Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Большинство мужчин боятся быть осмеянными за романтические отношения, а большинство женщин боятся изнасилования и смерти.
Существенные различия между культурами и субкультурами по числу случаев сексуального принуждения дают надежду на успешное их предотвращение. В некоторых культурах условия в большей степени благоприятствуют изнасилованиям, чем в других, — на это влияют социальные и правовые нормы, методы обеспечения законности, размеры жилья и анонимность проживания, близость к родственникам или заступникам, соотношение количества мужчин и женщин и многие другие факторы. Выявление конкретных условий так называемой культуры изнасилования имеет решающее значение для искоренения этого явления, как и определение характеристик мужчин, склонных к изнасилованиям, и методов, которые помогают женщинам защищаться.
Все, кроме самых несведущих, знают, что изнасилование психологически травмирует жертв. Эволюционный подход помогает четко понять, почему изнасилование столь губительно для женщин. Эмоциональный опыт психологической травмы заставляет запоминать и отслеживать события, которые причиняют вред нам и нашим близким: травму после нападения, болезнь, постигшую любимого человека, боль от предательства супруга. Нет ничего удивительного в том, что сексуальное принуждение наносит женщинам серьезный вред. Прежде чем перейти к рассмотрению случаев разнообразного вреда и способов защиты от него, зададим главный вопрос, который ставит перед нами эволюционный подход к проблеме: изнасилование — относительно новое явление или женщинам приходилось регулярно сталкиваться с этой опасностью с давних времен?
Если письменные исторические источники, межкультурные этнографические материалы, результаты биоархеологических исследований и молекулярно-генетические свидетельства указывают на то, что изнасилование имело место на протяжении всей истории человечества, то было бы нелогичным, если бы в процессе эволюции у женщин не выработались механизмы защиты. При этом важно отделять данный вопрос от проблемы развития у мужчин адаптационного механизма, направленного на изнасилование. Теоретически у женщин могли появиться защитные средства борьбы против изнасилования, даже если изнасилование считать неадаптивным или дезадаптивным побочным продуктом других особенностей мужской психологии, таких как склонность к агрессии и завышенные сексуальные ожидания. У человека развился страх высоты — мы боимся упасть с высокого дерева или скалы, хотя деревья растут не для того, чтобы причинять вред людям. Защитные механизмы могут развиваться в ответ на регулярно возникающие опасности даже в отсутствие сформировавшихся механизмов агрессии, а в предыдущей главе мы пришли к выводу, что в настоящее время нет убедительных доказательств наличия у мужчин эволюционных механизмов, подталкивающих их к изнасилованию.
Мы не сможем с полной уверенностью установить, случались ли изнасилования на протяжении истории достаточно часто, чтобы у женщин сформировались механизмы для защиты от них. Однако накопленные свидетельства позволяют нам выдвинуть аргументированное предположение. В письменной истории, начиная с библейских времен, зафиксировано множество эпизодов изнасилования и даже оговоренных религиозными лидерами особых условий, при которых мужчины могут совершать сексуальное насилие над женщинами. Большинство из этих условий связаны с войнами. Например, мудрецы Талмуда в кодификации Маймонида дают следующее указание:
Если солдат захватнической армии одержим страстью, он может совокупиться с пленной женщиной… [но] ему запрещено совокупляться второй раз, если он на ней не женится. Соитие с ней разрешено только тогда, когда ее взяли в плен, он не должен овладевать ею прямо на поле боя, а должен отвести ее в укромное место и там совокупиться с ней.
В письменных документах, не относящихся к религиозным текстам, которые фактически давали разрешение на изнасилование, раскрываются схожие темы. Так, грозный Чингисхан (1158–1227) с наслаждением говорил об изнасиловании побежденных: «Величайшее удовольствие — одолеть врагов, гнать их перед собой, отнять их богатство, видеть, как обливаются слезами те, кто им дорог, скакать на их лошадях и забываться сном на белых животах их жен и дочерей».
Систематическое изучение распространенности и частоты изнасилований в традиционных обществах не проводилось. Более того, поскольку изнасилования обычно совершаются вне поля зрения антропологов, изучающих конкретные культуры, этнографические материалы отражают заведомо усеченные данные и недооценивают распространенность сексуального насилия. Тем не менее несколько ученых попытались проанализировать этнографические свидетельства и пришли к выводу, что изнасилование действительно имеет место во многих традиционных обществах. Отчеты об исследованиях самых разных народов, от обитателей амазонских джунглей Бразилии до более мирных представителей племени къхунг в Ботсване, содержат сведения об изнасилованиях — и мимолетные упоминания, и подробные описания. Например, семаи в центральной Малайзии часто становились жертвами малайцев, которые устраивали засады, убивали мужчин, а женщин насиловали. У амазонских племен, изучением которых занимался Томас Грегор, есть специальные слова для обозначения обычного («антапаи») и группового («айнтьявакакинапаи») изнасилования. Бразильские яномама утверждают, что нападают на соседей главным образом затем, чтобы захватить женщин или вернуть тех, которых у них отняли во время предыдущих набегов. Иными словами, в этнографических материалах есть масса свидетельств об изнасилованиях.
Изнасилование во время войны — удручающе распространенное явление, о чем подробно рассказала Сьюзан Браунмиллер в своей книге «Против нашей воли» (Against Our Will), вышедшей в 1975 году. Ее выводы были поддержаны другими исследователями и историками. Книга «Изнасилование Нанкина» (The Rape of Nanking) содержит документальное подтверждение тысяч изнасилований и убийств китаянок японскими захватчиками во время Второй мировой войны. Менее широкое освещение получили частые изнасилования еврейских женщин немецкими солдатами во время холокоста во Вторую мировую войну. Аналогичные свидетельства об изнасилованиях женщин в Боснии и Герцеговине и в Хорватии во время войн 1992–1995 годов зафиксированы в книге «Изнасилование во время вооруженных конфликтов» (Rape Warfare). Насильственные преступления имели место в Демократической Республике Конго во Вторую конголезскую войну (1998–2003) и до сих пор происходят в этом регионе в ходе продолжающихся послевоенных конфликтов.
