Глава 21,
в которой Сергей проводит небольшое расследование и приобретает друга
Грудята и Прибысл откупились. Опять.
Отвалили здоровенную кучу серебра «потерпевшим»: варягам и Внезду. Наверняка тысяцкому тоже изрядно отстегнули, потому что тот на «общественном слушании» упирал не на противоправные действия зарвавшегося купчины, а на его искреннее раскаяние и роль ведомого. Мол, старший приказал, младшие повинуются. Это же относилось и к Прибыслу. Младший брат должен следовать за старшим. А если старший не прав, то тем хуже для младшего. Право крови выше права обычая. Потому что это и есть главный обычай. Именно Прибысла и сделали крайним. Если Грудята всего лишь бревно предоставил, то Прибысл лично в бою участвовал. Так что с него – главный спрос.
Всем гражданам Неревского конца такой подход был понятен. Всем. В том числе и привлеченным к неудавшейся силовой акции новгородским гражданам, состоявшим в родстве со Своежиром и Грудятой. Или – в финансовой зависимости от них.
Впрочем, основной костяк бойцов Своежира состоял из наемников, до которых неревским дела не было.
Внезд был счастлив. Он получил от Сергея обещанную гривну серебра. И вдвое больше – в «компенсацию» ущерба. Сергею и его людям выплатили почти сто гривен. И еще полста они взяли ценной добычей в доме Усыни. Дом, кстати, унаследовал Грудята. Как самый близкий родич мужского пола.
Осмол не взял ничего. Сказал: верегельд за смерть Ратши им уже получен. Сергей не был уверен, что варяг удовольствуется уже пролитой кровью. Но формальная причина резать всех новгородцев подряд – исчезла. Великий Новгород в лице своего тысяцкого показал, что не намерен выгораживать виновных. А вот Грудяте стоит поостеречься, несмотря на все выплаченное серебро. И остеречься не только Осмола. Рано или поздно дорожки Сергея и новгородского богатея пересекутся.
Но не сегодня. Сегодня у них торжественный обед в доме Хвалибора. На котором, надо полагать, соберется вся новгородская верхушка. Превосходная возможность показать себя не только торговцем острым железом, но и специалистом по превращению просто денег в очень большие деньги.
– Хотел бы я иметь такого сына, как ты!
Боярина Радилу пробило на откровенность. А может, это он сейчас «пробивает» Сергея на предмет породниться? В любом случае Радила – человек полезный. Политического конкурента Хвалибора очень заинтересовали связи Сергея в Хузарии. И если для Хвалибора, Грудяты и покойного Своежира Сергей был «тем парнем, который портит наш северный бизнес», то Радила окучиванием северных народов не занимался. Его «территорией» был юго-восток.
– Есть в тебе понимание, удивительное для твоих годов. Сколько тебе? Шестнадцать? Семнадцать?
Сам Радила – где-то в середине четвертого десятка. Широкие скулы, темные глаза и почти черные волосы говорят о примеси южной крови. Но – коренной новгородец. Во втором поколении то есть. Поскольку самому Новгороду чуть больше полувека.
– Пятнадцать мне, – Сергей заулыбался, демонстрируя юношескую реакцию на лесть.
– Кто же учил тебя? Отец?
Опять пробивочка.
Сергей покачал головой:
– С этим я сам разобрался. Дело нехитрое. Если знаешь, какой товар нужен и где его взять.
– Это да, – согласился новгородец. И сообщил: – Сын у меня старший в дружине у князя черниговского. Женил я его на дочери боярина тамошнего. Если случится в Чернигове быть, он тебя с радостью примет.
Похвастался. Вернее, обозначил: не только в Новгороде он крепок. И не только по купеческой линии. Сын – дружинник, и наверняка не простой отрок, раз на боярской дочке женат.
– Думаю, случись мне в Чернигове побывать, я в Детинце поживу. Скоро мы с Фарлафом-князем родичами в четвертом колене станем, – поднял планку Сергей. – По праву брака. Но за предложение благодарю и с сыном твоим непременно познакомлюсь. Может, и повоюем вместе. С ромеями.
Широкое лицо боярина слегка омрачилось. Похоже, Олегов поход он не одобрял. Или, может, только участие в походе сына. Боярина можно понять. Воинов на войне убивают. Купцов, впрочем, тоже. Причем без всякой войны.
Но боярин сменил тему:
– Женишься скоро?
– Да.
– И кто же эта счастливица? – с улыбкой поинтересовался боярин.
