Глава 22

Какого черта происходит? Что я творю? Если бы только знал!

Все оказалось еще дерьмовее и хуже для меня, чем началось. Я просто не могу расцепить руки, чтобы убрать эти гребанные презервативы в карман. Я не хочу отрываться от нее, не могу! Все внутри меня рвется к этой рыжей девчонке, оказавшейся полностью в моих руках, в желании брать. Наплевав на запреты, вопит: «Хочу!» и даже холоду ночи сейчас не под силу остудить то, что я чувствую.

Теперь я знаю, как это — получить то, что хочешь. Это невозможно отпустить.

Эшли Уилсон. Школьный фотограф. Девчонка такая же солнечная, как радость.

Я не поверил своим глазам, когда увидел ее на Утесе. Что-то подняло меня на ноги и подсказало обернуться раньше, чем она успела вскрикнуть. Толкнуло вперед, к ней, заставив испытать шок от ее присутствия здесь и без колебания назвать своей.

Стив понял, что я не шутил, а вот до брата Габриэль мои слова дошли не сразу. Но я бы выбил Нилу все зубы вместе с челюстью, если бы он меня не услышал и не разжал свои гребанные пальцы!

Мне пришлось говорить с ним почти вежливо и усмирить в себе желание сделать это самому, чтобы еще больше не напугать Эшли. Поездка на Утес стала для нее неприятным откровением, и это ясно читалось в ее распахнутых серых глазах.

Она старалась держаться храбро, но удивилась и растерялась, увидев меня среди опасной компании. Зря, я никогда и не играл роль приличного парня. Хотя, окажись в том ресторане на месте Рэнтона — ни за что бы не пустил ее сюда.

Чертов трусливый ублюдок!

Надеюсь, здесь все поверят, что она для меня — просто развлечение из другой жизни. Ревнивая домашняя дурочка, которой один из Палмеров настолько запудрил мозги, что она прибежала его разыскивать. Габи на это купилась, а вот я сам…

Кажется, я всегда знал, с первой нашей встречи на летней ярмарке, что когда-нибудь мисс Улыбка вырвет мне сердце, оставив вместо него дыру. Лучше бы я никогда не знал ее, не говорил с ней, и не касался. В моем мире нет места для таких девчонок — с глазами осеннего неба, мечтами о будущем и золотом в волосах. А сам я еще не сошел с ума, чтобы погрузить ее в него с головой.

Я это отлично понимаю, но от ее губ невозможно оторваться. Они такие нежные и податливые под моими, какими я их себе и представлял. К ним хочется приникать и не отпускать, чувствовать их сладость снова и снова, как и вкус ее теплой кожи. И мне приходится бороться с самим собой, чтобы не потребовать от ситуации большего. Чтобы удержать свои руки под контролем, который в эту самую секунду летит к чертям!

Подыграть мне Уилсон не способна, она замерла под моим напором, впившись пальцами в плечи… но вдруг на коротком вдохе тянется ко мне сама. Отвечает на поцелуй, и это ее движение навстречу приводит меня в чувство быстрее, чем ушат ледяной воды, вывернутый на шею, заставляя очнуться и оторваться от девушки.

— Нет, Эшли! Не надо.

Но дыхания разорвать труднее, и лица остаются близко.

— Ты… убиваешь меня, Палмер!

— Знаю. Но не думай, что мне легче.

До сих пор я был с ней честен, но после моего разговора с Габи, вряд ли она верит моим словам. Да сейчас это и неважно. Я все равно останусь для нее тем, кто я есть — опасным парнем, с которым не стоит иметь дело.

Но мне не легче, мне до черта трудно! И мой взгляд вновь прикипает к ее губам.

— Эй, детка! Так как ты сказала тебя зовут? И давно ты крутишь с Мэтом?

Я отвлекся, поэтому не сразу замечаю приближение Нила с одним из его приятелей. Они подходят к моей машине и встают перед нами, рассматривая девчонку на моих руках.

