1. ТОЛЬКО В XIX ВЕКЕ ЕВРОПЕЙЦЫ УЗНАЛИ, ЧТО КЛАССИЧЕСКОЙ АНТИЧНОЙ ГРЕЦИИ ПРЕДШЕСТВОВАЛА БОЛЕЕ РАННЯЯ ВЫСОКОРАЗВИТАЯ ЭГЕЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ 2-ГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО Р. X.

2. ЦЕНТРАМИ ЭТОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ БЫЛИ ОСТРОВ КРИТ И ДРЕВНИЕ ГОРОДА БАЛКАНСКОГО ПОЛУОСТРОВА, НАИБОЛЕЕ ЗАМЕТНЫЙ ИЗ КОТОРЫХ – МИКЕНЫ.

3. ДРУГОЕ НАЗВАНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ – МИНОЙСКАЯ – ПО ИМЕНИ МИФОЛОГИЧЕСКОГО ЦАРЯ КРИТА – МИНОСА.

4. ОСОБОЕ МЕСТО В РЕЛИГИИ ПРИНАДЛЕЖАЛО ЖЕНСКОЙ САКРАЛЬНОСТИ, А ТАКЖЕ КУЛЬТУ БЫКА, СЧИТАВШЕГОСЯ СИМВОЛОМ НЕБЕСНОГО БОГА.

5. МИНОЙСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ ОСТАВИЛА НАМ РЯД СИМВОЛОВ, ЗНАЧЕНИЕ КОТОРЫХ ДО СИХ ПОР ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕДМЕТОМ СПОРОВ, НАПРИМЕР, ДВУЛЕЗВИЙНЫЙ ТОПОР ЛАБРИС (ОТ КОТОРОГО, КАК СЧИТАЕТСЯ, ПРОИЗОШЛО СЛОВО «ЛАБИРИНТ»).

Крито-микенская культура – очень интересное явление, поскольку о нем, как ни удивительно, европейцы фактически не знали вплоть до XIX века. С одной стороны, Европа всегда восторгалась греческим культурным наследием, в том числе письменным, и считала себя преемницей традиции. Имена божеств и героев были на слуху, греческие мифы изучались в школах, греческие тексты, начиная с «Илиады» и «Одиссеи», воспринимались как классические образцы поэзии. Но европейский мир вплоть до середины XIX века смотрел на Древнюю Грецию как на великую цивилизацию, которая началась примерно в IX столетии до Рождества Христова, а то и в VIII. И вопрос «Что же было до этого?» представлялся неактуальным. По умолчанию считалось, что раньше на землях Пелопоннеса царила дикость, предшествующая культуре.

В XIX веке постепенно накопилась критическая масса вопросов к текстам, описывающим наиболее древние времена, – традиционно этими текстами считались уже упоминавшиеся «Илиада» и «Одиссея». Некоторые факты из этих произведений не совсем соотносились с тогдашними научными представлениями. Например, герои гомеровских произведений сражаются бронзовым оружием. Это противоречило известным тогда данным о том, что в античной Греции пользовались железным оружием. Или другая деталь: герои «Илиады» сражаются на колесницах, притом что в тот период колесницы использовались как транспортные средства, но не как боевое оружие. Как это объяснить?

В соответствии с «модой» XIX века объяснение нашлось быстро: Гомер наверняка насочинял небылиц в угоду художественному замыслу. Но не все были с этим согласны. Грандиозный переворот в представлениях о Древней Греции совершил немец Генрих Шлиман, увлеченный греческой культурой, прекрасно знавший тексты «Илиады» и «Одиссеи» и доверявший их автору. Именно он произвел археологические изыскания, подтвердившие историческую правоту этих литературных произведений древности.

На Крите были обнаружены ценные свидетельства, дополнившие данные мифологии. Правда, существенной трудностью стало то, что найденные письменные памятники были представлены сразу в трех системах письменности: иероглифическом письме и линейном письме в двух вариантах – А и В. Из них только последнее было расшифровано в XX веке.

Памятники линейного письма В с очевидностью продемонстрировали, что представители крито-микенской цивилизации говорили на греческом языке, правда гораздо более древнем, чем язык античной Греции. Стало быть, история греческого мира намного старше, чем предполагалось ранее, и уходит корнями во 2-е тысячелетие до Р. X.