– Это я счастливец, – тоже улыбнулся Сергей. – Меньшая дочь Торварда-ярла – очень красивая девушка. Вдобавок умна и дом уже сейчас в порядке держит.
– У тебя живет? – удивился боярин. – Это ж не по обычаю.
– Не у меня, а со мной, – уточнил Сергей. – У нурманов так можно. Свадебный дар принят, отец ее мне отдал. Теперь она – невеста моя. А обряд брачный осенью свершим. Вместе с Ререхом Стемидовичем. Он на старшей дочери женится, а я – на младшей.
– Вот как.
Опять огорчился боярин. Похоже, и впрямь планировал Сергея на дочке женить.
– Когда снова в Новгороде буду, познакомлю тебя с побратимом моим Машегом. Он из белых хузар. Род Рузиев, может, слышал?
Конечно, боярин слышал, раз с Востоком дела ведет. Ишь как оживился. Даже протрезвел.
– Непременно, Вартислав! И, как приедешь, сразу ко мне. Дом у меня просторный. А моим друзьям не след по постоялым дворам ютиться!
Громко так сказал. Даже до ушей Хвалибора долетело. И не порадовало. Но тот сообразил быстро. Воздел чашу и провозгласил:
– За здравие друга моего нового Вартислава! Да хранят его боги!
И строго оглядел присутствующих: все ли оценили? Все ли выпили?
Все. Хотя некоторые с куда большей охотой Сергею бы нож в спину воткнули. Но теперь не рискнут. С такими-то «друзьями».
Ужин проходил неплохо. Полезно. Сергей со многими познакомился. Причем не только неревскими, но и с других концов. Это плюсы. Минус: какой-то местный «боксер» докопался до Грейпа. Мол, поздоровее видали.
Грейп рубить дурня не стал. Кулаками размахивать тоже. Ухватил буяна за ремень, поднял над головой и шваркнул спиной о скамью. Скамья сломалась. Спина, к счастью, нет. Иначе пришлось бы откупаться.
Грейп и Дерруд задержались в трапезной. Ждали, пока задиру приведут в чувство. Так что на крылечко Сергей вышел один. В смысле – без прикрытия. Так-то людей здесь хватало. Опять-таки Хвалибор лично вышел проводить. Оказал уважение источнику будущих доходов.
Вот тут-то все и случилось.
На подворье было довольно шумно, но хлопок тетивы – такой звук, который слух воина вычленит в любом гаме.
Дальше сработал рефлекс. Сергей рывком ушел за опорный столб навеса над крыльцом.
Вот только целили не в него. В Хвалибора.
Стрелок не промахнулся, но боярин не упал. И не попытался укрыться. Глядел с недоумением на торчащий из шубы хвостовик стрелы.
И никто ничего не заметил.
Только холоп, выносивший блюдо с объедками, с испугом глянул на странного гостя, едва не сбившего слугу с ног.
Сергей увидел лучника. Тот стоял на крыше соседского сарая, натягивая лук…
Спустить тетиву – полсекунды. И еще полсекунды на полет.
Сергею хватило. Вырвал у холопа деревянное блюдо и поймал им стрелу.
На этот раз звук получился довольно громкий.
Стрелок же сообразил, что обнаружен, бросил лук и был таков.
Гнаться за ним Сергей не стал.
– Ты! – Он цапнул холопа за рукав. – Помоги господину!
И, подхватив боярина с другой стороны под руку, повел в дом.
– Меня что, ранили? Кто? – Хвалибор не сводил глаз с белых перьев хвостовика. – Почему не больно?
– Так бывает, – заверил Сергей. – Дерруд! – крикнул он. – Освободи лавку, боярина положить!
Дану хватило одного взгляда, чтобы оценить обстановку. Полминуты – и две лавки сдвинуты вместе, а Хвалибор уложен на бок. Теперь аккуратно надрезать и снять шубу…
Резать не потребовалось. Стрела оказалась сломана. Одна половина застряла в шубе, а вторая… Вторая нашлась под ней.
И сразу стало понятно, почему Хвалибору не больно.
Потому что – везучий. Стрела угодила в золотую цепь на груди боярина и застряла в ней. И стрелок, и его оружие оказались никудышными. О последнем Сергей догадался минуту назад, перехватив вторую деревянной миской, которую та даже не пробила.
Однако, попади она боярину в шею или в лицо, мало не показалось бы.
– Кто-то не любит тебя, Хвалибор.
