“Царство слов мертво”: телеутопия Иосифа Гольдина

В Тбилиси Майкл и Далси Мерфи познакомились с Иосифом Гольдиным. Он часто представлялся “импресарио” или “фрилансером”, что в советском контексте звучало довольно экзотично. При этом профессию Гольдина трудно определить какими-то другими словами. Он работал, как сказали бы сегодня, проектно – подрабатывал моряком на грузовых судах в Арктике, эпизодически писал сценарии для Гостелерадио, проводил тренинги по раскрепощению памяти в Театре на Таганке, а также сеансы “суггестии” по методу болгарского психолога Георгия Лозанова, публиковал статьи о телепатии и “скрытых резервах человеческого организма” в научно-популярных журналах, организовывал конференции. У него был широкий круг общения, и его хорошо знали в Москве, но, несмотря на это, текстов Гольдина, а также мемуаров или хотя бы упоминаний о нем осталось очень мало: его бурная деятельность проходила в основном в устном жанре. Те же, кто упоминают Гольдина, характеризуют его как человека экстравагантного и уникального: “городской сумасшедший планетарного масштаба”, “печальный гений”, “жизнью битый интеллектуальный гангстер”, “деятельный мечтатель”, “социальный хакер”, “по-хорошему «сумасшедший человек»”, “свободный художник” и т. п.

При знакомстве Майкл Мерфи и Иосиф Гольдин были поражены тем, насколько близкими оказались их взгляды. Мерфи называл область своей деятельности “потенциалом человека”, Гольдин – “резервными возможностями”: по сути, они интересовались одним и тем же. Скорее всего, эта встреча так и закончилась бы очередным телепатическим сеансом, от которого не осталось бы и следа, если бы не Далси Мерфи. Увидев, как много общего у их американской делегации и советских коллег, она поняла, что связи между американскими и советскими гражданами – уже не телепатические, а вполне обычные, на уровне общих интересов – имеют огромный потенциал. По возвращении из Тбилиси в 1980 году Далси организовала первую конференцию, посвященную перспективам низовых советско-американских отношений, и учредила в Эсалене программу советско-американского обмена. Друг семьи Мерфи, дипломат Джозеф Монтвиль предложил термин “параллельная дипломатия” (Track II diplomacy), однако набирающее популярность понятие “гражданская дипломатия” оказалось более релевантным. Так Эсален снова стал важным центром – теперь уже гражданской дипломатии, то есть движения за мир и горизонтальные контакты между США и СССР.

Руководить программой Далси пригласила Джима Хикмана – ученика Стэнли Криппнера, энтузиаста изучения экстрасенсорного восприятия и участника симпозиума в Тбилиси. Хотя знакомство Хикмана и супругов Мерфи стало возможным благодаря их общему интересу к парапсихологии, оно повернуло его биографию в совершенно другую сторону. Переход от парапсихологии к политической деятельности Хикман формулирует так: “Я один из тысяч людей, которым Стэнли [Криппнер] открыл нас самих, помог нам увидеть новые возможности в жизни. Это привело меня к широкому спектру того, что я бы назвал «общением». Так я провел 25 лет, работая над отношениями между США и СССР… Сама программа вышла далеко за пределы мира экстрасенсов и в конечном итоге повлияла на международную политику. Мы полагаем, она помогла зарождению того, что тогда называлось «гражданской дипломатией»”.

Тем временем Иосиф Гольдин подключил новых друзей из Эсалена к своей бурной деятельности в СССР. В 1979 году, незадолго до смерти академика Акселя Берга, бессменного председателя Научного совета по кибернетике при Президиуме АН СССР, Гольдин уговорил его организовать при совете Комиссию по исследованию резервных возможностей человека и стать ее председателем. По воспоминаниям журналиста Валерия Хилтунена, который дружил с Гольдиным и тоже входил в состав комиссии, она была организована благодаря партийному деятелю Константину Мазурову, в то время – первому заместителю Председателя Совета Министров СССР. Мазуров и уговорил Берга стать председателем комиссии, что резко поднимало ее статус в Академии наук: “Мазуров, отбиваясь от наседавшего на него Джо (Иосифа Гольдина. – НК): «Ну вы же умный человек и понимаете, что страна мечтателей и ученых должна…», – сунул-таки палец в вертушку и спросил устало: «Аксель Иванович, дорогой, вы же имели опыт общения с гениальными сумасшедшими, у вас ведь Термен работал? Придется нам с вами опять тряхнуть… Ну, я понимаю, что Совет по кибернетике Президиума Академии – это не лучшее место для сбора паранормальных… Но куда еще мне их прикажете девать?»”.