Ученые заявляют, что есть культуры, в которых изнасилование полностью отсутствует, — к ним относятся мбути, яп, арапеш, уичоль и матако. Однако эти утверждения, как правило, опровергаются фактическими этнографическими данными. Например, у мбути мужчинам якобы нужно заручиться согласием женщины на секс. Тем не менее «по словам мужчин, когда они ложатся с девушкой и хотят неожиданно овладеть ею, то ласками заставляют ее подчиниться своей воле». По сообщениям этнографов, у япцев во время конфликтов между деревнями женщин захватывают в плен в целях сексуальной эксплуатации, а мужчины «порой пытаются силой добиться того, чего не могут получить мирным путем». Среди арапешей, которые, согласно утверждению Маргарет Мид, не совершают изнасилований, этнографы зафиксировали случаи, когда мужчины силой уводили женщин, чтобы заняться с ними сексом. В племени матако, где якобы тоже не встречались изнасилования, «войны зачастую ведутся с целью похищения молодых женщин, на которых потом женятся победители».
Прийти к однозначному выводу о распространенности изнасилований в традиционных культурах не представляется возможным. Несомненно, их количество в разных культурах широко варьируется, и выяснение истоков такой вариативности укажет путь к искоренению данного явления. При этом можно с уверенностью сказать, что случаи изнасилования достаточно регулярно фиксируются во множестве этнографических трудов, чтобы предположить, что это было и остается серьезной проблемой для части женщин в определенные периоды времени.
Палеонтологические исследования выявили любопытный факт, касающийся изнасилований в доисторическую эпоху. В тайниках с костями, по которым мы можем судить о трагических последствиях сражений, находят в основном мужские скелеты с застрявшими в грудной клетке наконечниками стрел, повреждениями от ударов тупыми предметами и следами ранений в голову, по форме и размеру соответствующими найденному поблизости оружию. Легко упустить из виду, что в захоронениях преобладают мужские скелеты при явном отсутствии скелетов женщин репродуктивного возраста. Такую картину позволяют наблюдать памятники доисторической эпохи в Австралии, массовые захоронения на Кроу-Крике в Южной Дакоте, датируемые 1325 годом н.э., на острове Когера на юго-востоке США, в юго-западных штатах США, в Мексике, Южной Америке, на острове Пасхи, в Скандинавии и Западной Европе. Заметное отсутствие молодых женщин среди скелетных останков в этих местах свидетельствует об обоснованности письменных и межкультурных данных о том, что женщин репродуктивного возраста насильно уводили во время войн с целью сексуального насилия или сожительства.
Подтверждающие свидетельства дают и молекулярно-генетические исследования. Судя по всему, грозный полководец Чингисхан был самым плодовитым насильником в истории человечества. Объединив ранее разрозненные племена, он сеял хаос на протяжении двадцати лет, примерно с 1206 по 1227 год нашей эры. Чингисхан подчинил себе народы и основал империю, раскинувшуюся на шесть тысяч километров — от Японии на востоке до Каспийского моря на западе. Лояльности он добивался отчасти тем, что делился с покоренными племенами ресурсами, в том числе женщинами, оставшимися без защиты после убийства мужчин. Самых привлекательных женщин Чингисхан, очевидно, оставлял для себя и своих сыновей, размещая в гаремах. Анализ ДНК жителей Центральной Азии показал, что около 8% ныне живущих мужчин, или примерно 16 миллионов, имеют практически идентичные Y-хромосомы, а значит, все они потомки одного человека — почти наверняка Чингисхана. Генетический анализ выявил аналогичные, хотя и чуть менее выраженные, закономерности в Ирландии (король Ниалл). Скандинавские викинги вторглись в эту страну и уничтожили ее мужское население, оставив после себя королей, потомков и Y-хромосомы. Аналогичные генетические последствия нашествия викингов наблюдались и в Исландии.
В Европе, Азии и Африке мужское (не женское!) население сократилось примерно до 1/20 от числа мужчин 5000–7000 лет назад — в этот период человечество прошло через грандиозное эволюционное «бутылочное горлышко». Почти наверняка причиной тому были межплеменные бойни с применением дубин, стрел и топоров. О существенном сокращении численности мужского населения можно судить по резкому уменьшению разнообразия Y-хромосом, передающихся исключительно от отцов сыновьям, без соразмерного уменьшения разнообразия митохондриальной ДНК, которая передается только от матерей дочерям. Вывод напрашивается сам собой: выжившие женщины из покоренных племен становились сексуальными пленницами победителей.
Иными словами, существует множество доказательств тому, что сотни тысяч лет назад женщины подвергались самым разным формам сексуального принуждения — от случайного изнасилования до взятия в плен на войне и фактического сексуального порабощения впоследствии. Если это происходило на протяжении всей истории человечества — а письменные источники, межкультурные этнографические свидетельства, биоархеологические находки и молекулярно-генетические данные указывают на то, что это так, — то пора переходить к вопросу о катастрофических последствиях для женщин.
В первом исследовании, проведенном моей лабораторией по вопросу конфликта полов, нам удалось установить 147 действий, способных вызвать раздражение, гнев, досаду или тревогу у представителей противоположного пола. Действия варьировались от незначительных, таких как «он не опустил сиденье на унитазе», до более серьезных, таких как «он разозлился и ударил меня». Затем мы попросили группы женщин и мужчин оценить, насколько каждый поступок расстроил бы их лично. Мы также попросили отдельные группы сторонних судей оценить, насколько, по их мнению, расстроил бы каждый из поступков женщину и мужчину.
Неверность, словесные оскорбления и эгоцентризм партнеров в одинаковой степени огорчили и женщин, и мужчин. При этом мужчины и женщины продемонстрировали колоссальную разницу в отношении к сексуальной агрессии. В группу агрессивных действий были включены прикосновение без согласия, требование вступить в сексуальную связь, словесные угрозы с целью принуждения к сексу и насильственное принуждение к сексу. Перспектива подвергнуться сексуальной агрессии тревожила женщин намного больше, чем угроза любого другого из четырнадцати установленных нами действий, включая физическое насилие со стороны романтического партнера, которое, разумеется, тоже их очень расстраивало. Большинство женщин отнесли сексуальную агрессию к «крайне травмирующим» действиям, что соответствовало наивысшему баллу по 7-балльной шкале. Среднестатистического мужчину гораздо меньше беспокоила сексуальная агрессия со стороны женщин, он оценил ее как лишь «вызывающую умеренное раздражение».