– Многие, – боярин потер грудь. То место, куда попала стрела. Вернее, куда она должна была попасть. – Теперь буду носить кольчугу. А ты, похоже, меня спас. – И очень серьезно добавил: – Я не забуду, Вартислав! Он мог убить и тебя.
– Вряд ли. Я не белка. И кольчуга на мне была. И есть.
– Не белка?
– Стрела охотничья, лук тоже. И стрелок не из лучших.
– Ты его видел? – подобрался боярин.
– Издали. Узнать не смогу. Но мои люди ищут. Твоим именем. Ты не против?
– Я дам полгривны тому, кто найдет стрелка. И две – за того, кто его послал.
Сергей покачал головой:
– Если не хочешь, чтобы у твоих ворот собралась толпа, уменьши награду вдесятеро. И только за подтвержденные сведения.
Боярин глянул с уважением. Кивнул. Но Сергей еще не закончил:
– А полгривны дай моим людям. Иногда пара кун помогает вспомнить забытое и думать о хорошем.
– Иной раз кнут полезнее, – буркнул Хвалибор.
– Ты видел моих нурманов, – сказал Сергей. – Если они будут недовольны, твой кнут покажется лаской.
– Не люблю нурманов, – проворчал боярин.
– Не ты один, – ухмыльнулся Сергей. – И это хорошо.
– Жить у меня будете, – сказал Хвалибор. – Твои люди – в купеческом доме, а ты, твой старший и варяжский сотник с сыном – здесь.
– Мои уже в Детинце поселились. А я от твоего гостеприимства не откажусь. И Осмол тоже. И позволь мне с твоими людьми поговорить. Чтобы вчерашнее не повторилось.
Личной дружины у штатного новгородского тысяцкого не было. Три десятка городской стражи и примерно столько же ополченцев-новгородцев, живущих в пределах Неревского конца. Но это у тысяцкого Хвалибора. Купец Хвалибор собственную войсковую команду имел. И неплохую, ведь им приходилось сопровождать караваны по не самым безопасным землям. Вот только заточены они были именно под охрану караванов.
Сам Сергей инструктировать их не стал. Поручил Дерруду, который во время своей службы конунгу данов приобрел изрядный опыт соответствующего профиля.
Сергей же занялся созданием агентурной сети. Новгород – город, в котором мониторить обстановку необходимо. А тут открылась возможность заняться этим при поддержке целого новгородского боярина.
Вербовкой и сбором информации занялись бывшие скоморохи. И не только мужчины, но и девушки. У городского колодца можно получить не менее интересные сведения, чем в кабаке. Женщин в этом мире опасаются существенно меньше, чем мужчин. На баб, как правило, вообще не обращают внимания, если это не какая-нибудь княжна или боярыня.
Следующая категория – мальчишки. С этими Сергей поработал лично. Тем более остались кое-какие знакомства с его первого визита в Новгород.
А вот расспросами соседей Хвалибора занялись свеи с Полубратьями. По очень простой схеме: сначала к хозяевам заявлялись свирепые нурманы и наводили страху. А потом их сменяли Кистр с Виском и говорили по-свойски. Причем даже деньжат обещали, если им сообщат что-то полезное. Опрашиваемым оставалось лишь сделать выбор между железом и серебром.
Человека, который стрелял в Хвалибора, они взяли на следующий день. Его выдали хозяева хлева, с которого он стрелял. Выяснить, чей он, труда не составило. Квалифицированным специалистам-свеям даже железо нагревать не пришлось. Заказчиком, как, впрочем, можно было догадаться, оказался Прибысл. Сам братец покойного Своежира осуществить акцию не мог. Во время заварухи у Внезда ему прилетело щитом в колено. Ничего критичного, но по крышам не попрыгаешь.
Выкрасть заказчика труда не составило. Несколько килограммов мяса собачкам, несколько шишек на головах слишком бдительной дворни – и заказчик уже сидит, вернее, висит напротив исполнителя.
– Почему Хвалибор, а не я? – первый вопрос, который ему задал Сергей.
Оказалось, братец был не чужд справедливости. Сергей – просто враг. Его прикончить – дело нужное, но не обязательное. А вот Хвалибор – предатель. Они со Своежиром столько лет из одного котла ели, а он – продал. И сам продался нурманам с варягами, попутно начисто ободрав его, Прибысла. На пару с Грудятой обдирали, что характерно. Прибить такую гадину – чистая добродетель.
