Глава 15
Выключив компьютер, я ухожу в ванную комнату и принимаю душ. Долго вытираю влажные волосы полотенцем, затем сушу феном и завязываю в пучок на макушке, чтобы не мешали во сне. Вернувшись в комнату, надеваю пижаму, собираясь лечь спать, и вдруг слышу, как в стекло ударяется камешек.
Еще один.
Нет… Не может быть…
Я подбегаю к окну и поднимаю его. Высунув голову наружу, шепчу изумленно, увидев внизу, в тени голых ветвей клена, знакомую фигуру парня:
– Мэтью?! Но что ты здесь делаешь?
Он выходит из-под тени дерева и широко улыбается мне, подняв кверху лицо.
– Если бы я знал, Эш! Ты весь вечер была рядом, а потом исчезла. Черт, это сложно принять, когда о тебе трещат все в моем доме. К тому же я кое-что тебе принес! Давай посчитаем, что ты это «кое-что» у меня забыла?
Мы расстались всего пару часов назад, не такой уж и большой срок, чтобы успеть соскучиться по-настоящему. Но мои мысли так и не отпустили Мэтью и, конечно же, я улыбаюсь парню в ответ.
– Я ужасно рада тебя видеть! Давай!
Он оглядывается, бросает взгляд на пустую дорогу и двор, а я продолжаю смотреть на него.
Он сменил рабочие джинсы и кроссовки на свою обычную одежду. Сейчас на нем темные брюки, светлая футболка и кожаная куртка. На плечо наброшен рюкзак. Длинная челка отброшена от лица, но после мотоциклетного шлема волосы все равно лежат в том особом беспорядке, который не каждый повторит, пожелай он это сделать намеренно.
Даже в полутьме ночи Мэтью Палмер по-прежнему очень красивый парень, от которого сложно оторвать взгляд. Вот только больше не опасный для меня, я это чувствую.
– Все тихо, Эшли! – чуть громче шепотом бросает Мэтью. – Твой отец уехал – я видел его у полицейского участка, а мачеха спит – в окнах темно. Но, если хочешь, я уйду.
– Нет, не хочу!
Я поднимаю подвижную створку окна выше и смотрю вниз.
– Послушай, – говорю, думая, как поступить, – у меня нет косы Рапунцель, чтобы помочь тебе взобраться. Но я могу открыть гараж… Подожди!
– Нет, Эш! – Мэтью останавливает меня. – Ерунда, справлюсь!
Рядом с окном идет водосток, а по периметру разделения этажей – бордюр и каменная кладка. Скорее всего, для такого спортивного парня, как Мэтью, не только спрыгнуть, но и забраться на второй этаж совсем не проблема. Но есть деталь, которая может все испортить.
– Ты забыл, что здесь живет коп? Мне все равно придется спуститься, чтобы отключить сигнализацию. Я скоро!
Когда мы оба уже в доме и поднимаемся по лестнице на второй этаж, я вдруг вижу наверху Кейт. Она идет навстречу и спотыкается, заметив нас, а у меня при виде ее душа уходит в пятки. Если сейчас она поднимет шум, это будет чревато серьезным разговором с родителями. Но хуже всего, что это дорого обойдется моему парню, чего я ужасно не хочу.
Кейт бросает растерянный взгляд на меня, а потом на Мэтью. Я чувствую, как его дыхание овевает мою макушку, а пальцы сжимаются на талии. Но он и не думает нервничать.
– Идем, Эш. Она не скажет. Ведь не расскажешь, Хардинг? – холодно кидает девушке. – Иначе Эшли уедет отсюда, а ты ведь этого не хочешь.
– Вы оба с-сумасшедшие!
– Даже если и так, тебя это не касается. Спокойной ночи… Кейт.
Я жду, что сводная сестра возмутится и включит стерву. Возразит парню, ведь у нее это отлично получается – портить жизнь другим. Но она вдруг отводит взгляд и проходит мимо нас. Спускается вниз по лестнице так же тихо, как шла. Включает свет на кухне, исчезая из виду.
– Глазам не верю, – шепотом изумляюсь я, оглянувшись. – Мэтью, тебе что, известен ее секрет в шкафу?
