их естественной среде обитания, я нанес на карту 1500-километровый «акулий путь» из южноафриканского Кейптауна до Имхамбане в Мозамбике – вдоль разнообразной и полной контрастов береговой линии с современными городами и полями для гольфа, реликтовыми лесами и полосами пустынных белых пляжей.

Полет из Нью-Йорка был изматывающим: 19 часов, включая двухчасовую пересадку в Лондоне. Когда я наконец вышел из самолета в Кейптауне, нас встречала огромная надпись: «Мать городов приветствует вас». К северу расположена невероятная Столовая гора с плоской вершиной, нависающая над городом, подобно жертвеннику. К югу – пляжи с белым песком и бирюзовые воды Атлантического океана, уходящие далеко за горизонт. Я сразу же отправился в знаменитый городской «Аквариум двух океанов», где заблаговременно забронировал плавание с острозубыми песчаными акулами, часто встречающимися в прибрежных водах ЮАР. Они так привычны для местных жителей, что те зовут их мелодичным именем «рэгги». Спина у рэгги серовато-бронзовая, а крупное брюхо гораздо светлее. Это помогает акуле скрываться от хищников, подступающих сзади. Но милое прозвище не должно обманывать. Остроносые рэгги, которые водятся в Атлантическом, Тихом и Индийском океанах, – жутковатого вида хищники. Их зубы подобны острым иглам; вместо того чтобы разрывать жертву пилообразными зубами, подобно дальним родственницам, рэгги нападают на мелких рыб, скатов и каракатиц и удерживают их, пока не проглатывают целиком. Это яйцеживородящие животные: оплодотворение и вынашивание яиц происходит внутренним образом, а мальки рэгги живут в теле матери, пока не наберутся сил, чтобы появиться на свет. В материнской утробе мальки поедают неоплодотворенные яйца, которые продолжает откладывать мать: этот процесс известен как оофагия. Рождаются в итоге только два малька – по одному из каждой матки.

Мой инструктор по дайвингу Скотти занимается нырянием уже 40 лет. Седая борода и солидное брюшко делали его похожим на подводного Санта-Клауса – точнее, святого Николая с сильным, трудным для понимания шотландским акцентом. Еще до захода в воду Скотти несколько раз предупредил меня, пока я натягивал водолазное снаряжение: нельзя недооценивать рэгги. Хотя эти акулы считаются одними из самых пассивных, известно, что они могут нападать на людей, хотя лишь очень незначительное количество их нападений заканчивается летальным исходом. Я забеспокоился и спросил, насколько агрессивными могут быть те рэгги, с которыми мы собираемся встретиться. «Днем рэгги тратит минимум энергии, – ответил Скотти, – приберегая ее для ночной охоты. Они двигаются очень медленно и днем чаще всего прячутся в пещерах, почти не обращая внимания на дайверов». Но добавил невозмутимым тоном: «Только не дергай их за хвост – так ты напрашиваешься на проблемы».

Мы вошли в воду и поплыли вдоль скалы по подводному каналу. Внизу было песчаное дно. Я поднял глаза к поверхности воды и увидел, как быстро поднимаются вверх пузыри от моего кислородного баллона. И тут надо мною проплыла рэгги. Наконец-то я почувствовал удовлетворение от того, что встретил в море акулу. Теперь я видел ее в естественной среде, а не в книгах. Я не мог отвести от нее глаз. Из-за неудачного угла падения солнечного света можно было различить только силуэт, так что я чувствовал себя словно во сне. Однако мне удалось увидеть направленный книзу рот и тонкие заостренные зубы. Медленно проплывая через толщу воды, рэгги выглядела совершенно расслабленной и явно никуда не торопилась, чувствуя себя как дома. Перед погружением я предполагал, что наша встреча может обернуться драмой, но акула просто меня игнорировала. Ко мне возвращалось спокойствие, так что в итоге пришлось перебороть желание коснуться живота рыбины, чтобы она передумала и обратила на меня внимание. Большинство акул остаются на плаву, поскольку в их печени содержится значительный запас сквалена, который уступает по плотности воде. Но к нашей подруге рэгги это не относится: ее плавучесть достигается несколько иначе. Рэгги заглатывают воздух и удерживают его в желудке, что не дает им переворачиваться или идти ко дну . Наслаждаясь погружением и видом рэгги, я не обращал внимания на то, что происходит впереди; когда же наконец посмотрел вперед, то увидел, что прямо навстречу мне плывет упитанная рэгги длиной со средний автомобиль – не менее трех с половиной метров. Мы неизбежно должны были столкнуться: канал был слишком узким. Нужно было что-то предпринять. Я подумывал о том, чтобы опуститься на морское дно, дав акуле возможность проплыть надо мной, либо же вернуться ко входу в канал. Что-нибудь могло бы да помочь – при условии, что рэгги не проявит интереса к моей персоне. Оба варианта были далеки от идеальных, потому что в такой тесноте акула заметила бы меня в любом случае. Я уже начал впадать в панику, но тут акула сделала нечто неожиданное – она повернула назад.

