Глава 14
А в понедельник в школе всех встречает неожиданная новость – кто-то избил Шона Рентона.
Никто не знает подробностей, а сам Шон держит язык за зубами, но по тому, как сильно заплыл его глаз и разбиты губы, любому ясно, что он не на бревно в темноте наскочил.
Мы встречаемся с Эмбер и Тришей на площадке перед входом в школу, и к тому моменту, когда приходим сюда с места парковки, нам об этом только ленивый не сообщил.
– Тоже мне, секрет века. Тренировок у «Беркутов» в выходные дни не было, зато была шумная вечеринка у Дугласа Харта. Говорят, перед этим Кейт закатила Шону скандал, приревновав его к Тамаре Диоз, вот он и сцепился с кем-то, – строит догадки Эмбер, расправляя на плече фиолетовые косички. – Эшли, ты слышала, что они расстались?
Я пожимаю плечами, здороваясь с мимо проходящими одноклассниками.
– Да, слышала. Кейт вчера сама рассказала об этом родителям за завтраком. Но, если честно, меня это не удивило – Шон ей никогда и не нравился по-настоящему. А вот насчет Тамары выглядит странно – они ведь подруги.
– Вот именно! – важно хмыкает Эмби. – И если подумать, любому станет ясно, что Тамара никогда бы не рискнула перейти Хардинг дорогу – она же не сумасшедшая! Просто наш популярный добби-кэп кое-кому надоел. И нужен был лишь повод!
– Бедная Кукла, – сокрушается Триша, растягивая в усмешке полные губы, – а как же теперь Зимний Бал и слава самой популярной девчонки в школе? Кто будет ее королем и носить за ней атласный шлейф?
– Мне это не интересно, – признаюсь подругам.
– А мне очень даже! – не соглашается Дженкинс. – Выпускной класс – это как финальная серия рейтингового сериала. Здесь все ружья должны выстрелить, фигурально выражаясь! Иначе зачем затевать интриги?
– Когда в тебя бросают яйца, а твой парень теряет авторитет у команды – это уже вопрос не к собственной популярности, а к жизненной карме, – рассуждает Эмбер. – Не все так радужно складывается у Кейт, как она мечтала, если даже Рентон от нее не в восторге.
– Ой, девочки, – внезапно становится серьезной Триша. – А что, если Кейт нацелилась на Палмера? Я слышала, многие будут голосовать за него. Она ведь поняла, что Эшли плевать на Шона. Но не на Мэтью, особенно после Хэллоуина. Ради победы и звания «Королевы» наша богатенькая наследница запросто пощекочет всем нервы, связавшись с опасным парнем.
– А вот это не исключено! – соглашается Эмбер. – Эта змея на все способна, так что переживать надо не за Шона, а за нашу Уилсон! Для нее последняя неделя и так была сложной. Хотя знаете, девочки, я не верю, что Палмер легко купится на Кейт. Он не Рентон, к тому же знает, что Кейт и Эш сводные сестры.
– Об этом уже и Шону известно, – уточняю я, коротко усмехнувшись удивленным подругам. – Наверняка и его друзьям тоже.
– Да ты что? – изумляются девчонки. – А кто рассказал? У него челюсть не отвисла? Вот это новость! Спорим, к концу дня об этом будут знать все!
– Еще как отвисла! Кейт ему сама призналась, когда он увидел меня возле нашего дома. Только это была не моя тайна, а ее. Так что теперь пусть что хочет, то с ней и делает. А насчет Мэтью… – я загадочно улыбаюсь подругам, увидев, как мой парень, оставив на парковке свой черный спортивный мотоцикл, направляется ко мне за их спинами. – Ну, уж нет! Пока я знаю все его секреты, никакой Принцеске Сопливый локон его не отдам! Пусть хоть лопнет от старания!
– Привет, девочки. Как дела?
