Глава 21

Зимой на улице темнеет рано, я совершенно замерзла, и иду через улицу к ближайшему кафе, чтобы поесть и согреться.

И чтобы просто подумать в тепле.

Я помню, что обещала отцу позвонить, и набираю его номер.

– Привет, пап.

– Привет, Эшли. Ну, как дела, дочка?

– Она умерла много лет назад – Джослин Смит. Я нашла ее родителей, но они не захотели со мной говорить. Точнее, выслушали отчасти, но узнав, что Мэтью в тюрьме, сразу же попросили уйти.

Я рассказываю отцу кратко о том, как прошло мое знакомство с Адамсонами, и где сейчас нахожусь.

– Они приняли меня за аферистку, представляешь? Я понимаю, им больно вспоминать прошлое, но ведь есть и настоящее. Не может быть, чтобы они не захотели увидеть внука! Просто я нагрянула внезапно и им нужно время подумать… Ведь так?

– Ну вот видишь, ты сама все понимаешь.

– А что, если я не вру, и все окажется правдой? Они же должны оставить хоть один шанс поверить мне? Правда, пап?

– Правда, Симба, – знакомый голос, как теплая рука в этом холодном городе, согревает прикосновением. – Эй, не вешай нос! Ты у нас молодец!

– Вовсе нет.

– Эшли? Ты что там, плачешь?

– Немного. Сейчас пройдет.

Но нос у меня совершенно мокрый, и глаза тоже, и мне приходится заверить подошедшего официанта, что со мной все хорошо.

– У меня для тебя есть две новости, Эш. Хорошая и не очень. С какой начать?

И он еще спрашивает?!

– Конечно, с хорошей, пап! Это то, что мне сейчас очень нужно.

– Окей. Ты помнишь семью по имени Райт? Они наши соседи, живут на улице Трех кленов здесь неподалеку. Сына мистера Райта?

– Да, помню. Его зовут Картер, он – друг Лукаса, брата Мэтью. Я разговаривала с ним два дня назад. Это он и помог достать фотографию Джослин. А что?

– Не знаю как, но, похоже, этот парень Картер всерьез надавил на адвоката Харбача, и тот стал действовать. Адвокат уже второй день торчит в нашем участке, изучая материалы дела младшего Палмера, и очень просил меня при случае упомянуть об этом Райту. Сегодня утром мы с Сэмом два часа говорили с Харбачем о моменте задержания Мэтью. Обо всех деталях рассказать не могу, но, дочка, у нас появились обнадеживающие факты. Я всерьез склонен верить, что твой парень не виновен.

– Спасибо, пап. Я всегда это знала! А нехорошая новость?

Он как будто думает, что именно мне ответить. А может, мне только так кажется.

– Я не успел купить свежий номер журнала «De visu», как ты просила. Сегодня выдался слишком напряжённый день на работе. Но завтра обязательно заскочу в «Волмарт». Договорились?

– О, господи, пап… – я улыбаюсь, вытирая пальцами слезы на щеке, – а я уж было подумала….

– О, господи! – вскакиваю из-за стола, хватая рюкзак, внезапно осененная идеей. – Это же еще лучше!

– Что лучше? Эшли, ты о чем?

– Фотография Мэтью, пап! Организаторы обещали напечатать в журнале снимки трех победителей, а значит, и мой тоже! Адамсоны не захотели ничего смотреть, кроме фото Джослин, но вдруг, если они сами увидят… Если поймут… Пап, я должна использовать этот шанс! Мэтью очень похож на деда!

– Эшли…

– Пока, я тебе позже перезвоню!

Я выбегаю из кафе, так и не дождавшись заказа, и спрашиваю у людей, где здесь поблизости можно найти книжный магазин или большой супермаркет.

Мне объясняют, и я несусь бегом через два квартала, позабыв о холоде, оглядываясь на светофоры и где-то потеряв свой шарф. Но это совершенно неважно, потому что сейчас мне крайне необходимо отыскать прилавок с журналами – и не имеет значения, где.

