Если мы попытаемся сформулировать для себя то основное, что делает современных иудеев в буквальном смысле слова «единоверными» друг другу, то должны будем признать, что главное для иудаизма состоит не столько в исповедании общих для всех адептов религии доктрин, сколько в соблюдении обрядовых норм. Образно говоря, важнейшее значение имеет не ортодоксия, понимаемая как жесткая норма веры, сколько ортопраксия – следование сложившимся в течение веков ритуальным предписаниям.

Еврейство всегда было неоднородным. Как говорит еврейская поговорка, где два еврея, там три мнения. Кроме того, несмотря на замкнутость и обособленность жизни еврейских общин, на них все же оказывала влияние культура тех стран, где они располагались.

Тем не менее нам все-таки необходимо перечислить базовые идейные положения иудаизма, разделяемые в той или иной мере всеми его последователями. Это:

• жесткий монотеизм, настаивающий, в частности, на единственности Божественной личности;

• убежденность в особой миссии еврейской нации, обычно обозначаемой термином «избранность»;

• вера в непреложность Завета, понимаемого как правовой договор между евреями и Богом;

• надежда на приход Мессии (Машиаха), Который должен установить новый гармоничный порядок мироустройства с еврейской нацией в качестве основных его благополучателей.

В средневековый период при этом активно шли внутренние дискуссии, однако они не породили больших движений и не привели к созданию отдельных конфессий. Скорее всего, причина этого проста: в те трудные века евреям было не до споров, слишком остро стоял вопрос выживания.

Однако в начале Нового времени ситуация начинает меняться. Развитие науки и философской мысли, образование национальных государств и смена экономических формаций, зарождение борьбы за права и свободы – все это породило новые идеи в том числе и в еврейской религиозной мысли. Возникают крупные течения – ортодоксальные, консервативные, либеральные, – представителей которых можно встретить в Израиле и в других странах мира в наше время.

К ультраортодоксальным относятся такие движения, как литваки, хасиды и хабад-хасиды. На левом, «либеральном» фланге иудаизма располагаются реформисты. Промежуточную позицию между двумя крайностями занимают группы, условно называемые консервативными, а также религиозные сионисты.

Давайте повнимательнее посмотрим на историю всех этих конфессий и на то, как они живут сейчас.

В XVIII–XIX веках в диаспорах на территории Западной Украины, Восточной Польши и Белоруссии начинают формироваться новые ультраортодоксальные иудейские течения – литваки, хасиды и хабад-хасиды.

Одно из первых ортодоксальных объединений сформировали последователи Виленского Гаона – великого учителя и мудреца, жившего в Вильно (ныне Вильнюс, Литва). Поэтому его верных учеников назвали литваками. Гаон, равви Элияху Залман, был человеком потрясающего ума и великолепной памяти (гаон в переводе с иврита означает «величие», «гений»). Уже в юные годы он наизусть цитировал огромные отрывки Талмуда.

Равви Элияху Залман был глубоко убежден, что для обретения праведности нужно две вещи. Первое – знать Тору и Талмуд, ведь в этих книгах отразилась вся мудрость и весь Божий Закон. Чем лучше выучишь текст, тем ближе ты к Богу. А второе – максимально четко, насколько это возможно, соблюдать устоявшиеся религиозные нормы и обряды.

В целом иудаизм литваков отличается механическим интеллектуализмом с опорой на логику. По их мнению, разум помогает в постижении Писаний и таким образом открывает дорогу к истине.

Литваки противостояли другому набиравшему силу движению, также считающемуся сейчас ортодоксальным, – хасидизму. Основатель хасидизма, Исраэль бен Элизер, по прозвищу Баал-Шем-Тов, был человеком малообразованным. Скорее всего, даже неграмотным. С точки зрения литваков, подлинное благочестие было бы для него недостижимым, потому что он не мог читать священные тексты. Однако первых хасидов вдохновлял иной посыл: Бог не в букве, а в духе, Он постоянно присутствует в мире Своей Божественной силой – Ш(е)хиной, Он обитает в сердце человека, дарит радость и блаженство.

