Телепатия сквозь железный занавес: трансатлантический сеанс

“Так называемый железный занавес не только разделял и блокировал коммуникацию, но также провоцировал попытки общения, стимулировал новые контакты,” – пишет Алайна Лемон в книге “Технологии для интуиции. Круги холодной войны и телепатические лучи” (Technologies for Intuition. Cold War Circles and Telepathic Rays). Лемон анализирует обоюдный страх и одновременно острое желание контакта американцев и советских людей во времена холодной войны. Это, как пишет Лемон, во многом объясняет их общий интерес к телепатии и другим видам экстрасенсорного восприятия. Раз обычная коммуникация невозможна, остается надежда на телепатическую.

Книга Лемон убедительно демонстрирует, как сочетание страха и желания узнать, что находится по ту сторону железного занавеса, формирует взаимный интерес на всех уровнях, от секретных докладов спецслужб до парапсихологов-любителей. Телепатия, заключает Лемон, была тем более популярной темой, что рассматривалась низовыми участниками исследований как возможный канал неконтролируемого распространения информации – нечто вроде самиздата.

Однако у интереса к парапсихологии в обоих лагерях холодной войны были и более фундаментальные причины. Например, уверенность, что ближайшее будущее принесет большие открытия в области “человеческого потенциала” и что за этими научными открытиями непосредственно последует улучшение жизни. В целом эта вера в научно-технический прогресс не сильно зависела от взаимоотношений США и СССР. Скорее наоборот, эти взаимоотношения выстраивались представителями очень похожих обществ, построенных на технооптимизме, на идее улучшения человека и общества с помощью новых технологий.

Уже на этом фоне взаимные фобии и желание общения, о которых говорит Алайна Лемон, привели к тому, что энтузиасты парапсихологии совершили прорыв в отношениях двух стран. В конце концов, кому, как не телепатам, обустраивать новые каналы коммуникации, если обычные перестали работать. Первоначально у американских парапсихологов был свой интерес к советским исследованиям: им было важно доказать наличие экстрасенсорного восприятия, и для этого они хотели знать, каковы реальные достижения в этой сфере в СССР. По мере развития отношений между исследователями из разных геополитических лагерей задача поменялась: им стало ясно, что дальнейшее развитие их деятельности невозможно, пока железный занавес не рухнет. Подключение СССР к интернету не было их задачей, однако стало одним из последствий.

Все началось с международной конференции 1968 года, организованной Эдуардом Наумовым (см. главу 2). После выхода книги Шейлы Острандер и Линн Шредер в СССР хлынули потоки американских парапсихологов. В 1970 году во время своего академического отпуска в Москве побывал Монтегю Ульман, директор медицинского центра Маймонидов. В 1971 году в Москву в разное время приехали Стэнли Криппнер, директор лаборатории сна того же медицинского центра Маймонидов, парапсихолог, ставший знаменитым благодаря своим опытам по телепатии во сне, а также группа парапсихологов из института Эсален (Esalen Institute). Все они в первую очередь разговаривали с Эдуардом Наумовым – человеком, который приложил массу усилий для налаживания контактов с американскими коллегами. Последняя делегация, впрочем, отличалась от предыдущих: представителей Эсалена с советскими коллегами из секции биоинформации Общества Попова сближал не только интерес к исследованиям потенциала человека, но и похожий статус. Хотя у многих из них был научный бэкграунд, они не принадлежали к академическому истеблишменту и были, по сути, любителями. Именно такие любители и стали главными действующими лицами последующей истории интернета в СССР.

Институт Эсален организовали в 1962 году Дик Прайс и Майкл Мерфи, выпускники Стэнфорда и последователи философа, писателя и мистика Олдоса Хаксли. Слушая его лекции в университете, они увлеклись его идеями о грядущей реализации скрытых возможностей человека и стали важными деятелями калифорнийского нью-эйджа. Благодаря необыкновенному энтузиазму, дружеским связям с финансовой и политической элитой, а также наследству Мерфи в виде земли в заливе Биг Сур им с Прайсом удалось сделать из Эсалена “материнскую церковь новой американской религии”, как это сформулировал писатель и журналист Курт Андерсон. Открытые на территории института горячие источники превратили его в спа-центр, что способствовало синтезу теории и практики в движении за развитие человеческого потенциала (human potential movement). Миссией института была поддержка “альтернативных исследований”.

