Глава 23
Новая неделя в школе начинается, как обычно. Все живут своими делами и проблемами, личными переживаниями, и я тоже стараюсь не отстать от всех и жить, как прежде.
Палмер появляется на занятиях целый и невредимый, тренируется у тренера Херли, так что мне больше не стоит за него волноваться. Ведь так?
Я стараюсь не вспоминать о том вечере на Утесе и разговоре в машине — все вышло случайно, и он мне просто помог. Стараюсь не думать, хотя у меня такое чувство, словно мне заморозили сердце.
Я учусь, выполняю школьную работу и избегаю встречаться с ним — оказывается, это не сложно, если все время смотреть себе под ноги. Я почти верю, что у меня получится выкинуть мысли о Мэтью Палмере из головы… «Он не скучает. Не скучает»… Но стоит однажды столкнуться с ним в коридоре, и я будто снова оказываюсь прижатой к его груди, чувствуя, что мне нечем дышать.
Когда парня останавливают две девчонки-старшеклассницы, отчаянно пытаясь завладеть его вниманием, я невольно жалею их, проходя мимо. Мэтью — настоящее оружие массового поражения для девичьих сердец, и лучше бы его стрела никогда не касалась моего сердца.
Но я не стану думать об этом. Не стану! Тем более, что ему нет до меня никакого дела! Больше никаких свиданий и отношений, никакой влюбленности и симпатичных парней. Оказывается, что Эшли Уилсон для них слишком хороша.
Ха!
Меня беспокоит лишь одно. Эмбер не прекратила вести свою войну против Золотой тройки и восхвалять атакующего «Беркутов». В школе только и разговоров, что о Палмере и его успехах, и Джейк как-то за обедом признается, что Шон и Мэтью стали жестче играть друг с другом, уже всерьез раздражая тренера Херли. И что, если так пойдет и дальше, то новой драки между ними не избежать.
«Сумасшедший, что он делает? — думаю я, в очередной раз появившись на поле в конце недели и убедившись в правдивости слов Джейка. — Неужели не понимает, чем это ему грозит?»
Однако игра команды стала лучше, парни словно разделились на два лагеря, и все бы ничего, если бы один из них уже однажды не оступился.
В конце недели перед уроком английского я заметно нервничаю. Так происходит всегда перед этим предметом — вынести час под взглядом Палмера сложно, и я не знаю, чего хочу больше — увидеть его или попросить секретаря по учебной части перевести меня в другой класс.
— Привет, Эшли.
Я задумалась, стоя в коридоре возле своего открытого шкафчика, поэтому и не заметила приближение Рентона.
Коротко обернувшись в сторону парня, я возвращаю взгляд на стопку карточек по факультативу, которую выкладываю из кармана своего рюкзака на полку к учебникам.
— Привет.
— Э-э, как у тебя дела?
Шон тоже нервничает, давно мы так не стояли вдвоем и не говорили, поэтому парень несколько раз проводит рукой по русым волосам, закусывая губы и оглядывая полупустой коридор.
Странный вопрос. Я не удивляюсь ему. Я думаю о том, что сейчас в кабинете английского языка встречу совершенно другого парня.
— Хорошо.
— Эшли, я писал тебе на мессенджер. Может, ты не видела?
— Нет, видела.
— А почему же не ответила?
Я закрываю шкафчик и поворачиваюсь к парню. Надеваю рюкзак на плечи и поправляю хвост, перебрасывая густые волосы на плечо.
— А зачем? — спрашиваю прохладно, собираясь уходить. — Разве не ты первым прервал наше общение?
— Да, но… Именно об этом я тебе и написал. Я хочу поговорить, Эш!
Окей, я киваю и смотрю на часы.
— У меня есть примерно три минуты до того, как прозвенит звонок. Если у тебя что-то срочное, то говори сейчас, Шон. Иначе я ухожу — мне пора на урок.
Он продолжает кусать губы, и я уже отворачиваюсь от парня, когда он останавливает меня за локоть.
— Подожди, Эшли! — просит, убирая руку, потому что замечает мой хмурый взгляд. — Я хотел сказать… Глупо получилось с Мэри Эн в прошлую пятницу. Ты так быстро ушла и ничего не объяснила.
— Это неправда! Я объяснила достаточно, и даже получила ответ.
— Ох, Синтия… У Кейт странные подруги, иногда я сам не понимаю их шуток. А Бэйкер… Его не все любят, ты же знаешь.
Шон пробует улыбнуться, но мне не смешно, и улыбка исчезает с его лица.
— Закари — хороший парень, и когда-то ты тоже так считал, — замечаю я Рентону с упреком. — Лучше скажи, что твоим новым друзьям не нравится, что он живет в трейлерном городке и не может себе позволить развлекаться с вами. Только я не заметила, чтобы он страдал по этому поводу.
— Эшли, не начинай… Что плохого в том, что я хочу быть удачливым и популярным? Это на всю жизнь, понимаешь? Я тот, кем себя делаю и не могу потерять шанс. Для моей семьи это важно!
— О, да, — поднимаю я руки, горько усмехнувшись, — с этим не поспоришь! Но я-то здесь причем, Шон?
Рентон смотрит на меня, словно раздумывает или не знает, что сказать.
— Ты помнишь наши переписки до двух часов ночи, Эш? Нам ведь было весело. С тобой я мог быть собой — думаешь, я не понимаю, что стал другим? Ты удивишься, но иногда я сам жалею, что согласился быть капитаном «Беркутов». А еще, — это признание дается ему сложнее, но он все-таки договаривает, — что ты больше не улыбаешься мне на поле. Я виноват, Эш, но мы можем хотя бы…
— Что можем, Шон?
— Остаться друзьями, — с надеждой выдыхает Рентон. — Хотя бы попробовать? Я тебе об этом написал.
Темно-русые брови и зеленые с коричневыми крапинками глаза. Выгоревшие на солнце, торчащие прядки волос надо лбом, дружелюбная улыбка милого парня. Он уже когда-то говорил мне о чем-то очень похожем и просил ему доверять.
— Зря написал. Нет, я так не думаю.
— Почему?!
Иногда объяснить сложно, а иногда просто не хочется. Потому что для меня тоже было кое-что важно.
— Извини, но я немного иного мнения о дружбе. Друзьям не делают больно и не выставляют их идиотами. — Мне не хочется, но я заставляю себя сказать: — Тем более, когда ты давал повод думать, что мы с тобой больше, чем друзья.
- Эшли…
— Мне пора!
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но Шон вновь останавливает меня. Однако тут же отпускает, когда его что-то толкает в плечо.
— Эй… Палмер, какого черта?! — разворачивается он, натыкаясь на Мэтью. — Смотри, куда прешь! — недовольно замечает налетевшему на него парню. — Тебе что, места мало?
— А, это ты, Рентон? Я тебя не заметил. Ага, мало! Тренирую атакующий бросок вперед. Мне пока не все нравится, но я над этим работаю!
Мэтью отвечает Шону, а смотрит на меня, отодвинув капитана в сторону. И я растерянно хлопаю глазами.
— Привет, Уилсон.
— П-привет.
Сегодня на нем черный свитшот с эмблемой известного баскетбольного клуба, джинсы-slim и кеды. На плече висит рюкзак, лямка которого перехвачена смуглыми пальцами. Волосы небрежно убраны от лица, поэтому взгляд особенно открыт. А может, мне так кажется, потому что в последнюю нашу встречу нам мешали сумрак ночи и яркость костра.
— Отличные фото в газете, Уилсон. Я и не знал, что в нашей школе такой крутой шахматный клуб. Может, мне тоже к ним записаться? Знаешь, я неплохо играю в шахматы. Когда-то в детстве, когда моим братьям было не до меня, я часами просиживал за одним телевизионным шоу — помню, оно шло по второму каналу и называлось… «Школа гроссмейстера Дина», точно! Ведущий в нем был, конечно, зануда и никто его не смотрел, но там было столько крутых названий! Например, «Обезьянья игра». Слышала?
— Н-нет.
— Это когда в шахматной партии один из соперников зеркально повторяет ходы другого. Вот тебе интересно, чем такая игра может закончиться?
— Ну… да.
— Вот и мне тоже было интересно. А еще «Отравленная пешка». Я никак не мог понять, причем тут яд? Да и пешка — вроде плевая фигура. Но если угадать одну, ту самую, и лишить ее соперника — это может подействовать на него, как анафилактический шок! В самый неподходящий момент партии, сохранив все важные фигуры, ты вдруг понимаешь, что уже проиграл…
— Эй, Палмер! Ты ничего не замечаешь? — возмущенно вмешивается в наш разговор Шон, обескураженный наглостью Мэтью. — Я к тебе обращаюсь!
Это действительно так, и Палмер нехотя бросает на него взгляд.
— У тебя расстегнулись штаны и свалились на пол, Рентон? Поэтому ты так вопишь?
— Все в порядке с моими штанами! — огрызается Шон, но краснеет. С Мэтью сложно соревноваться в остроумии.