Мэтью подходит к нашей троице – с рюкзаком на плече, роковой и очень красивый в это утро, высокий темноволосый парень с теплым взглядом медово-карих глаз, обнимает меня за талию и касается губ внимательным поцелуем.
– Привет, Эш!
– Привет, Мэтью!
Мы улыбаемся друг другу, а у моих подруг у самих отвисают челюсти и распахиваются глаза. Да что там, весь народ, который стоит сейчас на площадке перед школой, затихает, таращась в нашу сторону. И кажется мне, что эта новость перебьет собой все остальные.
– Очуметь! Ты тоже это видишь, Триш? – толкает Эмби локтем в бок оторопевшую Дженкинс. – Они что, вместе? Я не сплю?
– Похоже, да.
– И мы узнаём об этом только сейчас? Серьезно?! Эшли, как ты могла! Мы же твои лучшие подруги!
– Ну, простите, девочки, – я отрываюсь от Мэтью и поворачиваюсь к девчонкам. – Я не успела вам сказать. Просто все выходные мои мысли были заняты только этим парнем!
– Постой, Мэтью! – Эмбер беззастенчиво указывает на нашу парочку пальцем, сощуривая взгляд. – Означает ли это, что ты снова вернешься к тренировкам в «Беркутах», и я могу об этом написать в газете? Тебе ведь известно, что тренер Херли всерьез озабочен отсутствием в команде своего самого сильного атакующего?
– Скажем так, Коуч: я всерьез об этом думаю.
– А о том, что у тебя появилась девушка? Могу написать? – еще больше воодушевляется Эмбер. – Народ обожает сенсации и подробности!
– Можешь. Ее зовут Эшли Уилсон, и я серьезно на нее залип.
– Точно!
– Эмби! – пробуя я остановить подругу, но поздно! В ней уже проснулся журналист, и после недельного нытья о том, что нам не у кого брать интервью, потому что Херли злой, как черт, у школьного оркестра шумные репетиции, а о кроссинге мы уже дважды писали, она хватается рукой за Тришу.
– О боже, Триш! Поскорее бы вечерняя тренировка! Я ее ни за что не пропущу! Нет, – поправляет она себя, пока Триша закатывает глаза и сдерживается, чтобы не рассмеяться. – Мы с Эшли ее ни за что не пропустим! Где Зак? Мне срочно нужен мой шеф-редактор и план! Святые угодники, вот это будет номер!
Эмбер так воодушевлена предстоящим школьным днем и новостями, что, заметив на ступеньках у входа Синтию, Кейт и Тамару, спешит пройти мимо приунывших девчонок под ручку с Дженкинс.
Поравнявшись с ними, громко кашляет, старательно поправляя волосы средним пальцем.
– Кхе-кхе! Триш, ты случайно не прихватила с собой в школу сырые яйца? –спрашивает подругу, повысив голос. – Что-то у меня горло першит. Говорят, яйца помогают!
– Нет, но ты спроси у Хардинг. Может, у нее есть? Она их обычно на платье носит в виде украшения! Я сама на Хэллоуин видела!
Если я изумляюсь этому представлению, то Мэтью закусывает от смеха губы, продолжая меня обнимать.
– Отчаянные у тебя подруги, Эш. С такими ничего не страшно.
– Да уж, мне с ними повезло!
– Пойдем? Скоро звонок. Мистер Шельман не терпит опозданий. Попробую сосредоточиться на уроке. Хотя, – признается, погладив мою щеку, – когда ты рядом, я больше ни о чем думать не могу.
Первым уроком у нас биология в общем классе, и Мэтью снимает с моих плеч рюкзак, чтобы нести его самому. Сейчас к нам приковано всеобщее внимание и опоздание явно грозит многим. А еще в здании школы целоваться строго запрещено, поэтому Мэтью задерживает меня у входа и целует в губы еще раз. Ни от кого не прячась.
И только потом берет за руку.