– Возможно. – Стоя на лестнице на ступеньку ниже меня, он целует край моих губ. – Не переживай на ее счет, Эшли, – прикусывает их, поддерживая мою спину. – Даже если она что-то расскажет, я успею исчезнуть из твоей спальни, обещаю!
Я верю ему, но отпускать его мне совсем не хочется, и улыбка вновь возвращается на лицо.
– И ты еще называл сумасшедшей… меня?
Мы заходим в мою комнату, и я запираю дверь. Бросаюсь к открытому окну, чтобы закрыть его и задернуть жалюзи, пока Мэтью снимает с себя рюкзак и куртку. Но едва делаю это, как его руки уже обхватывают меня и притягивают спиной к крепкой груди. А горячие губы касаются уха.
Мы вновь вдвоем и наедине, укрытые от мира ночью. Последние дни мы так мало могли себе позволить из того, что уже вкусили однажды, что желание буквально искрами тока проходит сквозь нас, стоит соприкоснуться телами и ощутить тепло друг друга.
Он тоже действует на меня, как афродизиак, здесь нет сомнений. Несмотря на то, что я замираю в его объятиях, всё во мне мгновенно откликается и оживает. Реагируя на его негромкий голос и присутствие, дышит часто и жарко, сплетая узел из горячих вихрей внизу живота.
– Эшли… моя Эш… Я так скучал по тебе сегодня весь вечер… а ты ушла. Когда-нибудь я не отпущу тебя. Совсем!
– Не отпускай, – повторяю я уже сказанное однажды, потому что и сама не хочу его потерять.
Мэтью спускает губы на мою шею и целует, ласкает губами кожу, прижимаясь ко мне сильнее. Забравшись руками под пижамную футболку, сегодня уже смелее обхватывает грудь, касаясь пальцами моих напряженных сосков. Поглаживает их, нежно сминая полукружия, и вновь поднимает низкое дыхание к уху:
– Ты пахнешь клубникой и радостью. Только ты так пахнешь.
– Это гель, я только что из душа.
– Нет, это ты, Эш… Такая нежная. Мне мало трогать тебя.
Я таю от его шепота и прикосновений. От звуков собственного имени, и едва могу отвечать.
– А чего ты хочешь?
– Всего. Всю тебя. И не хочу напугать.
В признании Мэтью столько же чувства, сколько в руках желания. Слова звучат откровенно и честно, и не отозваться на них невозможно. Они одновременно волнуют и смущают меня, и он это чувствует. У меня нет опыта, но я не просто так играла с ним в кости и была смелой в прошлый раз, чтобы теперь, войдя в реку отношений, отступить.
Я не знаю, насколько это много – отдать себя, но на малое и сама не готова.
– Ты не можешь меня напугать, Мэтью, – отвечаю негромко, – у тебя мое сердце. С того самого дня, когда ты оказался здесь в первый раз и дал к себе прикоснуться, я не могу тебя забыть.
– Эш…
– Правда, тогда, засыпая рядом с опасным парнем, я и подумать не могла, что услышу от него нечто подобное.
Он улыбается, продолжает целовать мое плечо, шею… и вдруг снимает с меня футболку. Легко обхватывает рукой, пряча в свои объятия, и просит хрипло, ведя губами по щеке:
– Распусти волосы, Эш. Я так хочу! Они у тебя необыкновенные.
Я распускаю их, и он тут же, скользнув по спине горячей ладонью, подхватывает густые пряди под затылком, вплетая в них длинные пальцы. Поворачивает меня к себе и глубоко целует, жадно раздвигая мои губы своими. Вместо слов говорит поцелуем всё то, что больше не скрывает в своем взгляде.
Ох, Мэтью. Самый горячий и невероятный парень.
И снова земля уходит из-под ног, а реальность отступает. И то, что я женщина, ощущается в каждом его прикосновении ко мне и шепоте:
– Эшли…
– Мэтью…
– Люблю тебя, мисс Улыбка!
– Я тебя тоже люблю!
Он подхватывает меня и уносит к кровати. Опустившись на нее, усаживает к себе на колени, продолжая целовать. Раздевает так естественно, скользнув ладонью под резинку пижамных брюк, что я и не замечаю, как остаюсь обнаженной, а его рука уже гладит мое бедро.
