Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Всякий раз, когда приходится объяснять гостям, как к нам ехать, начинаются проблемы. Собственно, добраться на машине очень просто. Но когда речь заходит про мост – главный ориентир, то тут начинается…
– Доедешь до моста́, – говорю я.
– До какого мо́ста? – переспрашивает гость.
– Да там один мост. За мосто́м сразу направо.
В результате приезжают на час позже, измученные поисками, и говорят:
– Да ты же нам о мосте́ ничего не сказала!..
Такие недоразумения, к счастью, быстро забываются, уже через пять минут никто и не вспомнит, что добирались в два раза дольше, чем могли бы. Но вот ударение… «До моста́» или «до мо́ста», «за мосто́м» или «за мо́стом», «о мосте́» или «о мо́сте»?
И здесь – кто во что горазд. И немудрено: когда открываешь на этом слове любой словарь ударений, главное – не впадать в уныние. Разберемся! Но не сразу, потому что, честно сказать, вариантов многовато. В Орфоэпическом словаре под редакцией Р. Аванесова нам с вами предоставляют практически полную свободу действий: «с моста́» и «с мо́ста»; «по́ мосту», «по мо́сту» и «по мосту́»; «о мо́сте» и «о мосте́». Не знаю, как вас, меня такая свобода угнетает, хочется определенности.
Тогда берем более строгий Словарь ударений Ф. Агеенко и М. Зарвы. Да-а… сказать, что здесь всё без вариантов, никак нельзя, но все-таки полегче. Итак, если хотите действовать наверняка – ударяйте на последний слог: мост, с моста́, под мосто́м, за мосто́м, на мосту́.
Но вот «о ком, о чем?» – о мо́сте.
Как же я вам не говорила о мо́сте?
Вы до моста́ доехали? – Доехали.
Под мосто́м проезжали? – Проезжали.
За мосто́м повернули? – Повернули.
И я же вам еще и не рассказывала о мо́сте? Ну тогда в следующий раз езжайте по навигатору.
Хоть государство у нас и светское, церковные новости довольно часто попадают в информационные выпуски на телевидении, на радио; о них можно прочитать в периодике. При чтении газетных и журнальных текстов вопросы возникают нечасто, а когда нужно произнести вслух какие-то слова, имеющие прямое отношение к религии, тут нас поджидают проблемы.
Например, город N отдает дань мощам евангелиста и иконописца апостола Луки. Вопрос: «моща́м» или «мо́щам»? Ответ: «моща́м». Моща́м апостола Луки. Именительный падеж – мо́щи, косвенные – моще́й, моща́м, моща́ми, о моща́х.
Второй вопрос, возникающий всвязи с этим словом: а имеют ли «мощи» какое-то отношение к «мощи» в значении «сила, могущество»? И здесь ответ положительный: да, имеют, причем прямое. Вот об этом подробнее.
«Моща́ми» мы называем высохшие останки человека, которого церковь почитает святым. Как писал В. Даль в своем Толковом словаре – это «нетленное тело угодника Божия». Слово известно по меньшей мере с XI века – в старославянском, а затем и в древнерусском языке. Так вот, «мощи» значило то же, что и «мощь» (то есть «могущество»). А как специализированный термин, в церковном употреблении, слово «мощи» стало возможно только во множественном числе.
Таким образом, как сообщает нам Историко-этимологический словарь П. Черных, понятие «мощи» сначала означало «силы», потом – «сверхъестественные силы», а далее – «неистлевший труп (или часть его), способный творить чудеса».
Что же до ударения, никаких вариантов словари нам не предлагают: мо́щи, моще́й, моща́м, моща́ми, о моща́х.
– Понравилось кино?
– Очень. Аж до мурашек!
Мурашки бегают, бегут, забегали, побежали… Как водится, при произнесении устойчивых выражений мы совершенно не задумываемся над значением самого слова «мурашки». Нам достаточно, что возникает яркий образ, а точнее, ощущение. Это ощущение легкого озноба, как от волнения, страха, холода, восторга. Оно очень похоже на то, что человек испытывает, когда по спине пробегает… да-да, мурашка, то есть маленький муравей, муравьишка.
Откуда взялось такое слово, «мурашка»? Это не что иное, как производное от «мураш», по аналогии с «букашкой». Это сейчас мы не пользуемся словом «мураш», а в словаре Даля оно стоит наравне с «муравьем» и «муравлём»: муравей, мураш, муравль – мелкое насекомое. То, что мы сейчас называем муравейником, могло именоваться и «мурашником».
И мураш, и муравей – очень старые слова, которые появились на базе общеславянского названия этого насекомого – morvъ, morva. Как уточняет языковед Н. Шанский, древнерусское моровии превратилось в «муравей» под влиянием слова «мурава» (трава). Кстати, древнерусское «муравый» – это «зеленый».
Казалось бы, если есть «мураш», должен быть и «букаш», от которого потом образовалась «букашка»? Ах, если бы язык жил по таким простым правилам! Слово «букашка» на поверку оказывается не просто древним, но и куда более сложным. Достаточно сказать, что никакого «букаша» мы в этимологических словарях не находим. А «букашка» – жесткокрылое насекомое, жучок – происходит, как выясняется, от древнерусского слова букъ (глухой звук, жужжание), родственного старому глаголу «букать», что означало «реветь, мычать». Есть у «букашки» и переносное значение – незаметный, маленький, ничтожный человек. «Без бумажки ты букашка, а с бумажкой – человек», – автор этого крылатого выражения В. Лебедев-Кумач знал, о чем писал в своей «Песенке бюрократа» (1932).
В общем, хотя в историко-лингвистическом смысле слово «мурашка» и равнялось на «букашку», во всем остальном они друг от друга далеки: побежать – по спине, по телу, по коже – могут только мурашки.
Войти с помощью соц. сетей: