Глава 10
На следующий день у меня нет никакого желания сидеть дома, и я, сложив в рюкзак легкий обед, взяв с собой термос с кофе и фотокамеру, уезжаю к «Медвежьему озеру» – одному из красивейших мест в северной Каролине, где давно хотела побывать. Целый день провожу с группой туристов на лесном маршруте, фотографируя осеннюю природу в ее первозданном виде. Удивительно, но именно в группе незнакомцев мне по-настоящему удается побыть в одиночестве.
Экскурсионный автобус возвращается в Сэндфилд-Рок к шести вечера и высаживает меня на автобусной станции. Чтобы добраться домой, можно взять такси или воспользоваться городским транспортом, но я решаю вернуться на холм пешком.
Долго иду по улицам вечернего города, пересекаю несколько торговых плаз и кварталов, и вдруг оборачиваюсь, отреагировав на шум проезжающего мимо мотоцикла.
Он неожиданно сворачивает на обочину и останавливается в нескольких метрах впереди меня. И, конечно же, я сразу узнаю в мотоциклисте Мэтью.
Палмер в черной куртке и джинсах, в черных ботинках и его широкоплечая поджарая фигура словно влита в спортивный черный «Кавасаки».
Он упирает ноги в асфальт и снимает шлем, поворачивает голову… и мы застываем с ним посреди города, оказавшись в нем одни в тот самый миг, как только наши взгляды встречаются.
Мне вдруг кажется, что он хочет что-то сказать – в его глазах, по которым я успела ужасно соскучиться, успевает промелькнуть острое чувство, но… Мэтью тут же твердо сжимает рот, отворачивается и надевает шлем. Уезжает, сорвавшись с места так стремительно, будто его что-то гонит от меня. И все, что мне остается – это проводить его спину колючим от слез взглядом.
Когда я поднимаюсь по улице Трех кленов домой, я настолько расстроена и погружена в свои мысли, что совсем не обращаю внимания на тот факт, что возле подъездной аллеи к нашему коттеджу припаркован новенький автомобиль Шона Рентона.
Сам Шон тоже здесь, стоит на аллейке напротив Кейт, и оба не выглядят довольными. Скорее наоборот. Они тут же замолкают, как только я приближаюсь к ним и сворачиваю к коттеджу. Иду по направлению к парочке, не собираясь делать вид, что оказалась здесь случайно.
Я помню, что Шон не любитель сюрпризов, поэтому понимаю его удивление при виде меня. Однако мое собственное настроение сейчас такое, что даже окажись на моем пути «Чикаго Буллз» в полном составе, я бы точно также равнодушно прошла мимо.
– Эшли? – ошарашенно окликает меня Рентон, когда я равняюсь с ним. – Ты?! Но… что ты здесь делаешь?
Своевременный вопрос. Три месяца назад я была бы счастлива, если бы он узнал на него ответ, а сейчас мне все равно.
Я останавливаюсь и смотрю на Кейт.
– Он до сих пор не знает, так ведь?
– О чем? Что я должен знать?!
Мне наплевать на Шона, я не собираюсь ему ничего объяснять. Мы с ним даже не друзья больше. Я догадывалась, что раньше Кэтрин мечтала об этом моменте, но сейчас не похоже, чтобы она упивалась триумфом победительницы.
– Кейт, что происходит? Эшли пришла… к тебе? Я ничего не пойму. Вы что… сговорились?!
Мне скучно это слушать и совсем не интересно. Я просто ухожу, оставив парочку самим разобраться с вопросом, что же мне тут понадобилось. Но прежде чем открыть дверь в дом, все же слышу ответ Кейт:
– Она здесь живет, вот что происходит!
– В смысле, живет?
– Ты тупой, Шон? Или прикидываешься? – раздражается Кукла и, надо же, признается в том, о чем до сих пор предпочитала молчать. Очень хорошо понимая, что уже завтра это станет известно всем.
– Эшли – моя сводная сестра. И прекрати уже пялиться на нее, надоело!
Да и пофиг!
Я захожу в дом и поднимаюсь наверх. Войдя в свою комнату, слышу, как Шон и Кэтрин продолжают ссориться на улице, разговаривая на повышенных тонах. Не желая их слушать, я закрываю окно и жалюзи. Оставив фотокамеру на столе, раздеваюсь и иду в душ. Долго стою под горячими струями, вспоминая лицо Палмера.
