25

Два Андроника

(1282–1341)

Император Андроник II вернулся в Константинополь, полный решимости вновь объявить о независимости православия. Будучи соправителем отца, он вынужденно поддерживал его политику, но всегда ее ненавидел. Он так и не смог забыть, что Михаил умер отлученным от церкви, и не хотел повторить его судьбу; едва вернувшись в столицу, он официально отрекся от своих прежних клятв в верности Риму. Главного сторонника унии патриарха Иоанна Векка лишили сана; окончательно одряхлевшего прежнего патриарха Иосифа принесли на носилках и официально восстановили на патриаршем престоле. Он прожил недолго, и после несколько затянувшегося периода без патриарха Андронику удалось обеспечить избрание на этот пост бывшего отшельника с горы Афон по имени Афанасий. Набожному императору казалось, что аскетизм патриарха – именно то, что нужно для отвлечения церкви от политических дел; священники же считали Афанасия немытым фанатиком во власянице, который желал лишь наказывать их за суетность и богатство. Летом 1293 года делегация главных церковных сановников потребовала его удаления, и в октябре Афанасий подал в отставку – правда, сначала он официально предал своих врагов анафеме.

В следующем году овдовевший император взял в жены одиннадцатилетнюю Иоланду, дочь Вильгельма VII Монферратского. Вильгельм именовал себя королем Фессалоник – этот титул появился во времена Четвертого крестового похода, но теперь он уступил его Андронику, преследуя цель избежать двусмысленности в отношении второго города империи. Андроник знал, что в случае нападения на Фессалоники не сможет прийти на выручку, так как он принял решение максимально сократить свои вооруженные силы.

Трудно поверить, что он так поступил, учитывая, что его азиатские владения почти ежедневно уменьшались. Византия давно полагалась на иностранных наемников, и ошибкой Андроника стало уменьшение их численности до самоубийственно низкого уровня, причем он распустил закаленные полки, заменив их беженцами и скитальцами, чья дешевизна никак не могла компенсировать отсутствие опыта и дисциплины. Флот Андроник вообще упразднил, к восторгу генуэзцев, которые отныне могли потребовать гораздо более высокую плату за свою поддержку. Тем временем турки добрались до Средиземноморья, принялись строить собственный флот и были рады получить квалифицированные советы от тысяч обнищавших моряков, которые обращались к ним в поисках работы.

Турки больше не были разрозненными боевыми соединениями времен расцвета сельджуков. Поражение, нанесенное монголами султану в 1243 году, фактически положило конец его власти в Анатолии; тем временем многие турецкие племена, обратившиеся в бегство при наступлении монголов, в конце концов обосновались на нейтральной полосе вдоль византийской границы, откуда совершали регулярные набеги на территорию империи. Вскоре они стали оправдывать эти набеги джихадом – священной войной против неверных, а оттуда было рукой подать до того, чтобы считать себя гази – воинами веры. К началу XIV века выстояли лишь несколько византийских крепостей – Никея и Никомедия, Сардис и Пруса, Филадельфия и Магнесия – и несколько изолированных портов, таких как Ания и Гераклея на Черном море; всю остальную Анатолию поглотил наплыв турок.

Положение на Западе тоже быстро ухудшалось. Константинополь ликовал, когда в 1285 году умер Карл Анжуйский, оставив трон своему сыну Карлу II, однако вскоре выяснилось, что молодой король нисколько не дружелюбнее отца. В 1291-м – год падения Акры (последнего государства крестоносцев) – он предложил Никифору Эпирскому союзный договор, скрепленный браком между дочерью Никифора Тамарой и сыном Карла II Филиппом. Жених становился сюзереном всех греческих владений Карла и получал титул князя Таранто. В этом безошибочно узнавалась вторая анжуйская угроза Константинополю, которая пока была «величиной лишь в ладонь человеческую».

Тем временем в Сербии появился новый правитель – Стефан Милутин, взошедший на трон под именем Стефан Урош II; он объявил, что поддерживает анжуйцев, заключил союз с Эпиром, объявил войну Византии и сделал столицей Скопье, стратегический опорный пункт, распоряжавшийся дорогой на юг, к Фессалоникам и Северной Греции. Стефан заключил некую форму брака с дочерью Иоанна Дуки Комнина. Союз Сербии и Фессалии угрожал не только Фессалоникам, но и всему пути к Адриатике через Балканский полуостров. В 1297 году Андроник избрал дипломатическое решение проблемы. Узнав, что недавно умерла единственная законная жена Милутина (у него были также две постоянные наложницы, не говоря уже о фессалийской княжне), он предложил ей свою дочь от Иоланды Симониду. Правда, девочке было всего пять лет, а ее будущему мужу около сорока, но эту жертву пришлось принести. На Пасху 1299 года Андроник лично отвез Симониду в Фессалоники, где ее ждал жених.

Рубеж веков стал для Византии временем непрекращающихся бед, а Андроник явно был не в состоянии остановить ускоряющийся упадок. К тому же Константинополь стал одним из главных полей сражения, на котором разрешали свои разногласия Генуя и Венеция. В июле 1296 года венецианский флот подошел к входу в Босфор и совершил жестокое нападение на генуэзскую колонию в Галате; когда же вмешался византийский гарнизон, венецианцы стали стрелять по самому городу и сожгли все греческие дома в пределах досягаемости. В декабре генуэзцы устроили контратаку, разрушив главные здания и убив всех выдающихся венецианцев в городе. Следующим летом приплыл новый венецианский флот и привез личное послание дожа, в котором тот обвинял императора в поощрении поведения генуэзцев, возлагал на него ответственность за причиненный ущерб и требовал компенсации. Флот прорвался в Золотой Рог и поджег одну из императорских галер, а потом вернулся в Венецию, захватив в плен множество генуэзцев.

В 1299 году Венеция и Генуя заключили сепаратный мир, однако венецианцы по-прежнему настаивали на компенсации и летом 1302 года напали на Константинополь третий раз за семь лет. Они снова вошли в Золотой Рог, подожгли все византийские здания в пределах досягаемости, а потом заняли остров Принкипо в Мраморном море; в то время он использовался в качестве лагеря для беженцев из Анатолии, и венецианцы грозились их всех перебить, если император не выплатит им долг. Андроник уступил, а кроме того, согласился подписать десятилетний договор, подтверждавший все привилегии венецианцев в Константинополе.

1302 год стал ужасным для Византии. Ранней весной сын и соправитель императора Михаил IX потерпел поражение в битве с турками при Магнесии и едва избежал смерти. Далее последовало нападение венецианцев, а всего через несколько недель после него, 27 июля, византийская армия столкнулась неподалеку от Никомедии с турецким войском, численность которого была выше в два с лишним раза, под командованием эмира по имени Осман. Битва была не особенно кровопролитной, однако прояснила намерения Османа. Он и его люди двигались на юго-запад вдоль побережья Мраморного моря, пока не дошли до Эгейского моря. Таким было первое появление человека, который начал карьеру как правитель одного из самых маленьких эмиратов в Анатолии, а затем основал династию, давшую имя Османской империи. И в том же 1302 году Андроник Палеолог получил сообщение от Рожера де Флора, предводителя Каталонской дружины.

Каталонская дружина была по сути группой профессиональных испанских наемников, большинство из которых происходили из Каталонии; в 1281 году их нанял Педро III, чтобы использовать в североафриканских и сицилийских кампаниях. Говорят, что Рожер де Флор был сыном Рихарда фон Блюма, немецкого сокольничего Фридриха II. В возрасте восьми лет он пошел служить на галере у тамплиеров, а затем стал чрезвычайно удачливым пиратом; позже он предложил свои услуги сыну Педро Федериго, который немедленно назначил его адмиралом. Рожер быстро проявил себя как храбрый боец на море и на суше и обзавелся верными последователями. Так и появилась Каталонская дружина.

К концу 1302 года Рожер отправил к Андронику двух послов, предлагая ему услуги дружины сроком на девять месяцев. В обмен он просил двойную против обычной плату своим людям, а для себя титул великого дуки (тогда это был пятый по значению титул во всей византийской иерархии) и руку шестнадцатилетней племянницы императора Марии. Как ни удивительно, Андроник принял его предложение, и в сентябре 1302 года каталонский флот вошел в Золотой Рог, везя на борту не только 2500 бойцов, больше половины из которых были конными, но и (к некоторому ужасу императора) их жен, любовниц и детей – в общей сложности около 7000 человек. Вскоре после прибытия Рожер женился на Марии, а еще через несколько дней вся дружина поплыла через Мраморное море в Кизик, который в то время осаждали турки.

Тут каталонцы показали, на что они способны: к весне 1303 года турки отступали повсюду. Однако Андроник дал волю силам, которые он не мог контролировать. Каталонцы сами принимали решения, а всю добычу, если она случалась, оставляли себе. Их заносчивость и высокомерие вызывали у их союзников постоянное недовольство, и к тому времени, как они добрались до ставки Михаила IX в Паги, они вызывали по отношению к себе такую враждебность, что он закрыл перед ними городские ворота. Однако Паги мало их интересовал. Они устремились на Филадельфию, которую осаждали турки-караманлиды. Несмотря на марш-бросок длиной 120 миль (193,1 км), каталонцы перешли в наступление наутро после прибытия. К полудню на поле битвы лежали мертвыми около 18 000 турок, а прочие, включая самого эмира, обратились в бегство.

Меньше чем за два года бывший пират стал членом императорской семьи, одержал решительные победы над османскими и караманскими турками и овладел большей частью Юго-Западной Малой Азии. Он и не думал бескорыстно сражаться за Византию: опыт нескольких прошлых месяцев пробудил в нем надежду на основание собственного независимого королевства, и в начале 1304 года он отправился в честолюбивый поход на Восток. К середине августа он и его люди осаждали Магнесию, когда ему привезли срочное послание от императора: Феодор Святослав – узурпатор, объединивший под своей властью большую часть Болгарии, – вторгся во Фракию и угрожал Константинополю. Андроник мог надеяться на спасение своей столицы только с помощью каталонцев. Этот призыв нельзя было оставить без внимания; Магнесию придется оставить на потом. Рожер де Флор без промедления повел своих людей к Дарданеллам, пересек пролив и разбил лагерь в Галлиполи, и тут пришло сообщение от Михаила, что помощь каталонцев все же не понадобится. Император никак не объяснил, каким образом болгарский кризис был улажен так внезапно и с такой легкостью. Не была ли вся эта затея лишь уловкой, чтобы вернуть каталонцев туда, где византийцы могли за ними как следует присматривать?

В любом случае Рожеру повезло, что он находился неподалеку от Константинополя, когда в начале 1305 года в Золотом Роге появились девять испанских кораблей под командованием некоего Беренгера д’Этенса, одного из его давних товарищей по оружию. Цель этого визита остается тайной, однако приняли его тепло, и вскоре он тоже получил титул великого дуки, а Рожера повысили до ранга кесаря. Надо признать, что эта честь была заслуженной, однако одновременно служила паллиативным средством: несомненно, Андроник понимал, что ненужное возвращение союзников во время угрозы со стороны Болгарии настроило их против него, и это опасно. Кроме того, Каталонской дружине уже год не платили жалованье (императорские сундуки, как всегда, были пусты), и два ее командующих беседовали с ним все более угрожающим тоном. Особенно не скрывал своего негодования Беренгер; он вернул золотую и серебряную посуду, на которой ему подавали еду, взошел на флагманский корабль и отправился в каталонский лагерь в Галлиполи, напоказ швырнув за борт свои регалии дуки на виду у тех, кто находился во дворце.

В конце концов удалось достичь соглашения (правда, лишь после того, как Андроник удовлетворил требование Рожера и отдал ему всю византийскую часть Анатолии в феодальное владение), и каталонцы начали готовиться к возвращению в Азию. Однако, прежде чем отправиться в свои новые владения, Рожер решил нанести официальный визит Михаилу IX в Адрианополе. Его беременная жена Мария и ее мать умоляли его не делать этого, но он не обратил внимания на их слова и 23 марта 1305 года уехал в ставку Михаила в сопровождении 300 конников и 1000 солдат пехоты. Он пробыл в Адрианополе неделю; накануне отъезда в Галлиполи он и его офицеры посетили прощальный пир, устроенный Михаилом в его честь. Когда пир подходил к концу, двери распахнулись, и в зал ворвалась группа вооруженных наемников-аланов. У невооруженных каталонцев, которых было гораздо меньше и которые почти наверняка напились, не было никаких шансов. Рожера убили вместе со всеми остальными. Как только весть об этом дошла до Галлиполи, продвижение в Азию прекратилось, а тех, кто уже успел туда дойти, призвали обратно, и полуостров провозгласили испанской территорией. После этого Каталонская дружина прошла по Фракии, верша страшную месть. Михаил IX изо всех сил пытался ее остановить, но его войско было разбито под Райдестом, и сам он едва спасся.

Летом 1308 года каталонцы повернули на запад, к Фессалоникам, разрушили бесчисленное количество городов и деревень и разграбили монастыри на горе Афон, прежде чем спуститься в Фессалию и Беотию, где поступили на службу к Готье VI де Бриенну, французскому герцогу Афин. Однако Готье, как и византийцы, быстро обнаружил, что каталонцев проще нанять, чем уволить. 15 марта 1311 года они уничтожили его и его войско, а потом пошли на Афины, где основали собственное герцогство, которое просуществовало семьдесят семь лет. Менее чем за десятилетие они причинили Византии почти столько же вреда, сколько турки за сто лет, и император еще и заплатил им за это. Если бы они соблюдали условия соглашения, то смогли бы обратить вспять исламскую волну и изменить всю будущую историю Леванта. Вместо этого почти ровно через сто лет после Четвертого крестового похода они нанесли империи, которую пришли спасать, еще один парализующий удар.

Каталонцы были не единственным вызовом, с которым пришлось иметь дело Андронику Палеологу. С запада ему по-прежнему угрожал Феодор Святослав, пока Андроник не уступил ему порты на Черном море, которые тот и так уже занял, вместе с рукой Феодоры – дочери Михаила IX. Сын Карла II Филипп Тарентский захватил Дураццо. С востока наступали турки. В 1304 году династия Айдынидов захватила Эфес; Осман перерезал пути сообщения между Никомедией и Никеей; а в 1308 году караманиды захватили Икониум и окончательно уничтожили давно агонизировавший Сельджукский султанат. В 1309 году остров Родос пал перед рыцарями-госпитальерами. Империя уменьшалась с каждым днем.

В 1310 году Андроник столкнулся с новым врагом – собственной женой Ириной, в девичестве Иоландой Мон-ферратской. Его одиннадцатилетняя невеста превратилась в чрезвычайно честолюбивую женщину, и отношения между супругами давно были напряженными. Кризис случился, когда Ирина предложила, чтобы после смерти мужа империя перешла не к Михаилу IX, а была разделена между четырьмя сыновьями Андроника (трое младших были, разумеется, и ее отпрысками). Император отказался, после чего Ирина с тремя сыновьями уехала в Фессалоники – дом ее детства, который к тому же был ближе к ее дочери, шестнадцатилетней Симониде, находившейся при болгарском дворе. Там она и оставалась в течение следующих семи лет, постоянно плетя интриги против мужа.

В Фессалониках жил и соправитель императора Михаил IX. Ему было около 35 лет, но он сильно разочаровался в жизни, проведя большую ее часть в военных походах и проиграв все крупные битвы. В начале 1311 года он повел войско против огромной шайки турецких грабителей во Фракии; результат, как обычно, оказался катастрофическим. После этого его освободили от военного командования, и он занялся личной жизнью. У него было четверо детей, старший из которых, Андроник, был коронован соправителем в возрасте 19 лет, в феврале 1319 года. Трон отныне делили между собой три императора, и наследование было обеспечено по крайней мере на два поколения вперед. Однако молодой Андроник вскоре стал проявлять признаки опасной неуравновешенности: он пил, играл в азартные игры и был скандально известен любовью к женскому полу. В 1320 году, заподозрив одну из своих любовниц в неверности, он устроил возле ее дома засаду для неизвестного соперника. Действительно ли этим соперником оказался его родной брат Мануил, или он случайно проходил мимо, доподлинно неизвестно, однако на него напали, и он был убит. Это потрясение оказалось слишком сильным для Михаила IX, и 12 октября он умер. Андроник-старший в ярости отрекся от внука и назвал наследником престола своего младшего сына Константина. Результатом этих событий стала гражданская война.

Императору тогда было 60 лет. Ему повезло с главным советником – Феодором Метохитом, который верно служил ему до конца его царствования. Однако продолжался упадок империи: Фракия была опустошена, Малая Азия практически потеряна. Налоги постоянно росли, однако доходы тратились не на перевооружение, а на откупные выплаты каталонцами и туркам. Неудивительно, что, когда молодой Андроник III поднял в Адрианополе восстание, многие в столице поспешили его поддержать.

Правой рукой молодого императора был Иоанн Кантакузин, один из ведущих представителей военной аристократии. Он был на пару лет старше Андроника, и они дружили с самого детства; этот человек доминировал на политической сцене Византии на протяжении большей части столетия. Среди сторонников Андроника III сравниться с ним мог лишь Сиргианн Палеолог – дальний родственник императорской семьи по матери, который оказался ненадежным союзником. Он и Иоанн оба купили наместничество во Фракии (продажа государственных должностей была далеко не самым мелким злоупотреблением, расцветшим при Палеологах), где немедленно принялись разжигать недовольство среди местного населения. На Пасху 1321 года к ним присоединился молодой император. Сиргианн двинулся на столицу, где старый Андроник вскоре пошел на уступки, и в июле 1322 года дед и внук согласились править вместе, а Андроника III вновь сделали единственным наследником престола.

Мир продлился пять полных лет, в течение которых османские турки захватили Прусу после семилетней осады и сделали ее своей столицей. Однако в 1327 году вновь разразилась гражданская война. На этот раз императоры сражались не в одиночку. Король Сербии Стефан У́рош III Дечанский объявил, что поддерживает Андроника II, а болгарский царь Михаил III Шишман, женившийся на сестре Андроника III Феодоре, с радостью заключил союз с новым шурином. Как и раньше, серьезных стычек было мало, однако молодого Андроника приветствовали везде, где он появлялся. В январе 1328 года он отправился вместе с Иоанном Кантакузином в Фессалоники, где ему оказали пышный прием как василевсу. Он спокойно стал готовиться к походу на столицу.

Вечером 23 мая 1328 года Андроник III и Иоанн Кантакузин в сопровождении 24 человек с осадными лестницами пробрались к бастиону напротив ворот святого Романа. Сообщники внутри города перекинули через стену веревки, к стене приставили лестницы, и уже через несколько минут люди молодого императора перебрались за стену и открыли своим товарищам ворота. Грабежей почти не было, никто не пострадал. Как только старый Андроник подписал акт об отречении, ему позволили сохранить титул императора и дворец во Влахернах. Тем временем несколько человек отправили освободить патриарха Исайю, которого в прошлом году заключили в Манганский монастырь. Рассказывают, что по дороге в патриарший дворец его сопровождали не священники, а музыканты, танцовщицы и комедианты, один из которых так его рассмешил, что патриарх едва не свалился с лошади.

