Парапсихологи ищут контакта: международная кооперация энтузиастов

Случай Леонида Плюща – скорее исключение. В то время, когда он критически осмыслял биокибернетику, по всему СССР продолжали открываться новые лаборатории по исследованию телепатии и других парапсихических явлений. Выходили научные статьи и сборники, в которых объект исследования формулировался, например, как “влияние магнитных полей на биологические объекты” или “электромагнитные поля в биосфере”. Главной задачей по-прежнему оставалось доказательство существования этих полей и возможности телепатической передачи информации как частного случая их функционирования. Так, биолог Геннадий Плеханов вспоминал кандидатскую диссертацию по биофизике “О восприятии человеком неощущаемых сигналов”, которую защитил сотрудник его лаборатории бионики в Томске в 1967 году: “Я вздохнул с облегчением. Это было косвенное признание научного подхода к телепатии”.

Далеко не все эти исследования были засекреченными, поэтому информация об успехах советской парапсихологии регулярно поступала в США, где ей интересовались не только спецслужбы, но и ученые, и парапсихологи-любители. Ключевую роль в контакте между американскими и советскими парапсихологами сыграла Секция биоинформации Общества имени Попова, организованная в 1965 году доктором технических наук Ипполитом Коганом. Наиболее последовательный и усердный экспериментатор, он собрал множество данных о телепатии в разных условиях: под гипнозом и без, на расстоянии нескольких метров и сотен километров, с помощью азбуки Морзе и визуальных образов, между двумя людьми и в формате “массовой” телепатии – приглашая всех желающих к участию в эксперименте через объявление в газете. Подход Когана заключался в комбинировании электромагнитной гипотезы телепатии с теорией информации, и своей задачей он видел создание математической модели телепатической передачи. Так, анализируя результаты успешных экспериментов (105 правильных ответов из 135), Коган предположил, что в телепатической передаче работают сверхдлинные электромагнитные волны, что позволяет сигналу достичь очень больших расстояний, вплоть до тысяч километров. Рассчитывая количество битов и время на “прием” на дальних расстояниях, он приходит к выводу, что скорость передачи информации составляет 0,22 бита в секунду (примерно в 72 миллиона раз меньше, чем скорость интернета в современных городских квартирах).

Главным местом работы Ипполита Когана был МВТУ им. Баумана, где он преподавал с середины 1950-х годов, а основанная им Секция биоинформации была общественной организацией, и эта деятельность не оплачивалась. Зато результаты работ не засекречивались, и одной из задач сотрудников лаборатории была их популяризация. В 1969 году Ипполит Коган даже участвовал в симпозиуме “Новый взгляд на экстрасенсорное восприятие” (A New Look at Extrasensory Perception) в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, правда, заочно. Его доклад назывался “Аспект теории информации в телепатии” и он привлек большое внимание не только коллег-парапсихологов, но и сотрудников ЦРУ, которые скопировали его для служебного пользования.

Близким коллегой Когана был биолог Эдуард Наумов, участник экспериментов и активист советской парапсихологии, благодаря которому лаборатория биоинформатики стала настоящим хабом международной парапсихологии, объединив советских ученых и любителей с американскими специалистами. По его инициативе в 1962 году была издана книга Кажинского, и он считал себя его учеником.

В 1966 году Наумов создал лабораторию при Секции биоинформации и в течение двух лет плотно работал с Коганом. В частности, они вместе организовали телепатические сеансы Москва – Новосибирск и Москва – Ленинград, о результатах которых Коган позже докладывал на конгрессе, организованном калифорнийским университетом UCLA. В тот момент они работали с гипотезой, согласно которой удачные сеансы телепатии возможны в том случае, когда индуктор и ресивер “сгармонизированы” (то есть хорошо знают и понимают друг друга) и передаваемая мысль имеет эмоциональное значение для ресивера.

И Наумов, и Коган много писали о своих экспериментах в научно-популярных журналах и в центральных газетах. Однако в отличие от Когана, который, несмотря на маргинальную тему исследований, всегда был частью академической науки, у любителя-энтузиаста Наумова биография сложилась далеко не так благополучно. Во многом это было связано с его активной деятельностью по популяризации парапсихологии. Согласно Мартину Эбону, который посвятил Наумову целую главу своей книги, в 1968 году они с Коганом разошлись в понимании будущего парапсихологии, Наумов был изгнан из Секции биоинформации и организовал Секцию технической парапсихологии при Всесоюзном вечернем институте машиностроения. В 1968-м он организовал Международную конференцию по технической парапсихологии, куда были приглашены многие западные исследователи. Наумов был скорее организатором, чем ученым: знакомил между собой экстрасенсов, телепатов и исследователей, снимал фильмы, продвигал парапсихологию в советской прессе и постоянно держал связь с западными активистами.

