26

Император поневоле

(1341–1354)

Андроник III Палеолог совершил одну ужасную ошибку: он не оставил указаний касательно преемника. Предполагаемым престолонаследником был его старший сын, девятилетний Иоанн, однако монархия не обязательно была наследственной, а Иоанна так и не провозгласили и не короновали соправителем. У Иоанна Кантакузина не было имперских амбиций; его верность маленькому принцу и его матери Анне не вызывала сомнений. В то же время он фактически управлял империей на протяжении тринадцати лет; он почти машинально переехал в императорский дворец, чтобы обеспечить соблюдение закона и порядка и мирную передачу власти. Однако вскоре Иоанн обнаружил, что его близость к Андронику у многих вызывала жгучую зависть, и больше других ему завидовала сама императрица, так как муж всегда предпочитал компанию Иоанна ее обществу. Следом шел патриарх Иоанн Калека, который был целиком обязан своим повышением Кантакузину, однако честолюбие перевесило в нем благодарность. Разве Андроник дважды не назначал его регентом, прежде чем отправляться в поход? – вопрошал он.

Кантакузин мог легко возразить на это, что, поскольку он всегда лично сопровождал императора в походах, нынешняя ситуация совершенно иная; однако тогда его гораздо больше тревожил другой его прежний протеже, Алексей Апокавк. Выскочка и авантюрист туманного происхождения, Апокавк был одним из главных сторонников Андроника III в борьбе с дедом и с тех пор повсюду следовал за Иоанном, благодаря которому стал великим дукой – командующим византийским флотом. После смерти Андроника он убеждал своего патрона принять корону, однако Иоанн был непреклонен: он должен служить Палеологам. Апокавк принялся плести заговор с целью свержения Иоанна, а императрица, патриарх и великий доместик заключили ненадежное временное соглашение касательно ведения государственных дел.

Однако смерть василевса всегда влечет за собой тревоги и злоключения, и вскоре три главных врага Византии вновь перешли в наступление: сербы двинулись на Фессалоники, болгары собрались у северной границы, а османские турки грабили побережье Фракии. Иоанну пришлось нанимать солдат на свои деньги, однако он добился в этом поразительного успеха: порядок был восстановлен, и Византия подписала договоры со Стефаном Душаном, Иваном Александром и эмиром Орханом, а из Мореи прибыли послы с предложением сдать византийцам Ахейское княжество. Во время вынужденного отсутствия Иоанна в столице его враги нанесли ему удар: по наущению Апокавка, императрицы Анны и патриарха толпа ворвалась в его дворец, разграбила его и спалила дотла. Были уничтожены и его загородные поместья. Патриарх объявил себя регентом, а Апокавк – городским префектом. Семью Иоанна посадили под домашний арест, а его лишили поста главнокомандующего.

Заговорщики зашли слишком далеко, забыв, что в армии все как один на стороне Иоанна, и 26 октября 1341 года солдаты провозгласили его василевсом. Сам он продолжал настаивать, что законным императором, пусть пока и не коронованным, остается юный Иоанн V, и у нас нет причин сомневаться в его искренности. И все же факт остается фактом: армия традиционным способом объявила его государем, а поскольку о признании его таковым со стороны константинопольского режима не могло быть и речи, гражданская война была неизбежна. Через несколько дней после провозглашения Иоанна василевсом пришло известие, что патриарх отлучил его от церкви, а 19 ноября в храме Святой Софии должным образом короновали Иоанна V.

Положение Кантакузина было невыигрышным. Долгие годы разрыв между простым народом и аристократией становился все шире; враги Византии наступали, в страну хлынул поток беженцев, и условия жизни бедноты стали еще более безнадежными. Алексей Апокавк, в кои-то веки благодарный судьбе за свое скромное происхождение, мог выдавать себя за защитника обездоленных от привилегированного класса. Эта идея быстро распространилась по стране. В Адрианополе народная коммуна захватила власть от имени регента, Апокавк ее признал и отправил туда сына Мануила в качестве своего представителя. Через несколько недель за оружие взялась вся Фракия, и представителям класса землевладельцев пришлось скрываться или поспешно бежать. В Фессалониках власть захватила партия экстремистов, известных как зелоты, которые установили основанное на терроре правление на ближайшие семь лет. Должно быть, объявленный вне закона, отлученный от церкви и признанный врагом государства Иоанн Кантакузин был близок к отчаянию. Само его имя использовалось как символ эксплуатации бедных богатыми, хотя он всю свою жизнь боролся именно с такими злоупотреблениями.