На вопрос «насколько травмирующей окажется сексуальная агрессия для другого человека» представители обоих полов из числа сторонних судей ответили, что она в крайней степени травмирует женщин и в большей степени травмирует женщин, чем мужчин. При этом наблюдалось существенное психологическое непонимание: хотя мужчины признали, что сексуальная агрессия больше расстраивает женщин, чем мужчин, они серьезно недооценили, насколько травмирующими считают женщины эти действия. Данное психологическое противоречие иллюстрирует высказывание бывшего кандидата на пост губернатора штата Техас: «Изнасилование — все равно что ненастье. Если оно неизбежно, расслабьтесь и получайте удовольствие». Эти слова вызвали возмущение общественности, и впоследствии он извинился и заявил, что пошутил. Однако уже само его легкомысленное отношение к данному вопросу свидетельствует о вопиющей неспособности некоторых мужчин осознать, насколько сильно женщины боятся изнасилования и какие травмирующие последствия оно влечет. К счастью, большинство мужчин не настолько невежественны, как этот техасский политик. Те из них, чьи партнерши, сестры или подруги подверглись изнасилованию, глубже понимают проблему. Кроме того, некоторые мужчины и сами становились жертвами. И все же, когда речь идет об изнасиловании, разрыв в отношении к нему между полами огромен.
Такие результаты предсказывали ученые-феминистки, внесшие большой вклад в понимание изнасилования с точки зрения жертвы. Диана Рассел опросила множество жертв изнасилования и обнаружила в их опыте много общего. Часть выводов очевидна. Вопреки мнению некоторых мужчин, женщины не хотят, чтобы их принуждали к сексу. Они не воспринимают изнасилование как половой акт. Предположение, что оно может быть приятным, абсурдно. Большинство женщин воспринимают изнасилование как акт жестокого насилия. Как правило, во время изнасилования жертвы испытывают сильный гнев, за которым следует чувство глубокого стыда, унижения и депрессия. Многие жертвы страдают от посттравматического стресса, который может длиться месяцами и даже годами. Данную тему мы обсудим чуть позже в этой главе.
Возможно, эти наблюдения кажутся очевидными, однако эволюционный подход ставит более глубокий вопрос, которым задаются нечасто: почему? Как объяснить тот факт, что изнасилование наносит женщинам более глубокую психологическую травму, чем любое другое преступление? Ответ следует начинать искать с критических последствий, проистекающих из-за нарушения основополагающего для всего животного мира принципа спаривания. Этот принцип подразумевает, что выбор остается за самкой.
Способность женщины решать, когда, где и с кем заниматься сексом, всегда играла исключительно важную роль. Правильный выбор партнера дает много преимуществ. На протяжении эволюционной истории желанный для женщины партнер защищал ее детей, приносил еду в суровое зимнее время или в периоды, когда беременность ограничивала ее движения, обеспечивал доступ к социальным союзникам из числа родственников со своей стороны и передавал качественные гены, способствующие развитию у детей здоровой иммунной системы. Важно отметить, что, по мнению ряда ученых-эволюционистов, таких как Барбара Сматс, Сара Месник, Линда Мили и Марго Уилсон, главным преимуществом при выборе мужчины высокой партнерской ценности была защита от сексуальной эксплуатации со стороны других мужчин. Если учесть все преимущества, которые дает выбор партнера, станет понятно, почему сексуальное принуждение сторонним мужчиной настолько губительно.
При выборе партнера женщины отдают предпочтение тем мужчинам, которые обладают качествами, обещающими описанные преимущества. Такие партнерские качества, как честность, трудолюбие, надежность, храбрость, физическая сила, интеллект, способность и готовность делиться ресурсами с ней и ее детьми, а также способность их защитить, — все это повышает уверенность женщины в благополучии своего потомства. Изнасилование может лишить женщину важных преимуществ, которых она добивается путем тщательного выбора партнера для добровольных романтических отношений. Сексуальная агрессия мешает осуществлению фундаментальной женской стратегии поиска партнера и наносит женщине огромный урон в эволюционной валюте.
Изнасилование создает угрозу физического вреда, поскольку женщине в процессе преступления могут быть нанесены телесные повреждения. Физические травмы усугубляются риском заразиться от преступника венерическими заболеваниями. В прошлом, в отсутствие антибиотиков и других современных медицинских препаратов, травмы повышали вероятность наступления бесплодия и даже смерти. Если жертва изнасилования забеременеет от насильника, она рискует упустить преимущества, обеспечиваемые мужчиной, которого она выберет сама, и растить ребенка без поддержки партнера. Кроме того, снижается ее желанность в глазах мужчин: на брачном рынке большинство из них воспринимают женщину, обремененную чужим ребенком, как обузу, а не как ценную партнершу. Безусловно, многим женщинам с детьми от других мужчин удается привлечь партнера с ресурсами. Но и в случае успеха ее дети становятся приемными, а приемные дети чаще, нежели дети, растущие в полных семьях с двумя биологическими родителями, подвергаются психологическому и физическому насилию и даже убийствам. Статус пасынка или падчерицы напрямую снижает вероятность выживания, уменьшая потенциальный репродуктивный успех биологической матери.
От детей, появившихся на свет в результате изнасилования, нередко отворачиваются родственники. Как сказала одна женщина из Руанды: «Я все думаю, кто будет ее воспитывать после моей смерти. Моя тетя, пережившая геноцид, не любит мою дочь. По ее словам, воспитывать ребенка от боевика — нескончаемая пытка, поскольку он всегда будет напоминать о том, как “Интерахамве” уничтожили нашу семью».
Помимо этих нескончаемых трагедий, некоторые жертвы и их дети страдают от социальной стигматизации, изоляции и становятся изгоями в обществе. Одна из жертв изнасилования, пережившая геноцид в Руанде, заметила: «Это очень тяжело, когда все знают, что ты — жертва изнасилования. Тебя никто не уважает, от тебя отворачиваются. Люди говорят, что мы ничем не отличаемся от проституток, потому что во время геноцида соглашались на секс с любым мужчиной». Другая женщина сказала: «Иногда хочется наложить на себя руки. Мне так стыдно, ведь все в округе знают, что меня изнасиловали. Соседи насмехаются надо мной». Социальная стигматизация часто влечет за собой трагические последствия, начиная от потери союзников и заканчивая изгнанием из очереди во времена дефицита продовольствия.
Социальная изоляция может принять форму самоизоляции, поскольку иногда жертвы изнасилования сами отдаляются от общества. В нашем исследовании одна из жертв изнасилования в колледже описала это так: «Я практически стала отшельницей, отказывалась ходить на вечеринки и общаться с людьми. Пропускала массу занятий и просто хандрила в общежитии. Сидела за компьютером… и выбиралась на улицу только ночью, чтобы перекусить и поговорить с близкими друзьями. Многие из друзей не понимали моего внезапного затворничества, поэтому некоторых я потеряла». Социальная изоляция, независимо от того, дистанцируется ли человек от общества самостоятельно или виной тому остракизм, способна повергнуть жертву в депрессию и отчаяние.