Акула оценила ситуацию так же, как и я, и убедилась, что мы сейчас столкнемся. Чтобы избежать этого, она подняла грудные плавники вертикально вверх, что сразу же заставило ее резко остановиться. В то же время акула повернула туловище вправо, слегка ударила хвостом и проследовала в обратном направлении. Эта встреча подтвердила все, что я усвоил в своих предыдущих путешествиях. Ужасный смертоносный хищник, говорите? Я мог бы стать его легкой добычей, но акула повернула назад. Совсем не похоже на безжалостных людоедов из «Челюстей».

Итак, моя первая встреча с акулой прошла успешно, но пора было двигаться дальше по «акульему пути».

Следующим этапом моего путешествия стала часовая поездка на юг от Кейптауна в городок Фисхук – некогда поселение китобоев и рыболовов на берегу западной части бухты Фолс-Бей – узкого 30-километрового залива, образующего подковообразную параболу вокруг мыса Доброй Надежды. Сегодня Фисхук – популярный и оживленный пригород Кейптауна. Я ехал мимо торговых центров и наконец выбрался на окруженную холмами дорогу вдоль пляжа. У меня была назначена встреча с Лесли Роша – активисткой и художницей, которая в 2003 году основала фонд по защите акул AfriOceans Conservation Alliance. За годы работы Роша провела многочисленные кампании по привлечению внимания к природоохранным проблемам. Ее навыки режиссера и фотографа очень пригодились для пропаганды нового имиджа акул. Роша считает, что, изменив мнение людей об акулах, она может помочь спасти «самую недопонятую рыбу в океане». За свою деятельность – от протестов до документальных фильмов – Роша получила прозвище «Воин акул».

Я впервые узнал о Роша, посмотрев в интернете ее видеоклип о свободном плавании с акулой. Под водой ее распущенные волосы тянулись, как грива русалки, а вокруг плавали трехметровые акулы (сама Роша ростом чуть более полутора метров). Меня очень впечатлила ее храбрость: она плавала в открытой воде на восьмиметровой глубине, экипированная только маской и трубкой. Однако впоследствии я узнал, что это лишь одно из проявлений подлинного бесстрашия Роша: на суше Лесли ведет себя не менее смело. В другом видеоклипе, будучи обнаженной, она прикрепила себя к огромному крюку барабанной линии – огромному рыболовному крючку для крупной рыбы. Такие крюки иногда становятся причиной удушения акул, поскольку те не могут двигаться, чтобы перегонять через жабры воду, насыщенную кислородом. Это видео на YouTube посмотрели более 200 тысяч раз. Оно было создано в рамках национальной кампании по запрету барабанных линий в морских водах ЮАР под лозунгом «Попади на крючок охраны природы, будь против барабанных линий». Согласно оценкам, на крюки барабанных линий попадается около 600 акул в год, а также другие морские обитатели, в том числе дельфины и киты.

Я ехал вверх по крутому холму к дому Роша, расположенному на скале, которая нависает над пляжем Фисхука. Она поприветствовала меня с балкона, выходящего на Фолс-Бей. С этой неприступной крепости открывался отличный вид на все 30 километров залива, на голубые воды и скалы. Мы зашли в дом и расположились в гостиной. Широкие окна и здесь давали почти панорамный вид на океан. Роша – бывшая модель и телеведущая, она источает невероятную, почти осязаемую энергию, особенно когда говорит про акул – а именно об этом, к счастью для меня, и шла речь большую часть нашего часового разговора. «Я всегда любила океан, – сказала она. – Он напоминает мне о детстве, когда я часами там купалась. Океан завораживает меня, и мне хотелось узнать, что таится под его поверхностью. Думаю, если бы я не могла жить у океана и смотреть на него каждый день, какая-то часть меня умерла бы».

Из всех обитателей океана, которых Роша обнаружила под водой, акулы привлекли ее в наибольшей степени – сначала из-за страха. «Когда-то я боялась акул, – сказала она, – потому что верила тому, как их изображают журналисты. Я так боялась их, что мои друзья по дайвингу прозвали меня “акульей приманкой”» .

Ее первоначальный страх акул вполне понятен, хотя по большей части ни на чем не основан, как я уже говорил в этой книге. Как и я, Роша винит в сложившейся репутации акул Питера Бенчли и его роман, послуживший основой для культового фильма «Челюсти», где акулы изображены кровожадными машинами для убийства, неутомимо жаждущими поедать людей. «Бенчли поселил в людях страх и отвращение к акулам, которые безответственные журналисты только усилили», – написала на своем сайте Роша.

Задолго до того как «фейк-ньюс» стали заползать в души людей, журналисты сыграли роль не менее вредоносную, чем «Челюсти» Бенчли, заклеймив акул как безжалостных людоедов.

Поскольку любые сообщения об акулах сразу привлекают внимание, журналисты всегда охотно сообщают о любых встречах с акулами, описывая их так, будто бы нападения из «Челюстей» наконец-то случились в реальности, даже если на самом деле это не имеет ничего общего с действительностью.