Майкл Мерфи развивал теорию продолжающейся эволюции Homo sapiens. По его мнению, новые качества человеческого организма уже проявили себя через экстрасенсорные способности. “Если вы «слышите» пение цветов, «чувствуете», что кто-то находится в доме, хотя не видите и не слышите его, ощущаете, что кто-то на вас смотрит, спонтанно воспринимаете события, которые происходят на расстоянии, и обладаете прочими признаками экстрасенсорного восприятия, то вы и есть представитель эволюционировавшего вида человека” – так описывал это явление Мерфи в интервью 1990 года “Естественная история будущего” (A Natural History of the Future).

Прайс, Мерфи и их институт удивительным образом балансировали между маргинальностью и истеблишментом. Именно это сочетание в конечном счете позволило им добиться заметных успехов, причем не только в продвижении идей нью-эйджа, но и в международной дипломатии. С одной стороны, Эсален вел очень прагматичную политику, которая позволяла институту процветать. Друзья Прайса и Мерфи по Стэнфорду работали дипломатами и советниками при нескольких американских президентах, так что деятельность института в разные времена финансировали семья Рокфеллеров, Джордж Сорос и другие филантропы. С другой стороны, интересы Эсалена лежали в пограничных сферах – восточная медицина, йога, медитация и другие восточные религиозные практики, авангардные методы психиатрии и психотерапии, включая эксперименты по расширению сознания, телепатия и т. п. В Эсален приезжали Тимоти Лири, Станислав Гроф, Гарольд Путхофф, Абрахам Маслоу, Эрик Эриксон, а также группа “Девять” – сообщество людей, утверждающих, что они посланцы с Сириуса.

Согласно формулировке журналиста Курта Андерсона, 1960-е в Америке были в целом временем “конца разума” – то есть поисков новой религии, даже если в этой роли выступали популярная психология, индийская философия или ядерная физика. Эсален в этом контексте был уникальной площадкой, которая объединяла академических ученых с любителями-практиками. То, что сегодня олицетворяет мейнстрим, когда-то легко могло казаться запредельной фантастикой. И наоборот, деятельность сегодняшних маргиналов имеет шансы завтра стать привычной рутиной. Если говорить о 1960-х, когда в науках происходил серьезный сдвиг и возникали новые дисциплины, вряд ли было очевидно, какое именно направление станет нормой. Уже состоявшиеся к тому моменту достижения научно-технической революции – освоение космоса, развитие компьютерной индустрии, прорывы в ядерной физике и молекулярной генетике – демонстрировали практически неограниченные возможности будущих открытий. И если мы могли бы перенестись в начало 1960-х и задаться вопросом, какие технологии пригодятся людям будущего, чтобы общаться, находясь на разных континентах, телепатия заняла бы в этом списке первое место. А компьютерных сетей, возможно, и вовсе бы там не оказалось.

Но вернемся к поездке сотрудников Эсалена в Москву в 1971 году. Майкла Мерфи, как и других парапсихологов до него, мотивировала книга Острандер и Шредер, которую ему дала почитать сотрудница Эсалена. Чтобы поехать в Москву, Мерфи заручился поддержкой Комитета Сената по международным отношениям, а также секретаря президента Картера – по словам Майкла Мерфи, Эсален “поставлял темы для его речей”. Используя контакты своих предшественников, представители Эсалена познакомились с московскими парапсихологами. Их первым контактом был упомянутый Эдуард Наумов. “Здесь много чего происходит, однако трудно понять, что именно спонсируется правительством, – говорил Мерфи позже. – Человек, который выглядел как импресарио парапсихологов, Эдуард Наумов, жаждал произвести на нас впечатление и работать с нами, но еще и стремился выведать все, что мы знаем. Мы решили, что он должен быть кем-то типа агента, потому что он мог свободно путешествовать куда угодно – когда бы мы ни изменили свои планы, он готов был ехать вместе с нами и даже настаивал на этом”. Зная биографию Наумова, можно легко предположить, что его жажда общения с американскими парапсихологами и попытки “выведать все, что они знают”, были продиктованы, с одной стороны, информационным голодом, а с другой – желанием контактов. Однако точно так же понятно, что Майклом Мерфи и его коллегами двигал тот самый страх, о котором писала Алайна Лемон: каждый подозрительно ведущий себя человек был, скорее всего, агентом КГБ.