Изнасилование дочери или сестры иногда может навлечь позор на всю семью. В некоторых культурах община ждет, что родственники накажут или даже убьют жертву изнасилования, чтобы не подвергать позору всю семью. Нередко от жертвы отворачиваются родители, братья и сестры, ослабляя самую ценную линию защиты. Друзья тоже иногда отдаляются, чтобы связь с жертвой не опорочила и их. Ущерб, наносимый родственным, дружеским и социальным связям жертвы, чрезвычайно опасен с эволюционной точки зрения. Социальные союзы всегда играли важнейшую роль в стратегии выживания наших предков-женщин; долго выживать в одиночку не мог никто.
Усугубляя неприятие со стороны семьи и общества, тяжелые последствия, остающиеся на всю жизнь, снижают партнерскую привлекательность жертв изнасилования, а также их детей, когда те становятся взрослыми. Как сказала одна из них: «Изнасилование изменило мою жизнь. Я не чувствовала себя девушкой, потому что не девственница, но я и не женщина, ведь у меня нет мужа, и никто не согласится жениться на девушке, которая не [девственница]». Безусловно, в некоторых культурах социальные последствия выше, чем в остальных. В странах Европы и Северной Америки существуют движения против стигматизации изнасилованных женщин. Однако в ряде культур изнасилование лишает женщину возможности выйти замуж.
Иногда жертвы страдают от сниженной оценки собственной партнерской ценности, что подрывает надежды привлечь хорошего партнера для долгосрочных отношений. Как рассказала одна девушка студенческого возраста, участница нашего исследования: «После сексуального посягательства моя самооценка резко упала. Я была подавлена и не считала себя достойной встречаться с парнями. Я боялась слишком сближаться с ними, вступать в интимные отношения и очень корила себя за то, что не дала отпор и не попыталась избежать насилия. В своих глазах я выглядела слабой, глупой и наивной и не считала себя привлекательной или достойной заботы со стороны других людей. У меня просто не осталось уверенности в себе» (23 года, изнасилована в 18 лет). Эти слова демонстрируют, насколько тесно переплетается самооценка с ощущением собственной партнерской ценности.
Аналогичные последствия испытывают и замужние женщины, и те, кто состоит в серьезных отношениях. Будучи изнасилованной другим мужчиной, женщина рискует потерять постоянного партнера. Он может воспринимать ее как менее желанную, незаслуженно считая «испорченным товаром». И беспокоиться о том, что пострадает его собственная репутация, что его сочтут рогоносцем. Партнер может счесть изнасилование своеобразной изменой, особенно при наличии хоть малейшего подозрения в том, что мог быть какой-то элемент согласия, или при отсутствии у жертвы телесных повреждений, указывающих на яростное сопротивление, ожидаемое от жертвы изнасилования. Такие последствия для отношений хорошо описала одна из участниц нашего исследования: «Это все разрушило. [Мой партнер] не мог отделаться от мысли, что я виновата сама. Он стал критиковать то, как я себя веду и как одеваюсь. Говорил мне: “По-моему, своим поведением и одеждой ты сама намекаешь парням, что хочешь заняться с ними сексом”. Не “Ты прекрасно выглядишь в этом платье”, а “Парни подумают, что ты хочешь секса”. Из-за этого наши отношения закончились» (21 год, изнасилована в возрасте 19 лет). После изнасилования резко возрастает число разрывов отношений и разводов.
Эти социальные последствия и риск подвергнуться гонениям со стороны собственной семьи, безусловно, побуждают женщин скрывать факт изнасилования, что влечет за собой серьезное занижение сведений о частоте преступлений. Кто обвинит женщину в том, что она не рассказала об изнасиловании, если раскрытие этого факта чревато непомерными издержками? Зачем сообщать другим, если это может усилить стресс?
Однако умалчивание также приводит к нежелательным последствиям. Во-первых, жертва несет психологическое бремя в одиночку. Она может не обратиться за помощью, необходимой для преодоления последствий изнасилования, таких как приступы тревоги, депрессия, мысли о суициде и ПТСР. Она лишает себя социальной поддержки, которая поможет вырваться из замкнутого круга самобичевания. Страдает и здоровье. Как сказала одна из студенток колледжа, участвовавших в нашем исследовании: «Я забеременела, перестала есть, потому что не знала, что делать, у меня случился выкидыш, а потом я решила, что заслуживаю смерти из-за того, что наделала. Вскоре последовало расстройство пищевого поведения и членовредительство» (20 лет, изнасилована в 13 лет).
Страдания в одиночестве могут привести жертв к суицидальным мыслям. Одно исследование, в котором участвовали 158 женщин, предпринимавших попытки самоубийства, показало, что 50% из них в определенный момент своей жизни пережили сексуальное насилие. В последующем исследовании, проводившемся через год, среди переживших сексуальное насилие оказалось больше повторений попыток самоубийства, чем среди тех, кто сексуальному насилию не подвергался. Эту связь подтверждают и другие исследования. Одно из них показало, что 33% жертв изнасилования задумывались о самоубийстве, в то время как среди тех, кто не подвергался сексуальному насилию, таких было 8%, при этом 13% жертв изнасилования действительно пытались покончить с собой, а среди тех, кто не подвергался сексуальному насилию, таких был всего 1%. Страдания в одиночестве чреваты катастрофическим исходом.
Умалчивание позволяет насильнику избежать наказания. Сексуальный агрессор продолжает преследовать других женщин или, как это иногда происходит, возвращается к своей первой жертве, чтобы снова напасть на нее. Негативные социальные последствия для жертв изнасилования побуждают к активности движения в их поддержку, которые помогают последним заявлять о случившемся. Такие движения служат благой цели и, возможно, в долгосрочной перспективе принесут свои плоды. В то же время, когда об изнасиловании становится известно общественности, именно жертве наносится урон.