Кроме Гольдина и Хилтунена в комиссию входили академик Борис Раушенбах, хирург Николай Амосов, инженер-химик Олег Авдыкович, председатель секции философских проблем кибернетики Александр Спиркин, гипнотизер Михаил Шойфет, экстрасенс Джуна Давиташвили, парапсихологи Эдуард Наумов, Вениамин Пушкин и Зденек Рейдак, автор методики родов в воду Игорь Чарковский, а также Далси и Майкл Мерфи.

Неизвестно, сколько раз заседала комиссия и существуют ли ее архивы, – информации об этом практически нет. В очень коротком комментарии на собственном сайте Хилтунен упоминает, что заседания проходили “проектно”, чтобы избежать конфликтов между членами комиссии. В воспоминаниях музыканта группы “Машина времени” Александра Кутикова мне удалось найти свидетельство о том, что заседания проходили в помещении ГИТИСа. Вот как он это описывает: “На студии в ГИТИСе у нас было очень интересно, своего рода «афинская школа». На базе студии существовала комиссия при Академии наук СССР по комплексному изучению резервных возможностей человека. Все последователи альтернативных форм обучения, йоги, уфологи, маги приходили туда. Там было много интересных людей, за два года общения с которыми я научился большему, чем за все предыдущие годы своей жизни. Хотя, конечно, среди этих людей было очень много шарлатанов, аферистов и ненормальных”. Под эгидой комиссии вышло несколько публикаций, в том числе сборник статей “Проблемы резервных возможностей человека”, однако они посвящены в основном спортивной медицине и психологии.

Очевидно, деятельность комиссии не удовлетворяла Иосифа Гольдина. Он был не теоретиком и не исследователем, а продюсером и художественным куратором, и ему хотелось совершать практические действия. В 1982 году Гольдин узнал о том, что в Сан-Бернардино (Калифорния) должен пройти музыкальный фестиваль, организованный Стивом Возняком, сооснователем компании Apple. Возле сцены должны были висеть пятнадцатиметровые телевизоры Eidaphor, а над сценой – электронный экран Mitsubishi Diamond Vision размером девять на шесть метров. Гольдин предложил Майклу и Далси Мерфи скооперироваться и использовать эти экраны, а также спутниковые телевизионные технологии и ресурсы Гостелерадио для проведения советско-американского телемоста. Гольдину и Далси Мерфи удалось мобилизовать все их контакты по обе стороны железного занавеса и реализовать первый советско-американский проект: телемост “Москва – Космос – Калифорния”.

Проект был настолько грандиозным, что воплотить его могли только такие люди, как Мерфи и Гольдин, – не вписанные в какой бы то ни было истеблишмент, верящие в сверхъестественные способности человека и умеющие договариваться с кем угодно. Сотрудники программы советско-американского обмена при Эсалене вели переговоры со Стивом Возняком и послом СССР в США Добрыниным, для чего была специально создана организация Internews. В Москве стараниями Гольдина были подключены не только чиновники Гостелерадио, но и академики Велихов и Раушенбах, а также вышеупомянутая Комиссия по исследованию резервных возможностей человека. Сценаристом телемоста выступил сам Гольдин, в качестве режиссера был приглашен Юлий Гусман. По воспоминаниям участников, формат был “шокирующе новым”. Гольдин и Гусман решили, что для первого контакта не нужно ничего, кроме обмена музыкой, поэтому с американской стороны транслировали сцену музыкального фестиваля, а в студию Гостелерадио были приглашены советские артисты, причем наименее официозные – Алла Пугачева, группы “Воскресенье” и “Арсенал”, ансамбль “Русская песня” Надежды Бабкиной и другие. По воспоминаниям психолога Китаева-Смыка, который тоже помогал Гольдину с организацией телемоста, труднее всего было пригласить Аллу Пугачеву: “Она была тогда достаточно скромная, и он с ней мог поговорить. Но она сказала: «Нет-нет, я не хочу». А он говорит: «Алла Борисовна, ну кто, кроме вас, может проникнуть в космос и соединить нас с Америкой?» И уговорил ее”.