«Комиксы. Журналы. Видеоигры»

«Мечта-сити. Городок для книжных гурманов»

Нашла!

Я забегаю в магазин, над головой дребезжит колокольчик, и замираю посреди широкого зала, заставленного стендами с видеоиграми, стеллажами с яркими комиксами и книгами.

В магазине многолюдно, все украшено к Рождеству, слышен смех, и приятный голос Бинга Кросби напевает песню о прогулке по Зимней стране чудес. Под потолком горят гирлянды и свисают огромные снежинки…

Я оглядываюсь снова и снова, прохожу мимо людей, пока вдруг не оказываюсь перед широким и высоким стендом, заставленным яркими и глянцевыми периодическими изданиями.

«BusinessWeek», «Reader`s Digest», «Cosmopolitan», «National Geographic», «People», «TIME»… и среди них «De visu».

Организаторы не обманули. Они действительно напечатали мой снимок в одном из самых престижных журналов Америки. Только сделали это не в отдельной конкурсной фотоподборке, как обещали, а… Я не верю своим глазам! Они вынесли снимок Мэтью на обложку!

И сейчас он смотрит на меня так же, как смотрел на осенней ярмарке в присутствии зевак своим удивительным взглядом, протягивая в руке кусок яблочного пирога.

В тот миг мое сердце просто пело от радости.

Так же искренне, как сейчас сжимается и болит.

– Красивый парень,. Что, девушка, понравился? – обращается ко мне женщина лет сорока в надетой на голову шапочке Санты от соседнего прилавка, на котором поправляет толстые каталоги. – Покупайте журнал, о нем там целая статья! Мне вот тоже интересно, кто этот красавчик и как его зовут. Жаль, что журнал дорогой и запечатан, а так бы я еще утром удовлетворила любопытство – как только пришел свежий номер!

Статья? Какая еще статья?!

Я сама не замечаю, как подхожу к стенду, тянусь к журналу и беру его в руки. Снимаю с него прозрачную упаковку, чтобы развернуть и посмотреть…

– Эй, мисс! Вы брать-то будете?

– Да, я покупаю! Подождите одну минуту, пожалуйста!

Нет, это не статья. Это короткий очерк к еще двум моим фотографиям – на одной Мэтью, стоя за столом, на котором рассыпаны красные яблоки, готовит свой пирог, замешивая тесто красивыми пальцами, а на второй он же, но уже в форме атакующего «Беркутов» под номером десять, измотанный игрой и счастливый, победно кричит на стадионе школы Линкольна.

Всего несколько предложений из тех данных, о которых я рассказала редактору. Но в них говорится, как парня зовут, в каком городе он живет, где учится и за какую команду играет. Недостаточно информации, чтобы узнать о человеке подробно, но достаточно, чтобы поверить – он существует.

Он – есть!

Я расплачиваюсь за журнал дрожащими пальцами, прижимаю его к себе и выбегаю из магазина. Мчусь назад на улицу Гамильтон, к дому, в котором живет чета Адамсонов и, взбежав по ступенькам, нажимаю на кнопку звонка.

Я звоню в домофон снова и снова, но мне никто не отвечает.

Пожалуйста, отзовитесь. Пожалуйста!

– Девушка, вы к мистеру Яну? Я видела вас сегодня, вы говорили с ним.

– Да! – я поворачиваю голову и смотрю на незнакомую женщину, которая прогуливается по тротуару с двумя маленькими собачками. – Он мне очень нужен!

– Они с женой недавно уехали в свой ресторан. По вечерам их можно найти только там.

– В ресторан?.. А скажите, как далеко он находится? Я смогу его найти?

– Не очень далеко. – Женщина называет адрес и объясняет, как лучше к ресторану добраться. Приветливо улыбается, заставив на миг поверить, что в этом городе мне хоть кто-то рад. – Но кухня там просто отменная! Мистер Адамсон настоящий волшебник! У него однажды даже сам президент обедал, когда приезжал в Рочестер. Поверьте, мы гордимся таким соседством. Адамсоны – замечательные люди!