Наконец, несмотря на то что у женщин есть уважительные причины скрывать факты сексуального насилия, в обществе, в том числе в правоохранительных органах, недооценивается уровень его распространенности. По оценкам одного источника уголовной статистики, на каждую тысячу изнасилований приходится лишь 230 обращений в полицию, при этом в случае грабежей и побоев число заявлений на каждую тысячу преступлений составляет 619 и 627 соответственно. Полицейские силы — ресурс ограниченный. Они занимаются не только поимкой преступников, но и профилактикой будущих преступлений. Поскольку 75% или более изнасилований остаются незарегистрированными, а ресурсы полиции распределяются в зависимости от количества зарегистрированных случаев преступлений, на поимку насильников выделяется меньше ресурсов, чем если бы об изнасилованиях сообщали чаще. Сокрытие преступления, хотя и вполне объяснимое с учетом того, что приходится испытывать пострадавшим, приводит к недостаточному выделению ресурсов на правоприменительную деятельность, что, в свою очередь, позволяет сексуальным агрессорам свободно преследовать других жертв. А поскольку большинство полицейских — мужчины (87% в США), их сексуальная психология не позволяет им в достаточной мере сочувствовать жертвам изнасилований, что приводит к большей снисходительности к сексуальным агрессорам.
Многочисленные последствия изнасилования обобщены в рассказе жертвы трагического случая, муж которой развелся с ней даже несмотря на то, что она спасла ему жизнь: «Однажды ночью, когда мы спали, в дом ворвались пятеро вооруженных мужчин. Они связали моего мужа и, размахивая пистолетами, стали угрожали убить его или изнасиловать меня, если мы не дадим им денег… Чтобы спасти мужу жизнь, я попросила их взять меня вместо него. Все пятеро насиловали меня на глазах у мужа и детей. Они разгромили весь дом. После этого муж от меня ушел. Это такая культура: если женщину обесчестили, муж имеет право ее бросить».
Учитывая столь губительные последствия сексуального принуждения, имевшего место на протяжении всей истории человечества, было бы нелогичным предполагать, что в процессе естественного отбора у женщин не выработались механизмы защиты от изнасилования. Мы вкратце описали эволюционный ущерб, который изнасилование причиняет жертвам, а теперь обратимся к женским защитным механизмам, направленным на предотвращение виктимизации и смягчение ее последствий.
Гипотезу о первой линии защиты, получившую название гипотеза телохранителя, выдвинули профессора Сара Месник и Марго Уилсон. Согласно ей, женщины вступают в гетеросексуальные связи с мужчинами отчасти для того, чтобы снизить риск сексуальной агрессии со стороны других мужчин. Исходя из гипотезы, женщин особенно должны привлекать крупные, физически развитые и доминирующие в обществе мужчины, особенно в условиях повышенного риска сексуальной агрессии.
Помощь крепко сложенного телохранителя может принять три формы. Во-первых, телохранитель способен отпугнуть мужчин, которые в противном случае могут увидеть в его подруге объект для сексуального принуждения. Во-вторых, телохранитель может помешать попытке сексуального принуждения. В-третьих, он может отомстить нападавшему: испортить его репутацию, искалечить, затравить или убить, тем самым показав другим мужчинам, что сексуальное принуждение будет иметь опасные последствия.
Масса научных данных подтверждает предположение, что женщины действительно хотят видеть в качестве долгосрочных партнеров физически сильных мужчин. Высокие мужчины всегда более желанны, нежели мужчины среднего или низкого роста. В личных объявлениях 80% женщин указывают, что хотели бы встречаться с мужчиной ростом от 180 см. На объявления от высоких мужчин откликается больше женщин, поэтому мужчины, упоминая свой рост, обычно округляют цифру в большую сторону. У высоких мужчин, как правило, выше и социальный статус — этот факт находит подтверждение в разных культурах. Во многих традиционных культурах «большие люди», то есть мужчины с высоким статусом, обычно хорошо развиты и физически. Женщин особенно привлекают мужчины с атлетическим телосложением и V-образным торсом, те, у кого ширина плеч больше, чем ширина бедер. Будучи одним из наиболее ярких проявлений полового диморфизма в строении человеческого тела, торс такой формы говорит о силе мужчины и служит надежным признаком непобедимости в бою.
Случай, описанный антропологом Наполеоном Шаньоном, отражает функцию телохранителя физически сильных мужчин и последствия ее отсутствия. На экскурсии по деревне в сопровождении одного из «больших людей» он проходил мимо гамака, в котором отдыхал брат этого большого человека. Приблизившись, гид пнул брата и сказал Шаньону: «Это тот самый брат, о котором я тебе рассказывал. Я трахал его жену». Брат, чьи размеры были менее внушительными, вскочил и позорно ретировался, не желая связываться с грозным родственником. Женщины с менее физически сильными телохранителями чаще подвергаются принуждению. Более сильные партнеры способны защитить своих подруг и не допустить сексуального посягательства и агрессии со стороны других мужчин.
Разумеется, предпочтение, отдаваемое женщинами физически сильным мужчинам, не является безоговорочным обоснованием гипотезы телохранителя. Несомненно, женщины ценят таких мужчин и за другие потенциальные преимущества, такие как защита детей, успешная оборона от нападений, способность обеспечить кров и добыть крупную дичь. Поскольку крупные мужчины чаще имеют более высокий статус, а тем, кто находится на вершине иерархической лестницы, люди стараются уступить ресурсы — продукты питания, медицинское обслуживание для детей, лучшие участки земли, — то женщина, ее дети и родственники пользуются этими благами. Защита от возможной агрессии со стороны других мужчин лишь одно из нескольких преимуществ, которые получают женщины, выбирающие партнеров мощного телосложения.
Чтобы проверить гипотезу телохранителя несколько иным способом, Уилсон и Месник провели исследование с участием 12 252 женщин. Их опрашивали по телефону специально обученные женщины-интервьюеры. Вопросы о сексуальных нападениях начинались со следующего: «Бывали ли в вашей жизни случаи, когда незнакомый мужчина заставлял или пытался заставить вас вступить с ним в сексуальную связь, угрожая, удерживая силой или причиняя боль?» Далее вопросы касались нежелательных сексуальных прикосновений: «[Помимо того случая, о котором вы только что рассказали], прикасался ли к вам когда-нибудь незнакомый мужчина против вашей воли с любыми сексуальными намерениями, например хватал, целовал или гладил?» Статистический анализ фокусировался на случаях сексуальных посягательств, произошедших в течение года до опроса, при этом из него исключались случаи насилия со стороны мужей и постоянных партнеров.