Во избежание критики начальства Гостелерадио не транслировало телемост по телевидению, поэтому его увидели только непосредственные зрители – в основном студенты, специально отобранные и приглашенные в студию. У американской стороны не было подобных цензурных ограничений, однако и гостям фестиваля Возняка удалось увидеть только самое начало. Уже после окончания телемоста выяснилось, что трансляцию практически на первых минутах прервал Билл Грэм, один из организаторов фестиваля и промоутер группы Grateful Dead. Родившийся в Берлине в 1931 году в семье евреев – эмигрантов из России, Грэм не питал теплых чувств к Советскому Союзу. Узнав о телемосте, он решил, что вся эта затея с самого начала была провокацией КГБ и никакой трансляции из Москвы на самом деле нет. Поэтому он просто вытащил штекер, связывающий изображение на экране со спутником. В московской студии продолжали наблюдать за тем, что происходило на сцене в Сан-Бернардино, тогда как зрители калифорнийского фестиваля не видели советских участников. Тем не менее на московскую публику, не знавшую о том, что телемост был, по сути, односторонним, участие в этой трансляции произвело неизгладимое впечатление. Писатель и режиссер Сол Шульман вспоминал, как реагировали приглашенные в студию люди: “«Теперь я – всепланетный человек…» – кричал кто-то. Они увидели мир. Они увидели, что там такие же, как и они, веселые молодые люди”.

После первого телемоста был организован второй. “Все вроде бы хорошо, но ощущается какая-то немота. Поговорить не можем… Поем, танцуем… а поговорить хочется. Я, конечно, и «хай», и «бай», но все равно не хватает слова, разговора, дискуссии. Но ни у меня, ни у Иосифа нет языковой практики такого уровня,” – вспоминал Юлий Гусман. Чтобы получился обмен репликами, а не только музыкальными номерами, Гольдин пригласил Владимира Познера – ведущего из отдела иностранного вещания. После очередного телемоста, который смотрели уже в каждой советской квартире, Познер стал телезвездой. После третьей трансляции руководство Гостелерадио отстранило Иосифа Гольдина от организации телемостов. Однако успех первого проекта и прочные неформальные контакты с институтом Эсален позволили ему продолжить развивать идею видеосвязи людей, живущих в разных уголках Земли. Это стало его делом жизни.

Единственный исследователь, написавший несколько статей о деятельности Гольдина, историк медиаискусства Алексей Сазиков, реконструировал возможный ход мыслей своего героя. По его мнению, идея телемостов возникла у Гольдина после посещения Американской национальной выставки 1959 года в Москве: “Гвоздем программы тогда стал геодезический купол, «геодом» знаменитого американского архитектора, инженера и дизайнера Ричарда Бакминстера Фуллера. Внутри него были размещены семь больших экранов, на которых шла премьера фильма «Взгляд на США» (Glimpses of the U. S. A.) дизайнеров Чарльза и Рей Имз”. Даже для США это было новым словом в дизайне. Сами авторы определяли систему как “информационную машину” с мультиэкранной инсталляцией и компьютером RAMAC 305 – “электронным мозгом” всей композиции.