Я верю ей. Если бы еще эти «замечательные люди» поверили мне.

***

Я подъезжаю к ресторану на такси уже через десять минут и останавливаюсь перед входом, над которым сверкает красивая вывеска «Hot soul», а у мраморных ступеней стоят нарядные елки и неоновая упряжка веселого Санты.

Рождество – мое самое любимое время в году. Оно наступит уже завтра ночью. Так пусть же все заветные мечты исполнятся!

С этом мыслью я и вхожу внутрь красивого помещения, где вкусно пахнет едой, липовым чаем и зимними пряностями. Осматриваюсь – почти все столики в помещении заняты, и когда ко мне подходит официант с вопросом, бронировала ли я у них столик или желаю присоединиться к своей компании? Я признаюсь, что нет, и что мне очень нужен хозяин.

У меня к нему срочное дело!

Я знаю, почему не удивляюсь тому, что дедушка Мэтью показывается не из кабинета в дорогом костюме, а выходит из главной кухни ресторана в рубашке и брюках. Радушно улыбается посетителям, проходя между столиками, но, увидев меня – сразу же мрачнеет.

Однако подходит, не желая портить спокойную обстановку заведения.

– Мисс Уилсон, снова вы?

– Добрый вечер, мистер Адамсон. Извините, но я не застала вас дома.

– Зачем вы пришли сюда? Вы уже и так сделали все, чтобы омрачить нам с женой это Рождество. Мы с Лаурой ясно дали понять, что не хотим вас видеть. Уходите! Я не позволю тут разыграться ни одному скандалу!

Я не хочу с ним ссориться, и не хочу ничего доказывать – они меня все равно не услышат. Всё, что я хочу – это отдать им журнал. И протягиваю его мужчине.

– Вот, возьмите! И я уйду прямо сейчас, прошу вас!

– Что это?

– Я увлекаюсь фотографией, и так случилось, что мои снимки попали в известный журнал «De visu». Сегодня как раз вышел свежий номер. Здесь на обложке Мэтью – ваш внук. Вы ведь так и не увидели его…

– Чушь! Что вы мне рассказываете? Даже смотреть не стану!

– Но это правда!

– Уходите!.. Дэниел! Проводите девушку из нашего ресторана и запомните: для нее меня больше нет!

– Мистер Адамсон…

– Прощайте, мисс Эшли Уилсон из Северной Каролины. Счастливого Рождества!

Мужчина попрощался со мной, но не уходит, хотя для меня уже распахнули входную дверь и попросили покинуть помещение. А значит, мне удалось заронить в его душу семечко надежды. Пожалуйста, Санта, пусть так и будет! И пусть оно пока маленькое и его не разглядеть, но это лучше, чем ничего. Ведь правда?

Мне все-таки приходится уйти, но я оставляю журнал на свободном столике. Закрыв за собой дверь, спускаюсь по ступеням и останавливаюсь возле неоновой оленьей упряжки.

Если бы мне было лет одиннадцать, я бы обязательно в нее забралась. А так…

Погладив светящиеся оленьи рога, я еще раз смотрю в окно, за которым стоит мистер Адамсон. И пусть не могу его видеть, все равно желаю:

– Счастливого рождества, мистер Ян. И прощай, Рочестер!

В Рочестере мне больше делать нечего, близится вечер, и пора ехать в аэропорт. Но время еще есть и, дойдя до конца улицы, я захожу в кафе-ресторан, чтобы поесть и согреться. А еще спокойно подумать о новости отца.

О каких обнадеживающих фактах он говорил? За что именно собирается зацепиться следствие и на чем адвокат будет строить свою защиту?

И неужели мне не показалось, и этот Картер Райт на самом деле заплатил Харбачу?

Или тут что-то другое?

И как теперь быть с залогом?

Я не хочу, чтобы Мэтью и дальше находился в тюрьме. Но даже если найти деньги, что кажется сейчас невозможным, есть одна большая проблема – домой под опеку Марио Палмера его больше никто не отпустит. Остается надежда только на Лукаса… но здесь уже как решит суд.