В общей сложности 410 незамужних и 258 замужних женщин сообщили о том, что были жертвами одного или нескольких сексуальных преступлений. Таким образом, семейный статус в значительной степени влияет на вероятность стать жертвой сексуальных посягательств. Среди женщин самой молодой возрастной группы (от 18 до 24 лет) 18 из 100 незамужних женщин сообщили, что были жертвами сексуального насилия, в то время как среди замужних таких оказалось меньше половины от этого числа — семь из каждой сотни. Несмотря на несколько оптимистичный вывод о том, что эти результаты подтверждают гипотезу о телохранителях, Месник и Уилсон признают, что не выявили механизм причинной связи, объясняющий, почему замужние женщины реже становятся жертвами, чем одинокие женщины сопоставимого возраста. Более низкий процент изнасилований замужних женщин может отражать различия в образе жизни, а не эффект наличия телохранителя — одинокие женщины больше времени проводят в общественных местах, например на вечеринках, концертах или в барах, а не дома, что делает их более уязвимыми перед насильниками. Этот результат также может отражать индивидуальные различия в сексуальных стратегиях. Одинокие женщины склонны искать краткосрочные связи, поэтому подвергаются большей опасности сексуального насилия. Одно исследование показало, что женщины, отдающие предпочтение краткосрочной стратегии, действительно чаще становятся жертвами насильников.
Сексуальный партнер — не единственный телохранитель, который может быть у женщины. По словам профессора Барбары Сматс, женщины поддерживают «особые дружеские отношения» с мужчинами, обеспечивающими защиту. В ходе нашего исследования дружбы между людьми противоположного пола мы с профессором Эйприл Блеске-Речек обнаружили, что при выборе женщинами друзей-мужчин ключевой характеристикой является защита. Женщины называли физическую защиту основной причиной дружбы с противоположным полом. Кроме того, чаще, чем мужчины, в качестве главной причины для прекращения дружеских отношений они указывали неспособность друга обеспечить такую защиту.
Женщины создают союзы и с другими женщинами, выполняющими функции телохранителей. Вот как одна военнослужащая описала объединение с коллегами после того, как узнала, что недалеко от места ее работы была изнасилована женщина: «Мы выяснили, где живут [другие женщины], и ходили группой, а не в одиночку или по двое». Мужчине намного труднее совершить сексуальное насилие, если женщину поддерживает подруга: она может дать отпор нападающему и предупредить об опасности других союзников. Более того, подруги могут отпугнуть потенциальных агрессоров, пригрозив испортить его репутацию. Социальные последствия для социальных агрессоров возрастают, когда о них начинает ходить молва. Мужчины, известные как насильники, всегда под прицелом. Они рискуют получить увечья, стать изгоями общества, а иногда и погибнуть от рук разъяренных союзников жертвы.
В роли телохранителей могут выступать и родители. Исследователи изучили, каким образом родители пытаются влиять на сексуальное поведение детей студенческого возраста и на выбор ими партнеров. Как родители, так и дети указали, что дочерей, как правило, просят возвращаться домой раньше по вечерам, чем сыновей. Строже следят за тем, как одеваются дочери, не позволяя носить слишком откровенные наряды. Тщательнее контролируют сексуальное поведение дочерей. Родители чаще настаивают на знакомстве с потенциальными партнерами или друзьями дочерей. Женщины, которые живут вместе с родственниками или близко к ним, реже подвергаются сексуальному принуждению, чем те, кто живет отдельно от родственников или вдали от них.
Еще одним источником данных в пользу гипотезы о телохранителе стал ряд исследований, в которых ученые пытались установить женские стратегии, направленные на избегание риска изнасилования. Вначале большую группу женщин спросили, какие действия они предпринимали, чтобы не стать жертвой изнасилования. Проведенный впоследствии статистический анализ другой выборки женщин позволил выявить четыре основные стратегии. Одна из самых значимых заключалась в том, чтобы нигде не ходить в одиночку. К ней относились следующие утверждения: «вне дома я стараюсь быть поближе к другим людям», «я не захожу одна в общественные туалеты», «на улице меня сопровождает как минимум один друг мужского пола» и «в темное время суток я не хожу по улицам одна». Другой опрос показал, что 42% женщин и лишь 8% мужчин не выходят из дома без сопровождения. Параллельное исследование, проведенное в Греции среди студентов (средний возраст 20 лет), выявило еще большую гендерную разницу — 54% женщин и всего 2% мужчин избегали ходить по улицам в одиночку.
Женщины ставят в известность защитников о том, что идут на улицу без сопровождения: «Выходя из дома, я сообщаю родителям или друзьям, куда иду». Женщины принимают различные меры предосторожности, чтобы уменьшить свою уязвимость во время путешествий или общения, и предупреждение союзников — одно из важных правил.
Научный статус гипотезы телохранителя, конечно, требует более прямого тестирования. Чаще ли женщины отдают предпочтение крупным, физически сильным мужчинам, если живут в социальных условиях с относительно высоким риском изнасилования? Действительно ли женщины с сильными партнерами и друзьями реже подвергаются сексуальному принуждению, чем женщины с менее физически развитыми партнерами, как это можно предположить на основании эпизода с яномама? Реже ли становятся жертвами женщины с союзниками женского пола? Хотя на эти ключевые вопросы нет однозначных ответов, привлечение телохранителей все же становится важным способом защиты от сексуального принуждения. В идеальном мире, где нет изнасилований, телохранители женщинам не нужны. В реальном же мире они помогают.
Социологам и криминологам давно известно явление, получившее название «парадокс страха перед преступлением». Женщины в целом больше, чем мужчины, боятся всевозможных преступлений, в том числе нападений и убийств, но статистически реже становятся их жертвами. Из этого правила есть одно очевидное и важное исключение. Женщины гораздо чаще мужчин становятся жертвами сексуального насилия. В одном исследовании оценивался страх женщин перед девятнадцатью видами преступлений. Среди женщин в возрасте от 19 до 35 лет страх изнасилования значительно превышал страх перед всеми остальными преступлениями. По шкале от 0 (отсутствие страха) до 10 (непреодолимый ужас) женщины оценили страх изнасилования в 6,81 балла. В меньшей степени они боялись избиения незнакомцем (4,40 балла), угрозы холодным или огнестрельным оружием (4,34) и угона автомобиля (3,49). По тяжести преступления женщины поставили изнасилование в один ряд с убийством.
Некоторые ученые утверждают, что страх женщин перед сексуальным насилием психологически распространяется на страх перед преступностью в целом. Например, женщины боятся ограбления или кражи со взломом отчасти потому, что эти преступления могут повлечь за собой изнасилование. Это вполне обоснованное предположение, учитывая, что врывающиеся в дома грабители иногда насилуют женщин, случайно оказавшихся дома. Действительно, статистический анализ страха перед изнасилованием показывает, что мужчины и женщины испытывают одинаковый страх перед преступлениями, не связанными с сексуальным насилием, либо результаты дают даже противоположную картину. Эти результаты позволяют предположить, что страх перед сексуальным нападением является основной причиной боязни женщин других преступлений, чем частично объясняется парадокс страха перед преступностью. Тем не менее, чтобы понять, почему женщины так сильно боятся изнасилования, необходимо разобраться в природе страха — чрезвычайно полезной эмоции, сопровождавшей человечество с самого начала эволюционной истории.