С трудом оторвавшись от моих губ, Мэтью вдруг поднимает взгляд и замирает, крепко держа меня. Просит рваным шепотом:
– Скажи еще, Эш!
Наши лица близко, дыхания по-прежнему касаются друг друга, и блеск в его глазах горит ожиданием.
Это признание парню – мое первое в жизни, но от этого не менее искреннее. Я не сомневалась и не думала, когда ответила. Я выдохнула сердцем, что чувствовала, и готова повторить это много раз.
– Я люблю тебя, Мэтью!
На этот раз уже мои руки пробираются под его футболку и гладят стройное, сильное тело, пока он продолжает держать меня. Мне нравится тепло его кожи, рельеф упругих мышц под ладонями, и то, как он отзывается на мои прикосновения – темнеет во взгляде и затаивает дыхание. Как сглатывает желание, останавливаясь в миллиметре от моих губ.
– Разденься! – прошу его. – Я тоже хочу тебя чувствовать.
Он снимает с себя футболку одним движением и возвращается ко мне. Опускает плечами на постель и сам склоняется следом. Выдохнув мое имя, целует шею, ключицы, скользя горячими губами по моей коже… Я чувствую, как его рука проникает между моих ног и раздвигает их. Не торопясь, гладит бедро, поднимается выше, заставляя меня чаще дышать. Заставляя низ живота буквально плавиться в сладкой тяжести от предвкушения удовольствия. Того самого удовольствия, которое в прошлый раз прогнала боль.
Но я знаю, что оно обязательно вернется. С Мэтью не может быть иначе.
Мне уже знакома смелость его рук и нежность пальцев, но я всё равно чуть вздрагиваю, когда он трогает меня там, где особенно нежно, и где я еще не знала чужих прикосновений до него. Свожу колени и отпускаю неловкий смешок: «Прости», когда Мэтью опускает голову и сползает ниже. Целует живот, то прихватывая его губами, то лаская языком. Оставляет на коже влажные следы, которые заставляют меня дрожать. И вовсе не от холода ноябрьской ночи.
Так, может, от света напольного светильника? Который я собиралась, но не успела выключить перед тем, как услышала стук в окно. Свет приглушен, но сегодня мы определенно видим друг друга. Может, в этом причина?
– Ох.
Мэтью чувствует это неожиданное смятение во мне и поднимается. Обхватив рукой подбородок, мягко, но все же требует, серьезно глядя в глаза:
– Эшли, ты не должна меня стесняться. Никогда, слышишь!
– Знаю.
– Ты особенная для меня. Просто доверься и позволь любить тебя. Я обещал, что не обижу.
Да, обещал. На Утесе. Когда я откинулась над пропастью, а он держал крепко, не давая усомниться в силе его рук.
Слова звучат так близко у моих губ, что поверить им невозможно. И я верю. Всегда ему верила.
– Да.
– Ты для меня самое большое удовольствие, Эш. Поверь!
Он продолжает смотреть в глаза и ничего от этих глаз не скрыть. Я держу его за плечи и не знаю, чего хочу больше – крепко прижать к себе и никогда не отпускать, или позволить любить себя так, как он хочет. Как чувствует. Всецело ему доверяя.
Я поднимаю руку с плеча на его висок и прячу пальцы в темных, волнистых волосах. Отвожу колено и вижу, как губы Мэтью трогает улыбка.
Он вновь целует меня. Достает языком нёбо, ласкает между ног своими невозможно-нежными пальцами и заставляет выгнуться ему навстречу. Ахнуть, раскрыв бедра.
– Умница, моя радость! Тебе понравится, вот увидишь. Я так этого хотел… С тобой. Всегда, Эш! И видеть тебя хочу, вот как сейчас!
И вновь влажные дорожки на коже и познающие мое тело руки. Мурашки, пробирающие до дрожи, и стягивающееся в пульсирующий узел желание. Я знала, что люди могут быть откровенны друг с другом, но не знала, что если это откровение за порогом души, то у такого доверия нет границ.
Вот почему ошибаться так больно. И вот почему так дорого счастье, если ты его нашел. Потому что есть руки, которые всегда удержат тебя на краю любого Утеса. И потому что ты не один.
Прикосновения языка Мэтью чувствительные и острые, но там, где между двумя есть чувства, там нет запретов. И мои губы раскрываются на вдохе, а дыхание бьется на поверхности, готовое вот-вот сорваться в стон. Пальцы впились в простыню, смяв ее, и когда жадные губы парня смыкаются на коже… я едва могу сдержать готовый пронзить мое тело спазм. Поджимаю пальцы ног и, задыхаясь от ощущений, шепчу самое откровенное, что когда-либо говорила:
– О господи… М-мэтью, я сейчас…Кажется я, м-м…
– Кончишь, моя девочка, – знакомая хрипотца жаркой лаской касается слуха, и ей невозможно сопротивляться. – Да, кончи для меня, Эш! Я хочу. Моя нежная и горячая… Я сам едва терплю!
В этом парне чувствительности и сексуальности – океан. Он способен вывернуть наизнанку и тело, и душу. И что-то еще, что живет в моем сердце и откликается.
Руки Мэтью сжимают мои ягодицы, большие пальцы гладят бедра, и я не сдерживаюсь. Прогнувшись в талии, испускаю стон удовольствия… и заглушаю его уже на сильном плече, потому что парень подхватывает меня и прижимает к себе. Кладет руку на затылок, зарываясь лицом в мои густые волосы, и гладит их, успокаивая прикосновениями.
Тише. Еще тише.
– А как же ты, Мэтью?
– Уже прогоняешь меня?
За окном глубокая ночь и до утра еще далеко.
– Что ты! Нет, конечно! – я протягиваю руки и обнимаю его за спину, кладу щеку на плечо. – Как я хочу тебя вообще не отпускать!
– У нас еще есть время. А будет больше. Ведь будет, мисс Улыбка?
– Да!
– Эшли?
– Что?
– Я хотел сказать… На этой неделе у меня был серьезный разговор с тренером Херли. Сначала в его тренерской, а потом в кабинете у миссис Дэвис – советницы по предметам и поступлению. Так вот, получается, что у меня неплохие баллы…
Я возмущенно хмыкаю, и Мэтью поправляет себя:
– Ну, хорошо. Я действительно способен кое на что кроме секса, – тихо смеется в ответ, щекоча дыханием макушку, – и неплохо успеваю по учебной программе. На самом деле, учеба никогда не доставляла мне трудностей, и мой школьный оценочный тест, который мы сдавали две недели назад, лучший среди игроков «Беркутов».
– И почему я не удивлена? Закари как-то признавался, что в девятом классе ты обошел его в олимпиаде по физике. И это был единственный раз, когда ему хотелось кого-то убить.
– Наверное, мне не стоило зарываться с умником, но он был таким напыщенным и усердным. Считал, что бить клюшкой по мячу – много ума не надо. Мне захотелось утереть ему нос, раз уж я не мог набить ему морду.
– А ты не мог? – я тоже улыбаюсь.
– Нет. Просто не было за что!..
– А-а..
– В общем, Эш, – продолжает Мэтью, – похоже, кое-кто из спортивной ассоциации по игре в лакросс всерьез во мне заинтересован и готов предложить спортивную стипендию. Конечно, она не покроет все расходы на учебу и мне понадобится найти часть денег самому, но… если я буду играть, и играть хорошо… При высоких баллах в аттестате Херли говорит, что два университета могут предоставить мне полный гранд. Полный, Эшли! А это и чертова страховка, и проживание в кампусе, и даже стипендия.
Я замираю, боясь поверить услышанному. Точнее, спугнуть новость.
– Что?! – Оторвав щеку от плеча Мэтью, поднимаю голову и смотрю ему в лицо. – Но это же… замечательно! – улыбаюсь, распахивая глаза. – Ты действительно лучший, и тренер прав!
– Знаешь, раньше я не строил особых надежд на будущее. При стоимости обучения тридцать тысяч долларов в год, даже пять тысяч для моей семьи найти проблема. Мы вытянули на адвоката Крису все, что могли, а сейчас надо будет заботиться о Бетти и ребенке. У отца не будет лишних средств. Но если так… если ты будешь со мной… Клянусь, Эш, я попробую! Я вытащу команду и буду делать то же самое в университете! Они не пожалеют!
– Мэтью, – я обнимаю парня за шею и целую в губы, – я так рада за тебя, если это правда! Очень рада!
– Как только ты уехала, позвонил Херли – я просил его узнать, о каком университете идет речь. Он назвал университет Южной Каролины. Я посмотрел программы обучения, у них есть бакалавриат «Молекулярная биология». Ты ведь на эту специальность решила поступать?
– Да!
– Эшли, ты ведь не думаешь, что мы будем видеться только на Рождество и день благодарения? К черту тогда такую учебу! Я согласен на разные факультеты, но не города. Я все равно буду торчать там, где ты!
Нет, не думаю. Я тоже расставания с ним совершенно не хочу! Но у нас совсем немного времени, чтобы все узнать и подать документы. И я обещаю Мэтью, что обязательно это сделаю! Что́ может быть лучше, чем учиться в одном университете со своим парнем?
– Который умело меня раздел, но сам при этом остался в брюках! – добавляю ему на ухо горячим шепотом, и слышу в ответ:
– Это ненадолго, Радость!
– Ты ведь не стесняешься меня, мистер Совершенство? Не может быть!
– Хочешь, чтобы я дал тебе себя потрогать … всего и доказал обратное?
– Э-м… Ну…
Мэтью снова смеется, отпуская меня и вставая с кровати. Вытягивается передо мной – стройный и красивый, расстегивая ремень и показывая плоский мускулистый живот. Дорожку темных волос, сбегающую под резинку боксеров.
То, что он возбужден, заметно сразу. Сегодня свет не прячет ничего. Эта резинка сильно оттопыривается, так что, когда он снимает брюки, я спешу отвести взгляд. Глубоко вздохнув, убираю прядь волос за ухо, не понимая, почему вдруг покраснела и почему так забилось сердце.
– Ну, нет, Эш, – Мэтью ловит меня за талию и стягивает с кровати. Прижимает к себе, отводя от моего виска темно-рыжие пряди. – Ты же не трусишка? Ты не простишь себе, я знаю. Моя мисс Улыбка ужасно любопытная! И смелая…
– Когда темно! – защищаюсь я, но Мэтью сопротивляться невозможно, и я вовсю улыбаюсь, потянувшись к нему и сняв с его губ легкий смех.
– Хочешь правду? – мы встречаемся взглядами, и я снова тону в его топких и блестящих, похожих на карамельную патоку карих глазах.
– Конечно!
– Я так тебя хочу, Эшли, что боялся не сдержаться. Вот как сейчас, когда твои пальцы на моем животе, и все, о чем я могу думать – это о том, решишься ли ты спустить их ниже?
Это еще одно откровение между нами, и оно вовсе не шуточное, хотя Мэтью не станет просить меня. Но я действительно любопытная, и мне на самом деле хочется до него дотронуться, даже если я не готова себе в этом признаться.
Я тянусь к его губам и пробую их по очереди. Касаюсь языком уголка рта, скулы. Забираюсь ртом под подбородок, чтобы поцеловать шею и ощутить на языке вкус кожи моего парня – Палмера. Спускаю руки ниже, прижимаясь к нему грудью.
– Так? – забравшись пальцами под боксеры, касаюсь наконец горячей плоти. Шелковой наощупь и словно каменной. – Я хочу знать, Мэтью, как тебе нравится?
Я прикасаюсь к нему осторожно, несмело обхватываю рукой, затаивая дыхание от ощущений и своей откровенной ласки, и он тут же выгибается мне навстречу. Прижавшись бедрами, рвано дышит… но вдруг, перехватив мои запястья, отстраняет руки и роняет голову на мой висок. Шепчет жарко и потрясенно:
– О боже, Эшли… пожалей! Кажется, это было не самой хорошей идеей.
– Почему? Ты очень… приятный и, ну, – я улыбаюсь, – впечатляешь!
Как же мне нравится его смех – сейчас тихий и почти урчащий. С мужской хрипотцой и довольными нотками. Так же, как его белозубая улыбка и мягкий взгляд.
– Потому что еще секунда, и ты вытянешь из меня душу, Эш. А ты к такому пока не готова. К тому, что я хочу.
