1. НАСЕЛЯВШИЕ С 4-ГО ТЫСЯЧЕЛЕТИЯ ДО Р. X. ВОСТОЧНОЕ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЕ ПЛЕМЕНА НЕКОГДА ИМЕЛИ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ВЕРХОВНОМ БОГЕ-ТВОРЦЕ, НО ВПОСЛЕДСТВИИ ОТКАЗАЛИСЬ ОТ ВЕРЫ В НЕГО В ПОЛЬЗУ МНОГОБОЖИЯ.

2. ЖИТЕЛ И ХАНААНА БЫЛИ ОЧЕНЬ БЛИЗКИ ДРЕВНИМ ЕВРЕЯМ В ЭТНИЧЕСКОМ И ЯЗЫКОВОМ ОТНОШЕНИИ. ЭТИ НАРОДЫ ДОЛГОЕ ВРЕМЯ ЖИЛИ БОК О БОК, А ЯЗЫЧЕСКИЕ КУЛЬТЫ СЛУЖИЛИ ПОСТОЯННЫМ ИСКУШЕНИЕМ ДЛЯ ИЗРАИЛЯ.

3. РЕЛИГИОЗНЫЕ ПРАКТИКИ ХАНААНЕЕВ ОТЛИЧАЛИСЬ ЖЕСТОКОСТЬЮ, БОГАМ РЕГУЛЯРНО ПРИНОСИЛИ ЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЖЕРТВЫ.

4. ОБЛИЧЕНИЕ ЗАБЛУЖДЕНИЙ НАРОДА ИЗРАИЛЯ, УВЛЕКАВШЕГОСЯ КУЛЬТАМИ ХАНААНСКИХ СОСЕДЕЙ-ЯЗЫЧНИКОВ, СОСТАВЛЯЛО ОДНУ ИЗ ГЛАВНЫХ ТЕМ ПРОПОВЕДИ БИБЛЕЙСКИХ ПРОРОКОВ.

Вдоль восточного побережья Средиземного моря протянулась узкая полоска земли, которой суждено было сыграть ключевую роль в истории человечества. Достаточно сказать, что именно здесь разворачивались основные библейские события как ветхозаветного, так и новозаветного времени. Сейчас эта территория поделена между несколькими странами: Ливаном, Сирией, Израилем, Палестиной.

По крайней мере с 4-го тысячелетия до Р. X. этот регион был заселен густо замешанным конгломератом семитских племен, которым так и не удалось в силу ряда причин сформировать общее единое государство. До некоторой степени счастливым исключением можно считать создание здесь ветхозаветного еврейского государства. Однако даже в свои лучшие времена и оно не смогло объединить в себе все земли и народы Восточного Средиземноморья, тем более что по своему характеру государство это было моноэтническим, поэтому вместить в себя всю пеструю палитру племен и культур было просто не способно.

Периодически эта территория подпадала под власть своих более могущественных соседей, например, хеттов и египтян, ассирийцев и персов, стремившихся включить регион в зону своего контроля.

Местные жители, говорившие на семитских языках, называли свою землю Ханаан, что буквально означает «пурпур». Слово «Ханаан» неоднократно встречается в Библии, так же как и производное от него наименование жителей – ханаанеи.

Земля Ханаана лежала на пересечении торговых путей из Африки в Малую Азию, на Ближний Восток. Это отчасти определило национальный характер жителей: они были открытыми, предприимчивыми, легко воспринимали новое. Так, к примеру, они одними из первых на Ближнем Востоке ввели денежные расчеты. Финикийцы известны как опытные мореплаватели, ловкие купцы, искусные ремесленники, но в то же время и как безжалостные работорговцы, пираты и разбойники.

Они вели активную колонизацию северного побережья Африки и юга Европы. Их корабли первыми обогнули Африканский континент около 600 года до Р. X. Вероятно, они плавали и далеко на север: один из источников повествует, как финикийский корабль добрался до тех широт, где царит вечная ночь. Впоследствии на море с финикийцами соперничали греки и римляне.

В историю вошло жесткое противостояние Рима и Карфагена – самой крупной финикийской колонии в Северной Африке.