Сергей был с парнем согласен. Но благородных замыслов разделить не мог. Хвалибор – пригодится.
А вот то, что боярин спелся с Грудятой, это интересно.
– Точно знаешь? – уточнил Сергей. – А то я ведь могу и каленым железом… проверить.
– Жги! – храбро заявил Прибысл. – От слова не отступлю. Живьем меня резали братья-новгородцы.
«Живьем резали» – это о мошне. Как выяснилось, собралась уважаемая неревская старшина и присудила. Все отступные – с Прибысла. Был бы жив брат, он бы не позволил. Но парню веса не хватило бодаться с самим тысяцким при поддержке Грудяты, который теперь сам на место соцкого целил.
Но держался парень неплохо. Трясся, конечно, но это и не удивительно. Сарай, выделенный для работы с опрашиваемым контингентом, щели местами имел – не то что нож, палец просунуть можно. А снаружи – зима.
Ничего, стрелок потерпит, а Прибысла Сергей сейчас в тепло заберет.
– Кочень, за Осмолом сходи, – велел он караулившему у дверей отроку.
Самое время сейчас с сотником поговорить. «Порадовать» его результатами миссии.
– Получается, Грудята теперь еще богаче, чем был? – спросил Осмол, которого Сергей пригласил поучаствовать в беседе.
– Подворье Усыни здесь, в Новгороде, ему ушло. Усынины лодьи, которые сейчас стоят в Киеве и ждут весны, тоже его. Подворье в Киеве, в Смоленске…
– А отступное – с тебя?
– С меня, – мрачно ответил Прибысл. – У меня только-только серебра хватило охотника нанять, что у вас в сарае сидит.
Сарай, строго говоря, был не их, а Прокуев, но это уже мелочи.
– Выходит, пособили мы Грудяте? – осознал варяжский сотник.
Сергей пожал плечами:
– Еще не вечер.
– Вообще-то, ночь уже, – не понял Осмол.
Сергей обозначил жестом: помолчи. Он думал.
Но Осмол был слишком расстроен, чтобы молчать:
– Надо его скрасть, как этого!
– Не выйдет у вас! – не без злорадства сообщил Прибысл. – Это у меня от безденежья в доме три холопа да возчик, а он воями обставился крепко. Даже нурманов с десяток нанял вроде ваших.
– Вроде наших у вас в Новгороде хрен найдешь, – рассеянно сообщил Сергей.
Тем не менее, выцарапывать Грудяту из его логова нельзя. Господин Новгород не одобрит. Да и Прокуй Перятыч не позволит.
Выманить? Но как? И куда? Опять-таки без охраны купчина точно никуда не пойдет.
Наилучший вариант: дождаться, когда Грудята покинет Новгород. А это случится обязательно. Купец на месте сидеть не должен. Вопрос: когда? Зимники будут стоять еще с месяц максимум. А на юге – еще меньше. Потом – непролазная грязь… И вскрывшиеся водные артерии. Но как только это произойдет, Сергею будет не до Грудяты. Дружина Стемида двинется к Киеву, и Сергей вместе с ней.
Грудята – хитрая тварь. Все понимает. Так что сто против одного – из города сейчас ни ногой. Будет ждать, пока Сергей свалит из Новгорода.
А что, интересно, скажет обобранный Прибысл?
– Вы его не выманите! – сразу заявил тот. – Знает же, что вы с ним тогда – как с Усыней.
– А кто может? Ты?
Помотал головой.
– Я для него теперь никто. Голь.
– Ну так уж и голь! – возразил Сергей. – Двор тебе достался небедный, да и не только двор. Небось и за городскими стенами добра хватает.
– Все отдать придется, – вздохнул Прибысл. – Брат заем взял, чтобы воев нанять. И товары под будущий год. А у него еще с прошлого долги остались. Немало пришлось дать, чтоб соцким его выбрали. Тому же Хвалибору целый воз добра отвез. А мне теперь семью его кормить. Я жениться собрался, а теперь придется братних жен брать по обычаю. – Еще один душераздирающий вздох.
– Может, и не придется, – посулил Сергей. – Если Хвалибор узнает, что ты его убить хотел.
Пригорюнился. Ну да, забыл, с какой целью его из дома изъяли.
– Как думаешь, с этим что делать? – спросил Сергей варяжского сотника.
– А что хочешь. На кой он мне, если самого кровника за горло не взять. Вот хоть Хвалибору отдай. Он за него тебе серебра отсыплет. А я пойду.