Что он хотел сказать?
Ведь мне не показалось?
За ужином Патриция спрашивает меня о моей поездке к Медвежьему озеру, но на подробностях экскурсии не настаивает, поэтому я отделываюсь от мачехи дежурным: «Все прошло хорошо». На вопрос отца к Кэтрин, как она провела сегодняшний день, та тоже отвечает: «Все как всегда, Брайан». Поэтому ужин проходит большей частью за разговором родителей между собой.
После мы остаемся с Кейт внизу, чтобы помочь Патриции убрать кухню, и только потом я ухожу к себе. В своей спальне не спеша разбираю вещи на письменном столе, складываю одежду в шкаф и пробую читать книгу. Но на самом деле продолжаю думать о парне, взгляд которого мне сегодня о чем-то сказал.
О чем ты хотел мне сказать, Мэтью?
Когда я понимаю, «о чем», на часах уже почти полночь, и я лежу в кровати в пижаме, но это меня не останавливает. Включив боковой свет, я вскакиваю на ноги и начинаю стремительно одеваться. Натягиваю свитшот с капюшоном прямо на пижамную футболку и шапку на распущенные волосы. Впрыгиваю в кроссовки и тихо спускаюсь вниз, стараясь никого не потревожить. Выкатив через внутреннюю дверь из гаража свой велосипед, сажусь на него и не раздумывая уношусь по дороге вниз с холма. Больше не думая и не сомневаясь.
***
Крыльцо дома и часть двора Палмеров освещает уличный фонарь. Когда я подъезжаю к знакомому коттеджу, возле него стоят мотоциклы и два автомобиля, один из которых – старый «Додж». Увидев последний, я всей душой надеюсь, что парень окажется дома, а не на Утесе, до которого мне при всем желании не добраться. Пока я спускалась с холма и ехала по городу, то здорово замерзла, опрометчиво не надев куртку и теплые штаны, но сейчас вовсе не это волнует меня.
Я захожу на газон и оставляю велосипед у дерева. Оглянувшись, обхожу немаленький дом Палмеров, оказавшись по другую сторону от улицы, где совсем темно. Подняв голову, вспоминаю внутреннее устройство дома, отыскивая взглядом окно спальни Мэтью.
Оно крайнее слева, и когда я нахожу его, то вижу, что в нем не горит свет, а это значит, что парень наверняка на Утесе. И, возможно прямо сейчас, когда я стою здесь, проводит время в компании своих друзей или даже… симпатичных подруг. У которых темные волосы и смелое желание в глазах. И с которыми вряд ли заскучаешь даже такой холодной ночью.
Однако стоит сердцу сжаться о этой мысли, как в комнате наверху загорается боковой свет, а в окне мелькает мужской силуэт.
– Мэтью! – от неожиданности я подпрыгиваю, махнув рукой. – Эй, Мэтью!
Привстав на носочки, прикладываю ладони ко рту и негромко окликаю парня. Свой сотовый я оставила дома, а поднять дом на уши не хочу, поэтому мне остается только его позвать. Окно в комнату приоткрыто, и я надеюсь на успех.
Подняв с земли небольшой камушек, бросаю его в стекло. Подбираю еще один и бросаю следом.
– Эй, Мэтью! Это я – Эшли! Да выгляни ты наконец, или я разбужу весь квартал! Эй, я знаю, что ты там!
Окно распахивается, и в нем показывается Палмер. Конечно, он изумляется, а я так ему рада, что улыбка сама ползет на лицо.
– Эшли?!
– Привет, Мэтью! Я ужасно замерзла, ты можешь выйти? Потому что я все равно никуда не уйду, слышишь!
Окно тут же захлопывается и жалюзи закрываются, оставив меня стоять в темноте наедине с тишиной.
О, нет. Он же не сделает вид, что я ему померещилась? Только не он!
Но не успеваю я по-настоящему об этом подумать, как Мэтью показывается из-за угла дома в одной футболке и спортивных штанах. Подходит ко мне и набрасывает на мои плечи свою куртку. Укутывает в нее до самого подбородка.