Сегодня мы знаем, что уже в 5-м тысячелетии до Р. X. на территории острова Крит существовали неолитические поселения. Многослойность археологических данных свидетельствует, что культуры не раз сменяли здесь одна другую. Примерно в конце 3-го тысячелетия до Р. X. сюда приходят будущие прародители крито-микенской культуры. Они принадлежали к индоевропейской языковой семье, к которой относится и греческий язык. Позднее их потомки создали здесь развитую городскую культуру, самые выдающиеся памятники которой относятся к 1700–1500-м годам до Р. X.

Судя по количеству женских изображений, роль женщины в минойской культуре была выдающейся, несравнимой с ее ролью в тех культурах, про которые мы говорили ранее. На реконструированных критских фресках мы видим женщин, участвующих в ритуалах на равных с мужчинами. Мы видим их свободно беседующими, а на некоторых изображениях их фигуры занимают явно доминирующее положение.

Во многих музеях мира есть так называемые статуэтки «критской богини» – это очень специфические образы: женщина изображается в пышной юбке с многочисленными оборками, «топлес», с воздетыми руками, в которых извиваются змеи.

В этом случае очевидно соединение двух символов: женщины и змеи. Оба они относятся к одному ряду. Женщина – воплощение порождающего и дающего новую жизнь начала. Змея – это животное, живущее в земле и на земле. А земля, в свою очередь, часто функционально отождествляется с женщиной, ведь земля – это тоже порождающее начало: она дает жизнь растениям, питающим человека, кормит его. Впрочем, она же его и погребает. Говоря религиоведческим языком, мы имеем дело с символическим комплексом, связкой символов, обозначающих одну реальность: земля, змея, женщина.

Кроме того, встречаются образы так называемой «древесной богини»: женщина в характерном критском костюме изображается посреди деревьев или даже внутри зарослей. Это явно образ женского божества, которому поклонялись. Другой образ – владычица зверей, такая богиня-мать, которая восседает на больших кошках (львах? леопардах?) или изображается в их сопровождении.

Важно также отметить, что часто кроме очевидно женских сакральных образов мы можем видеть и вполне обычных персонажей. Например, в качестве участниц в ритуалах, связанных с быком, о чем нам рассказывает одна из фресок Кносского дворца. Посредине изображен огромный бык, совершающий стремительный скачок. Перед ним и позади него стоят юноши с воздетыми руками. А вдоль тела быка совершает головокружительное сальто девушка. Что это за загадочное изображение? На других фресках Кносса видны изображения множества людей, скорее всего зрителей или даже соучастников церемонии.

Вероятно, это – какой-то очень опасный и хорошо известный всем критянам публичный ритуал, который получил в науке название тавромахия (буквально «борьба с быком»). Известный русский исследователь Юрий Викторович Андреев предложил реконструкцию этих игрищ: человек, вызвавшийся совершить подобный подвиг, был готов умереть, но эта смерть имела священный характер. Он приносил себя в жертву – но не быку как таковому, а богу, символом мощи которого был этот бык. Современная коррида – секуляризированный рудимент древних игр с быком.

Вполне вероятно, что после ритуала перепрыгивания сам бык приносился в жертву, но и это было не простое забивание животного ради мяса, а священнодействие – принесение образа самого небесного бога ему же в жертву. Вспомним, что в православной литургической молитве, произносимой священником во время пения «Херувимской песни», говорится, что «Христос есть принося и приносимый». Он Тот, Кто приносит жертву, и Тот, Кому приносится жертва. И древние критяне, как можно предположить, верили, что приобщение к сакральной трапезе, вкушение плоти жертвенного животного наделяло божественной силой участников церемонии.

Такое толкование подтверждается находками рогов посвящения, обнаруженными в сакральных местах Крита. В Кносском дворце это два огромных бычьих каменных рога, возвышающихся над храмом. Множество изображений быков найдены внутри сакральных построек. Известны также так называемые ритоны – сосуды для ритуального возлияния с изображением бычьей или бараньей головы, в которые наливали вино для жертвоприношения. А букраний – изображение бычьей головы с рогами над дверями или на стенах – был очень распространенным мотивом не только в крито-микенской культуре, но и в античной Греции. Все это говорит о том, что бык – широко употреблявшийся среди разных народов символ небесного бога и мужской оплодотворяющей силы, был почитаем на Крите как символ небесного бога, оплодотворяющего землю и дающего ей возможность произвести новую жизнь.

Вполне возможно, что в ритуале жертвоприношения быка на Крите использовался лабрис – топор с двумя лезвиями, развернутыми в противоположные стороны. Это еще один удивительный символ критской культуры. Он, пережив тысячелетия, достиг нашего времени: прогуляйтесь вдоль стен Московского Кремля, рассмотрите ограду Александровского сада – и вы увидите зримый след минойского Крита посреди современной Москвы.