Я сижу за отдельным длинным столиком у окна, положив рядом на скамью рюкзак и пальто, и вяло ковыряю вилкой мясной салат из индейки и шпината, когда на мой сотовый приходит звонок.

Я понимаю, кто звонит, сразу – стоит взглянуть на экран. Мы давно выучили номера друг друга, но это все равно неожиданно, и когда я нажимаю кнопку «ответить» и подношу телефон к уху, в моем голосе звучит неприкрытое удивление:

– Кейт?.. Это ты?

– Привет, Эшли.

– П-привет.

Без паузы не обойтись, нам требуются несколько секунд, чтобы начать разговор, и первой заговаривает Кейт.

– Я уже знаю, что мамы Мэтью нет в живых, а его родственники не захотели с тобой говорить. Так вышло, что я услышала разговор родителей. Не подумай, у меня не было намерения их подслушивать, просто… в последнее время мои тараканы загоняют меня в странные места, а потом было уже поздно уходить.

– Ясно.

Мне нечего скрывать. Настроения нет ни спорить, ни защищаться от чужого злословия. Поэтому говорю, как есть:

– Да, не захотели. Я нашла его бабушку и дедушку, но они попросили меня уйти и никогда не возвращаться. Так что сейчас я сижу в кафе.

– И ты там совсем одна?

Странный вопрос для Кэтрин. Сегодня я ее совершенно не узнаю.

А точнее, не понимаю, чего от нее ожидать.

– Ну, почему же, – обвожу взглядом небольшой зал. – Здесь еще две дюжины человек, так что скорее нет, чем да.

– Эшли, ты знаешь, о чем я.

– Значит, одна.

– Скажи, ты ведь не задержишься в Рочестере надолго?

Если бы дочь Пэйт спросила это другим тоном, каким обычно привыкла разговаривать, то я бы непременно ответила ей, что пусть даже не надеется. Но что-то в тоне сводной сестры неуловимо подсказывает, что для сарказма сейчас совсем не время.

– У меня ночью самолет в Нью-Йорк, я уже купила билет. Кейт, что случилось?

Удивление в душе сменяется беспокойством, а затем просыпается и тревога.

– Я знаю, о каких фактах тебе не сказал твой отец, – отвечает девушка. – Час назад они говорили об этом с мамой.

– И? – я затаиваю дыхание. – Это правда, что с Мэтью могут снять все обвинения?

– Правда, – подтверждает Кейт. – Брайан сказал, что у следствия появился реальный шанс найти виновных в произошедшем в школе. И что адвокат уже строит защиту для первого слушания дела в суде. Так что Мэтью могут отпустить из временной тюрьмы сразу же после заседания. Но только если…

– Если, что?

– Если никто и ничего не испортит, Эшли. И вот насчет последнего я не уверена, что все пройдет гладко.

– Расскажи!

Голос Кейт звучит глухо, но серьезно. Я не привыкла к ней «такой», но сейчас не время сомневаться, а время верить. И я хочу верить хоть кому-нибудь.

– Если кратко, то по показаниям Мэтью, когда в раздевалке «Беркутов» из его сумки выпал неизвестный пакет, в числе первых, кто на это отреагировал, были Дуглас Харт и Эван Коллинз. Именно Харт буквально сразу сообщил, что кто-то подбросил пакетики-чеки с наркотическим содержимым в шкафчики девятиклассникам. И это слышали все, кто был в раздевалке. Дуглас упомянул количество десять штук и таблетки амфетамина.

Но дело в том, что знать об этом к тому моменту он никак не мог! Твой отец говорит, что, когда ему и офицеру Томпсону сообщили о произошедшем в раздевалке, о деталях вызова полиции в школу знали только директор Гибсон и секретарь Моран. Но они оба клянутся, что никому не разглашали информацию, а ученики девятого класса, пока шел досмотр ящиков, сидели в кабинете под присмотром преподавателей. И Гибсон и Моран готовы подтвердить это на суде под присягой, иначе школе грозит репутационная катастрофа. Я уже молчу о конце их карьеры.