– Привет! – Продолжает удивляться: – Что ты здесь делаешь в такое время? Как ты добралась?
– На велосипеде, – я ничего не могу с собой поделать и улыбаюсь ему. В этой части двора довольно темно и моей улыбки наверняка не видно, так что остается понадеяться на то, что я не выгляжу совсем уж глупо. – Я оставила его под деревом. Да не важно!
– Эшли, ты с ума сошла – ехать ночью через полгорода? И ты почти раздета, ноябрь на улице!
– Я не подумала. Точнее, не успела.
– Не подумала?
– Нет, я как раз-таки подумала, – спешу заверить парня, – но совсем не об этом!
Сердце от его близости бьется, как сумасшедшее. И все слова пропадают. Пока я ехала, мне столько всего хотелось ему сказать… А сейчас, когда он рядом, никак не могу найти самое важное слово, с которого смогу начать разговор.
Хорошо, что он ни о чем не спрашивает, просто берет меня за руку, крепко сжимает ладонь и ведет за собой.
– Идем!
Проведя в дом, подводит к лестнице и негромко просит:
– Только тихо, Эш! У Лукаса в гостях не самая лучшая компания, не хочу, чтобы они тебя видели. Пойдем!
Мы поднимаемся на второй этаж и входим в его спальню. Закрыв за нами дверь, Мэтью спешит убрать с кресла свои вещи на его спинку, чтобы я могла сесть.
– Извини, у меня здесь снова не убрано. Отвык встречать гостей.
– Не переживай, я все понимаю.
– Тогда подожди, я скоро!
Он выходит из комнаты, оставив меня одну. Но уже через несколько минут возвращается с чашкой горячего чая. За время, пока его не было, я успела снять с себя его куртку и сесть в кресло, так что теперь с благодарностью принимаю чашку из рук Мэтью, грея о ее бока озябшие ладони.
– Спасибо. М-м, как вкусно пахнет… – втягиваю в себя запах ароматного напитка. – Надо же! Даже чай у тебя особенный!
– Хм.
Он передает в мои руки чашку, а сам садится сбоку от меня на край кровати. Куснув губы, убирает длинную челку со лба, озадаченно следя за мной. У него немного растерянный вид, и вместе с тем он собран – это заметно по напряженным плечам. Я так соскучилась по нему, что сижу и рассматриваю парня, и не сразу это замечаю.
– У тебя футболка надета задом наперед и волосы мокрые.
Он тут же проводит по ним рукой.
– Да уж. Я только что пришел из душа и собирался лечь спать. День был сложным.
– А еще в твоей комнате не горел свет, и я подумала, что ты на Утесе.
Мэтью ничего не отвечает, но сжимает губы в твердую линию, отчего на его красивых скулах обозначаются желваки. Я делаю еще несколько горячих глотков и встаю, чтобы поставить чашку на стол.
– Извини, если помешала. Я скоро уйду.
– Я не сказал, Эшли, что не рад тебе.
– Значит, рад?
Он смотрит на меня, сцепив перед собой руки в замок, и негромко догадывается:
– Никто не знает, что ты тут, верно?
– Никто.
– Эшли, твоему отцу это не понравится.
– Наверное, – не спорю. – Но мы с ним поговорили. Не переживай, я расскажу ему.
Я снимаю шапку и убираю волосы от лица, понимая, что пора начать разговор и объяснить Мэтью, зачем же я пришла. Но начать никак не выходит.
Видимо, не только я, но и он тоже меня рассматривал, потому что неожиданно приподнимает в улыбке края губ.
– Симпатичная пижамка. Розовые и зеленые сердечки? Узнаю мисс Улыбку. Только ты могла проехать в такой через половину Сэндфилд-Рока.
– Что? – я смотрю вниз на свои штаны, стянутые на талии и на щиколотках тонкой резинкой, и улыбаюсь парню. – Ну, я неожиданно решила к тебе приехать, так что не успела надеть вечернее платье, – нахожусь с ответом. – Вообще-то, я уже почти спала, когда мне в голову пришла эта замечательная идея.
– Я так и понял. И что же тебя на нее сподвигло?
– Я вдруг вспомнила, что в прошлую субботу ты забыл мне кое о чем сказать, мистер Совершенство, и теперь приехала, чтобы это услышать.