— Тогда просто треснули на твоей трусливой заднице? Тоже нет?.. А! Постой, у тебя на шее поводок и ошейник с надписью «Щенок капитана Красных лис», верно? Извини, кэп, но тебе придется снять его самому, — сухо бросает Палмер. — Подозреваю, что у меня аллергия на шерсть.
Секунда, и парни стоят нос к носу, раздувая ноздри и тяжело дыша. Учеников в коридоре немного, но все мгновенно затихают, обернувшись в нашу сторону.
— Что ты сказал? — цедит Шон сквозь зубы, краснея еще больше, и грозится: — Повтори!
— Повторю! Но ты уверен, что хочешь это услышать здесь, Рентон? Может, вечером приедешь на Утес, там и поговорим? Проверим, чего ты стоишь!
Еще секунда и я наконец прихожу в себя. Заметив в конце коридора худую и ровную, как палка, женскую фигуру, бросаюсь вперед и расталкиваю парней в стороны.
— Хватит, вы с ума сошли! Секретарь Моран идет! Даже не вздумайте, слышите?!
О, господи! Сейчас быть катастрофе!
Но Мэтью отступает первым.
Чертыхнувшись сквозь зубы, он подхватывает с пола рюкзак, который успел сбросить, и уходит навстречу секретарю по коридору.
Немного обождав, я тоже иду следом — оставаться с Рентоном нет никакого желания, а выяснять мне с ним больше нечего.
***
Кабинет английского языка находится этажом выше, в другом крыле здания. Парень успел войти в класс до звонка, а вот я опаздываю, и учитель, мистер Поллак, сетует на мою непунктуальность, определяя мне небольшое наказание:
— Мисс Уилсон? Я удивлен и крайне огорчен, что именно вы задержали сегодня урок. Останьтесь, пожалуйста, после занятия и напишите короткий тезис о том, как важно в нашей школе соблюдать правила и почему. Вам понятно задание?
Еще как понятно.
— Конечно, мистер Поллак. Извините!
Я вхожу в класс и тороплюсь пройти к своей парте. Когда сворачиваю в нужный ряд, то бросаю взгляд на Мэтью. Он сидит за своим столиком и не смотрит на меня, но напряжение в нем выдают твердая линия рта и сжатые в кулак пальцы, крепко обхватившие ручку.
Еще несколько минут назад он был близок к тому, чтобы сорваться, и я даже не представляю, чего ему стоит это видимое спокойствие.
Я расстегиваю рюкзак и юркаю за свою парту, достаю тетрадь и учебник. От волнения половину урока сижу на краешке стула и совершенно не слышу, о чем говорит учитель. Я все еще мысленно нахожусь в коридоре и продолжаю переживать потрясение от столкновения парней.
Неужели они, и правда, подрались бы? Прямо там?
Как дерется Мэтью, я видела. И что Шон не станет молчать — тоже знаю по прошлому году. Ничем хорошим бы это для обоих не закончилось.
Но, видимо, не только я об этом думаю.
— Палмер, пожалуйста, ответьте нам, что такое динамо-машина? — раздается вдруг вопрос учителя, и я слышу позади себя отсутствующий голос:
— Это генератор с источником постоянного тока… Ч-что?
— Отлично, Мэтью. Может, вы еще объясните нам, что же такое «Постоянный ток»?
— Мистер Поллак, не понимаю… Зачем это вам? Я думал, мы на уроке английского, а не на физике.
— Да что вы?! Правильное замечание, — хмурит брови мужчина. — Лично я на уроке, а вот где вы — не известно! Будьте добры, сосредоточьте свое внимание на моей лекции. Вряд ли вы еще когда-нибудь в своей жизни коснетесь данной темы, если не зададитесь конкретной целью!
Цель изучить литературу рубежа девятнадцатого и двадцатого веков, породивших такое популярное течение в английской литературе, как неоромантизм, а в последствии и модернизм — вряд ли в будущем коснется и меня, поэтому я тоже стараюсь сосредоточить свое внимание на уроке, отпустить из головы мысли о разговоре Мэтью и Шона, и не сердить мистера Поллака. Тем более, что весь класс ждет задание.
— …Джек Лондон, Жюль Верн, Артур Конан Дойль… Уверен, все эти имена вам хорошо знакомы и никого из писателей отдельно представлять не нужно?.. Хорошо. Тогда позволю себе обратить ваше внимание на то, что отличительной чертой их произведений является вымышленный мир, полный неожиданных приключений, загадок и опасности. Новая романтика сюжета, когда на первый план выходит центральный герой, которому хочется сопереживать и прощать маленькие огрехи. Чаще всего наделенный какими-нибудь особыми способностями и душевными качествами. Сегодня же мы с вами коснемся творчества ярчайшего представителя этого течения, автора книги «Остров сокровищ» — Роберта Льюиса Стивенсона. Но вот рассмотрим мы другое его известное произведение, в свое время наделавшее много шума в литературной среде и поразившее критиков.