И ушел.
– А знаешь, Прибысл, может, я тебя Хвалибору и не передам, – посулил Сергей.
– А тебе это зачем?
Сергей улыбнулся. Для того, кто только что висел на стропиле и пучил глаза на прогревающих железо нурманов, вопрос нахальный. Но по существу.
– Станешь здесь, в Новгороде, моим человеком, – не стал юлить Сергей. – Дам тебе денег займы вернуть. А ты мне – заклад. На все, что у тебя есть. Вернее, будет, потому что сейчас у тебя нет ничего. Даже жизнь твоя – уже не твоя.
Задумался. Потом выдал:
– А почему я? Я ж тебя тоже убить хотел.
– Разумный вопрос. Но ответ простой. Понравился ты мне, Прибысл. От драки не бегал, за брата отомстить рискнул, а главное: ты держался храбро. А на это не каждый способен, когда его подвесят. Струхнул, понятно, но говорил твердо. Мне такое любо.
– А если все же обману тебя?
Сергей очень внимательно посмотрел в глаза Прибыслу:
– Ни к чему это тебе. Со мной тебе хорошо будет. Лучше, чем со старшим братом. А вот без меня… – Сергей сделал паузу. – Без меня у тебя ничего нет. И не будет ничего. Только смерть плохая. Однако, если рассудок твой вдруг помрачится и ты все же решишь меня предать… – Сергей опять замолчал, подождал, пока собеседник созреет, и продолжал: – Ты ведь не думаешь, что я тебя просто убью? Это сейчас у тебя со смертью все и закончится. А станешь моим человеком… Ну ты ведь кое-что слышал обо мне, верно? – Он придавил своего будущего представителя в вольном Новгороде «взглядом полководца». – Догадываешься, что я могу?
И встал, бросив напоследок:
– Тебе принесут одежду и накормят. Времени тебе – до рассвета. Решай, пока можешь.
Впрочем, в ответе он не сомневался. Из таких, как Прибысл, получаются отличные исполнители. А вот решать… Решать за него будет Сергей.
И его репутация.
А в это время в соседнем строении, том самом порубе, двое нурманов пили подогретое пиво.
Подвешенный к стропилу неудачливый стрелок глядел на них полными ужаса глазами, но викинги не обращали на него внимания. Он для них значил меньше копченого окорока. Окорок хоть съесть можно, а этого только волкам скормить.
– Скажи мне, Сиггтрюггсон, почему ты, главный поединщик Груды Развалин, служишь этому мальчику? – спросил Грейп. – Ты же его в ладони раздавить можешь.
– А ты почему?
– Потому что он – везунчик.
– Этому полутрупу будешь врать, здоровяк, – кивнул Дерруд на пленника. – А когда тебе снова придет в голову мысль перехитрить меня, тресни себя кулаком по макушке.
– Зачем? – удивился Грейп.
– Чтоб выскочила. Умным мыслям не место в твоей голове, Грейп Гримисон.
– Обидно сказал, – проворчал свей. – Ну да, я знаю, что не быстро соображаю. В те времена, когда у меня не росла борода, кое-кто называл меня Улиткой.
– А когда выросла – перестали?
Грейп ухмыльнулся:
– Так у меня только мысль медленная, а кулак очень быстрый.
– Меня можешь не бить, – Дерруд тоже ухмыльнулся. – У меня все быстрое.
– Тебя бы я и не стал, – Грейп хмыкнул. – Ты, Убийца, можешь звать меня как хочешь.
– Зачем обижать друзей? Грейп Гримисон… Меня устраивает это имя.
– Ты назвал меня другом? – Мохнатые брови свея поползли вверх.
– А как еще мне называть того, что прикрывает меня щитом?
– Тогда и я буду звать тебя другом! – торжественно произнес Грейп. – Это честь для меня!
Дерруд протянул руку, свей тотчас обхватил его предплечье. Оба крепко стиснули руки друг друга. От такого хвата многие зашипели бы от боли… Не эти двое.
Грейп задержал взгляд на стрелке-неудачнике. Просто задумался. Однако по ноге пленника поползла горячая струйка. Со штанов закапало в подмерзшую уже лужу на полу.
– А теперь ты скажешь, почему ты с Вартиславом? – спросил дан. – Не потому ведь, что он станет зятем Торварда-ярла.