Не знаю, догадывается ли он, о чем я говорю или нет, но внимательно следит за мной, не упуская из внимания ни одно мое движение. Отступив дальше по комнате, я оказываюсь у стены с фотографиями и с новым интересом их рассматриваю, собираясь начать с того, о чем уже догадалась.
– Скажи, Мэтью, это ведь тебя я обыграла в аэрохоккей на той далекой летней ярмарке, когда выиграла конкурс улыбок? Поэтому ты меня и запомнил?.. Мы с отцом тогда только что приехали в Сэндфилд-Рок и все вокруг казалось таким незнакомым. Особенно люди. Но не для тебя. Тогда я верила, что способна обыграть кого угодно, а теперь понимаю, как ошибалась. Мальчишки терпеть не могут проигрывать, особенно девчонкам. И ты никогда бы мне не проиграл, если бы не захотел.
– Я не люблю проигрывать, это правда. Но всегда бывают исключения.
– Тогда почему? Что такого исключительного было в нашей игре?
– Ты.
Такой простой ответ, а сердце в груди вдруг делает кульбит и пропускает удар. Я отворачиваюсь от фотографии двенадцатилетнего мальчишки и смотрю на взрослого Мэтью. В его темные глаза цвета горячей карамели, которые сейчас удивительно серьезны. И так же честны со мной, как его ровный, негромкий голос:
– Сначала мне было интересно. Ты не была похожа на знакомых мне девчонок. Храбро вызвалась играть со мной и все время мне улыбалась, хотя не могла знать, кто я.
– А потом?
– А потом… я не смог тебя огорчить, Эшли. Мой выигрыш не стоил того. Ты права, я действительно тебя запомнил.
Мои щеки вспыхивают от этого признания, и я отвожу взгляд к рядом стоящему шкафу. Аккуратно пробегаюсь пальцами по корешкам книг.
На средней полке среди прочей мелочи лежат старые на вид игральные кости, и я с интересом беру их в руку. Поднимаю на ладони два кубика цвета белого дерева, оказавшихся на деле куда тяжелее, чем на вид.
– Что это? Ты играешь в кости?
– Нет, это еще Криса. Они давно здесь лежат.
– Значит, он играет?
– Играл, – поправляет меня Мэтью. – Но не по правилам, и точно не в «Чикаго» или в «Покер», а с девчонками на раздевание. В школе моего старшего брата интересовало не так уж и много вещей.
– И наверняка он всегда выигрывал, – догадываюсь я.
– Можешь не сомневаться. Что касается девчонок – все Палмеры на редкость везучие.
Я перекатываю тяжелые и холодные на ощупь кубики на ладони и скатываю их на стол. Поворачиваюсь к парню, когда кубики замирают на ровной поверхности.
– Это потому, что мало кто знает настоящие правила. Но я знаю. Пятерка и двойка! – удивляюсь выигрышной комбинации, закусывая в улыбке губы. – Можешь сам посмотреть!
Спальня у Мэтью небольшая, я стою от него всего в трех шагах, так что ему не составляет труда убедиться в моих словах. Но вместо этого он продолжает смотреть на меня, словно завороженный.
– Очень неплохо, мисс Улыбка. Похоже, удача сегодня на твоей стороне.
– Да, я тоже так думаю, – легко соглашаюсь с парнем. – Твоя очередь! Пожалуй, рискну тебя обыграть!
– Эшли? – вот теперь он удивляется по-настоящему, и не скажу, что мне это не по душе. Это гораздо лучше, чем искать те самые слова и не знать, с чего начать. – Ты бросаешь мне вызов?!
– Да, Мэтью Палмер, бросаю! Ужасно хочу увидеть тебя без футболки. Скажу тебе по секрету, что этого бы хотела любая девчонка на моем месте. Так что твой ход!
Он встает и медленно подходит ко мне почти вплотную. Остановившись в полушаге, берет со стола игральные кости, подбрасывает их в кулаке и скатывает на стол.
– Две двойки! Пойнт, мистер Совершенство! Тебе раздеваться. Я же говорила, что везучая!
Улыбка исчезла и губы пересохли. Мэтью стоит так близко, что я ощущаю грудью его тепло и обкусываю их, сухие, когда он снимает с себя футболку и отбрасывает ее в сторону, не отпуская меня взглядом.