К началу 1970-х годов, как пишет близкая коллега Наумова Лариса Виленская, политика властей по отношению к парапсихологии поменялась. Продолжали создаваться лаборатории по исследованию телепатии и других экстрасенсорных феноменов, однако их свободное изучение становилось все более проблематичным. Наумов продолжал переписываться с американскими парапсихологами, несмотря на угрозы со стороны КГБ. В результате в 1974 году он был признан виновным в незаконном заработке на лекциях по парапсихологии и приговорен к двум годам лагерей. Согласно профайлу американских спецслужб на Эдуарда Наумова, все его позиции в секциях и лабораториях по биоинформации и парапсихологии были общественной нагрузкой, а зарабатывал он лекциями по парапсихологии.

Общественность в СССР и за ее пределами начала кампанию по защите Наумова, и через год он был отпущен “за недостатком доказательств”. Западные коллеги Наумова и пресса были уверены, что реальной причиной были его активные отношения с Западом, главным образом с Америкой. То есть Наумов поплатился за свое стремление к кооперации в тот момент, когда власть решила, что распространение данных о советских исследованиях нужно прекратить. “Именно Эдуард Наумов разрушил железный занавес между Востоком и Западом в области парапсихологии, неустанно развивая и укрепляя дружеские научные контакты между советскими и зарубежными исследователями, – писала в 1974 году редакция журнала «Оккультизм и йога», издававшегося на русском языке в Парагвае. – Именно он начал первым активную пропаганду в нашей стране достижений современной парапсихологии, доказывая правомерность существования парапсихологии как науки”. По сведениям Ларисы Виленской, эмигрировавшей из СССР в 1980 году, “энтузиазм 1960-х годов давно сменился строгим выполнением заданий начальства” и Сектор биоинформации Общества Попова был фактически закрыт для свободных исследований, в то время как в десятках городов СССР открывались новые секретные проекты под контролем военных и КГБ.

Деятельность Наумова по организации международной кооперации имела огромные последствия. Причем не столько для развития самой парапсихологии, сколько для совершенно нового явления – низовой коммуникации между американскими и советскими парапсихологами. На организованную им в 1968 году конференцию по технической парапсихологии приехали британские и американские специалисты, среди которых были Шейла Острандер и Линн Шредер. По итогам путешествия в СССР они написали книгу “Открытия в парапсихологии за железным занавесом” (Psychic Discoveries Behind the Iron Curtain), которая произвела в США эффект разорвавшейся бомбы.

Попав в Москву на конференцию, Острандер и Шредер быстро поняли, что им повезло стать уникальными свидетелями расцвета советской парапсихологии, о которой так мало знали в США. Поэтому они не только пересказали, что происходило на конференции, но и сделали целую серию интервью с советскими учеными и активистами в разных городах. Их книга насыщена именами, фактами и библиографией: изданная в 1970 году, она до сих пор является важнейшим источником по истории советской парапсихологии.

Разумеется, авторы исходили из известной им ситуации в США. Сравнивая ее с тем, что происходило в Советском Союзе, они приходили к выводу, что Америка отстала от СССР “как минимум на 50 лет”. Советские парапсихологи поразили Острандер и Шредер, во-первых, своей осведомленностью о западных исследованиях, а во-вторых, сугубо научным подходом к предмету исследования. “Опираясь на сложную технику и математические теории, – писали они, – советские ученые пытаются обнаружить те странные способности человека, о которых часто шептались, но никогда не наблюдали при ярком лабораторном освещении”. Главной задачей советских ученых, как пишут Острандер и Шредер, было создание теории телепатии по аналогии с теорией электричества, чтобы “научиться ее использовать, а не быть внезапно убитым ей, как электрической молнией”. Пока в Советском Союзе пытаются понять, как использовать эту силу и сделать ее технологией, “в США все еще пытаются доказать, что она существует…” – заключают авторы.

Одним из главных открытий Острандер и Шредер стала комбинация кибернетики и парапсихологии, которую они обнаружили в СССР: “Сочетание кибернетики и экстрасенсорного восприятия – это новая идея. Телепаты перестали восприниматься как радиопередатчики и приемники, и теперь вместо этой модели работает другая: телепатической пары как кибернетической системы. Советские ученые говорят о кибернетических приборах, которые имитируют телепатию у людей, а многие парапсихологические исследовательские группы прикреплены к лабораториям кибернетики и бионики”.

Итак, на волне успеха кибернетики массовые исследования телепатии стали реальностью. Кибернетика не только стимулировала значительную часть этих исследований, но и пыталась приложить к телепатии свои теории. Это не означает, что телепатией занимались только кибернетики или, наоборот, что все советские кибернетики занимались исключительно телепатией. Однако очевидно, что кибернетический задор сработал – и на конкретном уровне моделирования и управления биосистемами, и на уровне генерального технооптимизма, или “кибернетической магии формул”, как это сформулировал Леонид Плющ в 1979 году. Удивительным образом это приблизило Советский Союз к подключению к мировой коммуникации. Правда, совершенно не так, как имели в виду кибернетики и парапсихологи 1960-х. Их усилия по налаживанию профессиональных контактов привели к созданию своего рода трансатлантической социальной сети (которая вскоре превратилась в движение гражданской дипломатии) и в конечном счете к появлению доступа к глобальной сети Интернет.