Люди, как и остальные млекопитающие, сталкиваются с опасностями, которых они должны избегать. Страх — одна из самых древних и наилучшим образом сохранившихся эмоций млекопитающих. Страх формируется в среднем мозге, в мозжечковой миндалине, которая отвечает за его активацию и работу. Чувство страха побуждает млекопитающих избегать угроз, спасаться от них и бороться с угрозами, которых избежать невозможно. Исторические научные исследования описывают страх как реакцию «бей или беги». Как у биологического вида, у человека выработался специализированный страх перед определенными видами опасности: перед змеями, пауками, высотой и темнотой. Это эволюционно древние угрозы. Страх спасал нашим предкам жизнь. Он предотвращал падение с высоты с переломами костей, защищал от укусов ядовитых змей и насекомых. Без этой сильной эмоции многие из наших предков не стали бы нашими предками.
Представители нашего собственного вида также создают опасные ситуации. Исторически сложилось так, что самую большую угрозу представляли незнакомцы. Страх перед незнакомцами появляется в раннем детстве, примерно в шесть месяцев, когда у младенцев развивается способность уползать от тех, кто о них заботится. Младенческий страх перед незнакомцами зафиксирован в разных культурах, в том числе в Гватемале, Замбии, у индейцев хопи и в бушменском племени къхунг в пустыне Калахари. Страх — универсальная эмоция человека. Не всех незнакомцев младенцы боятся одинаково. Особый страх они испытывают перед незнакомыми мужчинами, полагая, что те более опасны, чем незнакомые женщины. И в отношении младенцев это подтверждается статистически. Как самцы львов убивают потомство соперников, занимая их место в прайде, так и в человеческой семье незнакомый мужчина, особенно отчим, олицетворяет наибольшую опасность детоубийства.
Незнакомые мужчины представляют особую опасность для девочек-подростков, которые рискуют быть изнасилованными. Страх перед незнакомцами действует весьма эффективно. Он обостряет внимание. Зрачки расширяются, что дает возможность яснее воспринимать угрозу. От страха сердце бьется быстрее, повышается артериальное давление, напрягаются мышцы. Дыхание учащается, мышцы насыщаются кислородом, необходимым для борьбы или бегства.
Страх изнасилования отличают специфические особенности, указывающие на его адаптивную ценность. Во-первых, женщины боятся изнасилования намного больше, чем мужчины, — это очевидное, но весьма важное наблюдение. Лишь немногие мужчины способны понять женскую тревогу, связанную с возможностью сексуального насилия. Различие в психологии мешает мужчинам проявлять эмпатию. Феминистка Сьюзан Гриффин писала: «Меня всегда преследовал страх изнасилования. С самого раннего детства я, как и большинство женщин, считала изнасилование частью своей естественной среды, чем-то, чего следует бояться и молиться, чтобы этого не случилось, как пожара или удара молнии». Немногие мужчины живут с этим страхом — может быть, только в таких экстраординарных местах, как тюрьмы.
Страх женщин перед изнасилованием характерен для всех культур, включая Индию, Китай и страны Ближнего Востока, такие как Израиль. Даже в странах гендерного эгалитаризма, как Швеция и Нидерланды, женщины испытывают страх перед сексуальным принуждением. Хотя вероятность сексуального насилия в разных культурах существенно отличается, ни в одной из них женщины не избавлены от страха изнасилования.
Степень боязни зависит от возраста. Страх перед сексуальным нападением больше распространен среди молодых женщин; именно они чаще всего и становятся жертвами. Исследование страха женщин перед девятнадцатью видами преступлений показало, что наибольший страх испытывают представительницы самой младшей возрастной категории (от 19 до 35 лет), причем по мере увеличения возраста страх изнасилования постепенно снижается. Женщины в возрасте от 60 лет и старше боятся кражи со взломом гораздо больше, чем изнасилования, в то время как среди молодых женщин наблюдается обратная картина. Даже в университетах первокурсницы боятся изнасилования больше, чем студентки старших курсов, а это свидетельствует о том, что страх в целом отражает вероятность преступления.
Тесная взаимосвязь между молодостью и вероятностью сексуального насилия позволяет сделать потенциально важные практические выводы. Некоторые образовательные материалы наводят на мысли о том, что все мужчины — потенциальные насильники, что женщин насилуют вне зависимости от возраста и что изнасилования, как правило, носят случайный характер. У этих пособий благая цель — борьба с, увы, устойчивой тенденцией возлагать вину за изнасилование на жертву. Однако такие идеи чреваты нежелательными последствиями: женщины могут почувствовать полную неспособность постоять за себя, что одновременно ведет к усилению страха перед изнасилованием и ослаблению мер предосторожности. Женский страх перед насилием отражает возрастную уязвимость перед ним, а значит, психологическая зрелость — лучший помощник, чем некорректные по своей сути просветительские материалы, с какой бы благой целью их ни разрабатывали.
Женщины, осознающие свою физическую силу, реже боятся быть изнасилованными, чем те, что считают себя слабыми. Женщины, считающие, что сумеют убежать от насильника, боятся меньше, чем те, кто чувствует, что их попытки убежать окажутся тщетными. Хорошая физическая форма, которой в современную эпоху добиваются путем тренировок и занятий по самообороне, судя по всему, снижает женское беспокойство по поводу сексуальных посягательств.
Ночью женщины сильнее боятся изнасилования, чем днем, и именно ночью изнасилования совершаются чаще всего. В темное время суток действуют и другие факторы риска: посещение вечеринок, употребление алкоголя и встречи с незнакомыми мужчинами. Как и в случае с другими преступлениями, в темноте у насильников больше возможностей застать жертву врасплох и скрыться после совершения преступления.
Женщины, лично знакомые с жертвами, больше боятся, что их тоже изнасилуют. Это наблюдение раскрывает психологию страха, который усиливается вследствие осведомленности о жертвах насилия в кругу общения женщины. Вот что сообщила одна военнослужащая: «Когда мы узнали о переброске войск, одна из моих двоюродных сестер рассказала, что на месте базирования ее изнасиловали. Потом и другие женщины в казарме начали рассказывать о своих сослуживицах, которых знали по начальной подготовке и которых изнасиловали в Афганистане. Мне стало очень страшно».
