Глава 23

К вечеру снегопад в Рочестере усилился, а к ночи северо-западную часть штата накрывает снежный циклон, и мой рейс в Нью-Йорк откладывается на десять часов.

Я так устала и морально истощена, что засыпаю прямо в зале ожидания, подложив рюкзак под голову, а сумочку спрятав под пальто. А когда, наконец, прилетаю в Нью-Йорк, оказывается, что мой рейс в Северную Каролину уже улетел, и мне снова приходится ждать.

Я возвращаюсь в Сэндфилд-Рок только к позднему вечеру следующего дня. Сегодня сочельник, и в городе всё светится от рождественских огней и праздничной иллюминации. Возле торговой плазы, у которой я остановилась, чтобы кое-что купить, рядом со сверкающей елкой группа девушек в костюмах ангелов поют рождественский гимн «Тихая ночь», обсыпая прохожих конфетти и раздавая леденцы. Когда-то в детстве я любила слушать подобное пение бесконечно долго и подпевать сама. Даже жаль, что эти беззаботные времена давно прошли.

Наш коттедж на улице Трех кленов тоже украшен парой гирлянд, на двери висит венок Адвента, но свет в кухне в этот вечер сочельника не горит, как во множестве домов по соседству, и это означает, что наша семья до сих пор не собралась за одним столом.

Я оставляю машину в гараже и захожу в дом. В гостиной полутемно, на первом этаже горят лишь несколько светильников. Раздевшись и немного постояв внизу, я поднимаюсь по лестнице наверх. Но вместо того, чтобы свернуть к себе, сворачиваю в соседнюю сторону крыла.

– Привет, Эшли. Ну, наконец-то!

Дверь в комнату сводной сестры открыта, и я захожу в ее спальню.

– Привет, Кейт.

Она сидит за компьютерным столом и что-то выбирает в интернет-каталоге – я не замечаю, что именно. Да это и неважно. Но услышав шаги и увидев меня, поворачивается на крутящемся кресле и встает. Замечает с легкой досадой:

– У тебя не работал телефон. С самого утра нет никакой связи.

– Разрядилась батарея. Если бы ты знала, сколько в Нью-Йорке людей! Терминал полон, у меня просто не было возможности достать хоть немного энергии. Перед этим мы почти час говорили с папой и… В общем, я надеялась, что вы меня не потеряете.

Я уже знаю, что случилось с Кейт прошлым вечером в кафе-баре «Шесть шмелей». Слава богу, что папа приехал вовремя и успел отбить падчерицу у подонков и арестовать их. Он рассказал мне о ситуации коротко, заметив в конце, что Кэтрин уже дома и с ней все в порядке. Но я не ожидала увидеть, как сильно она пострадала.

У Кейт медицинский бандаж на запястье и подбит глаз. Он практически заплыл и сейчас ужасного багрового цвета. Надетые на лицо очки только усугубляют картину, заставив меня опустить рюкзак у стены и выдохнуть:

– Господи… Что они… что эти мрази с тобой сделали?!

– Один сделал – Кори Райли, – со смешком бросает Кейт. – Это с ним мы схватились. Остальные лишь смотрели. Дуглас, Эван… и Шон. Не «Беркуты», а трусливые ублюдки! – презрительно поднимает уголок губ. – Но знаешь, Эшли, мне совершенно не было страшно. А потом ворвался Брайан… О, мой отчим – крутой коп, у этого Райли не было никаких шансов!

Невероятно, но у нее еще хватает сил шутить!

– Но как же твое лицо? Он сломал тебе руку? Еще что-то повредил?

– Не успел, хотя очень хотел, сволочь! У меня фингал под глазом и трещина лучевой кости. Врач сделал болевую блокаду и пообещал, что через месяц я о трещине и не вспомню. Зато видела бы ты, что я сделала с этим ублюдком, из-за которого оговорили Мэтью! Ему теперь всю жизнь со шрамами на лице ходить! Не поверишь, – Кейт улыбается так, как я не привыкла – довольно, искренне и без тени насмешки. Признается со смехом, непривычным для меня жестом поправляя очки: – Я чувствую себя сейчас настоящей красоткой! Главное, что зубы целы!

– Да уж… – вздыхаю я. – Ну и Рождество. А где родители? Почему так тихо?

– Брайан в полиции, делает все, чтобы освободить Мэтью. Коллинз, Рентон и Харт тоже – дают показания. Мамаша Дугласа уже успела поднять настоящий хайп по этому поводу – даже сюда дозвонилась. Представляешь, потребовала, чтобы я немедленно подтвердила, что ее сына не было в кафе, и Дуги оболгали. А когда я отказалась, пригрозила утром разбить у здания мэрии пикет протеста и поговорить с моим отцом насчет моего воспитания. Что ж, жду не дождусь, когда она узнает о видео, и о том, чем ее сынок с друзьями развлекается в школе, пока она печет пончики и раздает их за голоса в его пользу. Маме я не стала об этом говорить. Ей сегодня не до этой сумасшедшей.

Мне страшно спрашивать у сводной сестры, но не спросить не могу.

– А где Патриция? Внизу тихо. Ты не знаешь, ей удалось что-то разузнать в «Цветах магнолии» о малыше Бетти?.. Конечно, я понимаю, что после произошедшего с тобой Пэйт было не до того, но вдруг…

– Она спит. У нее была бессонная ночь и половина дня. Но мама просила меня разбудить ее, как только приедешь ты или проснется Лео…

Тысяча мыслей в одну секунду проносятся в голове, и остается светиться одна:

– Что? – я не верю своим ушам и мои брови взлетают вверх, как только я слышу знакомое имя. – Ты сказала «Лео»?.. Неужели он здесь? Или… или я неправильно поняла?