– Эшли, – выдыхает низко, – эта игра до добра не доведет.
– Мне остановиться? – я спрашиваю шепотом, и совершенно точно его, а не себя.
Я только что проехала полгорода и прошла бы еще столько же пешком, лишь бы оказаться возле него вот так. Провести руками по сильным голым плечам и смело обнять.
Ну нет, я больше не сдамся.
Он колеблется всего мгновение, прежде чем прикрывает глаза и на выдохе отвечает:
– Нет.
Целая неделя разлуки. Мне кажется, я не жила все это время, а существовала. Все во мне тянется к парню, каждая клеточка, и когда его пальцы забираются в мои волосы и касаются виска – миллион оживших мурашек тут же бегут по телу, перехватывая дыхание и заставляя меня замереть.
– Мэтью…
Нам не нужна игра, чтобы раздеть друг друга. Все это только повод стать откровеннее, чего мы оба и хотим. И я не успеваю об этом подумать, как остаюсь без свитшота, в одной тонкой футболке, ощущая жаркое дыхание парня на своей щеке.
– Эш…
***
Наши губы уже почти встречаются, когда в дверь спальни кто-то стучит.
Негромко, словно крадется, но этот голос я уже слышала однажды:
– Красавчик! Открой дверь, это я – Габи! Мэт, я знаю, что ты там!
Как же не вовремя она пришла!
Я вижу, что от досады Мэтью готов рычать. А еще от чего-то, очень похожего на стыд, что вмиг окрашивает его смуглые скулы низким румянцем.
– Эй, Мэт?! Ты же простил мне Лукаса, правда? Это была шутка! Я бы никогда не стала спать с вами двумя!
Я не знаю, о чем она говорит, и не хочу знать. Для меня гораздо важнее тихий голос парня:
– Эшли, я не хочу, но мне придется ей открыть, иначе она не уйдет. Только не переживай, я не впущу ее в комнату.
– Хорошо.
Я вижу, как Мэтью тяжело отойти от меня, но он выключает в спальне свет и открывает дверь.
– Чего тебе, Габи? – спрашивает у гостьи довольно грубо, и мне хорошо понятна его злость.
Однако голос девушки звучит, как сладкая патока – вязкая и липкая, которая пристает к пальцам.
– Привет, малыш. Тебя, конечно! Почему ты не зашел к Лукасу? Я звала, никогда не поверю, что ты не услышал.
– Я же ясно сказал «нет» еще прошлым вечером. Уходи, Габи! Я спал.
– Один? О, Мэтью, это же то, что мне нужно – немного разрядки! Уверена, и тебе тоже. Я не каждому себя предлагаю, а Франциско совсем не ревнивый… Думает, я не знаю, что он путается со своей бывшей! Такой идиот…
Я не могу видеть с того места, где стою, темноволосую латиноамериканку, но слышу ее смех и чувствую женским чутьем, что она готова на большее, и «нет» от Мэтью – совсем не то слово, которое она услышит.
А еще мне не нравится, что́ именно она говорит и на что надеется. О, нет, я просто не способна остаться в стороне!
Я подхожу к Мэтью со спины, очень близко, и мягко обнимаю его руками под грудью. Прижавшись к парню и привстав на носочки, целую долгим поцелуем в шею, чувствуя, как он замер под моим объятием. Провожу губами по плечу, ясно давая понять Габи – или как ее там, что она здесь лишняя.
– Нет, не один, он со мной, – отзываюсь ласково. – Надеется уснуть – смешной! Как думаешь, бонита, у него получится? Потому что я сомневаюсь, иначе бы не пришла ему сказать, что знаю еще один его секрет. Но только он не для твоих ушей.
Мэтью напряжен, как струна, пальцы впились в дверной косяк, и вместе с вырвавшимся из груди резким вдохом он буквально захлопывает дверь перед носом девушки, убирая ее из нашего мира, и оборачиваясь ко мне.
Признание дается легко, потому что мне известна правда:
– Я тебе нравлюсь, Мэтью Палмер, и, кажется, ты не знаешь, что с этим делать.
В комнате темно и, наверное, это темнота стирает расстояние между нами и помогает по-настоящему встретиться.