Крупнейшими и богатейшими торговыми городами-портами были хорошо знакомые нам на слух Библ, Тир, Сидон и, конечно, Угарит, раскопки которого дали богатейший материал о верованиях, господствовавших на земле Ханаанской.

Как считается, в конце 2-го тысячелетия до Р. X. евреи по выходе из Египта вторгаются в Ханаан и начинают его активное освоение, как о том повествует библейский текст. Эта земля была обещана им Богом еще во времена их праотца – Авраама, и потому была для них Землей обетованной. После покорения территорий евреи долгие столетия жили бок о бок с местными племенами, очень близкими им в этническом и языковом отношении. Это сосуществование не всегда было мирным, и одной из причин регулярных противостояний были религиозные различия. В отличие от евреев другие народы Восточного Средиземноморья не готовы были принять идею поклонения единому Богу.

Имеющиеся в нашем распоряжении тексты позволяют заключить, что наиболее древним из почитавшихся ханаанскими племенами божеств был Элъ (в другом варианте – Илу). Это имя образовано от того же корня, что и библейское наименование Бога «Элохим». Попутно заметим, что и арабское слово «Аллах» является ему этимологически родственным.

Однако на момент письменной фиксации дошедших до нас памятников мы видим, что Эль не играет сколь-либо значимой роли в пантеоне. Он воспринимается, говоря языком религиоведов, как «деус отиосус», что на латыни буквально означает «бог праздный», то есть, иными словами, небесный пенсионер, божество на покое. Его место занимает гораздо более агрессивный в своем поведении персонаж по имени Баал (в русском переводе Библии – Ваал). Само имя весьма показательно. Оно может быть переведено на русский язык как «владыка, хозяин» или даже «домохозяин», «хозяин лавки».

Баал с примкнувшими к нему заговорщиками сместил с трона Эля на горе Цафон и, чтобы гарантировать себе безопасность от притязаний на власть бывшего господина, оскопил его. Ханаанские боги действуют здесь совершенно как участники дворцового переворота. Человек, не способный произвести потомство и передать трон своему сыну, не может претендовать на царскую власть. Этот способ отстранения от трона конкурентов был широко известен не только в Восточном Средиземноморье, он использовался довольно долго даже в христианских государствах.

Униженный и оскорбленный, Эль обращается с просьбой о защите к одному из своих сыновей, Йамму, который называется князем моря. Тот выходит сражаться с Баалом, но терпит поражение.

Мораль этого сюжета такова. Хотя Баал восшел на вершину пантеона путем узурпации власти, предыдущий правитель ввиду физического уродства более вернуться на свое место не может, а самый могущественный его представитель – Йамму – потерпел поражение. Следовательно: власть должна принадлежать Баалу.

Этот космогонический миф объясняет, почему Баал, несмотря на очевидно более позднее происхождение, занимает главенствующее место в пантеоне. Нечто похожее мы могли наблюдать в аккадском мифе о воцарении Мардука. Схема общая, и главная ее задача – мифологическая легитимизация «небесной революции».

Баал отобрал у поверженного противника не только власть, но и жен – Асират и Анат. Оговоримся, что для людей, мыслящих в рамках мифологического сознания, супруги бога – это прежде всего персонификации его энергий, творческие силы, воплощенные в женских образах. Подобно тому как мужчине для того, чтобы произвести новую жизнь, нужно участие женщины, так и богу, по представлению древних людей, нужны энергии, силы, инструменты для творения, которые персонифицируются в образах богинь-супружниц.

Утеря подобающего Творцу места связана и с образом библейского Бога израильского народа. В какой-то момент евреи совершенно утратили не только связь с Ним, но даже и память о Нем. Показательным при этом является эпизод из Книги Исхода. Господь является Моисею в пустыне в неопалимой купине. И каков же вопрос Моисея? «Вот, я приду к сынам Израилевым и скажу им: Бог отцов ваших послал меня к вам. А они скажут мне: как Ему имя? Что сказать мне им?» (Исх. 3: 13). В ответ он слышит: «Я – Бог Авраама, Исаака и Иакова» (Исх. 3: 15). Уникальность этого акта Богоявления состояла в том, что Творец и Владыка мира, Эль, Элохим, вернулся к людям. Моисей, по сути, осуществляет религиозную революцию – возвращает людям насильственно изгнанного Создателя Вселенной.

В отличие от евреев другие племена Ханаана не пытались восстановить связь с Богом-Творцом и Вседержителем. Они предпочитали поклоняться и просить помощи у Его «конкурента», полагая это более выгодной для себя ситуацией.

Давайте теперь посмотрим, что мы знаем об этом революционере.

Баал предстает перед нами как бог небесный, бог атмосферных явлений. Он являет свою силу людям посредством молнии, а гром – его голос. Он распоряжается бурями и дождями.

Обратим внимание, что, поскольку Баал узурпировал власть изначального Бога, ему «перешли», согласно мифологии, и Его качества и функции. Вспомним хотя бы историю с женами. Поэтому мифологическое описание явлений Баала в значительной степени совпадает с описанием действий Бога в ветхозаветном библейском тексте. К примеру, когда Бог дает народу Закон, Он является Моисею на горе Синай в огне, облаке и громе (Исх. 19: 18–19; 24: 15–17).

Сравним этот сюжет с описанием Баала в поэме «О любви Силача Баала и его сестры Анат»:

Показательно, что даже после своего воцарения Баал все еще боится конкуренции. Об этом мы узнаем, когда он решает возвести для себя величественный дворец и просит выстроить себе здание без окон, чтобы через них не пробрался побежденный Йамму. Однако мастер возражает: если сделать дом без окон, земля умрет от засухи, ибо через них почва насыщается влагой. Это еще один замечательный пример общности образов ханаанской и библейской традиции. После строительства Ноем ковчега «разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились, и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей» (Быт. 7: 11).

Еще один важный сюжет финикийской мифологии – столкновение Баала и бога смерти Муту. Древний текст сообщает нам, что Баал, воцарившись, направляет послов в подземный мир, куда уходят люди после смерти. Но посланцы не смогли выполнить поручение владыки, и тот вынужден идти вслед за ними. Он, живой, оказывается на территории, где властвует смерть, и потому теряет свои жизненные силы. В итоге сам нуждается в помощи. Кто же освободит его из подземелья?

Его супруга Анат – та самая, которую он в свое время отобрал у Эля, – отправляется на поиски мужа, ушедшего в мир иной. Она находит его тело, погребает его с достойными почестями и совершает полагающиеся в таких случаях жертвоприношения. Затем она отправляется на поиски Муту и, встретив его, рубит на мелкие куски, перемалывает, просеивает и разбрасывает остатки по полям на корм птицам. Любопытно, что то, что не удалось сделать мужественному богу Баалу, удается сделать его женственной супруге. В этом есть своя логика. Рождение новой жизни, на что способна женщина, а Анат – воплощение женского начала, – это в каком-то смысле маленькая победа над смертью.

Однако и Баал, и Муту – боги, а богов нельзя уничтожить, как бы парадоксально ни звучала история с убийством этих персонажей. Далее сообщается, что Муту выходит на финальный бой с Баалом. Миф красочно повествует о том, как они лягают и бодают друг друга, словно дикие быки. В конце сражения Муту вынужден признать власть Баала над миром. Смерть ретируется в подземное царство, а Баал возвращается на свой трон. При этом с неба капает елей, а источники текут медом. Этот образ очень близок тому, что мы находим в Библии при описании земли Обетованной, где течет молоко и мед (Исх. 3:8).

Несмотря на узурпацию божественной власти и силы Баалом, миф свидетельствует о том, что поклонники этого организатора и бонусополучателя переворота тем не менее осознают главную ценность религии как приобщения к источнику жизни. Отсюда и стремление «столкнуть» актуального главу пантеона с властью хаоса и тления, дабы, как сказано в Священном Писании, истребился «последний враг» – смерть (см. 1 Кор. 15: 26).

Для торжества жизни Баалу надлежало пройти через суровые испытания и даже самому вкусить смерть. В каком-то смысле он пожертвовал собой ради блага всего творения.

Однако ханаанская мифология знает не только этот пример самопожертвования. В частности, существовал миф о жертвоприношении своего первенца, старшего сына, одним из богов, что было сделано ради прекращения эпидемии.