Больше всего Кантакузин нуждался в союзниках. Он отправил срочное послание своему давнему другу Умур-бею, однако тот был в дальней отлучке, и после долгих колебаний Иоанн обратился к Стефану Душану. Они встретились в июле 1342 года неподалеку от Скопье. Стефан был рад воспользоваться внутренними проблемами Византии и охотно согласился поддержать Иоанна; благодаря его помощи Кантакузину удалось продержаться до конца 1342 года, а вскоре после Рождества он узнал, что Умур тоже идет на подмогу. Ситуация начала меняться. Зимой 1342/43 года Фессалия поддержала Иоанна, а с приходом весны то же самое сделала и Македония. Не на шутку встревоженный Апокавк прибыл с отрядом военных в Фессалоники, но быстро убрался оттуда, как только на горизонте показался Умур с флотом из 200 кораблей.

Моральный дух находившихся в Константинополе быстро падал, в европейских провинциях хозяйничали турки, войска Умура сеяли хаос и разрушение, и императрица приходила в ужас от одной только мысли об этих язычниках-варварах, которые почти добрались до столицы. Летом 1343 года она обратилась за помощью к Венеции и Генуе; однако, зная, что ни одна из двух республик не станет делать что-либо просто так, она пошла на роковой шаг и за 30 000 венецианских дукатов заложила драгоценности византийской короны. Выкупить их обратно так и не удалось.

Эти действия не принесли ей никакой пользы – помощь не пришла. Иоанн неуклонно укреплял свое положение, и несколько ближайших сторонников императрицы покинули ее. Что касается Апокавка, то его поведение свидетельствовало об отчаянии: он арестовал всех, кого подозревал в лояльности к Иоанну, – то есть практически всех богатых людей. Часть разрушенного Большого дворца превратили в тюрьму, в которой разместили арестованных, и именно здесь Апокавк встретил свою смерть. 11 июня 1345 года, во время одного из регулярных обходов, на него набросились несколько заключенных, кто-то из них выхватил у рабочего топор и отрубил Апокавку голову.

Тем не менее Иоанну Кантакузину еще много предстояло сделать, чтобы триумфально войти в Константинополь. Он знал, что от Стефана Душана ждать больше нечего, однако по-прежнему нуждался в серьезной поддержке и в начале 1345 года вступил в переговоры с самим Орханом. Несмотря на то что Иоанн осуждал турок так же сильно, как и все его соотечественники, в личном общении он всегда отлично с ними ладил. Он быстро подружился с Орханом, и их дружба стала еще более тесной, когда эмир без ума влюбился в среднюю из трех дочерей Иоанна, Феодору, и в 1346 году женился на ней. Невесте позволили сохранить христианскую веру, и позже она неустанно трудилась в интересах христиан, проживавших в эмирате ее супруга.

В том же году произошли и другие, более зловещие события. В Пасхальное воскресенье в кафедральном соборе Скопье сербский архиепископ, которого Стефан Душан возвысил до сана патриарха, короновал его как императора сербов и греков. Вероятно, именно в ответ на это 21 мая в Адрианополе патриарх Иерусалима возложил на головы Иоанна и его жены императорские короны, в спешке изготовленные местным ювелиром. Иоанн, однако, отверг предложение короновать своего старшего сына Матфея как соправителя – этот титул предусматривался для четырнадцатилетнего Иоанна Палеолога, который для Кантакузина по-прежнему оставался главным законным монархом.