Если и существовали какие-то сомнения в роли средств массовой информации в поддержании вековых предрассудков против акул, все они были отринуты после того, как летом 2001 года в прессе преподнесли ряд событий во Флориде. Тогда тупорылая акула откусила правую руку восьмилетнего мальчика в Пенсаколе, а через несколько недель в округе Волузия 22 серфера получили укусы, попав в стаю рыб – жертв акул. Тем же летом акулы убили десятилетнего мальчика в городе Виргиния-Бич в штате Виргиния и двадцативосьмилетнего мужчину в Северной Каролине. Каждый инцидент смаковался в прессе, а журнал Time даже вышел с темой номера «Лето акул» (Summer of the Shark). Через три года большая белая акула убила подростка в Уэст-Бич, пригороде австралийской Аделаиды, и журналист London Times написал, что австралийское правительство должно уничтожать всех акул. В 2015 году, когда чемпиона мира по серфингу Мика Фэннинга во время турнира по серфингу слегка подтолкнула акула, австралийский тележурналист призвал к полному уничтожению акул поблизости от мест любых соревнований по серфингу.

Тем временем кино- и телепродюсеры поняли, что публика охотно внимает мифу об акулах-людоедах. Как дети в лагере любят слушать страшные истории у костра, так и плохо информированные зрители готовы платить, чтобы увидеть на большом экране кровь и кишки. Идея телефильма «Акулий торнадо», в котором тысячи акул, подхваченные водяным смерчем, подбрасываются в воздух, оказываются во дворах и домашних бассейнах людей и немедленно начинают пытаться их съесть, – это безусловный абсурд, но фильм оказался настоящим хитом. Энтузиасты жадно поглощают любые телевизионные сюжеты о нападениях акул.

Однако для Роша жуткий страх перед акулами давно позади. Оказавшись в воде, она победила его и поняла, что акулы на самом деле разумные и спокойные существа.

«Они никогда не перестают удивлять», – сказала она. В противовес клевете на акул в культуре Роша запустила в 2011 году общенациональную кампанию «Думайте об акулах иначе», которая состояла из серии постеров и трех телевизионных клипов, созданных гигантами индустрии Saatchi & Saatchi и Groundglass. Один ролик начинается со знакомой сцены, напоминающей «Челюсти»: отдыхающие на пляже беспечно резвятся в воде, спасатель внезапно дует в свисток, указывая на опасность, грозящую из воды. Пловцы в панике отчаянно пытаются вернуться на берег. Плачущая девочка сидит на пляже на одеяле, все бегут мимо нее. Но тут происходит нечто неожиданное. Вместо акульего плавника камера выхватывает качающийся на волнах тостер. И на зрителя обрушивается поразительная статистика: «В прошлом году 791 человек погиб из-за неисправности тостеров. Девять – от нападения акул». В двух последующих сюжетах первая сцена повторяется, но приводится статистика жертв воздушных змеев и падения со стула – 358 и 652 человека соответственно. Каждый ролик заканчивается одним и тем же слоганом: «Думайте об акулах иначе».

«Часто можно услышать, как жизнь человека перевернулась и пошла под откос после какой-нибудь травмы – например потери конечности, – сказала Роша. – Но моя жизнь изменилась в тот день, когда я впервые встретила акулу».

Роша посетила кейптаунский «Аквариум двух океанов», чтобы сделать фотографии для своей статьи о тяжелом положении акул. Там она увидела рэгги по имени Максин со шрамом на жабрах – как оказалось, шрам был результатом попадания в акульи сети в море близ провинции Квазулу-Натал на Юго-Восточном побережье ЮАР. Эти сети были расставлены как барьеры, чтобы защитить купающихся от акул; однако акулы не могут освободиться из сетей и только еще больше в них запутываются. За 30 лет в сетях погибли 33 тысячи акул, а также 8500 скатов и 2500 дельфинов. Хотя в сетях погибают почти все рэгги и серые акулы, Максин удалось выжить. Через несколько месяцев она совершала миграцию вдоль побережья ЮАР и была поймана во время рыболовных состязаний. Ее доставили в «Аквариум двух океанов», где держали в неволе девять лет. Удивительная история Максин тронула Роша, и она решила, что Максин будет идеальным акульим амбассадором и поможет донести до людей плачевное положение этих рыб. Роша потребовала выпустить Максин, на что аквариум согласился. Она организовала исследовательский «Проект научного образования и просвещения имени Максин». На Максин прикрепили спутниковую метку, и Роша последовала за рэгги в ее подводных странствиях.

«Максин стала для меня своеобразным катализатором, – сказала Роша. – Чем больше я путешествовала и понимала, что происходит с океаном и в особенности с акулами, тем тревожнее мне становилось. И я подумала: хватит. Мне нужно что-то с этим сделать. Недостаточно только фотографировать и писать об этом. Я ушла с хорошей работы в офисе и основала AfriOceans – организацию по спасению акул во всем мире и информированию общества об их положении».