Кейт берет короткую паузу, чтобы перевести дыхание и продолжает:

– А еще пришли результаты графологической экспертизы.

– И… что она показала? – мне кажется, я боюсь дышать, так внимательно слушаю сводную сестру.

– Лист действительно вырван из блокнота Палмера, но список учеников писал не Мэтью. Тот, кто его написал, явно торопился, потому что оставил четкий отпечаток большого пальца у края листа, когда его вырывал. К тому же плохо подделал почерк, рассчитывая, что Палмеру все равно никто не поверит. Если бы только можно было получить разрешение взять образцы у всех «Беркутов», ты понимаешь… – затихает Кейт, но я уже догадываюсь сама:

– Но это практически невозможно.

– Да. Никто из родителей не даст такого разрешения, если не будет прямых доказательств.

– Постой! Но как же теперь Дуглас Харт?.. Мэтью знает о результатах экспертизы? Отец не говорил, когда полиция намерена допросить Харта и Коллинза? Господи, да Лукас уже завтра, имея результаты на руках, должен требовать освобождения брата!

Кэтрин молчит, и я окликаю ее, вскакивая с места:

– Кейт?

– Я слышу, Эшли! Просто есть вторая новость, о которой тебе не рассказал Брайан.

***

Если есть темная пропасть, куда падают испуганные сердца, то мое летит именно туда. За две секунды я успеваю подумать, о чем угодно, но только не о том, о чем сообщает моя сводная сестра.

– Лукас Палмер арестован и сейчас находится в полиции.

– Что?! – моя спина мгновенно холодеет и кровь отливает от лица. – О, нет!

– Сожалею, Эшли.

– Но как? Когда? За что?!

– Вчера вечером. За силовую попытку проникнуть в закрытый женский центр «Цветы магнолии» и причинение центру материального ущерба. Я не знаю, как об этом стало известно Мэтью, но сегодня твой парень здорово пощекотал всем нервы, требуя его освободить. Брайану пришлось просить для него отдельную камеру, чтобы Мэтью не ввязался с кем-нибудь в драку. Он и сейчас поехал к нему.

– Не понимаю… Но что произошло? Причем тут женский центр?

– Вроде бы девушка Кристиана, старшего брата Мэтью… Извини, я забыла, как ее зовут.

– Бетти, – выдыхаю я.

– Да, точно! Бетти отказалась от своего ребенка и оставила его в этом центре. Центр частный, и непонятно на какие деньги существует, но свои права они знают, и полиции не к чему подкопаться. Бетти подписала все необходимые документы, а сама исчезла из города. Марио Палмер утверждает, что у нее просто сдали нервы, и что ей вполне могли пообещать деньги.

– Какой ужас… – я не чувствую, как мои пальцы стягивают в узел кофту на груди. – Тогда понятно, почему Лукас пытался к ним попасть. Палмеры не бросают своих детей, Мэтью мне говорил об этом. Но, Кейт, а как же Кристиан? Он же отец!

– Только на словах. Бэт не вписала его имя в свидетельство о рождении ребенка – Брайан видел документ, там пусто. Чтобы доказать отцовство и добиться экспертизы, Кристиану понадобится специализирующийся на подобных делах адвокат, большие деньги и время. И еще не факт, что судья даст ход такому делу, когда истец – заключенный и не может сам выполнять отцовские обязательства. А если к моменту рассмотрения заявления ребенка уже успеет усыновить семья…

Она может не продолжать, я снова догадываюсь сама:

– То у Палмеров никаких шансов, да?

– К сожалению, Эшли. Мама сталкивалась с этим центром. Это полу-община со своей идеологией. У них свои защитники и интересы, и они знают, как психологически воздействовать на молодых женщин. Конечно, Бетти могла решить и сама, но сейчас это уже неважно. Таких маленьких детей усыновляют очень быстро. Уже завтра или послезавтра у Лео будет другое имя и другая семья. Он может просто исчезнуть.