Хасидизм формируется как антиаскетическое и отчасти как антиинтеллектуальное движение. Это не означает, что последователи движения отрицают роль Торы и Талмуда в религиозной жизни. Скорее они настаивают на недостаточности исключительно интеллектуалистского подхода. Горячая и искренняя молитва, зажигательный танец (члены общины на праздниках часто пляшут, обнявшись) – вот приметы хасидской духовной практики. Субботние трапезы включают в себя обильные возлияния вина. Но то, что следует за этим, – веселье и танец – это не просто разгул, а религиозный экстаз, пронизанный хвалой Богу. Так, полагают они, Давид плясал перед ковчегом. Некоторые черты хасидизма удивительным образом напоминают православное старчество. В хасидских общинах особенно почитают цадиков – праведников, «учителей жизни». Это не обязательно раввины, зачастую просто благочестивые люди. Они служат образцами правильного поведения в быту, и, помимо прочего, их отличает специфическое качество – двекутп. Буквально это означает нечто вроде «способности прилепляться»: все мысли, все движения души праведника посвящены Богу.

На довольно раннем этапе становления хасидизма, в конце XVIII века, внутри движения возникает ответвление, хабад-хасидизм. Его адепты ставят своей целью, с одной стороны, вернуть благочестию интеллектуальный элемент, с другой – развивают мистическую мудрость. Основоположником нового течения стал живший в Белоруссии раввин Шнеур-Залман, а продолжила это начинание знаменитая династия Шнеерсонов.

Название «хабад» – акроним, который состоит из первых букв ключевых терминов иудаизма, как его понимают представители данного движения. Это хохма – мудрость, бина – понимание и даат – знание. Хабад-хасиды полагают, что Бог не просто единое начало Вселенной; все сущее рождается из самой Его природы. Иными словами, мир – это Его эманация, что также созвучно каббалическим идеям (подробнее об учении каббалы мы расскажем чуть ниже).

Хабад-хасидизм эсхатологичен. Ожидание прихода Машиаха (Мессии) здесь особенно ярко и страстно выражено. В частности, последний любавический раввин из династии Шнеерсонов, Менахем-Мендл, настойчиво призывал всех ожидать Помазанника и сетовал, что народ Израиля утратил эти чаяния.

Такая мессианская сконцентрированность привела к неожиданным последствиям. Внутри хабада возникла группа, считающая самого Менахема-Мендла Шнеерсона истинным Машиахом. Ребе умер в 1994 году, однако ему до сих пор пишут письма, обращают к нему молитвы. Как среди мусульман-имамитов продолжает жить вера в скрытого имама, так и некоторые иудеи уверены, что равви-Помазанник где-то тайно скрывается и ждет своего часа.

Все три движения, которые мы упомянули, – литваки, хасиды и хабад-хасиды – относятся к ультраортодоксальному иудаизму. При этом представители этих течений зачастую настроены друг к другу враждебно. Недаром первые литваки, ученики Виленского Гаона, сами определяли себя «от противного». Их самоназвание – «митнагдим», что означает «оппоненты», «противники» – они ставили своей задачей в том числе дать отпор зарождающемуся хасидизму.

Общины, принадлежащие трем ультраортодоксальным движениям, по-прежнему процветают в Европе, Америке, на постсоветском пространстве. Но особое положение занимают их представители в Израиле, где принято обобщенно называть их харедим, что буквально означает «трепещущие перед Богом». Опознать этих иудеев легко, их много на улицах израильских городов и особенно в ортодоксальных кварталах, таких как Меа-Шеарим в Иерусалиме. Мужчины часто одеты в черные костюмы или длиннополые сюртуки (фраки), прикрывают голову широкополой шляпой или небольшой кипой; из-под рубашки свисают до колен сплетенные нитицицит, на висках оставлены неостриженными длинные локоны-пейсы. Замужние женщины всегда ходят в головном уборе; они, как и юные девушки и дети, обязаны все время, даже в жару, носить закрытую одежду.

Главное дело всей жизни любого ортодоксального иудея – изучение Торы и Талмуда, а также молитва. Он бесконечно познает слово Божье во всей его целостности: заучивает тексты, соотносит друг с другом разные положения вероучения и учится применять их при любой отдельно взятой проблеме. Для таких иудеев чтение писаний – само по себе уже религиозное действо и духовная практика.

Однако подобная установка предполагает, что человек фактически тратит все время на изучение Писания и молитву. Это возможно, если у него есть те, кто поддерживает его материально, и нет необходимости работать. Экономически такая позиция оказывается очень удобной: ультраортодоксальные общины в Израиле живут в значительной степени на государственные средства.

Когда в 1948 году образовалось еврейское государство, в нем оказалось не так много представителей этих групп, и их лидеры обратились к первому президенту Израиля Бен-Гуриону, попросив освободить их от работы, налогов, военной службы. Обратите внимание: в тот период всеобщая мобилизация была принципиально важна, ведь армия была залогом безопасности только что появившейся страны, окруженной врагами. Тем не менее несколько сотен молодых людей получили право заниматься исключительно религиозной деятельностью.