Одно дело – проводить кампании в защиту акул, а совсем другое – раздеться до купальника и плавать с акулами без всякой дополнительной защиты. Мне сразу вспомнился видеоклип, где Роша плавает с трехметровой тигровой акулой. Сомневаюсь, что мне самому хватило бы на это смелости. Я предпочитаю любоваться красотой акул со сравнительно безопасного расстояния. Роша же часто плавает с акулами без малейшего вреда для себя, что позволило ей сделать серьезное заявление. Она сказала мне: «Я плаваю с акулами уже более пятнадцати лет – и по многим причинам. Я плаваю с ними, потому что хочу доказать людям, что их восприятие акул совершенно неправильно. Они вовсе не ужасные людоеды, видящие в людях источник белка, а просто невероятно прекрасные животные, заслуживающие нашего уважения, восхищения и – прежде всего – защиты. Каждый раз, когда плаваю с акулами, я испытываю нечто особенное. Это почти что медитация. Есть только акулы, я, воздух в легких и вода на коже. Это прекрасно. Главная причина, по которой я плаваю с акулами, проста: я люблю их».

«Разве это не рискованно?» – спросил я.

Она ответила так небрежно, что я понял: ей задавали этот вопрос уже тысячи раз. Она пристально посмотрела на меня, словно бы спрашивая, как мне вообще пришел в голову такой вопрос. И наконец подобрала дипломатичный ответ: «Представление о том, что акулы – кровожадные людоеды, распространено во всем мире. Когда я выступаю публично с рассказами про акул и люди видят на фотографиях и видеоклипах, как я спокойно плаваю и ныряю с ними, то всегда первым делом спрашивают: “Боже! Разве вы не боитесь?” или “А они не хотят вас съесть?” Но они просто не понимают. И вот почему образованию и просвещению мы уделяем особое внимание. Потому что если люди так ничего и не поймут, а мы им в этом не поможем, то как добиться того, чтобы они захотели сохранить этих прекрасных животных?»

Иными словами, плавание с акулами, такое прекрасное и рискованное на вид, позволяет Роша подавать личный пример, словно бы говоря соотечественникам: «Вот я нахожусь вместе с этими животными, они не причиняют мне вреда. Они не такие, как вы думаете. Это прекрасные и удивительные создания, но очень хрупкие; им нужна помощь, чтобы выжить».

Роша приводит пример семижаберной плоскоголовой акулы – этот вид как-то теряется в тени более известных южноафриканских акул.

«Они плавают совсем неподалеку от берега, – сказала она, указывая на залив, раскинувшийся под ее домом. – Вы можете нырнуть там, спуститься на 12 метров и поплавать с этими прекрасными животными. Они подплывают к вам, но не собираются кусать. Они совершенно безопасны». Семижаберные акулы – одни из самых примитивных; у них большое толстое тело и тупое рыло. Они питаются рыбой у океанического дна. У них семь жаберных щелей, в то время как у большинства других акул только пять.

Роша говорит, что люди могут защищать только то, что любят, а любить – только то, что понимают. А поскольку понимать люди могут только то, чему их научили, требуется просвещение. Ее работа способствует культурной реабилитации акул и изменению представлений о них: не чудовища-людоеды, а угрожаемый вид.

«Акулы становятся невольными жертвами любого промыслового лова, кроме того, в ЮАР существует и специализированный лов пелагических акул, – говорит она. – Проблема в том, что охрана акул не считается предметом первой важности, несмотря на то, что они играют важнейшую роль в поддержании тонкого равновесия морских экосистем и служат отличным индикатором здоровья океанов. Когда акул не станет, экосистемам будет нанесен серьезный удар. Мер, которые предпринимаются для охраны акул, все еще недостаточно».

Полностью охраняются в ЮАР только три вида акул: китовая, гигантская и большая белая. Однако даже по охране этих немногих видов мер почти нет. «Утверждается, что что-то происходит, но толку ноль – все остается на бумаге», – говорит Роша. Законы без их соблюдения бессмысленны. По словам Роша, эта проблема характерна не только для ЮАР, но и для всего мира. Всеобщий недостаток управления и контроля за выполнением постановлений обусловлен жадностью, коррупцией и невежеством, сопутствующими проблемам сохранения акул. Согласно Роша, власти элементарно не понимают, зачем эти животные нужны морским экосистемам и почему их необходимо сохранять. «Понимания нет», – говорит она.

Чрезвычайно тяжелые для экологии времена, по словам Роша, обязывают к чрезвычайным мерам. Роша и ее организация борются не только с барабанными линиями, но и с ярусным ловом и акульими сетями, которые по-прежнему окружают южноафриканское побережье. Это те же сети, в которые попалась Максин и которые продолжают наносить серьезный урон популяции акул. Несмотря на всю якобы исходящую от них опасность, акулы чрезвычайно уязвимы и сами находятся в большой опасности. В своем выступлении на TED Talk Роша отметила, что современные технологии и передовые практики лова приводят к тому, что вылова не может избежать почти ни одна рыба независимо от вида. В Красной книге МСОП находится 233 вида акул, из которых 12 считаются критически уязвимыми, главным образом из-за невозможности борьбы с переловом.