Серьезно пострадал лишь Феодор Метохит, которого все винили за неудачи его государя. Большую часть его имущества конфисковали, дом разграбили и сожгли, а его самого отправили в ссылку, но затем позволили вернуться в монастырь в Хоре, который он за несколько лет до того восстановил и украсил за свой счет. Там он провел свои последние годы и умер в марте 1332 года, пережив Андроника II на месяц. Старый император оставался в Константинополе еще два года, а потом его тоже отправили в монастырь, где он и умер 13 февраля. Он правил почти пятьдесят лет; если бы он обладал хотя бы половиной дипломатических талантов своего отца, храбростью сына или энергией внука, он мог бы остановить разрушение империи. Вместо этого он позволил своей стране дрейфовать от одной катастрофы к другой, пока его не сместил внук.

Андронику III исполнился 31 год. Он был подвержен внезапным приступам безответственности, однако оказался бесстрашным воином и в целом добросовестным правителем, гораздо лучшим по сравнению со своим дедом. Прежде всего, ему повезло иметь на своей стороне Иоанна Кантакузина: сначала он руководил восстанием, а теперь занялся управлением делами империи. У него не было никаких государственных должностей, кроме поста великого доместика, или главнокомандующего, однако мало кто сомневался в том, кому принадлежит настоящая власть.

На международной сцене 1331 год отмечен дворцовыми переворотами в двух славянских государствах. Два новых правителя (Иван Александр в Болгарии и Стефан Душан в Сербии) заключили союз, скрепив его браком между Стефаном и сестрой Ивана Еленой, после чего взялись за осуществление их общей мечты – свержения василевса и основания в Константинополе великой Славянской империи, в результате чего вскоре была навеки утрачена большая часть Македонии. Положение в Малой Азии тоже было серьезным. Когда в конце мая 1329 года османские турки под командованием сына Османа Орхана начали блокаду Никеи, Андроник и Иоанн пересекли пролив с войском численностью около 4000 человек и двинулись вдоль Мраморного моря. На третий день они обнаружили турецкую армию, стоявшую лагерем у небольшой деревни Пелеканос, и 10 июня началась битва. К вечеру казалось, что преимущество на стороне византийцев, однако они понесли серьезные потери, и Кантакузин посоветовал с наступлением рассвета начать осторожное отступление.

Так они и поступили; к несчастью, несколько молодых офицеров, которых донимали стрелы турецких лучников, нарушили строй, чтобы прогнать их. Кантакузин галопом поскакал вслед за ними, а Андроник, не увидев его, сделал то же самое. Они обнаружили горячих юнцов окруженными, и в последовавшей битве императора ранили в бедро. На следующий день его на носилках отвезли в Константинополь. Рана выглядела неглубокой, и все было бы хорошо, если бы некоторые солдаты, видя, как его уносят, не решили, что он убит. Началась паника, и Иоанну Кантакузину лишь с большим трудом удалось восстановить видимость порядка.

Битва у Пелеканоса стала первой личной встречей византийского императора и османского эмира. Она не окончилась катастрофой, однако продемонстрировала, что наступление турок в Малой Азии не остановить. Никея пала 2 марта 1331 года, Никомедия – шесть лет спустя. Все, что осталось от Византии в Азии, – несколько городов, которые турки еще не потрудились завоевать. Орхан же тем временем укрепил свои силы на море и принялся беспрестанно атаковать европейское побережье Мраморного моря.