Наконец Иоанн был готов. Поздно вечером 2 февраля он пробрался через узкий проход в заложенных кирпичом Золотых воротах и впервые за пять с половиной лет вошел в Константинополь в сопровождении тысячи солдат. Шесть дней спустя было достигнуто соглашение: два императора будут править совместно, причем в первые десять лет Иоанн Кантакузин будет занимать более высокое положение, после чего их статус станет равным. Отлучение Иоанна от церкви отменили, и 21 мая 1347 года его повторно короновали во Влахернской церкви Богородицы. Через неделю в этой же церкви его младшая дочь Елена обвенчалась с его соправителем Иоанном V. Обе эти церемонии омрачены грустью: по традиции они должны были пройти в храме Святой Софии, однако ее восточная часть рухнула годом ранее, и ею больше нельзя было пользоваться; кроме того, в церемониях следовало использовать драгоценности византийской короны, но их заложили, и присутствовавшие печально отметили, что их заменили стеклом.

Иоанн Кантакузин был человеком цельным, обладавшим редкой политической прозорливостью. Если бы он твердо отстаивал свое право на трон в 1341 году, то мог бы остановить развал империи; шесть лет спустя сделать это уже было невозможно. На его несчастье, ему досталась раздробленная и разоренная империя, и, когда он обрел верховную власть, ему не хватило малой толики решимости, чтобы навязать свою волю. Еще одним несчастьем было то, что он жил в одно время со Стефаном Душаном. Ко времени его смерти в 1355 году владения Душана простирались от Адриатики до Эгейского моря и от Дуная до Коринфского залива и занимали гораздо больше территорий, чем Византия. Безусловно, Стефан жаждал заполучить византийский трон, и можно не сомневаться, что он добился бы его, если бы не одна-единственная слабость: Сербия всегда была страной, не имевшей выхода к морю, и даже после своих морских завоеваний Стефан не имел действующего флота. Успешно атаковать Константинополь можно было только со стороны моря, а без кораблей Стефан не мог захватить столицу. Снова и снова он обращался за помощью к венецианцам, но те предпочитали слабую Византийскую империю сильному Сербскому королевству.

Однако несчастья Иоанна не ограничивались лишь Стефаном. Весной 1347 года в Константинополь пришла Черная смерть. Один из тогдашних летописцев утверждает, что чума унесла восемь девятых всего населения; должно быть, византийцы сочли это решающим доказательством того, что их заступница Богородица окончательно их покинула. В состав империи тогда входили лишь бывшая провинция Фракия (с двумя городами – Адрианополем и Дидимотикой) и несколько эгейских островов. К этим жалким остаткам можно прибавить Фессалоники, которые наконец избавились от зелотов в 1350 году, но они были лишь крошечным византийским анклавом во владениях Стефана, и добраться до него удавалось только морем.

Экономическое положение было еще более катастрофическим: война превратила Фракию в пустыню, а побережье постоянно атаковали турецкие пираты. Все продовольствие привозили генуэзцы, которые назначали свою цену и могли в любое время прекратить поставки. Торговля замерла, иперпир с каждым днем падал в цене. Любые серьезные траты становились возможны лишь благодаря просьбам о пожертвованиях или займах, и они слишком часто не соответствовали заявленным целям. К примеру, когда московский князь Симеон Гордый отправил золото на восстановление храма Святой Софии, оно ушло на плату турецким наемникам.