Согласно Адаму Вельцу, журналисту из Кейптауна, правительство ЮАР только поощряет плохо организованную рыболовную промышленность, выдавая лицензии политически близким компаниям. С 2013 года, по данным Вельца, от трех до шести судов для демерсального (то есть прямо над дном океана) ярусного лова, снабженные каждое 2 тысячами наживленных крючков, непрерывно работают на протяжении сотен километров вдоль Южного побережья ЮАР . Учитывая это обстоятельство, а также большое количество акульих сетей, окружающих берега страны, неудивительно, что такие виды, как большая белая и тигровая акула, мало-помалу исчезают из этой некогда изобиловавшей ими области земного шара. Исследователи из Стелленбосского университета недавно подсчитали, что в южноафриканских водах ныне живет лишь от 353 до 522 особей больших белых акул. «В водах ЮАР их осталось очень мало, – сказала Сара Андреотти, профессор ботанико-зоологического факультета университета и ведущий автор исследования. – Если ситуация не изменится, южноафриканским большим белым акулам попросту грозит вымирание». Работа основана на шестилетних полевых исследованиях. На данный момент это крупнейший экспериментальный проект по изучению популяции больших белых акул.

Как и Вельц, известный эксперт по большим белым акулам Крис Фоллоуз винит в сокращении их численности ярусный лов. В 2013 году южноафриканское правительство для увеличения рабочих мест учредило программу «Операция Факиса» («Торопись»), выдав шесть разрешений на ярусный лов в области между Игольным мысом и городом Ист-Лондон. Эти разрешения привели к перелову многих видов акул. Надо сказать, что южноафриканское правительство подозревало об этом и образовало охраняемый морской заказник на южном побережье вдоль заповедника Де Хооп к западу от бухты Мосселбай. Морской заказник Де Хооп тянется на 5 километров в глубь моря и имеет важное значение для охраны морских обитателей. Поскольку многие посетители заповедника стремятся увидеть с дюн охраняемых южных китов, Де Хооп приносит стране значительную прибыль как туристическая достопримечательность. К сожалению, он находится рядом с зонами, где разрешен ярусный лов. Рыболовецкие суда ловят акул, перемещающихся вдоль восточной границы морского заказника. В результате дайверские компании сообщают о значительном снижении численности больших белых и остальных акул в охраняемых водах. Хотя целью «Операции Факиса» было создание новых рабочих мест и увеличение экспорта акул, все более отчетливо виден вред, который это причинило местным экосистемам. Мне вспомнились разговоры в Greenpeace о том, как при ярусном лове убиваются все морские жители без разбора. Кроме того, ярусный лов нацелен на мелкие виды акул – например на суповую и кунью акулу, излюбленных жертв больших белых акул. «Ярусные суда вылавливают в последние годы все больше рыбы, и мелкие виды акул уже на грани вымирания», – пояснил Фоллоуз. Молодые белые акулы умирают от голода, а выжившие уплывают в другие места. Кроме того, при ярусном лове происходит незаконное уничтожение молодых больших белых акул.

Хотя Министерство сельского хозяйства, леса и рыбной ловли ЮАР, отвечающее за добычу рыбы в стране, собирает данные по отлову рыбы и изменениям популяции, оно еще не выпустило отчета с конкретными данными по оценке популяции акул мелких видов. На данный момент еще не существует научных публикаций, которые доказывали бы, что ярусный лов приводит к вымиранию акул. К негодованию Фоллоуза, правительство ЮАР считает, что бремя доказательства лежит на нем и других борцах за охрану акул, таких как Роша; сам же он считает, что это министерство должно доказать, что ярусный лов не несет угрозы популяции акул. В любом случае, создавая рабочие места на судах ярусного лова в ущерб индустрии акульего туризма, приносящей экономике десятки миллионов долларов, правительство ЮАР, вероятнее всего, жертвует долгосрочной экономической стабильностью ради краткосрочной выгоды, поскольку живые акулы тоже создают рабочие места и приносят прибыль. Одна только индустрия ныряния в акульих клетках оценивается в 1 миллиард рандов (70 миллионов долларов США) . И тем не менее, несмотря на всю важность акул для пищевой цепочки в море, охрана акул совершенно не волнует южноафриканское правительство – единственное в мире, которое пропагандирует ярусный лов как программу экономического стимулирования и создания новых рабочих мест.

«Все взаимосвязано, – напомнила мне Роша. – Поскольку акулы играют такую важную роль в поддержании равновесия морских экосистем, их отсутствие в океане будет иметь тяжелейшие последствия для миллионов людей, для которых океан – важнейший источник пищи. Также очень важно не утратить акул как один из венцов творения живой природы».

Защита акул, по словам Роша, требует жесткой поддержки усилий по их охране со стороны различных организаций и ученых – создания морских заказников и акульих заповедников, а также жесткого контроля за методами рыбной ловли, в том числе ограничений на вылов, полного запрета на отрезание плавников, а прежде всего – контроля за исполнением всего этого, контроля, не отступающего даже перед судебным преследованием нарушителей.

«Наша главная ошибка, – сказала Роша, – состоит в том, что мы поставили себя выше всех остальных живых существ на планете и утратили связь с природой, забыв, что на деле мы сами – часть природы, так что, вредя другим организмам, мы вредим и сами себе. Поскольку все взаимосвязано, мы должны спасти наших акул, чтобы спасти самих себя. У нас просто уже не осталось времени – как и у них».

На основе своей кампании «Думай об акулах иначе» Роша запустила еще одну – «Думай о хищниках иначе», которая освещает отрицательные последствия уменьшения популяции акул для самих южноафриканцев. В кампании Роша придумали табличку-указатель, который разместили в аквариумах всего мира. Он гласит: «Осторожно, хищник!» Ниже мелкими буквами следует информационный абзац: «Homo sapiens, свирепый хищник, водится как в холодной, так и в теплой воде, охотится на акул, сдирая с них кожу заживо и оставляя тонуть в открытом море. Потомство, не получившее достаточного образования, может имитировать поведение взрослых особей».

В 120 километрах к востоку от Кейптауна в красивом курортном городке Херманус расположена штаб-квартира организации, цель которой в значительной мере отличается от фонда Лесли Роша. Некоммерческая организация «Сохранение акул в ЮАР» (South African Shark Conservancy, SASC) ставит своей задачей рациональное использование морских ресурсов, в частности акул, у побережья ЮАР. SASC – это не организация вроде Greenpeace, она не собирается положить конец нелегальному коммерческому лову в мире, но ищет возможности для рационального лова. С уменьшением биоразнообразия в океанах, по мнению SASC, на стол людям начнут попадать другие виды – например акулы и скаты. Поскольку это неизбежно, то их вылов должен быть как можно более рациональным, чтобы следующим поколениям еще что-то осталось. Расположение штаб-квартиры просто невероятно. Она занимает 140 квадратных метров и находится на скале над изогнутым пляжем с белым песком и прозрачными зеленоватыми водами Атлантики. Воздух здесь пахнет солью. Внутри здания меня ожидала Тамсин Цвейг – старший научный сотрудник организации. Она пришла в организацию в 2010 году еще волонтером и поднялась до должности руководителя консервационного проекта «Акулы на крючке», реализующегося в сотрудничестве с рыбаками-любителями, действующими по принципу «поймал-отпустил». Любительская рыбалка в ЮАР чрезвычайно популярна. Согласно сайту SASC, в 2007 году она принесла стране 2,5 миллиарда рандов (175 миллионов долларов), то есть примерно на 80 % больше, чем внутренний коммерческий лов . Однако эта сумма более чем вдвое меньше денежного эквивалента объема коммерческого рыболовного экспорта страны. Правительство склонно поощрять освоение рыбных ресурсов, в том числе добычу акул. Цвейг признает это и понимает, как важно работать с рыбаками-любителями для сбора данных о коммерческом лове и учить их правильно отпускать акул, чтобы они гарантированно выжили, поскольку рыбалкой по принципу «поймал-отпустил» на акул и скатов занимается множество местных рыбаков.

В 2010 году Южноафриканская ассоциация береговой рыбалки (South African Shore Angling Association, SASAA), отвечающая за соревновательную рыбалку с берега и под парусом, выразила озабоченность уменьшением числа вылавливаемых акул, а также рядом других настораживающих тенденций. В ответ SASC начала ставить метки на акул и скатов, вылавливаемых и отпускаемых на турнирах по рыбалке под эгидой SASAA. Каждая метка фиксировала продолжительность борьбы, время, в течение которого рыба оставалась вне воды, а главное – участок тела рыбы, который был пронзен крючком. Эта информация позволяет организации определить, какому стрессу подвергаются акулы в процессе отлова и отпускания. На момент написания этой книги SASC пометила более 2 тысяч акул, представляющих 27 различных видов.

«Существует организованный сектор спортивной рыбалки, где ловят и отпускают рыбу 3 тысячи человек, – сказала мне Цвейг, показывая офис SASC. – Каждый вид реагирует по-своему на длительную борьбу или долгое нахождение на пляже без воды. Нужно объяснить этим людям, что не всем акулам ничего не будет, если выбрасывать их за хвост на песок. Я не думаю, что люди умышленно стараются причинить им вред. Думаю, если предоставить больше информации, шансы акул уцелеть после выпуска обратно в воду будут выше».

Я спросил Цвейг, каким образом можно научить участников спортивных соревнований по рыбалке гуманному лову по принципу «поймал-отпустил». Она ответила: «Чтобы не навредить животному, такие рыбаки должны руководствоваться рядом правил. Всегда нужно выбирать более крепкие снасти: это сократит время борьбы. Если удочка слишком легкая, вам дольше придется вытягивать рыбу на сушу. Вытянув улов, старайтесь как можно быстрее сделать все, чтобы животное можно было выпустить в воду. Если вам нужно сделать фотографию или измерить рыбу, вам должен помогать какой-нибудь друг: так вы справитесь быстрее и отпустите рыбу обратно в море. Подготовьте влажное полотенце и набросьте его на глаза акуле, пока она находится на берегу: это снизит уровень стресса».