Этот сюжет многократно и многообразно обыгрывался при совершении соответствующих ритуалов. В Ханаане очень широко практиковались человеческие жертвоприношения, а самым угодным приношением, конечно же, в соответствии с заданным образцом, считался первенец мужского пола.

Здесь было бы уместно припомнить библейский сюжет с Авраамом и Исааком. Праотец евреев находился в общении с Истинным Богом и выполнял Его повеление, которое имело назидательный характер и не призвано было завершиться убийством. Однако знакомство с ритуальной практикой населявших будущую обетованную землю народов дает нам понимание того, почему «отец всех верующих» не был удивлен указанием Господа о принесении в жертву единственного сына. Авраам знает – так делают все вокруг. Иудейский Закон будет еще долго помнить о необходимости посвятить Богу перворожденного младенца. Но при этом иудеи твердо знали, что Бог не требует человеческой крови. Вместо первенца по Закону была положена заместительная жертва – в Храм приносили агнца или голубей.

Живя среди жестоких язычников, народ Божий не мог не подвергаться соблазну идолопоклонства. Ветхозаветные пророки обличают тех, кто поддался искушению, и призывают их вернуться к Истинному Богу. Яркий библейский пример – история царя Израиля Ахава, взявшего в жены хананеянку Иезавель.

Под влиянием супруги Ахав установил в государстве культ Баала, жертвенник которому стоял близ стен Иерусалима. Третья книга Царств живо описывает противостояние пророка Божия Илии и царской четы вместе с поддерживаемыми ею служителями Баала. Как мы помним, это противостояние завершилось убедительной духовной победой пророка Илии.

Человеческие жертвоприношения – не единственная форма богопоклонения, которая могла бы показаться нам дикой и даже немыслимой. На земле Ханаанской найдено множество остатков культовых зданий, по форме и внутреннему устройству напоминающих Иерусалимский храм Единого Бога. Одной из форм богопочитания в них была храмовая проституция. Благочестивая женщина могла дать обет и на некоторое время посвятить свое тело божеству. Там, участвуя в ритуале, она являлась эпифанией, манифестацией богини Анат (Астарты), ее живой иконой. А паломник через телесную близость со служительницей культа вступал в контакт с божеством, напитывался божественными энергиями, сам становясь проводником божественной силы в дольний мир.

Когда в наши дни мы читаем слова пророка, «народ Мой вопрошает свое дерево и жезл его дает ему ответ; ибо дух блуда ввел их в заблуждение, и, блудодействуя, они отступили от Бога своего» (Ос. 4: 12), нам может показаться, что речь идет просто о принятии ложных идей и поклонении идолам. Но есть у этого укора и буквальный смысл – осуждение прямого блудодеяния, которое было частью храмовой мистерии.

В другом случае, когда пророк говорит об израильтянах, что они проводили дочерей и сыновей своих сквозь огонь (Иер. 32: 35), он имеет в виду вполне определенные ритуалы – участие в жертвоприношениях, предполагавших сжигание людей, иногда, как считается, – заживо.

Во времена земной жизни Иисуса Христа контакты иудеев с соседями-язычниками продолжались и проблемы взаимодействия с ними не потеряли до конца актуальности. Мессия возвещает, что пришел прежде всего к Своему народу но не отвергает и тех представителей соседних народов, которые готовы вопреки окружающей их практике многобожия принять Спасителя. В ответ на неотступную просьбу и искреннюю веру хананеянки (в другом евангельском тексте она называется сирофиникиянка) Христос исцеляет ее дочь и свидетельствует, что эта простая женщина являет веру большую, чем многие израильтяне, и в ответ принимает божественный дар (Мк. 7: 24–30; Мф. 15: 21–28).

Завершая повествование на этом замечательном примере, скажем, что он дает нам надежду на то, что искренне ищущий Бога не будет оставлен Им, ибо само устремление к Господу есть дело доброе и правильное, а как говорит нам Священное Писание: «слава и честь и мир всякому, делающему доброе… Ибо нет лицеприятия у Бога» (Рим. 2: 10–11).