– Потому что с ним ты, – просто ответил Грейп. – Я много слыхал о тебе от людей. Думал: вранье. Люди часто врут о тех, кто удостоился славы. Не о тебе. Но ты тоже не ответил мне, друг Дерруд! Чем он лучше Олафа Груды Развалин?
– Хотя бы тем, что он ценит верность больше, чем золото и власть. Это большая редкость среди конунгов.
– Вартислав – не конунг. Он даже не ярл.
– Но будет и ярлом, и конунгом.
– Откуда ты знаешь? – усомнился Грейп.
– Я вижу.
– Ты видишь будущее? Я не знал. – В голосе свея не было иронии. Он сейчас был готов признать за Деррудом все что угодно.
– Не больше, чем ты. Зато я вижу, как конунги говорят с парнем. И я вижу, что он говорит с ними как с равными.
– Я спрашивал, никто не знает, кто его отец, – сказал Грейп. – Но многие думают, что он – сын конунга с юга. Милош так считает, например. А Милош сам с юга.
– Сын конунга… Я тоже об этом размышлял, – задумчиво проговорил Дерруд. – Может, сын конунга. А может, и кого повыше…
– Верховного конунга?
– Грейп, я хочу, чтобы ты понял и запомнил, – строго произнес Дерруд, – мне не важно, чей сын Вартислав. Мне важно, каков он есть. И моя верность ему не отсюда, – он постучал Грейпа по лбу. – Она – от сердца. Мое сердце знает, что я должен быть ему верен. И твое – тоже. И Милоша. Если надо, мы умрем за него, Грейп, за нашего хевдинга. Только этого не будет.
– Почему?
– Он не позволит, – очень серьезно сказал Дерруд Убийца. – Я в это верю, Гримисон. А ты верь мне. И все у нас будет!
– Что – все? – очень серьезно спросил свей.
Дерруд поглядел на него… И вдруг расхохотался.
– Нет, ты не станешь соображать быстрее! – заявил дан, отсмеявшись. – Ты так и останешься тупицей! Но ты будешь очень богатым тупицей! И пиво будешь пить получше этого.
– Да, пиво дрянное, – согласился Грейп. – Моя жена получше варит. Я тебя угощу, когда в наш гард вернемся.
Потом поглядел на пленника и проговорил задумчиво:
– Как думаешь, не помрет он до утра?
– Может, – согласился дан. – Надо бы его снять и обогреть немного. Полагаю, хевдинг захочет отдать его недостреленному хольмгардскому ярлу. Велю молодым, пусть займутся.
Стрелка Сергей боярину предъявил. Но – с правильной легендой: заказчик выстрела тому неизвестен. Сдавать только что завербованного Прибысла у Сергея желания не было.
Боярин оспаривать слова покушавшегося не стал. Строго говоря, не будь тысяцкий тысяцким, у него вообще не могло быть претензий к неудавшемуся киллеру. Хвалибор ведь даже не ранен. Более того, сам стрелок мог предъявить претензии. После общения с нурманами он выглядел, мягко говоря, неважно. Настолько, что на встречу с боярином его привезли в санях.
– Заберите его и закопайте где-нибудь, – попросил Хвалибор.
Он опасался, что политические противники могут задать справедливый вопрос: на каком основании был пытан и искалечен гражданин Новгорода, не причинивший вреда?
Стрелка увезли. Тысяцкий же попросил Сергея расследование прекратить. За эти два дня никто больше не пытался убить боярина. Ну и хорошо.
Хорошо, да не совсем. Добраться до Грудяты так и не получилось. Купчина безвылазно сидел дома, окруженный неслабой охраной, в которую входили аж девять данов из славного города Оденсе. У Сергея была мысль их перекупить, но для этого с данами нужно было встретиться, а Грудята круглосуточно держал их при себе. Как и прочую охрану. Наверняка такая защита влетала купцу в неслабую копеечку, но – мог себе позволить.
– Мы уходим, – принял решение Сергей. – Осмол, не надо так смотреть. Месть – блюдо, которое нужно подавать холодным.
Сотник не понял. Но вычленил главное: прощать Грудяту Сергей не собирается.
Если не считать отложенной мести, поездку Сергей мог оценить как исключительно прибыльную. И по деньгам, и по связям. Теперь у него в Новгороде очень достойная позиция. И завязки наилучшие. Одна из главнейших – особые отношения с наместником. Прокуй Перятыч признал в Сергее своего. И это было важнее, чем взаимовыгодные отношения с Хвалибором и «протекторат» над Прибыслом. Купца купить можно. А друга не купишь.