С тех пор времена изменились. В ультраортодоксальных семьях рождается много детей, количество харедим быстро растет, так что содержание столь многочисленной страты становится проблематичным для экономики. Как и несколько десятилетий назад, эти люди освобождены от воинской повинности и не работают. Их труд – в изучении Торы и Талмуда и поддержании ритуальных норм «за других». По их мнению, благодаря этому Бог являет милость к остальным евреям.

При этом парадоксальный факт состоит в том, что ряд ультраортодоксальных общин не признают государства Израиль, в котором живут и которое поддерживает их регулярными пособиями. Они полагают, что подлинный Израиль будет утвержден лишь с пришествием Мессии, а то, что есть сейчас, – это насмешка над Божественным замыслом.

Еще одна занятная подробность, связанная с бытом ха-редим: мужчины, как правило, не работают, зато часто работают женщины. Это считается допустимым и даже в какой-то степени похвальным с точки зрения сторонников традиционалистского еврейского жизненного уклада. Надо учесть, что практически все женщины в таких семьях – многодетные матери. Трудиться полный день они не могут, так как на них лежит слишком много семейных забот. Однако они могут брать почасовую работу. Таким образом семье обеспечивается дополнительный доход.

Представители сильного пола до наемного труда не опускаются, они выполняют свое призвание – читают и учат Тору, дискутируют о ней, молятся, а также наставляют молодое поколение.

Кстати, эту жизнь прекрасно иллюстрирует израильский сериал «Штисель» – семейная сага, некое хасидское подобие «Санта-Барбары». Отношения внутри ортодоксальной семьи показаны в нем довольно достоверно, так что сериал даже снискал одобрение харедим, которые обычно к кинематографу и телевидению относятся отрицательно.

Дети, воспитанные в ультраортодоксальных анклавах, в принципе вольны по достижении зрелого возраста покинуть религиозный квартал и жить более светской жизнью. Однако большинство из них растет в замкнутом пространстве и не видит ничего, кроме примера своих родителей. У подрастающего поколения нет навыков адаптации к внешней жизни, нет светского образования. Юноши и девушки обучаются в религиозных школах и, конечно, умеют читать, писать, считать. Но весь учебный процесс строится вокруг изучения религиозных текстов, так что их кругозор ограничен основами веры и еврейской национальной традицией. Им трудно найти себя в секулярном обществе.

У харедим приняты ранние браки, которые заключаются обычно при активном участии родителей, а иногда по прямому их указанию. Дети у молодоженов тоже появляются почти сразу. Из описанного регламентированного уклада сложно вырваться. Сделано все, чтобы жесткие «скрепы» удерживали члена общины от отступничества.

Надо понимать, что существование религиозного ортодокса – нелегкая доля, несмотря на то что он находится на иждивении государства. Такой образ жизни накладывает серьезные ограничения и требует от человека полной посвященности идее.

Секулярные или малорелигиозные граждане Израиля настроены в большинстве своем к ультраортодоксам довольно неприязненно, однако политические партии не решаются отказаться от поддержки религиозных иудеев. В нынешней политической системе страной управляют коалиции. Чтобы приобрести влияние, нужно договориться в том числе и с консервативными группами, которые на выборах голосуют слаженно и консолидированно. Их политическое влияние определяется тем, что они внутренне реализуют принцип, похожий на православный аскетический тезис – послушание выше поста и молитвы. При голосовании ультраортодоксы строго следуют указанию лидера общины. Поэтому задача любого политика, если он хочет поддержки на выборах, – договориться с духовными авторитетами. Складывается любопытная ситуация: те, кто менее всего участвует в социальной, политической, военной, экономической жизни государства, имеют при этом решающий голос при выборе руководства страны и ее курса. Поэтому принять какой-либо закон, который ограничивал бы влияние ортодоксов – заставлял бы служить в армии или платить налоги, – невероятно сложная задача.

На противоположной, левой стороне религиозности, в противовес правой, ультраортодоксальной, находятся либерально мыслящие иудеи – реформисты. Это движение возникло в XIX веке в Германии. Его родоначальником был раввин Авраам Гейгер. Он полагал, что суть иудейской религии состоит в хранении вечной и универсальной Божественной истины – десяти заповедей Моисея. Они стали моральным кодексом всего человечества и перешагнули национальные границы. Такое наследие надо сохранять, но осознавая его смысл.