Новость о том, что мы с Палмером снова встречаемся, и что это не шутка, буквально за полдня облетает школу, и о Рентоне больше не вспоминают. Я не ошиблась, и он на самом деле рассказал друзьям о том, что мы с Кэтрин Хардинг сводные сестры.
Вот только этой новости никто в школе не верит, а я не собираюсь никому и ничего доказывать. Да и Кейт, похоже, тоже.
Она действительно больше не с Шоном. Такое впечатление, что Кейт вообще ни с кем, потому что и в этот день, и в последующие я часто вижу ее одну.
А дома мы по-прежнему не разговариваем.
***
Как быстро летит время школьных перемен, и как долго тянутся уроки. Во время занятий запрещено пользоваться смартфонами и все, что нам с Мэтью остается – это находить друг друга в коридорах, в столовой, в учебных кабинетах, и каждую свободную минуту проводить вместе. Целоваться возле спортивных трибун и на парковке, не переступая черту.
До выходных еще далеко, а по вечерам после тренировок Мэтью занят работой в гараже, и этими вечерами я ужасно по нему скучаю. Я больше не могу сбежать из коттеджа ночью, чтобы не подорвать доверие отца к моему парню, и должна быть дома вечером к десяти. Да, у нас есть ночная переписка, но этого ужасно мало. Несправедливо мало для тех, кто хочет чувствовать и жить.
В четверг я не выдерживаю и приезжаю к Мэтью в гараж. Весь вечер торчу рядом с парнем, пока он ремонтирует чужую машину, заставляя его улыбаться. Уверяя, что у меня нет дел важнее, чем смотреть на него. Расспрашиваю обо всем, раздражая своим присутствием мистера Палмера.
– Барби, ты уверена, что не ошиблась адресом?
– Уверена, мистер Палмер.
– Что тебе нужно от моего Мэтью?
– Ничего, только он сам.
– Девочка, я ведь тебя предупреждал, будешь потом плакать.
– Какой вы пессимист. А может, наоборот, буду смеяться.
– Ну да, п-ха! Вон, одна уже досмеялась, теперь лежит в клинике с депрессией и пузом выше носа! Не строй радужных надежд, Барби, лучше езжай к своему папаше, пока у тебя самой пузо не выросло. От нас все бегут, и ты сбежишь, только будет поздно!
– Я все же рискну остаться. И почему мне кажется, что в душе́ вы очень симпатичный человек и верите в лучшее. Вас правда зовут Марио? Какое красивое имя.
– Ч-чего?!
– Он спрятал свое «лучшее» в душе так глубоко, – невесело усмехается Мэтью, – что и сам об этом забыл.
– Поговори мне, умник! Вот побарахтаешься с мое в дерьме, посмотрим, останешься ли чистеньким. Ай, проваливай давай отсюда! И Барби свою рыжую забери. Без тебя быстрее справлюсь!
– Нет. У тебя заказ.
– Да не буду я пить! Сказал же! Не могу на вас смотреть…
Во дворе дома Палмеров стоит компания взрослых парней, один из которых его брат Лукас, а еще в одном я узнаю высокого и худого типа с Утеса. Не знаю, что Мэтью им говорил обо мне, но смотрят они не очень приветливо и, увидев нас, обрывают разговор. Однако, если это и беспокоит Мэтью, то виду он не показывает и просто проходит мимо.
– Мэт, какого черта?
– Отвали, Лу! Тебя забыл спросить!
Я замечаю рядом с Лукасом еще одного взрослого парня, которого уже видела раньше. Красивого и хорошо одетого, с холодным взглядом синих глаз и жестким ртом. Я точно видела его на нашей улице, и потому здороваюсь:
– Привет.
Казалось бы, обычное приветствие, но ответа не получаю. Лишь пристальный, изучающий взгляд.
– Пойдем, Эшли! – уводит меня от них Мэтью. – Не обращай внимания. Этот дом и мой тоже.