Итак, вашим новым заданием на выходные дни будет сделать небольшой совместный проект. В классе восемнадцать человек, я решил разделить вас на тройки…
— Почему, мистер Поллак? — спрашивает кто-то из учеников, и мужчина поясняет:
— Я хочу, чтобы двое из тройки выступили оппонентами по отношению друг к другу, а третий человек постарался защитить оба эти мнения, примерив на себя роль арбитра. Мне важны все ваши мнения, поэтому тема будет одна для всех. Запишите! «Проблема добра и зла в человеческой натуре». За исходное произведение берем повесть Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда». Повесть небольшая, так что я уверен, вы все справитесь с заданием! И помните об оценках за семестр, если решите отнестись к проекту несерьезно!
Несерьезно? Да мистер Поллак, наверное, шутит? Никто в выпускном классе не решится на такую глупость, и уж тем более не захочет испортить себе оценку!
Я записываю тему и вместе со всеми жду, когда учитель озвучит рабочие тройки… и вдруг застываю, когда мужчина произносит:
— Мэтью Палмер, Брюс Броуди и… Эшли Уилсон!
Что?!
— Да, Эшли! — вскидывает мужчина палец, опускаясь за учительский стол. — В вашей тройке я попрошу именно вас занять нейтральную сторону и выступить в роли арбитра. Это будет интересное мнение!
Интересное? Ну, пожалуй.
Лицо Палмера я видеть не могу, зато вижу побледневшую физиономию худышки Броуди — тихони и очкарика, которого в школе едва ли кто-то замечает.
Он точно не в восторге от своей тройки и порывается поднять руку, чтобы привлечь внимание учителя, но другие ученики не спорят и у него не хватает смелости. В конце концов, покосившись на Мэтью, он затихает, сунув пальцы в непослушные волосы и печально повесив нос над тетрадью.
— Повторяю еще раз для всех! — повышает голос мистер Поллак, когда ученики в классе заметно оживляются, отыскивая свои маленькие команды. — Это будет вашим заданием на выходные, и я надеюсь на плодотворный результат!
Звучит звонок, и все встают. Я тоже поднимаюсь, собираю рюкзак и надеваю его на плечи, думая, как обернуться к Палмеру. Не прошло и часа с момента нашего разговора, а нам снова надо смотреть друг другу в глаза.
Легче позвать Брюса Броуди, что я и делаю, пока мы все не разошлись.
Парень подходит, и я, наконец, оборачиваюсь к Мэтью. Но только сейчас он совсем не такой, каким был при Шоне. Он едва ли меня замечает, и когда Броуди несмело предлагает нам троим встретиться в субботу в моем доме, отрезает:
— Я к Уилсон ни ногой, а ты как хочешь.
— Хорошо, Брюс, тогда, может, соберемся у тебя? — с надеждой смотрю я на худенького паренька, но он так бледнеет, поглядывая на Палмера, что даже мне становится за него неудобно.
— Извините, не выйдет. У меня родители, они немного консервативные люди и… верят всяким слухам… В общем, думаю, они будут против, — наконец выдыхает он и виновато пожимает плечами.
И ежику понятно, что он имеет в виду. Что Палмеру заказана дорога в приличный дом и лучше не питать надежду туда попасть, и мне становится за Мэтью обидно.
— Хорошо, а если нам собраться… — собираюсь я предложить вариант с кафе, но Мэтью не дослушивает и уходит.
— Уилсон, ты думаешь, он обиделся? — испуганно спрашивает Броуди, пока мы вместе с ним провожаем взглядами стройную фигуру парня. — И теперь мне отомстит?
Ответить на это не сложно — сейчас я уже лучше знаю Палмера.
— Думаю, что ему все равно. А еще, Броуди, — выдыхаю сердито, когда Мэтью скрывается в коридоре, — я думаю, что ты — дурак!
Видимо, худышка чувствует за собой вину, потому что поправляет очки и пробует оправдаться — мы еще даже не начали, а проект уже повис на волоске. И сейчас конкретно по его вине.
— Но я не хочу связываться с парнем, который, возможно, п-принимает наркотики, Уилсон! — выдыхает он тихо, но страстно. — А еще носил наручники и и-избил человека!
Это уже слишком. Взглянув в испуганные глаза за большими стеклами, я отворачиваюсь от Броуди и ухожу.
— Тогда и я не хочу связываться с идиотом, а тем более с ним спорить. Можешь мистеру Поллаку так и передать!