На Крите было найдено множество лабрисов, в том числе каменных, еще неолитического периода. Эти топоры встречаются на священных изображениях: фресках, вазах, ритонах. Понятно, что это не тот топор, которым пользовались в быту или в бою, поскольку он был бы непрактичен. Судя по всему, это ритуальный топор. Согласно одному из предположений, лабрис также относится к сфере женской сакральности: это символ земли, которая обладает амбивалентными функциями: с одной стороны, дает жизнь, с другой – забирает.

Известная исследовательница Мария Гимбутас высказала предположение, что лабрис есть не что иное, как символ бабочки, на которую он очень похож. Бабочка – существо, причастное тайне смерти и воскресения, поскольку сначала она пребывает в виде гусеницы, потом спеленывается в кокон, абсолютно мертвый и неподвижный, а затем эти погребальные пелены вдруг раскрываются, и оттуда вылетает новое живое преображенное существо. Красивая гипотеза!

Так или иначе, символика лабриса наводит на мысль о том, что возможность преобразиться, восстать в новом качестве есть у людей и других живых существ, нашедших упокоение. По одной из этимологических версий, знакомое нам с детства слово «лабиринт» – загадочное и священное место, куда можно войти, но из которого сложно выйти, – происходит от того же слова «лабрис».

Среди особенных, свойственных только критской культуре артефактов нельзя не отметить так называемые критские колонны. На раскопках Кносского дворца и в реконструкции можно видеть, что колонны имеют очень непривычный вид: они расширяются вверх, имея более узкую нижнюю часть, и окрашены в красный цвет. Исторически колонны возникли не просто как архитектурный элемент, поддерживающий кровлю, а как сакральный символ, связанный с мировым древом. В далекие времена колонна и была стволом дерева, используемым для подпорки самих зданий. И даже каннелюры (вертикальные желобки на классических греческих и римских колоннах) – это не что иное, как имитация коры дерева, а если быть более точным, то мирового древа, соединяющего небо и землю.

В знаменитом тронном зале в Кноссе можно видеть, как в центре зала, обрамленного такими колоннами, стоит ритуальная чаша для возлияний. Такая колонна тоже воспринималась как символ связи неба и земли – связи, благодаря которой существует все многообразие окружающего мира.

Кносский дворец, несмотря на свое красивое название, был, по сути дела, не дворцом в нашем понимании – отдельно стоящим роскошным зданием, а очень сложным архитектурным сооружением, точнее – комплексом сооружений, связанных в единое целое, подобно городу. «Подобный», потому что, говоря «город», мы представляем себе нечто огороженное, защищенное крепостными стенами. Такое понимание следует из самого корня слова. А критским дворцам-городам не от кого было защищаться – их естественной защитой было море, а сами критяне, будучи прекрасными мореплавателями, контролировали окрестные воды. (Гомер называет это «талассократия» – владычество над морем.)

Итак, критские дворцы-города включали в себя и царские апартаменты, и священные места, и все необходимые торговые, ремесленные, подсобные помещения, и дома для простолюдинов – и все это было фактически одним сооружением. Перед нами среди прочего поразительное свидетельство весьма плотной общинной жизни.

И царское управление, и священные ритуалы – все было включено в жизнь города и вполне гармонично соседствовало. И на минойском Крите, и в Микенах религия была настолько гармонично инкорпорирована в жизнь общества, что отделить одно от другого весьма затруднительно. Именно поэтому приходится говорить не столько о религии, сколько о целостной крито-микенской культуре с ярко выраженными религиозными чертами.

Есть немало мифологических свидетельств того, что глава древнегреческого пантеона Зевс родился именно на Крите. Само его имя весьма показательно, оно этимологически родственно и латинскому Деус, и греческому Теос, с общим значением – «ясное небо». Правда, известно, что место главы пантеона Зевс занял не вполне законно – он отнял власть у родного отца, верховного бога Кроноса (буквально «время»), имевшего обыкновение пожирать своих детей. Это очень яркий образ: все рожденное во времени будет временем и поглощено.

Мать Зевса – богиня Рея – критская персонификация земли, прообраз Геи, чье имя буквально и означает «земля». Рея спрятала младенца Зевса от прожорливого отца, и будущий громовержец возрастал, укрытый в пещере и вскармливаемый козой Амалфеей (напрашивается аллюзия с Капитолийской волчицей, которая питала молоком Рема и Ромула). Есть множество изображений божественного юноши, шагающего среди цветущих растений, который, вполне вероятно, представляет собой иконографический «портрет» молодого Зевса-критянина.