Так или иначе, благодаря Наумову делегация из Эсалена познакомилась со многими советскими парапсихологами. И первым совместным советско-американским проектом института стал трансатлантический сеанс телепатии, проведенный в 1971 году. В качестве телепатической пары выступали Майкл Мерфи в Сан-Франциско и Карл Николаев в Москве – театральный актер, энтузиаст изучения телепатии, коллега Наумова по секции биоинформатики Общества Попова, участник телепатических экспериментов Ипполита Когана, а также герой книги Острандер и Шредер. Мерфи передавал Николаеву пять случайно выбранных изображений. С точки зрения участников и свидетелей эксперимента, у него были интересные результаты. На одной из пяти картинок связь “сработала” – Николаев увидел нечто продолговатое, когда Мерфи посылал ему изображение слона из иллюстрированного словаря.

Карл Николаев был хорошо известен в Москве своими телепатическими способностями. В 1970-е и 1980-е годы он часто демонстрировал их в клубах и на неформальных собраниях. Хотя Николаев по профессии был актером, его выступления не были классической эстрадно-цирковой магией: они сопровождались лекциями и ссылками на научные исследования, в которых он принимал участие в качестве телепата. Для Николаева, как и для Наумова, были важны контакты с американскими парапсихологами, поэтому он много времени проводил с гостями из США. Однако, в отличие от других энтузиастов, контакты с Америкой были важны не только сами по себе, но и как часть его семейной истории.

Карл Николаев – сценическое имя Карла Николаевича Гурвича. Его отец Николай Гурвич был сооснователем Коммунистической партии США. Вынужденный эмигрировать из России в 1910 году, он вернулся в страну через 10 лет в качестве депутата Коминтерна. Однако, “разозлив Ленина”, как пишут историки американской компартии, Гурвич был не только изгнан из Коминтерна, но и получил запрет на выезд из России. Николай Гурвич остался в Москве, бросил политику и стал преподавать политэкономию в университете. Карл Николаев хорошо знал свою семейную историю и свободно рассказывал о ней друзьям и коллегам. Поэтому трансатлантический сеанс телепатии в его исполнении был не только научным экспериментом, но и символическим воссоединением со страной, которая могла бы стать его родиной, и с эпохой 1920-х, когда все казалось возможным, будь то превращение материи в электричество или глобальное торжество коммунистического интернационала.

В свою очередь, для Эсалена телепатический сеанс поверх железного занавеса стал первым шагом к большому проекту по разрушению этой разделившей мир преграды. Проект, запущенный в конце 1970-х, включал телемосты и телеконференции, обширную программу советско-американского обмена, опосредованную помощь в интернетизации Советского Союза и, наконец, организацию первого визита Ельцина в США, который привел к его выходу из КПСС и ускорению политической смерти СССР.