У меня нет слов, чтобы хоть что-то сказать. Все похоже на какой-то дурной сон, из которого, сколько ни беги, а нет выхода. Получается только выдохнуть из сердца:

– Кейт, пожалуйста. Прошу тебя!

Сейчас я готова ее умолять. Мы обе понимаем, что только Патриции под силу вмешаться в эту ситуацию и попасть за стены «Цветов магнолии». Больше никому. Ни Лукасу, ни Крису, ни моему отцу. Если захочет, моя мачеха может быть настоящей стервой с акульей хваткой, перед которой не устоит ни одна дверь. Не даром ее называют «Железная Пэйт».

Иначе Палмеры кого-нибудь убьют, и тогда уже не будет стоять вопрос о поручительстве над Мэтью, а все перейдет под гриф «непоправимо».

– Ты должна сама с ней поговорить, Эшли. Как только мы закончим разговор, позвони моей матери. Она любит тебя.

– Кейт…

– Пожалуйста, не заставляй меня брякнуть какую-нибудь гадость из зависти. Я всего лишь констатирую факт. А сейчас мне пора идти. Я должна успеть еще кое-кого увидеть сегодня, иначе не усну.

– Нет, Кейт.

Мы снова несколько секунд молчим, вслушиваясь в тишину соединения, пока Кэтрин вдруг не отзывается:

– Скажи, Эш, когда я рассказала тебе о Дугласе, ты ведь подумала о том же человеке, о ком и я? О Рентоне?

Здесь даже и возразить нечего. Хотя я не знаю, как сводная сестра отреагирует на мое признание:

– Да. Если Харт и правда в этом замешан, значит и Рентон тоже. Прости, Кейт, но я в этом уверена. Дуглас труслив и ничего не делает без одобрения Шона. Так же, как и Эван Коллинз.

– Иногда мне кажется, что Харт тупой, как пробка, – хмыкает Кейт. – Особенно когда я слушаю его глупые шутки. Если бы ты знала, как они мне надоели. Всё надоело…

Она шумно дышит и резковато спрашивает в динамик:

– Помнишь Утес, Эшли? Когда ты уехала на него одна в поисках Мэри Эн, сестры Закари?

Еще бы. В тот вечер мы впервые поцеловались с Мэтью. Такое не забудешь.

– Помню.

– Я такая же, как мои друзья, но с того вечера не могу на них смотреть. Можешь мне не верить, я не для этого все говорю. Просто боюсь, что завтра уже не скажу. Я не жалею, что так случилось с Шоном. Он не был мне нужен, я просто хотела проверить – так ли он любит тебя, как все остальные? Оказалось, что нет. Наверное, поэтому я и стала с ним встречаться.

Но я никогда бы не подумала, что он пойдет на такую подлость… Больше всего Шон любит свой успех, и он далеко не глуп. Он ненавидит Палмера, и, если замешан в деле с наркотиками – никогда в этом не сознается. А вот Дуглас Харт может. Только есть проблема – его вездесущая мамаша. Она сожрет дьявола и пожертвует церкви четверть миллиона, но не даст обвинить сына. Если дать ей время, завтра никто из парней и не вспомнит, о чем ее Дуги болтал в раздевалке, будь уверена. И словам Мэтью не поверят. Нам нужны доказательства – сегодня! Иначе завтра будет поздно.

Что? Я не верю своим ушам, но в голосе дочери Пэйт впервые для меня звучат материнские твердые нотки.

– Ты с ума сошла, Кейт! Нет!

– Уже поздно, Эшли. Ты одна в чужом штате, позвони маме, я ее предупрежу. И еще…

– Что «еще»?

– Пока не наступило завтра, и я не приняла таблетки для потери памяти, попробую сказать… Ты справедливо победила меня тогда на летней ярмарке. Я очень старалась быть лучше, но откуда мне было знать, что улыбка должна быть искренней. У всех Хардингов с этим проблема.