– Мне кажется, тот парень – сосед Патриции. Он точно живет в нашем районе, и учился в нашей школе…
– Да, вместе с Лукасом. Его зовут Картер Райт. Но поверь, это все, что о нем можно сказать положительного.
– Он странный.
– Хуже. Я не знаю никого, кому бы он был по зубам, даже закону. Но лучше его вообще не знать.
Мы вышли из гаража со стороны двора и теперь подходим к дороге, скрывшись от чужих глаз.
– Я тебя отвезу, – предлагает Мэтью, обнимая меня, и я поворачиваюсь к нему лицом.
– Не нужно. Ты забыл, что я на машине?
– Все равно.
– Нет. Я приеду и сразу позвоню. Тебе нужно принять душ, ты весь в саже и машинном масле, а мне – успеть домой до того, как отец уедет на ночное дежурство. До завтра?
Он вздыхает, и несмотря на то, что нам хорошо вдвоем, не без грусти отвечает:
– Эшли, если бы можно было тебя не отпускать, я бы не отпустил, – признается. – Но у меня на тебя нет никаких прав.
– Права? Э-м, Мэтью, – я поднимаю ресницы, широко улыбаясь, – ты сейчас о чем? Мне начинать мечтать или краснеть? Потому что кое-какие права на меня ты имеешь.
– Черт! Сам не знаю.
Мы смеемся, потому что это весело – читать мысли и надежды в глазах друг друга. И смотреть друг на друга, ничего не скрывая.
– Спасибо за вечер, Эш. Жаль, что не получилось тебя никуда свозить, но надеюсь, ты не сильно скучала в обществе Палмеров? Мой отец не очень приветливый человек, как ты заметила. Иногда с ним трудно.
– Что ты, твой отец был очень мил. Особенно когда строил догадки о моем будущем и называл «Барби». Что это, если не внимание и забота? Я ему понравлюсь, вот увидишь!
– А вот в этом ни капли не сомневаюсь. Поверь, сегодня он был паинькой. К концу дня почти не ворчал и не вспомнил о выпивке. Думаю, ему интересно, что из всего этого выйдет, иначе бы он нас прогнал раньше.
– Знаю.
Я привстаю на носочки и целую Мэтью сначала в чумазую щеку, а потом в теплые губы. Обнимаю крепко за шею, прикипев к нему на долгую секунду. Мне тоже не хочется от него уходить, но я не могу остаться. Пока не могу.
– Мне пора. Но, засыпая, я буду думать о тебе и завтрашнем дне. Обещаю!
***
Я приезжаю на улицу «Трех кленов» к десяти вечера, оставляю «Шевроле» на подъездной аллейке у дверей гаража и захожу в дом.
Папа и Патриция стоят в холле и о чем-то негромко говорят, я только слышу имя «Кэтрин» и слова: «Я переживаю… Поговори с ней», но, увидев меня, оба замолкают…
– Привет, родители, я вернулась!
…Обернувшись, с выжиданием смотрят, словно им неизвестно, чего от меня ждать. И вообще, я ли это.
Мне приходится остановиться и развести руками в стороны:
– Да, я была у страшных Палмеров, и меня никто не съел. Со мной все в порядке, правда! По вечерам Мэтью с отцом работают в семейной автомастерской, и я провела время с ними.
– Эшли, ты не предупредила нас о своем свидании, – с упреком замечает Пэйт.
– Нет, я говорила.
– Но мы ожидали, что ты вернешься раньше. Тебе завтра в школу.
– Ну, извините. До выходных ужасно долго, а я соскучилась по своему парню – это ведь не запрещено. Интересно, – вдруг догадываюсь, – а Кейт дома?
Патриция молчит, и отец тоже. Им нечего сказать, но я и так знаю ответ:
– Понятно. Ее тоже будете отчитывать, когда вернется? Или вы меня за двоих воспитываете?