Первой заботой Иоанна было укрепление остатков империи. Старшего сына Матфея он назначил ответственным за обширную фракийскую территорию вдоль границы с Сербией, а младший Мануил должен был заботиться о Морее, которая с этого времени стала автономным деспотатом. Затем Иоанн обратил внимание на Галату, где взимаемые генуэзцами ежегодные таможенные пошлины были почти в семь раз выше того, что получал Константинополь. Он приказал резко снизить тарифы на импорт, так что иностранные суда вновь сочли более привлекательным западный, а не восточный берег Золотого Рога. Генуэзцы, конечно, возражали. В августе 1348 года их флотилия проплыла через Золотой Рог и сожгла те византийские корабли, которые ей удалось обнаружить, однако греки ответили ударом на удар и подожгли склады генуэзцев вдоль побережья, а также забросали Галату из катапульт огромными валунами и пылающими тюками сена. Мир был восстановлен лишь через несколько недель; однако, когда из Генуи прибыли полномочные представители, они оказались на удивление сговорчивыми. Республика с готовностью согласилась выплатить Византии контрибуцию в размере 100 000 иперпиров, обязалась освободить землю позади Галаты, которую занимала незаконно, и пообещала больше никогда не нападать на Константинополь; Византия в ответ не пошла фактически ни на какие уступки.

В конце 1349 года Иоанну Кантакузину было простительно думать, что проблемы с Генуэзской и Венецианской республиками закончились. Увы, вскоре их соперничество вновь переросло в открытую войну, а близость Галаты к Константинополю вынуждала Византию поддерживать либо одну, либо вторую республику. 13 февраля 1352 года Генуя и Венеция пытались решить спор в бою у стен Галаты. Вскоре начался пожар, который из-за сильного ветра быстро перекинулся на оба флота; однако генуэзцы и венецианцы продолжали биться и ночью, при свете от собственных пылающих кораблей. В конце концов уступить пришлось венецианцам; однако с наступлением утра стала видна поверхность воды, почти полностью покрытая обломками кораблей и трупами погибших, и оказалось, что генуэзцы понесли почти столь же серьезные потери. Победа обошлась им дороже, чем многие поражения.

В мае 1352 года Иоанн V Палеолог вернулся в столицу из Фессалоник. В свои двадцать лет он больше не желал безропотно подчиняться воле тестя. Сыновья Кантакузина управляли важными областями империи, мать Иоанна V Анна недавно получила контроль над Македонией; настало время и ему потребовать свое.

Иоанн VI Кантакузин, отлично знавший о честолюбивых замыслах зятя, сразу выделил ему большую часть Фракии – стратегически важную территорию, поскольку на ней располагались подходы к самой столице. Возникла лишь одна трудность: эта территория включала в себя Дидимотику и земельные владения, которые он уже отдал своему сыну Матфею. В качестве замены Матфей получил Адрианополь и его окрестности, но остался обиженным на Иоанна V, который, как назло, теперь оказался его ближайшим соседом.

Как ни удивительно, первым этот шаткий мир нарушил Иоанн V, который в 1352 году перешел границу владений Матфея и осадил Адрианополь. Матфей обратился к отцу, который поспешил к нему на выручку с довольно большим турецким войском, предоставленным эмиром Орханом под командованием сына Орхана Сулеймана. Иоанн V, в свою очередь, обратился за помощью к сербам и болгарам; Стефан Душан откликнулся на его просьбу, прислав 4000 конных воинов. В конечном итоге город был спасен, однако гораздо важнее было то, что империя вновь воевала сама с собой, а также тот зловещий факт, что Иоанн Кантакузин бросил мусульманское войско против собственных подданных-христиан. Люди напоминали себе, что он не принадлежит к настоящему императорскому роду и остается в лучшем случае временно исполняющим обязанности императора. Ныне, когда Иоанн V Палеолог достиг зрелости, должен ли он по-прежнему делить власть с человеком, который принес империи почти одни только несчастья?

К тому времени Иоанн VI Кантакузин утратил всякий интерес к власти. Он купил себе участок земли на горе Афон и часто рассуждал о привлекательности монашеской жизни. Он ведь с самого начала поддержал законные требования Иоанна V Палеолога, но тот продемонстрировал, что легко становится марионеткой в руках венецианцев, болгар и Стефана Душана; поэтому в апреле 1353 года Иоанн VI Кантакузин объявил Иоанна V Палеолога официально низложенным и назначил вместо него своим соправителем сына Матфея, однако подчеркнул, что Палеологи не лишаются наследства и что сын Иоанна Андроник остается престолонаследником. После этого он сослал зятя и его семью на остров Тенедос.