В Советском Союзе производство экранов отставало от США примерно на те же 20 лет, что и вся компьютерная индустрия. Передовые разработки были уникальными, не уходили в тираж и остались в истории памятником изобретательности советских инженеров. Вот, например, что происходило на самом прогрессивном советском заводе телевизоров “Электрон” во Львове, где команда Виктора Глушкова в 1967 году внедрила первую автоматическую систему управления производством (АСУП). Система собирала и анализировала данные о поставках комплектующих и координировала производство в зависимости от плана. В конце 1970-х руководство завода решило использовать данные АСУП для того, чтобы информировать сотрудников о работе разных заводских цехов в режиме реального времени. По задумке администрации, если все рабочие будут следить за ходом социалистического соревнования, это улучшит показатели завода. Однако широкий доступ к информации предполагал наличие большого экрана в общедоступном месте, а такого экрана на телевизионном заводе не было. “Это сейчас ставишь плазму любого размера, присоединяешь к ней компьютер с базой данных… и все, – вспоминает бывший системный аналитик завода Валерий Бондаренко. – А тогда понадобилась разработка специализированного программно-технического комплекса”. Команда Бондаренко нашла остроумное решение: использовать вокзальное электромеханическое табло: “ПО «Электрон» купил импортное табло за 100 тысяч долларов, и мы поставили его в подземном переходе в столовую, где результаты своей работы каждый день могли видеть тысячи работников завода”. Для того, чтобы система заработала, понадобилось не только купить табло, но и соединить его с АСУП через цепочку носителей и декодеров: бобины с лентами, перфоленты, телетайп, оригинальное программное обеспечение.

Понятно, почему Гольдин с таким энтузиазмом отреагировал на информацию об экранах в Сан-Бернардино: созданные по новейшим технологиям, они были редкой и дорогой вещью даже для США и Японии, а в СССР и вовсе фантастикой. После успешного запуска телемостов Гольдин стал активно развивать свой проект. В 1983 году у него появилась идея организовать по всему миру коммуникационные центры, соединенные друг с другом. Такие центры должны были помочь в решении глобальных конфликтов вроде холодной войны. В 1985 году, когда группа химиков открыла новую форму молекулярного соединения углерода “фуллерен” (“бакибол”), Гольдин решил, что таких коммуникационных центров должно быть 60, по количеству соединений в фуллерене, и каждый должен выглядеть как геодезический купол Фуллера с размещенными внутри большими экранами – то есть в точности как на американской выставке 1959 года в Москве. Таким образом, земной шар становится метафорой фуллерена, или “мыслящей молекулой”.

Пока Гольдин думал над своим глобальным проектом, он развивал идею, что коммуникация с помощью экрана является непосредственной, то есть позволяет передавать эмоции человека и этим отличается, например, от текста. “Царство слов мертво, – говорил он в интервью журналу Mother Jones в 1986 году. – Атомное оружие создало новый тип молчания. Мы должны видеть друг друга… Мы должны достичь нового уровня сознания”. В другом интервью в 1987 году он продолжил мысль: “Без экранов все эти разговоры останутся словами”. Большие группы людей, считал Гольдин, должны “взаимодействовать спонтанно и напрямую посредством больших экранов”.

Фактически Гольдин развил свою собственную оригинальную теорию медиа. Она противоречила всем известным постулатам, в частности, знаменитой формуле Маршалла Маклюэна “медиа – это сообщение”. Согласно Гольдину, телемосты и видеоконференции освобождают коммуникацию от всего лишнего, предоставляя возможность для “непосредственного” обмена информацией, как будто в них вообще не участвует медиум. Похожие мысли приходили в голову кибернетикам, которые занимались исследованиями телепатии, например Ипполиту Когану (см. главу 2): предположив, что во время сеанса один человек получает от другого чистую информацию, как это происходит, например, внутри компьютера, он подсчитывал количество этой информации. И в этом смысле гольдинские телемосты находятся гораздо ближе к телепатии, чем к любой другой коммуникации – он прямо говорит в интервью о “новом уровне сознания”.

При этом концепция Гольдина была адекватна контексту – в разгар холодной войны и угрозы войны ядерной все чувствовали необходимость свободной горизонтальной коммуникации между США и СССР. И что еще важно, гольдинская теория развивалась вместе с его практическими действиями. Словам, дискредитированным международной политикой, он противопоставил передачу видеоизображения в режиме реального времени. И это сработало.

Самым плодотворным временем для Иосифа Гольдина была середина 1980-х. Он продолжает продумывать свой проект, который теперь называется “Зеркало для человечества”, и занимается его реализацией сразу в нескольких направлениях. Во-первых, ищет экраны, а также недорогие способы трансляции, поскольку спутниковую связь может оплатить только государство. Во-вторых, обеспечивает пиар проекта.

Технологию трансляции предоставил Гольдину американский предприниматель Джоэл Шатц. Бывший аналитик военной разведки США, он успел поработать консультантом губернатора штата Орегон и консультантом в психиатрической клинике в Колорадо, после чего переехал в Калифорнию и присоединился к движению “гражданских дипломатов” под эгидой Эсалена. В 1983 году Шатц приехал в Москву, где первым делом познакомился с Иосифом Гольдиным.

Как и Гольдин, Шатц был поражен внезапно открывшимися возможностями контакта между США и СССР. Холодная война оказалась не бесконечной, железный занавес не герметичным, а люди по обе его стороны – заинтересованными в общении со своими официальными врагами. У Шатца помимо пацифизма – объединяющей идеи всех участников движения гражданской дипломатии – была и другая мотивация. Как и Далси Мерфи, он был скорее предпринимателем, чем исследователем или активистом, и быстро понял, что коммуникация с СССР перспективна с точки зрения бизнеса. В это время телефонный звонок из США в СССР можно было совершить только по предварительной записи и для этого существовала только одна линия телефонной компании AT&T. На фоне дефицита способов связи к середине 1980-х потребность в ней стала очень высокой. Телеконференции показались Шатцу хорошим первым шагом к налаживанию регулярной связи, и в 1985 году он основал некоммерческую организацию San Francisco Moscow Teleport (SFMT).

Перед очередным приездом Шатца в Москву Гольдин попросил его привезти оборудование для медленного сканирования (slow scan television, или SSTV). Эта технология использовалась в американской медицине в случаях, когда нужно было срочно передать изображение специалисту в другом городе, а также для космической отрасли. Она сводилась к пересылке снимков через телефонную линию без использования дорогой спутниковой связи: система передавала изображение каждые 5–10 секунд и таким образом выдавала некоторое подобие очень медленного, разреженного видео. Гольдин придумал адаптировать SSTV под нужды телемостов, а Шатц по его просьбе привез для этого оборудование.

Они начали с организации профессиональных телеконференций между учеными, космонавтами, врачами и учителями. Хотя сама технология SSTV была доступной, большая часть кабелей на территории СССР были медными, проложенными еще в царское время. По просьбе Шатца и Гольдина инженеры пытались усилить сигнал с помощью клемм, но этого было недостаточно даже для SSTV. Поэтому первая телеконференция провалилась из-за технических сложностей. Между тем Гольдин с характерным для него глобальным подходом решил привлечь академика Бориса Раушенбаха, советского физика, ставшего знаменитым благодаря съемке обратной стороны Луны. По задумке Гольдина, Раушенбах и двое его американских коллег-физиков, лауреатов Нобелевской премии, должны были показывать друг другу свои письменные столы – рабочие места, за которыми они сделали свои большие открытия. Несколько следующих телеконференций с учеными, космонавтами и учителями из СССР и США все же удалось запустить, мобилизовав советских инженеров для улучшения связи. Все это было по-прежнему недостаточно грандиозно, поэтому Гольдин продолжил поиски большого экрана, который можно было бы использовать в городском пространстве. Технически такой экран существовал с 1972 года и был установлен на Калининском проспекте в Москве.

Экран ЭЛИН размером 235 квадратных метров был изготовлен в городе Виннице по технологии импульсного управления световыми элементами. “Фактически ЭЛИН представлял собой полноцветный «телевизор», насчитывавший 102 900 автомобильных ламп накаливания, закрытых красными, синими и зелеными светофильтрами,” – пишет Алексей Сазиков. После того, как экран установили на проспекте Калинина, ни одно учреждение не хотело брать его на баланс: конструкция была уникальной, а значит, поддержка стоила дорого. К тому же никто по большому счету не понимал, как можно использовать ЭЛИН, кроме трансляций телевизионных передач. При этом гигантский экран был воплощением мечты Гольдина – он уже был установлен на улице и идеально подходил для “Зеркала для человечества”. Учитывая уже отработанную Гольдиным и Шатцем технологию SSTV, оставалось договориться со всеми сторонами.