Одно из ярких мифологических понятий – уже упоминавшийся лабиринт – тоже родилось на Крите. Миф о полубыке-получеловеке Минотавре, живущем в лабиринте и пожирающем девушек и юношей, об избавившем от него Элладу доблестном Тесее и полюбившей Тесея Ариадне с путеводной нитью нам известен со школьных времен. Не будем здесь его пересказывать, остановимся лишь на одном очень важном моменте.

После убийства Минотавра Тесей вместе с Ариадной бежит в Афины и по дороге останавливается на острове Наксос. Во время ночевки происходит нечто удивительное – Тесею во сне является бог Дионис и требует Ариадну себе в жены. Любопытно, что одно из изображений Диониса – человек с бычьими рогами или даже просто бык. Тесею приходится подчиниться, он оставляет свою спасительницу Дионису, и она становится одним из божественных персонажей. Здесь мы в очередной раз сталкиваемся с концепцией соединения человеческого существа и божества, причем очень специфического, каким был Дионис – считается, что он был рожден трижды, всякий раз счастливо преодолевая порог смерти, и стал покровителем виноделия, а вино для человека разных культур на протяжении веков являлось символом духовного восхищения, экстаза, божественного опьянения.

Дионис был настолько важной и популярной фигурой в античности, что в первые века христианства его культ составлял до некоторой степени конкуренцию христианству – об этом мы подробнее поговорим в главе, посвященной мистериям.

Неоспоримое свидетельство мощи крито-микенской культуры – царские захоронения. Шлиман после работ в Трое занялся раскопками микенских гробниц – и нашел интереснейшие вещи. Пожалуй, именно эти гробницы дают нам самый яркий образец культуры балканской части крито-микенской цивилизации.

Под слоем грунта Шлиман обнаружил сложенные из огромных камней, не соединенных между собой каким-либо раствором, гробницы в форме неправильного, несколько разбухшего конуса (толос), с каменным же порталом, ведущим внутрь, – дромосом. Эти грандиозные сооружения, подобно мегалитическим постройкам, говорят об огромных усилиях, которые затрачивали люди, провожая умершего в иной мир.

Кроме того, были найдены и более скромные склепы, где погребались люди из поколения в поколение. Гробницы, очевидно, были связаны с проведением ритуалов тавромахии, о которых мы упоминали. Вероятно, участие в масштабных строительных работах – это еще один способ «жертвы силой», наряду с тавромахией.

В XIII веке до Р. X. цивилизация Крита и Микен прекратила свое существование. Есть серьезные предположения, что этому способствовала какая-то природная катастрофа. Например, доктор геолого-минералогических наук Игорь Александрович Резанов полагал, что это могло быть извержение вулкана Санторин. Вполне возможно, что произошло и иное стихийное бедствие.

Кроме того, к концу 2-го тысячелетия до н. э. начинается глобальный исторический кризис в Средиземноморье, который обычно называют обобщающим термином «катастрофа бронзового века». Частью этой катастрофы было активное движение огромных масс племен, двигавшихся с севера на Балканы, а затем и в иные части региона.

Ядро этих пришельцев составляли дорийцы – греко-язычные племена, стоявшие на более низкой ступени развития, чем представители крито-микенской цивилизации.

Они благодаря прежде всего своему численному преимуществу вытеснили жителей Микен и союзных им городов. Со временем дорийцы дошли и до Крита, окончательно поглотив остатки великой цивилизации.

А вытесненные носители более ранней греческой цивилизации продолжили свое вооруженное путешествие. Это массовое передвижение получило наименование движение «народов моря» (египетский термин, так египтяне называли неизвестные им племена, пришедшие в Египет с северного берега Средиземного моря). Двигаясь по Малоазийскому полуострову, а затем вдоль восточного побережья Средиземного моря, они дошли до Египта, и только фараон Мернептах остановил их у устья Нила. Завоеватели отхлынули назад и поселились рядом с Израилем, примерно у современного сектора Газа. Мы знаем их из Библии под именем филистимлян, и скорее всего даже топоним «Палестина» происходит от их имени – «земля филистимлян». Со временем они были ассимилированы местными народами, растворившись в плавильном котле разнообразных племен Ханаана, но это уже совсем другая история…