Советы Цвейг заставили меня вспомнить времена детства, когда я рыбачил с отцом. Он поймал рыбу, но вытянуть ее из воды оказалось очень сложно. Пока шла борьба, я стоял на противоположном конце лодки, от греха – и от отца – подальше.

Прошло полчаса, потом час. Отец сидел в кресле и подтягивал леску к себе, но рыба накапливала силы и вновь бросалась прочь, утягивая с собой ту леску, которую только что выбрал отец. Так продолжалось довольно долго. Прошло два часа, а дело так и не близилось к завершению. Наконец капитан дал задний ход и подвел лодку к уставшей рыбе, которую все-таки удалось поднять на борт. Это был марлин.

Я думал, что рыбу нужно отпустить в награду за такое стойкое сопротивление. Однако отец был другого мнения: он хотел этот трофей, поэтому по его поручению из марлина сделали чучело и отправили к нам домой. Эта история пробудила во мне уважение к крупной рыбе: марлин сражался яростно и смело, такие животные не должны становиться жертвой тщеславия. Но от Цвейг я узнал, что, даже если бы отец отпустил марлина, рыба все равно бы наверняка погибла.

«Если говорить о рыбалке “поймал-отпустил”, – продолжала Цвейг, – то если вы поймали акулу и она проглотила крючок, важно не вытягивать его, а перерезать леску как можно ближе к крючку. Животное само со временем отторгнет крючок. Если же начать его вытягивать, вы порвете акуле внутренности, что повлечет за собою почти неминуемую смерть. Кроме того, нужно выбирать район рыбалки. Если вы рыбачите в таком районе, где придется тратить на каждую рыбу много лески, которую вы потом перережете, помните, что потом акуле придется плавать с торчащей из пасти леской. Эта леска со временем запутается, и акула попросту утонет».

Хотя я уверен, что рыбаки-любители и спортсмены могут принять на вооружение более гуманные методы рыбалки «поймал-отпустил», коммерческая рыбная ловля вызывала у меня опасения, которыми я и поделился с Цвейг.

«В ЮАР производится коммерческий промышленный лов акул, – сказала она. – Мы вылавливаем примерно 3500 тонн акул в год. Большинство экспортируется в Австралию и Испанию, где акулье мясо продают, выдавая его за чье-то еще. Например, в Австралии вам продают местную версию рыбы с картошкой в каком-нибудь фастфуде, ничего не говоря об акулах. Те, кто думает, что ест рыбу, на самом деле едят акул». Сами южноафриканцы акулье мясо практически не едят – горькая ирония, учитывая почти полное исчезновение акул в прибрежных водах страны.

«Нет ни международного, ни национального закона, который требовал бы называть животное его официальным названием, – пояснила Цвейг. – Так что продавцы называют акул то белой рыбой, то голубой рыбой. Каждый раз, покупая рыбу, спрашивайте, что это за рыба, как она поймана и откуда поступила».

По мнению Цвейг, правительству ЮАР нужно обратиться к ученым, чтобы понять, что происходит при коммерческой рыбной ловле. Данных об акульей рыбной ловле явно недостаточно. Правительство требует от рыболовных судов сообщать об их улове, но в случае акул разных видов рыбаки постоянно их путают или просто сообщают, что пойманы «акулы». В результате никто не знает, что конкретно происходит с популяциями различных видов акул. Кроме того, хотя во многих государствах требуется присутствие наблюдателей на судах, в ЮАР на борту кораблей их обычно не бывает. Ресурсы правительства ограничены: наблюдатели на борту требуются только для промысла 1–2 видов рыб, и акулы не из их числа.

«Трудно сказать, существует ли перелов, – признает Цвейг, – правительство считает, что хорошо контролирует ситуацию с помощью квот на улов, но на самом деле данных для точных выводов просто недостаточно. Проблема существует не только в ЮАР – она глобальна. Перелов со стороны зарубежных стран в местных водах привел к кризису многих традиционно важных видов рыбы – например рифовых. Когда эти ресурсы закончатся, промысел переключится на другие виды, например акул. Правительство и в особенности правящая партия не захотят идти на конфликт с гражданами и снижать рыболовные квоты».

Я уточнил у Цвейг, нужен ли больший государственный контроль за коммерческой рыбной ловлей. Цвейг ответила сразу же: «Правительству нужно сделать своей первоочередной задачей надзор за коммерческим ловом акул. Акулы постоянно отодвигаются в сторону; они почему-то считаются менее важными, чем другие виды рыб. В Министерстве рыбной промышленности, которое занимается вопросами коммерческой рыбной ловли в стране, есть всего один ученый, специализирующийся на акулах».

«Разве это не губительно для акул?» – спросил я.