Он целует меня в щеку, а я, конечно, понимаю, о чем речь. И не скажу, что меня это пугает.
– И многому мне еще предстоит научиться?
– Ты отлично справляешься, но мы точно не будем спешить. Особенно сейчас. Дай мне пару секунд, чтобы отыскать в кармане чертов презерватив и надеть, пока я о нем вспомнил. Иначе, боюсь, мы наделаем глупостей. А мне слишком сильно хочется тебя чувствовать!
На этот раз боли нет, и смущения тоже. Есть радость от встречи тел, длинные поцелуи и ласки. Смятая постель и парень, накрывший меня собой. Соприкосновение обнажённых бедер и жаркая близость, подарившая нам двоим удовольствие.
Оторвавшись от моих губ, Мэтью поднимает голову и смотрит на меня. Снова целует – вдруг после страсти особенно нежно, касаясь щеки темной прядью, упавшей со лба.
Не знаю, о чем он в этот момент думает. Гладя рукой его шею и забираясь пальцами в волосы, сама я думаю о том, что, наверное, именно этой ночью и стала по-настоящему женщиной. Пусть юной, еще не забывшей свое детство, но уже определённо закрывшей в него дверь.
Когда мы чуть позже лежим обнявшись, я спрашиваю его:
– Мэтью, когда сегодня вечером мы столкнулись с Кейт, ты сказал, что она не выдаст нас, потому что не хочет, чтобы я уехала отсюда. Почему ты так решил?
– Она не хочет. Теперь я в этом уверен.
– Но почему? Она меня терпеть не может. Мы ссоримся с нашей первой встречи, и это дом гораздо больше ее, чем мой. Да ты и сам видел нашу стычку у бассейна.
Мэтью задумывается. Убрав руку себе под затылок, другой рукой поглаживает мое голое плечо.
– Сложно объяснить, Эш. Считай, мне об этом говорит моя интуиция.
– И что именно она говорит?
– Что ты Кейт Хардинг интересна и небезразлична. Она очень часто смотрит на тебя, когда ты не видишь, и это не похоже на ненависть. Я и сам пялился на тебя постоянно, поэтому знаю наверняка. Однажды на стадионе я слышал ее разговор с отцом – правда, тогда я не понял, что речь шла о тебе. Это было, когда я только собирался вернуться в школу и ждал тренера внизу у трибун. Говард Хардинг требовал от дочери, чтобы она объяснила ему, почему пропустила встречу, на которой он собирался ее с кем-то познакомить. И Кейт ответила, что у ее сводной сестры был день рождения и для нее оказалось важнее присутствовать на ужине со своей семьей…
– Что?
– Честно говоря, мне было не интересно их слушать, но пришлось. Это они меня не заметили.
От удивления я даже на локте привстаю, изумленно глядя да Мэтью.
– Важнее?! Ушам не верю! Да, мы действительно всей семьей ходили в ресторан, это была идея мачехи, но поверь, Кейт раз двадцать за вечер дала мне понять, как ее это бесит. Нет, Мэтью, не верю. К тому же она в это время уже встречалась с Рентоном.
Он пожимает плечами и, посмотрев на меня, приподнимает бровь:
– Но мы по-прежнему одни, и никто сюда не пришел. Разве не так, Эшли? Хотя офицер Уилсон еще час назад мог разрядить свой дробовик в мой зад. А Кейт по-прежнему живет со сводной сестрой и отчимом под одной крышей, считая их своей семьей – хотя ее отец уверен, что ты дурно на нее влияешь.
– Говард так сказал?
– А для тебя это новость?
Я хмыкаю, все еще удивленно, но не из-за сноба Хардинга.
– Нет, конечно! Просто… Не понимаю. Кейт такая язва!
Я вновь кладу щеку на грудь Мэтью, и какое-то время мы оба молчим, пока он не заговаривает снова:
– Мне кажется, Эшли, ты ее способ борьбы с собой. С той Кейт Хардинг, которую все хотят видеть. Ты никогда не думала, что, возможно, она не тебя ненавидит, а себя?
Странное суждение. Совершенно непривычное.