Здесь всем плевать на такт, куда важнее знать, кто ты и что из себя представляешь. Чего от тебя ожидать. Так что мне приходится снять Эшли с колен и соскочить на песок. Заслонив ее собой, со спокойной усмешкой встретить любопытство парней.

Я знал, что разговор не окончен, и острое предчувствие точки в нем заполняет собой кровь.

— Хочешь узнать, попробуй спросить у меня, Нили. И, может быть, я тебе даже отвечу.

Парни переглядываются, и один из них отступает в сторону.

— Так как зовут твою пташку, Палмер? — послушно повторяет, сплевывая себе под ноги. Он здесь не для того, чтобы со мной спорить, и мы оба это понимаем. — Ты же понимаешь, мы любопытные, а ответа так и не получили.

— Не твое собачье дело, Баррозо. Сказал же, что проблем с девчонкой не будет. Отвали с расспросами! Она у меня из пугливых.

Драки на Утесе обычное дело. Я с ними рос и взрослел, учась отстаивать свое при любом поводе. Так что наша драка с Нилом вспыхивает мгновенно.

Но мы едва успеваем обменяться ударами, как уже все заканчивается.

Невозможная Уилсон. И откуда у нее только берется это бесстрашие?! Сначала на парковке с Уолбергом, и вот снова. Она не садится послушно в машину, как я ей сказал, и не ждет ни секунды.

Вклинившись между нами с Нилом, она налетает на парня и через мгновение тот уже падает на песок и вопит, матерясь на весь Утес, о том, что ему ослепили перцовкой глаза.

— Меня зовут Эш! И в следующий раз, Нил, или как там тебя, я буду с оружием. Учти это, если решишь подойти — я-то уж точно тебя запомнила! Терпеть не могу любопытных парней, но скажу, что с самозарядным «Глоком» я управляюсь одинаково хорошо обеими руками. Я вообще пострелять люблю, это у нас семейное. Особенно прицельно! Ружье и дробовик отлично успокаивают нервы, когда знаешь, как с ними обращаться. Так что я могу стать для тебя огромной проблемой, если ты не отстанешь от Мэтью! Ясно?.. Когда промоешь глаза, моргай чаще и смотри в сторону встречного ветра — это должно помочь!

Я не знаю, что меня поражает больше — поступок Уилсон или ее слова. Мне хочется развести руками и смеяться в голос. Я стою, смотрю на невысокую девчонку, грозно подобравшуюся, и не могу поверить в то, что вытворила мисс Улыбка. Вряд ли бы на это решилась хоть одна из присутствующих здесь девушек, зная законы Утеса. И тем не менее.

Сумасшедшая. Совершенно бесстрашная и непонятная.

За себя испугалась — я же видел, как побледнели губы и распахнулся взгляд, когда ее окружили парни. Но стоило опасности коснуться другого человека — и уже не промолчала.

Нил такого от тихони точно не ожидал. Мы оба знали, что будет драка, как только Уилсон здесь появилась. Мои братья и Стив Паркер не ладили с тех пор, как Картер Райт выкинул Рэя Уолберга из города и отдал право все решать не Крису, а Стиву. И здесь я Райта понимал — ни Лукасу, ни Крису не хватало осторожности и мозгов. Хитрый Паркер договаривался и решал вопросы куда лучше.

Но это не означало, что я с ним спелся, так что брат Габриэль давно ждал случая выслужиться — драка между нами была только вопросом времени.

Надеюсь, он извлечет из нее урок, потому что я свой урок уже извлек, причем буквально.

Я хватаю Уилсон за талию, вскидываю на плечо и, расталкивая собравшуюся толпу, отношу к ее машине.

— Ключи! — командую девчонке, ставя перед собой, и она их дает. Достает из кармана и передает мне. Садится на пассажирское сидение «Шевроле», когда я распахиваю перед ней дверь, не собираясь оставлять ей выбор.

Сообщаю решительно в лицо, пристегивая к сидению:

— И запомни хорошенько! Ты уезжаешь с Утеса, чтобы никогда сюда не вернуться. Никогда, Эшли! Твой поступок был не самым умным, но ты вернешься домой, в свой навороченный коттедж, и будешь считать, что ничего не было. Что тебе все приснилось, поняла?!