На протяжении 1970-х годов Майкл Мерфи, а затем и его жена Далси неоднократно приезжали в СССР, а в 1982 году вышла книга Майкла Мерфи “Конец обычной истории”, написанная им по результатам поездок в СССР. В отличие от книги Шейлы Острандер и Линн Шредер, “Конец” был шпионским романом с элементами мистики. Главный герой Дарвин Фолл, как и сам Майкл Мерфи, исследовал сверхъестественные способности человека. Заметив, что его кто-то преследует, Фолл обнаружил секретную сеть, состоявшую из ученых, шпионов и двойных агентов. Их задача – использовать оккультные силы для спасения мира. Во время поездки в СССР Фолл подружился с агентом КГБ Владимиром Кировым, который занимался телепатией и больше размышлял о духовной трансценденции, чем о служебном задании. Дав сотни интервью по поводу своих путешествий в СССР, Майкл Мерфи так никогда и не признался, какие именно факты в его книге были правдой, а что являлось вымыслом. Самые правдивые описания могли показаться читателям романа чистой выдумкой, начиная с того факта, что в СССР проводились исследования телепатии и других “скрытых резервов человека”. Однако реальность 1970-х и холодной войны – гонка вооружений, противостояние спецслужб и конкуренция сверхдержав в области исследования возможностей человеческого сознания на фоне довольно активного общения самих исследователей – была гораздо радикальнее литературных фантазий.

Главным событием в истории коммуникации Эсалена с советскими парапсихологами стал международный симпозиум в Тбилиси 1979 года, посвященный проблемам бессознательного. В это время в советской науке термин “бессознательное” и в целом психоанализ были под идеологическим запретом. Кроме того, любое международное мероприятие вызывало особый интерес КГБ и несло большую опасность для организаторов. То есть это было фантастическое по всем признакам событие: три советских психолога смогли провести симпозиум в Тбилиси, который оказался поворотной точкой сразу и в судьбе психоанализа в России, и в истории отношений советских и американских парапсихологов.

Один из организаторов симпозиума, Вадим Ротенберг, в своих воспоминаниях описывает сложности с приглашением иностранных участников. Так, например, нужно было с особенной осторожностью приглашать западных ученых, чтобы они не сказали что-нибудь радикально немарксистское и тем самым не разрушили бы карьеру советских коллег. В результате симпозиум оказался очень успешным: в нем приняли участие крупнейшие ученые из СССР, Западной Европы и США (Роман Якобсон, Вячеслав Иванов, Луи Альтюссер, Наталия Автономова и другие) и результатом этой встречи стала постепенная перемена отношения к психоанализу. Но помимо того, что симпозиум был важнейшим событием для советской психологии, он также стал местом встречи парапсихологов из разных стран и политических лагерей. В научной литературе, посвященной симпозиуму, об этом ничего не пишут, поскольку психология давно легализовалась, а парапсихология, наоборот, окончательно дискредитирована. Однако в 1979 году оба направления находились в одинаковом положении: проблемы бессознательного были подозрительными для советской идеологии, потому что не вписывались в примитивный материализм. Тем не менее в основной программе можно найти выступление Стэнли Криппнера, и его статья опубликована в четырехтомном сборнике “Бессознательное”. В качестве гостей и участников дискуссии (но уже не авторов докладов) на симпозиум приехали Рассел Тарг из проекта SCANATE, Майкл и Далси Мерфи, младший коллега Криппнера Джим Хикман, Эдуард Наумов, а также экстрасенс и целительница Джуна Давиташвили.

Если научная литература того времени описывала симпозиум как прорыв в изучении бессознательного, то научно-популярные журналы предпочитали освещать его парапсихологическую часть. Так поступила редакция журнала “Техника – молодежи”: восемь страниц мартовского номера за 1980 год были отданы экстрасенсам, телепатам и сочувствующим им философам. Подборка включала статьи парапсихолога и специалиста по гипнозу Виктора Райкова, философа Александра Спиркина, а также интервью с Джуной. Из других источников, например воспоминаний Рассела Тарга или интервью с Джуной 2015 года, можно узнать о том, что участники симпозиума не только обсуждали научные проблемы, но и проводили телепатические эксперименты.

Когда сотрудники корпорации RAND Ван Дайк и Джункоза писали в своем отчете для агентства DARPA, что “братство исследователей экстрасенсов, как в Советском Союзе, так и в Соединенных Штатах, тесно сплочено”, они вряд ли подозревали, что совсем скоро эти два “братства” плотно объединятся друг с другом, чтобы начать активную борьбу за окончание холодной войны.