– Ладно, иди к себе, Эшли. Потом поговорим.
– Хорошего вечера, пап. И я тебя тоже люблю.
Я поднимаюсь в свою комнату и раздеваюсь. Убираю вещи в шкаф. Обижаться на родителей не хочется, хочется кофе со сливками и горячий бутерброд, но от идеи позднего ужина отказываюсь, когда, выйдя к лестнице и собираясь спуститься в кухню, слышу внизу голос Кейт и понимаю, что у нее разговор с матерью.
Мешать им я точно не хочу и возвращаюсь к себе.
Я включаю свой компьютер и сажусь за стол. Проверяю электронную почту и смотрю текущий этап конкурса фотографий.
Мое имя по-прежнему среди финалистов, а фотографии приняты и одобрены модератором. Однако результата ждать еще рано – последний этап конкурса самый длинный и спорный, и начался всего два дня назад. Организаторы собирают мнения известных фотографов, и все готовятся к рождественским праздникам, так что волноваться не стоит.
Зато на почте меня ждет короткое и необычное письмо от устроителей конкурса – от одного из редакторов журнала. И прочитав его, я не знаю, радует оно меня больше или удивляет.
Они хотят знать, в каком модельном агентстве работает парень, который запечатлен на моих фото. Как его имя и не могла бы я прислать им ссылку на его модельное портфолио. Желательно в стиле «fashion» и «beauty». Им интересно все: публикации, кадры с модных показов и рекламные съемки. С кем работал и когда. Возраст и, конечно же, электронный адрес его агента.
Но самому агенту и модели просят пока ничего не сообщать.
И ниже приписка жирным шрифтом: «Мы не приветствуем использование в нашем конкурсе фотографий с участием профессиональных моделей. Пожалуйста, пришлите на рассмотрение жюри другие снимки».
Другие?
Вот это да!
И как их понимать?
Для участия в последнем этапе с заданной темой «Человек, как он есть», я отослала две фотографии с осенней ярмарки, на которую мы ездили вместе с Мэтью. На первой фотографии парень в рубашке с закатанными рукавами и с фартуком на бедрах, среди рассыпанных на столе красных яблок формирует пирог, работая с тестом измазанными в муке пальцами…
Тогда я поймала его приподнятый на меня взгляд и наметившуюся на губах улыбку. И именно на взгляде сделала акцент. А на втором фото он протягивает мне уже готовый кусок пирога на ладони, счастливо улыбаясь в объектив.
Эти фотографии – мои самые любимые. Я могу смотреть на них вечно. Все равно ничего лучше бы я не сняла. Мэтью здесь настоящий, и совсем не такой, каким его знают другие.
Я и смотрю на него, открыв файл, опустив локти на стол и подперев щеки руками.
О, нет, я не стану ничего менять!
Насмотревшись, пишу редактору ответное письмо, в котором сообщаю, что парня на фотографиях зовут Мэтью Палмер, и живет он в городе Сэндфилд-Рок. И нет, он не модель, у него нет агента, и тем более нет фотографий в стиле ««beauty» и ««fashion». Хотя мне тоже хотелось бы такие заполучить. Он обычный парень из старшей школы и на самом деле испек этот пирог. И когда я пишу об этом незнакомому человеку, душу затапливает тепло и гордость.
А чтобы мне поверили, отсылаю им фото Мэтью сразу после победы «Беркутов» над «Носорогами», которое я сделала для «Элисон-ньюз». На котором он измотан игрой, но победно кричит и вскидывает руку в сильном прыжке на стадионе школы Линкольна.
Конечно, я не собираюсь от него ничего скрывать, и посылаю ему смайлик на мессенджер, но он не отвечает. Скорее всего, уже спит.
Когда я думаю о нем, история моих отношений с Шоном кажется такой далекой, словно их и не было никогда. И, мелькнув, воспоминания тут же исчезают.