Цвейг ответила, что считает возможным рациональный коммерческий лов акул при условии надлежащего контроля. Однако она признала, что ответственный лов зависит прежде всего от отдельных рыбаков: «Если коммерческое судно выходит в море на весь день и проходит сотню километров, чтобы поймать нужное количество рыбы, но это не удается, приходится переключаться на акул, чтобы хотя бы компенсировать издержки рейса». Еще через несколько лет южноафриканская популяция акул целиком уйдет в небытие, что поставит под удар всю морскую экосистему в водах страны.

«Акулы по природе своей долгожители, они медленно растут, поздно взрослеют и дают немногочисленное потомство, – сказала Цвейг. – Если устранить этих животных из экосистемы, эффект вскоре может стать катастрофическим».

Роша и Цвейг придерживаются различных мнений по вопросу охраны акул. Цвейг считает, что сбор данных и просвещение рыболовов-спортсменов по вопросам правильного вылова могут позволить SASC создать такие условия, при которых акул можно будет ловить в ограниченном количестве, но неограниченно долго. Роша же утверждает, что акулы в принципе слишком ценны для окружающей среды, чтобы рассматривать их как пищевой ресурс. Она считает, что человек уже скверно зарекомендовал себя относительно акул и экологии в целом.

Эти две точки зрения несовместимы друг с другом, и правительство здесь должно выступить независимым арбитром. Как акулы поддерживают равновесие экосистемы, так и правительство, возможно, должно поддерживать равновесие между конкурирующими требованиями индустрии коммерческой рыбной ловли и зоозащитников. Последних слишком часто игнорируют, хотя доходы от сохранения таких природных ресурсов, как популяции акул, могут быть очень значительными. Если не обращать внимания на сокращение их численности, приток денежных средств в страну может сильно сократиться. Уже одно это должно заставить правительство охранять акул. Если поголовье акул продолжит уменьшаться, это неизбежно повредит южноафриканской индустрии экспорта акул. Но этим дело не ограничится. Сокращение численности акул грозит катастрофой морской экосистеме, что окажет негативное воздействие и на другие отрасли коммерческой рыбной ловли, и на экотуризм.

Зоозащитники продолжают упорно работать для защиты акул, информируя граждан об их судьбе. Однако предстоит еще многое сделать: запретить ярусный и убрать барабанные линии защиты от акул, демонтировать акульи сети вдоль пляжей в провинции Квазулу-Натал. Эти сети убивают до пятидесяти больших белых акул в год. Надежда на то, что правительство наконец-то прислушается к зоозащитникам вроде Роша, существует, но пока до результатов еще далеко.

После нашего разговора Цвейг подвела меня к небольшому круглому акульему аквариуму – метр двадцать сантиметров глубиной и метр в диаметре. Она хотела показать мне Зевса – полосатую усатую кошачью акулу, недавно родившуюся в неволе. Она относится к семейству кошачьих акул, обитающих в южноафриканских водах. Это преимущественно ночное животное с толстыми параллельными полосками по всему телу. Днем акула по большей части лежит без движения где-нибудь в пещере. В случае угрозы она сворачивается в шар, пряча голову под хвостом. «Полосатая усатая кошачья акула – один из 205 видов акул, которые водятся в акватории нашей страны, – сказала Цвейг. – Ее называют застенчивой акулой за определенное поведение в опасности».

За два месяца до нашей встречи ассистенты в лаборатории заметили, что одна из самок полосатой усатой кошачьей акулы сбросила так называемую яйцевую капсулу, она выглядит как свисающие с тела маленькие усики. Когда акула плавает в бурых водорослях, эти усики крепятся к водорослям, где яйцевая капсула остается на протяжении 6–9 месяцев в зависимости от температуры воды. После этого на свет появляется маленькая акула.

Я посмотрел в аквариум. Под камнем затаилась крошечная акула сантиметров четырех в длину. Это и был маленький Зевс – невероятно крохотный и поразительно хрупкий. «Мы не трогаем Зевса, – прошептала Цвейг, – потому что не хотим напугать. Пусть ему будет как можно более комфортно. Мы его осмотрим, а когда ему станет тесно здесь, выпустим прямо в море. Вообще же мы показываем его детям и их родителям, чтобы объяснить, что не все акулы – большие, страшные людоеды».

Однажды Зевса выпустят на волю, и он присоединится к взрослым полосатым усатым кошачьим акулам, бороздящим богатые водорослями просторы океана недалеко от Хермануса. Он вольется в новое поколение южноафриканских акул и станет бороться за выживание, как это тысячелетиями делали его предки.

Необходимость создавать рабочие места – причина весомая, и пока не понятно, насколько правительство посчитает возможным защитить акул и тем самым помочь туристической отрасли. Однако в противном случае ущерб будет невосполнимым. Я надеюсь еще когда-нибудь вернуться в ЮАР, но к тому времени, возможно, встречи дайверов с акулами станут редчайшей удачей. Исследователи утверждают, что изменения климата и перелов поставят под серьезную угрозу существование акул уже к 2100 году . К тому времени плавать с акулами так, как Роша, вероятно, будет уже невозможно. Об этих огромных сверххищниках люди будут узнавать только из книг. Роша, Цвейг и другие воины акул понимают: если мы потеряем акул, то потеряем нечто большее, чем акулы.