– Нет, не думала. Это так разнится с той Кейт, которую я знаю. Да и за что ей себя ненавидеть, когда с ней все носятся, как с яйцом?
– Сложно объяснить, Эш. Я ведь не знаю наверняка, а только предполагаю, но кое-что умею подмечать. Твоей сводной сестре далеко не все нравится в ее жизни, как бы она это ни скрывала.
Мы снова засыпаем в моей постели вдвоем, как в первый день нашего знакомства, только на этот раз я без всякого страха обнимаю Палмера за талию и слышу, как ровно бьется его сердце рядом с моим.
***
Когда я открываю глаза в следующий раз, он уже полностью одет, присел у кровати на корточки и гладит мои волосы.
– Мэтью?
– Мне пора уходить, мисс Улыбка. Через час рассвет.
– Подожди, я сейчас оденусь и провожу тебя!
Я порываюсь встать, но Мэтью легко останавливает меня.
– Нет, Эшли. Не будем никого беспокоить. – Наклонившись, он целует меня в губы и поднимается. Отступает к окну, открывая его. – Просто закрой за мной створку, хорошо? Я бы не будил тебя, но не смогу этого сделать сам. И оденься, а то замерзнешь!
Он перекидывает через подоконник ногу, вторую, и исчезает за ним, опускаясь на руках. Секунда… и я слышу внизу глухой звук приземления. Вскочив с кровати, натягиваю сброшенную на пол пижаму и подбегаю к окну, чтобы проводить взглядом высокую, широкоплечую фигуру моего парня.
Остановившись у края дороги, он машет мне рукой, и я отвечаю. И снова стою, улыбаясь, пока он вскоре не исчезает из виду. Закрываю окно, и только тогда замечаю на моем письменном столе небольшую картонную коробку с надписью «Для тебя». А внутри шесть шоколадных маффинов в темной глазури и с апельсиновой стружкой.
Господи, как же они вкусно пахнут! Как рождественская сказка!
Воображение тут же рисует чашку горячего кофе с запахом пралине, и я решаю не дожидаться утра. Тем более, что ложиться спать уже поздно. Нет, легче даже и не пытаться, чем через час заставить себя проснуться бодрой и свежей!
Я прижимаю коробку к груди и совершенно счастливая выскальзываю из комнаты. Тихо спускаюсь по лестнице вниз… и неожиданно замедляюсь, увидев на кухне Кейт.
Она сидит за столом с пустым стаканом из-под сока в руке и таращится на экран айфона, который показывает какое-то скучное видео. У дочери Патриции неважный вид. Под глазами круги от косметики и вспухший нос, словно она плакала. Не похоже, что просмотр видео доставляет ей удовольствие.
Так неужели Кейт просидела здесь всю ночь?
На пару секунд задержав на девушке взгляд, я вхожу в зону кухни, оставляю маффины на столе и включаю кофемашину. Пока делаю себе горячий напиток, чувствую лопатками какую-то новую неловкость между нами. Но она, заметив меня, молчит, я – тоже, а значит, у нас все по-прежнему.
Однако Кейт еще раз меня удивляет, заговорив первой:
– И что у вас с Палмером – любовь или просто секс?
– Что тебе сделать? Латте или американо? – отвечаю я вопросом на вопрос.
– Капучино. Но я спросила…
– Тебе Мэтью уже ответил – тебя это не касается.
Это действительно не ее дело. Уверена, у Кейт хватает и своих забот. Но она все равно упёрто возражает:
– Очень даже касается, если он появляется в нашем доме.
Мы коротко смотрим друг на друга, и я возвращаюсь к кофемашине.
– Неофициально. И только потому, что я тоже здесь живу, если ты забыла. А не для того, чтобы стащить ваше фамильное серебро, – вспоминаю слова Мэтью. – Так что не переживай, твоей репутации ничего не угрожает.
– А о моей матери ты подумала?
– И репутации Пэйт тоже. Я не стану знакомить его с родителями, пока они не будут готовы принять наши отношения.
Она не согласна со мной, и в голосе Кейт звучат знакомые ноты капризной и самовлюбленной Куклы. Настоящей дочери своего отца.
– Они их не примут. Никогда. Даже не жди.