— Он не мой, и тебе это известно.

— Все равно! Поверь, он гораздо лучше, чем это дерьмовое место!

Я захлопываю дверь, обхожу автомобиль и сажусь за руль. Отодвигаю под себя сидение и завожу двигатель. Гребу в грунте колесами, выжимаю газ и наконец-то убираюсь с Утеса к чертовой матери, возвращая девчонку в ее мир.

В темноте салона лица Уилсон почти не видно. Радио молчит, и я не собираюсь здесь ничего трогать. Мы едем по дороге вверху побережья, которую освещают лишь фары и месяц, пересекая вставший по узким обочинам смешанный лес, и в тишине ее голос звучит огорченно и еле слышно:

— Это ужасно, что вы все решаете кулаками. Так нельзя, Мэтью. Это жестоко!

Но на это очень легко возразить тому, кто не впитал веру в сказки с грудным молоком матери.

— Можно. Иногда кулаки — самый действенный аргумент в разговоре.

— Но неужели в твоей жизни это происходит всегда? — изумляется она, повернув ко мне голову, ждет ответ, и я неохотно признаюсь, добела сжав пальцы на руле:

— Сколько себя помню.

Уилсон чувствует, что я не вру, и некоторое время мы едем в молчании. Но в ее голове определенно кипит мыслительный процесс, потому что она говорит, внимательно вглядываясь в мой профиль:

— Надо было сразу сказать им мое имя. Скорее всего, они бы меня все равно отпустили — не думаю, что я им так уж интересна. А теперь у тебя будут неприятности. Ты не можешь пропасть из школы еще на неделю — впереди матч со школой Линкольна и основные занятия. Тебе нужен аттестат, даже если вокруг всем на это плевать.

Что?

Черт, нашла время! Как будто я сам этого не знаю!

Наивная Уилсон, и в этом ее отличие от моих «друзей». Она не виновата, но я все равно злюсь:

— Надо было дать им тебя облапать, довести до слез и заставить их просить, так, что ли?! Они бы тебя отпустили, не сомневайся! Связываться с полицией никто не хочет. Но для начала заручились бы твоим молчанием. А это легко устроить, когда знаешь, «как». Надо всего лишь заставить тебя сделать то, за что потом будет очень стыдно. Поверь, память отшибает у девяносто девяти процентов из ста. А если и остается один процент, то всегда есть вероятность того, что тебя найдут и отучат болтать лишнее. Насчет «Глока» ты ведь не соврала?

Я почему-то в этом уверен и, подавленная моим признанием, Эшли неохотно кивает, отворачиваясь к лобовому окну. Словно она не рада тому, что успела наговорить Нилу.

— Не соврала. Я хорошо стреляю. Когда росла, отца часто не бывало дома, так что он научил меня обращаться с оружием еще в одиннадцать лет.

— Вот и хорошо. Мне кажется, тебе удалось убедить Нила. Но в следующий раз, мисс Смелость, ищи Мэри Эн в другом месте!

Сестра Бэйкера нашлась, и Закари позвонил сам.

Все оказалось так, как мы с ним и подумали. Она подбила Грегори встретиться, и оба поужинали в какой-то семейной закусочной неподалеку от набережной, но на обратном пути заблудились, перепутав улочку, ведущую к центру развлечений, с другой — приведшей их к церкви. А перепутав, просто сели на скамейку и стали болтать, ожидая, когда их найдут.

У самого Закари сел телефон, поэтому он и не смог сразу со мной связаться.

Где я? Неподалеку от дома. Со мной ли Палмер и все хорошо? Да.

А вот почему мы вместе, Зак не стал спрашивать.

Мэтью привез меня на холм и остановил машину за несколько коттеджей от дома Патриции Хардинг. Здесь гораздо светлее, чем на отдаленной дороге вблизи океана, ухоженную обочину освещают фонари, но мы не смотрим друг на друга. Мы молчим уже несколько минут, словно разучились говорить.