Кейт широко улыбается и не выглядит расстроенной. Поразительно, но даже с синяком под глазом и растрепанными волосами, она сегодня действительно выглядит по-светлому красивой.

– Ты поняла правильно. Пойдем, Эш!

Она берет меня за руку и ведет по коридору. Заводит в гостевую комнату, которая до сегодняшнего дня всегда пустовала, но сейчас в ней горит приглушенный свет и стоит кроватка, в которой лежит месячный малыш. Такой крохотный в этом большом коттедже, что его сразу и не заметишь…

Мы обе стоим и молча смотрим на него. Переглядываемся с растерянными улыбками на лицах. Потому что видеть здесь, в доме, такую кроху – одновременно и странно, и необычно, и…

– Неужели это правда?! – шепотом изумляюсь. – Но как Патриции удалось найти и забрать Лео?

– Непросто, и это мало сказать, – подтверждает мои мысли Кейт, – однако у мамы отличная команда! Оказывается, у этого женского центра уже давно подмоченная репутация, и есть, что скрывать. После двух часов войны с Железной Пэйт они все же сдались. Деталей я не знаю, но Лари Форсайт утром сказал Брайану, что после сегодняшней ночи он гордится своим боссом… И знаешь, Эшли, – внезапно серьезно признается Кейт, – мне вдруг стало понятно, почему после стольких лет противостояния матери с отцом я все еще с ней, а не с ним.

Я тоже благодарна Патриции. Так сильно, что от эмоций перехватывает горло.

– И что теперь? Как быть с Лео? Ни Марио, ни Крису Палмерам его ведь никто не отдаст.

– Нет. Но я думаю, Эш, – смотрит на меня Кэтрин с загадочной улыбкой, – что Пэйт его теперь вообще никому не отдаст! Видела бы ты ее ночью. Она вернулась домой злая, как сто чертей, с Лео на руках, а потом всю ночь над ним сидела и баюкала, пока Брайан был со мной, а Лари гонял службу доставки детских вещей. Конечно, я не думаю, что мама бросит политику, но…

– У нее есть Брайан, – тихо продолжаю я.

– И мы, – соглашается со мной Кейт. – Да, меньше, чем через год, мы уедем, но пока все еще здесь.

– Ты понимаешь, что это значит?

– А ты?

Сегодня вечер откровений, так почему бы не сказать честно:

– Я боюсь в это поверить, но, думаю, из них получатся хорошие родители для Лео, если они на это решатся. Он такой славный, только посмотри на него!

– И такой крикливый, – смеется Кейт. – Сильный мальчишка! И уже умеет улыбаться. Смотри, Эшли, – она касается моего плеча, когда малыш шевелится и улыбается во сне. – Улыбка у него точно Палмеров. Держитесь, сердца девчонок! Первые три уже растаяли!

– Ох, согласна!

Мы еще какое-то время смотрим на спящего малыша, даже не подозревающего сейчас, сколько всего произошло вокруг него за последние сутки, когда я вдруг поворачиваюсь и обнимаю девушку:

– Кейт, спасибо тебе! Я знаю, что ты язва, но… Но если бы не ты!

Не только мой голос ломается от чувств, но и голос Кэтрин. Она здоровой рукой несмело обнимает меня в ответ.

– Я тоже тебя терпеть не могу, Выскочка.

– Я знаю, что ты хотела быть на моем дне рождения. Хотя ни за что в этом не признаешься.

– Конечно, нет. Даже не мечтай!

– У меня есть для тебя подарок, погоди, я сейчас!

Я отпускаю Кейт и ухожу в ее комнату за своим рюкзаком. А вернувшись, достаю из него пряничного человечка и фарфоровую статуэтку Рождественского ангела.

– Это тебе, – улыбаюсь сводной сестре, протягивая ей небольшой подарок, и впервые вижу, как она обрадованно смущается.

Вот уж никогда бы не подумала, что Кукла Хардинг на такое способна. Ведь у меня в руках – сущие безделицы, если учесть, к каким подаркам эта девушка привыкла.

– С наступающим Рождеством, Кейт! Пусть оно будет счастливым для всех!

– Спасибо, Эш! Какой красивый ангел… У меня к тебе будет одна просьба.

– Какая?

– Сфотографируй нас вместе. Пожалуйста! Я очень хочу оставить память об этом дне.

Она снова меня удивляет, но спорить не хочется.

Разве что чуть-чуть:

– Кейт, ты серьезно? А как же твой синяк? Что, если тебя такую кто-нибудь увидит?!

– Плевать! – расчувствовано улыбается девушка. – Лучше представь, какой у тебя будет в руках компромат, сводная сестричка. Я бы на твоем месте ни за что не упустила такую возможность – отомстить мне!

Она права, мне действительно хочется сделать снимок с ней. Но не из мести, а чтобы запечатлеть ее другую. Новую, совершенно не похожую на себя прежнюю. Возможно, ей это нужно гораздо больше, чем мне.

– Ну, держись, Кейт Хардинг! Подожди минуточку и я вернусь с фотокамерой! Обещаю, тебе понравится!

Через пять минут, установив свою любимую фотокамеру на штатив, мы склоняемся над кроваткой малыша и желаем ему:

– С первым сочельником, Лео!

– С первым Рождеством! Надеюсь, тебе у нас понравится!