А вот тут я бы на ее месте не говорила так уверенно – в всяком случае, в отношении отчима.
– Я знаю, ты постаралась, чтобы так случилось, – признаюсь. – Но, поживем-увидим. В конце концов, это моя жизнь, и мне в ней принимать решения, а не родителям.
Я ставлю кофе на стол, сажусь за него и пододвигаю к себе свою чашку. Кейт тоже забирает напиток. Поколебавшись, вслед за мной берет из коробки маффин.
– Красивым парням нельзя верить, они непостоянны. Палмер многим нравится и знает это. Уже завтра кто-то захочет его у тебя отбить. Неужели ты хочешь потом страдать?
Маффин тает во рту, и вкус темного шоколада в сочетании с миндалем и апельсином – настоящее наслаждение для моих вкусовых рецепторов.
Господи, да Мэтью просто Бог кулинарии! Если бы не сидящая напротив Кейт, я бы сейчас глаза закатила от удовольствия – до того это вкусно! Наверное, поэтому я продолжаю пребывать в хорошем расположении духа, несмотря на присутствие рядом моей сводной сестры.
– Странно, что тебя это волнует, – отвечаю ей в тон. – Или тебе мало Шона и теперь понадобился Мэтью?
Кэтрин дёргано ведет плечом, слизывая с пирожного глазурь.
– Он опасный тип. Я еще не сошла с ума с таким связываться!
– Вот и чудесно! Я тоже считаю, что ты заслуживаешь исключительно таких придурков, как Рентон. Зря вы с ним расстались, а вдруг он – твоя идеальная пара? Вы уже друг другу надоели за три месяца, представляешь, что будет через двадцать лет? Заведешь себе парочку бивер-терьеров и откроешь клуб собачьего фитнеса. Твой отец-сенатор будет пищать от восторга!
Кейт вдруг как-то натужно сглатывает и бледнеет в лице. А может, мне только так кажется – свет в кухне падает от боковых панелей, но мне внезапно становится не по себе.
Я наблюдаю за ней, однако она не спешит бросать колкость в ответ, и это странно. Так и сидит, замерев с маффином в руке.
– Что с тобой? – я становлюсь серьезнее. – Что-то случилось?
У Кейт смыкаются губы и заостряется лицо, словно она старается справиться с эмоциями.
– А что может случиться с идеальной Кейт Хардинг? – раздраженно отвечает. – У меня все прекрасно.
– Ну, глядя на тебя, так не скажешь.
– А ты, конечно, по-прежнему считаешь себя лучше меня?
Странный вопрос для самой популярной девчонки школы, мечтающей стать ее королевой. Но, видимо, Кейт так не кажется.
– Да с чего ты взяла? – удивляюсь. – Вовсе нет! Хотя…– сухо замечаю, вдруг признавая очевидную правду, – я бы с тобой никогда так не поступила. Ни в случае с Шоном, ни в случае с родителями. Но ты оба раза наплевала на мои чувства и влезла в мои отношения, хотя не имела на это права. Так что да. Подлой я себя точно не считаю.
Ну вот, нечаянный ночной разговор, а мы вновь сверлим друг друга недобрыми взглядами. И теория Мэтью кажется совершенно нелогичной.
– Твои кексы дрянь, – Кейт вдруг бросает недоеденный маффин назад в коробку и резко поднимается из-за стола. Вытирает брезгливо руки о салфетку. – Где ты только их взяла? Отвратительные! Есть невозможно!
Что?!
Теперь уже я бледнею, потому что это ложь. И не только наглая, но еще и несправедливая!
Наверное, так я с ней никогда не говорила – одновременно холодно и с яростным волнением. Совершенно забыв, что передо мной дочь Пэйт.
– Отвратительные?!.. Ты врёшь, они совершенны! Это твой яд способен отравить что угодно! Их сделал для меня Мэтью! И если ты еще скажешь хоть одно плохое слово… клянусь, Кэтрин Хардинг, я выцарапаю тебе глаза!
Она не скажет. Во всяком случае не о Палмере, потому что мое признание ее удивляет. Мы целую минуту прожигаем друг друга взглядами, пока Кейт все-таки не уходит – не извинившись, но уступив этот раунд нашего противостояния мне.