И вновь Кантакузин недооценил оппозицию. Патриарх наотрез отказался проводить коронацию Матфея, объявил об отлучении Кантакузина от церкви и подал в отставку. Несколько дней спустя он пробрался в Галату, а оттуда добрался до Тенедоса. Его преемником избрали некоего Филофея, горячего сторонника Кантакузина, однако Матфея и его жену короновали лишь в феврале 1354 года.

Меньше чем через месяц, 2 марта, сильнейшее землетрясение опустошило большую часть Фракии. Были разрушены сотни городов и деревень, в Галлиполи почти не осталось уцелевших домов. К этой катастрофе добавилась еще одна – турки. Сулейман-паша немедленно отправился на пострадавшие территории, прихватив с собой все турецкие семьи, которые смог найти. Большинство из них направились на руины Галлиполи, и через несколько месяцев население этого некогда греческого города полностью состояло из турок.

Для Византии это первое турецкое поселение на европейской территории стало гораздо большей бедой, чем само землетрясение. На требование Иоанна вернуть город Сулейман ответил, что он достался ему по воле Аллаха, и вернуть его – значит проявить нечестивую неблагодарность: он ведь не взял город силой, его люди лишь заняли место, покинутое прежними обитателями.

21 ноября 1354 года Иоанн V Палеолог сбежал с Тенедоса, приплыл через Дарданеллы в Мраморное море и рано утром 22 ноября добрался до Константинополя, где с рассветом на улицах уже собирались толпы людей. Вскоре начался неизбежный разгул: семейный особняк Кантакузинов вновь разграбили и подожгли; некоторые мятежники захватили склад оружия, другие пошли на Влахернский дворец, а Иоанн V тем временем обосновался в старом дворце напротив храма Святой Софии. Его предложения были на удивление умеренными: два Иоанна должны были править совместно, как и раньше, а Матфей оставался в Адрианополе до самой смерти. Кантакузин как старший император мог по-прежнему жить во Влахернах, а сам Иоанн V займет личный дворец Феодора Метохита – один из самых богатых в городе.

Однако оставалось несколько нерешенных проблем. Первой из них было присутствие турок Сулеймана во Фракии, второй – растущая непопулярность Иоанна Кантакузина. В течение недели он как мог терпел это положение дел, однако в конце концов принял решение, над которым долго размышлял. 4 декабря на церемонии во Влахернском дворце Иоанн Кантакузин и его жена Ирина торжественно отложили в сторону короны и регалии, после чего он надел простую рясу православного монаха и удалился в монастырь.

Иоанн Кантакузин, известный с этого времени как монах Иоасаф, правил всего семь лет, однако он фактически управлял империей на протяжении четверти века и еще десять лет направлял ее движение. Он прожил еще двадцать девять лет и умер в 1383 году. Первые годы монашества он большей частью посвятил написанию «Истории», а по окончании этого труда вернулся к защите исихазма. Однако мы вскоре увидим, что он не до конца покинул политическую сцену, хотя и очень этого хотел.

Трудно не проникнуться к нему сочувствием. Мало кто из императоров так усердно трудился на благо Византии, обладая при этом меньшими личными амбициями. Он бы никогда не стал свергать с престола своего зятя, если бы не счел, что, возобновив войну, Иоанн V Палеолог подверг опасности будущее империи. Удача, однако, отвернулась от него: если бы не глупость Иоанна V, противоречия исихазма, чума, турецкая агрессия, амбиции венецианцев и генуэзцев, Кантакузин мог бы добиться успеха. Однако величайшим бременем для него оказалась моральная и финансовая несостоятельность самой империи. Казна пустовала, византийцы пали духом. Обладавший харизмой человек мог бы побудить их к действию, но Иоанн VI Кантакузин не был вдохновенным предводителем и сумел лишь отвратить подданных от себя. Ему плохо отплатили за тридцать пять лет служения стране, и мы легко можем поверить, что он и его жена с большим облегчением обменяли атрибуты императорской власти на суровое монашеское облачение.