Руки Палмера по-прежнему сжаты на руле, а мои лежат на коленях. Наверное, мне пора уже что-то сказать. Например, «спасибо». Ведь никто не заставлял парня вставать на мою защиту, а потом везти сюда.

Но первым отзывается Мэтью. Выдыхает немного резковато и глухо:

— Уилсон?

Я знаю, что он скажет. Это уже звучало раньше.

— Забудь, да? — не глядя на него, продолжаю. — Ты это хотел сказать?

Он все-таки отрывает руки от руля и роняет кулаки на колени.

— Черт… Да. Так будет лучше для тебя. Тебе не стоит рассчитывать на такого, как я.

Его куртка до сих пор на мне. В ней уютно. Мягкая кожа пахнет парнем, и даже в теплой машине защищает, кажется, от всего на свете. Но только не от него самого.

Отстегнув у бедра ремень безопасности, я снимаю ее с себя и передаю Мэтью. Все-таки говорю ему:

— Спасибо.

Но это не то и не о том, что произошло с нами на Утесе, и мы снова молчим.

— Ты видела Габи, и сама все поняла. Я не скучаю. Не она, так другая — они все знают, с кем связываются. Но если хочешь услышать… ты слишком хороша для Рентона. А я, Эш, даже не он.

Я не смотрю на Мэтью, ничего не говорю, ощущая какую-то непонятную пустоту в груди. Холод там, где еще недавно тлело тепло и зажигались искры.

— Скажи хоть что-нибудь, — бросает Палмер, и я отвечаю то, что он ждет.

То, что, возможно, является правдой, просто сегодня мое сердце не хочет этого слышать.

— Да, ты прав. Лучше обо всем забыть! Извини, что испортила тебе вечер.

Когда он выходит из машины, я еще долго смотрю ему вслед. В спину высокому и стройному Мэтью Палмеру, удаляющемуся по дороге вниз холма в светлой футболке. Так и не надевшему куртку, а кинувшему ее на плечо.

Мне бы рассердиться на его слова, а не получается. Сегодня я узнала еще один его секрет.

Он настоящий, и всегда говорит правду.

Чуть позже у дома я вижу Кейт.

Она сидит на крыльце — худая блондинка в короткой юбке и стильных ботинках, бросив дверь красной «БМВ» открытой, и курит, не включив в доме свет.

А как же ночной клуб? Странно, что она так рано вернулась со свидания после того, как страстно целовалась с Рентоном.

А впрочем, какое мне до них дело? Я завожу машину в гараж, выключаю двигатель и поднимаюсь к себе, способная думать только о Мэтью. После его поцелуев мне остается сводную сестру лишь пожалеть.

В холле второго этажа темно, и в комнате тоже. Но у меня сейчас нет настроения включать свет. Я захожу в свою спальню, разуваюсь, стягиваю кофту и падаю на кровать, наплевав на компьютер и душ. Долгое время лежу в темноте одна, смотрю в потолок, а такое чувство, будто Палмер продолжает быть рядом, потому что память не хочет отпускать ни настойчивость его губ, ни близость крепкого тела.

Да, не стоит. Конечно, поняла, не дурочка. Мне вообще не за чем на кого-нибудь рассчитывать — я это еще с детства уяснила. Только на себя. Хорошо, что в моей жизни есть друзья, танцы и увлечение фотографией. А еще цели. Их много и все непременно нужно достичь. А сны, они всем снятся — приятные и не очень. Осталось только дождаться утра и все забудется.

Я настойчиво повторяю это про себя уверено, вспоминаю о том, что хочу поступить в университет и уехать отсюда в какой-нибудь большой город… а сердце не слышит. Оно осталось в моменте, когда билось в унисон с другим, и не хочет из него возвращаться.

Когда я все-таки поворачиваюсь на бок, обнимаю подушку и засыпаю, я думаю не о своем будущем, а о том, что было бы, останься Мэтью тогда в моей комнате?