Андронику остались лишь три крупицы утешения. Во-первых, с турками были установлены дипломатические отношения. В августе 1333 года он тайно встретился с Орханом и согласился платить ему дань, если тот оставит в покое его владения в Азии. Во-вторых, Орхан оказался разумным и цивилизованным человеком: он не навязывал ислам завоеванным христианам; как и отец, он желал построить государство, предназначенное для торжества справедливости, образования и мусульманской веры, которое при этом принимает людей всех рас и вероисповеданий. В-третьих, укрепилась власть Византии в Эгейском море. Андроник взялся за перестройку флота, и византийские корабли вновь демонстрировали присутствие империи на Эгейских островах. Благодаря этому в 1329 году остров Хиос взбунтовался против генуэзского семейства Дзаккариа и вернулся под власть Византии. Разумеется, Генуя была не единственной западной державой, вовлеченной в политику Восточного Средиземноморья: госпитальеры на Родосе, венецианцы, Лузиньяны на Кипре и прочие семейства, правившие отдельными островами со времен Четвертого крестового похода, преследовали каждая собственные интересы; однако все они желали избавить архипелаг от опустошительных турецких набегов вдоль побережья.

Вследствие этого нет ничего удивительного в том, что возникла идея, которую поддержал папа Иоанн XXII в Авиньоне: создать великую христианскую лигу, которая вначале разделается с мусульманскими пиратами, а потом выступит в полномасштабный крестовый поход на Святую землю. Однако какая роль в этой лиге отводилась Византии? Папа был тверд: пока империя остается раскольнической, она не может стать членом лиги; все та же старая история, все та же неспособность понять, что раскол невозможно устранить росчерком пера. Сам император не стал бы возражать против унии, но он не намеревался повторить ошибку деда и навязывать ее сверху. Как бы то ни было, византийцы не верили в крестоносцев, и история доказала их правоту. Генуэзцы причиняли Андронику гораздо больше беспокойства, чем турки: всего через шесть лет после потери Хиоса они сравняли счет, захватив Лесбос. В отместку Андроник приказал немедленно уничтожить защитные сооружения в Галате, а потом отплыл с Иоанном Кантакузином в Эгейское море, чтобы вести переговоры о новом союзе – с «Львом Божьим», эмиром Айдына Умур-пашой. Ненавидевший генуэзцев Умур одобрил предложение византийцев, и результатом переговоров стала дружба между ним и Иоанном, продлившаяся всю жизнь и оказавшаяся гораздо более важной, чем они оба могли предположить.

В начале 1341 года Андроник III отпраздновал в Фессалониках свадьбу своей двоюродной сестры Ирины и сына Иоанна Кантакузина Матфея. Затем Андроник и Иоанн вместе вернулись в Константинополь к новому, но характерному для Византии кризису, касавшемуся небольшой группы православных отшельников, известных как исихасты. Исихазм (по-гречески это слово означает «святая тишина») не был чем-то новым: православная церковь всегда сохраняла традиции мистицизма. Однако в 1330-х годах монах по имени Григорий Синаит стал рассказывать, что через определенные физические техники можно обрести видение божественного Света, который окружает Иисуса Христа во время его Преображения. Как и следовало ожидать, учение Григория пробудило вековую страсть византийцев к дебатам, особенно учитывая то, что рекомендованные им техники (в том числе концентрация взгляда на пупке и регулирование дыхания) явно могли подвергнуться осмеянию. К весне 1341 года страсти разгорелись до такой степени, что император был вынужден созвать церковный собор, который прошел в храме Святой Софии 10 июня и закончился полной победой исихастов.

После того как участники собора разошлись по домам, император пожаловался на сильное утомление, а на следующий день у него началась сильнейшая лихорадка. Пять дней спустя он умер. Он правил хорошо и мудро; его трагедия состояла в том, что он занял трон в такое время, когда империя уже была обречена, и его победы на Балканах не имели значения в сравнении с фактической потерей Анатолии, в результате которой османские турки подошли совсем близко к Константинополю. Тем не менее Андроник III добился большего, чем многие считали для него возможным, а его партнерство с великим доместиком многое сделало для того, чтобы подготовить печальный и упавший духом народ к еще большим бедствиям, ожидавшим его впереди.