По мнению реформистов, бедственное или по крайней мере стесненное положение евреев во многом является результатом их слепой привязанности к формальным традициям. Последователи Гейгера провели масштабные реформы, коснувшиеся в том числе и богослужения. К примеру, проповедь в синагоге на собрании произносится теперь не на иврите, а на национальном языке той местности, где находится община. Реформисты даже предлагали перенести день отдыха и, соответственно, синагогальных собраний с субботы на воскресенье, но попытка ввести такие изменения не получила широкой поддержки.

У некоторых членов этой группы весьма вольный взгляд даже на такую ключевую обрядовую часть, как обрезание. Для них это не принципиальный момент. Главное – «обрезание сердца», то есть посвящение своей жизни Богу, а не какие-то физические манипуляции. В этом вопросе их позиция в чем-то подобна позиции апостола Павла, который говорил: «мы обрезаны обрезанием нерукотворным» (Кол. 2: 11). Ультраортодоксальные иудеи, конечно, не могут с этим согласиться.

Реформированный иудаизм активно продвигает концепцию эмансипации, согласно которой представители еврейского народа должны стать активными участниками экономической, культурной, научной жизни общества, получать светское образование. Во время Второй мировой войны многие немецкие евреи эмигрировали в США, так что и там появились крупные центры реформизма. В Южной Америке также немало подобных общин. Есть они и в России. Определенное влияние реформистский иудаизм получил и в Израиле, хотя главные его центры по-прежнему находятся в странах рассеяния – в Германии и Соединенных Штатах.

Промежуточную позицию между правыми иудейскими ортодоксами и открытыми миру реформистами занимают несколько религиозных движений. Часто все они обозначаются обобщающим наименованием – консервативные иудеи.

Консервативный иудаизм в целом близок реформизму. Умеренные консервативные течения традиционно сильны в США и Канаде, куда перед Второй мировой войной в поисках более спокойного и благополучного существования эмигрировало много еврейских семей из Европы. Одним из основоположников консервативного иудаизма считается известный американский раввин конца XIX – начала XX века Шломо Шехтер – сторонник некоего «среднего пути» в религиозной жизни и противник крайностей.

Отдельно следует сказать о варианте консервативного иудаизма, который в быту именуется «вязаные кипы» – по типу традиционного для этих общин мужского головного убора. Вдохновителем его был харизматичный раввин Авраам Кук, заявивший о себе в конце XIX века после первого сионистского конгресса в Бадене. Его последователи, именуемые также религиозными сионистами, рассматривают появление государства Израиль как некий духовный прорыв. Кук полагал, что сплоченное движение евреев навстречу Богу превращает народ в некоего коллективного Мессию и приносит освобождение. Приверженцы этого направления серьезно относятся к традициям, совершают обряды, почитают праздники и даже выполняют некоторые исторические требования, регламентирующие одежду еврея. Так, к примеру, они добросовестно хранят покой в субботу, всегда покрывают голову (мужчины носят кипу, а женщины, как правило, платок) в знак того, что находятся под сенью Закона.

Если взглянуть на историю иудейских конфессий в глобальной исторической перспективе, можно увидеть интересные закономерности и проследить многовековые связи, пусть и нелинейные. Современные ортодоксальные иудеи – это течения, развившиеся из фарисейства времен Христа. За долгие века многое изменилось и переплавилось: они по-другому одеваются, у них появились новые учителя, но вера их осталась прежней – фундаменталистской. Само понятие «фарисеи» («перушим») буквально означает «отделенные», «чистые», «те, кто не смешиваются с другими».

Члены современных ортодоксальных иудейских групп руководствуются теми же мотивами, что и их предшественники двухтысячелетней давности. Они хотят выполнять абсолютно все требования Закона, то есть жить строго «по написанному».

А вот реформисты, современные иудейские либералы, до некоторой степени схожи с саддукеями. Речь не идет о прямой цепочке передачи, но об общей преемственности идей и мироощущении. Саддукеи не просто принадлежали к высшему общественному классу, но отличались особым интеллектуализмом – сочетали знание Писания с большим интересом к эллинской культуре, которая не могла не повлиять на их взгляды. Отсюда, в частности, их особое отношение к загробному существованию. Если посмертия не существует, значит, все религиозные цели и идеи должны быть реализованы именно здесь и сейчас, в этом мире.

Сегодня иудейский реформизм является в каком-то смысле выражением и продолжением той же внутриеврей-ской тенденции к кооперации с глобальной средой, что мы видим на рубеже эпох. Логика саддукеев была похожа (отчасти) на реформистскую и сионистскую, так как саддукеи ставили те же цели – интегрироваться в доминирующую в мире культурную среду. Только для саддукеев это греко-римская, а для иудеев новой формации – современная европейская культура, которую по доминирующему влиянию условно можно назвать англосаксонской.