Гольдин познакомился с группой инженеров, создавших ЭЛИН, подключил Шатца, Центральное телевидение, и они вместе провели несколько телемостов. Локальных (“Новогодний праздник на Арбате”, телемост с роддомом им. Грауэрмана), междугородних (“Москва – Новосибирск”) и международных (“Москва – Владивосток – Токио”). В том же 1986 году Минсвязи организовал телемост “ЭЛИН – орбитальная станция «Мир»”, уже с привлечением дорогой спутниковой связи. Иными словами, идея Гольдина была подхвачена государством.

Продвижением своего проекта Гольдин тоже занимался масштабно. В 1986 году вместе с Джоэлом Шатцем и сотрудниками института Эсален он организовал издание сборника “Гражданские саммиты: сохранение мира, когда это слишком важно, чтобы отдавать это политикам” (Citizen Summitry: Keeping the Peace when it Matters Too Much to be Left to Politicians). Несколько разделов содержали эссе американских и советских авторов, в том числе Иосифа Гольдина и Джоэла Шатца, об угрозах ядерной войны и ядерной зимы, о гражданской дипломатии и советско-американских телемостах, а также о трансформации сознания в грядущую эпоху, когда человечество найдет способы стать единым целым. В 1987 году в журнале “Знание – сила” вышла подборка материалов под заголовком “Зеркало для человечества”. После большой фотографии ЭЛИНа на Калининском проспекте следовал фрагмент поэмы Велимира Хлебникова “Небокниги” в качестве эпиграфа: “В туманную погоду пользовались для этого облаками, печатая на них последние новости”. О грандиозности проекта говорило присутствие среди авторов нескольких академиков и докторов наук, а также цитаты из выступлений Михаила Горбачева и вице-президента АН СССР Евгения Велихова. Затем шел короткий комментарий Иосифа Гольдина, в котором он описывал основную идею проекта “Зеркало для человечества”: “Если с помощью технологии «космических мостов» осуществить наблюдение за восходом Солнца одновременно на всех континентах Земли и делать это регулярно, превратив в форму объединения людей, ядерной катастрофы может не быть. «Зеркало для человечества» позволит людям увидеть, как монтаж поведет Солнце над Землей, главным глиссандо передавая его с одного гигантского видеоэкрана на другой, сменяя ландшафты и облик населения. В одних странах еще «вчерашние» сумерки, в других – глубокая ночь, но повсюду люди, молодые и старые, стоят, сощурив глаза или молитвенно сложив руки, или обнявшись, и смотрят, как сейчас там, на краю Земли, восходит Солнце, и глаза их ловят все новые и новые потоки света”. Этот процесс, согласно идее Гольдина, должен был прежде всего предотвратить ядерную войну, но и одновременно подтолкнуть человечество к новой стадии эволюции и к новому сознанию.

Проекту “Зеркало для человечества” Гольдин посвятил всю оставшуюся жизнь, изыскивая технические возможности для его воплощения, вовлекая людей всевозможных профессий и статуса и постоянно корректируя идею. Наблюдение за восходом солнца сменила мысль о трансляции главных достопримечательностей разных стран, которые он называл “чудесами света”: “Люди в семи странах увидят семь «чудес света»: сакуру в Японии у подножия горы Фудзи, обсерваторию Бронзового века в Стоунхендже в Англии, Сикстинскую капеллу в Италии, вид на Кремль с Москвы-реки, Цвингер в Дрездене и дельфинариум на Гавайях”. Среди его визионерских идей был проезд на платформах от ракет СС-20 через всю Европу с произведениями искусства и перформансами, совместное наблюдение за восходом солнца во время встречи Михаила Горбачева и президента Японии Тосику Кайфу, строительство в парке Горького первого коммуникационного центра и многое другое. Гольдин также писал сценарий для документального фильма “Зеркало для человечества”, который собирался снимать режиссер Ролан Быков. Ни одну из этих идей Гольдину не удалось реализовать до конца – эпоху безумных энтузиастов сменила новая эпоха деловых людей. Телепатия попала на телевизионные шоу и из мечты о всеобщем контакте стала, как пишет Алайна Лемон, предметом потребления. Наконец, технологии интернета оказались более привлекательными для быстрой связи. И это гораздо лучше Гольдина понял Джоэл Шатц.