Личное знакомство с жертвами изнасилования может наталкивать женщину на мысли о более высоком числе насильников среди окружающих мужчин, о более высокой вероятности самой стать жертвой, поскольку у нее с подругами общие факторы риска, такие как возраст и круг общения, а сочувствие к жертве порой приводит к эмоциональному заражению. Женщины, которые сталкивались с сексуальными домогательствами (к ним следует отнести похотливые ухмылки, непристойные предложения, преследование или приставания мужчин в гостиницах), сообщали о более высоком уровне страха перед изнасилованием. «Сексуальные домогательства, — заметил один из исследователей, — могут укреплять в женщине мысль о том, что в глазах мужчин она — потенциальная добыча для сексуальной эксплуатации». Иными словами, уровень женского страха перед изнасилованием, по-видимому, психологически регулируется как личным знакомством с жертвами, так и собственным опытом сексуальных домогательств.
Об адаптивном регулировании свидетельствует тесная связь между страхом перед изнасилованием и мерами предосторожности, которые женщины предпринимают, чтобы избежать изнасилования. Женщины, которые особенно боятся изнасилования, чаще стараются не оставаться наедине с малознакомыми мужчинами, отказываются от поездок с мужчинами, уходят, когда мужчины начинают слишком активно приставать, избегают отдыха на природе в одиночестве и проявляют больше осторожности при употреблении спиртного. Женщины, проживающие в неблагополучных районах, больше боятся изнасилования, чем те, кто живет в безопасных районах. Исследование, проведенное среди голландских женщин, показало, что женщины, живущие в крупных городах, таких как Амстердам, испытывают больший страх перед изнасилованием, чем жительницы небольших городов или пригородных поселков. В мегаполисах частотность изнасилований действительно выше, чем на остальных территориях. Словом, женские страхи коррелируют с реальными опасностями, как современными, так и представляющими собой отголоски нашего эволюционного прошлого.
Возможно, наиболее ярким доказательством защитной функции страха стал так называемый парадокс второго преступления. Он заключается в том, что женщины больше боятся изнасилования незнакомцем, чем знакомым. Согласно одному исследованию, студентки колледжа считают, что незнакомцами совершаются около 43% изнасилований, и это, конечно, завышенная оценка. Даже по самым высоким оценкам, вероятность попытки или покушения на изнасилование составляет 25%, и только в 10% случаев от этой цифры насильниками будут незнакомцы. Фактический процент студенток, переживших изнасилование или попытку изнасилования незнакомцами, составляет около 2,5%, а потому оценка женщинами этой вероятности в 43% завышена. Изнасилования незнакомцами, как уже отмечалось, относительно редки и составляют лишь 10–20% всех изнасилований. Изнасилования знакомыми происходят намного чаще, примерно в 80–90% случаев. Социологи полагают, что страхи женщин не соответствуют реалиям изнасилования, но, на мой взгляд, этот вывод слишком поспешный, и для правильной интерпретации необходим контекст.
Прежде чем сделать вывод о несостоятельности женского страха перед изнасилованием незнакомцами, необходимо рассмотреть альтернативную интерпретацию — что боязливое отношение женщин к незнакомцам на самом деле часто дает нужные результаты. Страх вынуждает женщин вести себя осторожно, а осторожное поведение, в свою очередь, снижает число изнасилований незнакомцами в сравнении с уровнем, который мы могли бы наблюдать в отсутствие функциональных страхов.
Даже если женщины в 99 случаях из 100 ошибаются относительно намерений незнакомца, в тот единственный раз, когда они оказываются правы, осторожность помогает избежать изнасилования и его катастрофических последствий. Согласно этой точке зрения, женский страх перед незнакомцами достаточно эффективно выполняет свои функции, помогая предотвратить сексуальное нападение, даже если женщине приходится избегать незнакомых мужчин, не имеющих дурных намерений. Женские страхи перед изнасилованием могут быть необъективными в статистическом смысле вследствие завышенной оценки вероятности изнасилования незнакомцами, однако они основаны на адаптивных предубеждениях. Страх помогал избежать изнасилования в древности, когда насилие совершали в основном чужаки. Страх помогает и в современной среде, снижая уровень изнасилований незнакомыми мужчинами. Учитывая, что треть мужчин указывает на ненулевую вероятность совершения изнасилования при полной уверенности в отсутствии последствий, фактический уровень изнасилований незнакомцами мог бы быть значительно выше 2,5%, если бы у женщин не было защитного механизма в форме страха. Женщины достаточно точны в оценках, предполагая, что 37% мужчин прибегли бы к изнасилованию при условии безнаказанности, поскольку это примерно совпадает с тем, что сообщают о себе мужчины.
Еще одно несоответствие между восприятием и реальностью, по крайней мере на первый взгляд, заключается в том, что многие женщины при мысли об изнасиловании ярко представляют себе, как им наносят тяжкие телесные повреждения и даже убивают. В действительности женщины редко получают серьезные физические травмы, а большинство насильников применяют силу, достаточную лишь для совершения преступления. Как отмечалось в главе 7, насильники редко убивают своих жертв. Прежде чем сделать вывод о том, что страх женщин перед физической травмой иррационален, следует учесть определенные нюансы и контекст. Во-первых, насильники-незнакомцы часто угрожают серьезными травмами, а иногда и убийством, если жертва не подчинится. Во-вторых, боязнь сопутствующих травм может стать дополнительной мотивацией к тому, чтобы избегать опасных ситуаций и еще больше снизить шансы стать жертвой. Это предположение подтверждает исследование, показавшее, что страх перед изнасилованием усиливается из-за убежденности женщины в том, что насилию часто сопутствуют телесные повреждения.
Словом, якобы иррациональный страх может оказаться доведенным до совершенства адаптивным механизмом защиты. Но, несмотря на то что страх женщин перед изнасилованием, по-видимому, имеет защитный характер, помогая снизить вероятность стать жертвой, он сопряжен с большими затратами. Как отмечают ученые-феминистки, страх заставляет женщин оставаться дома, особенно в ночное время, лишая их свободы передвижения, которой пользуются мужчины. Внимание и усилия, которые женщины тратят на реализацию защитных мер против изнасилования, отвлекают их от других жизненных задач, в том числе от вечерней учебы, свободного общения и развития в выбранной профессии. Женский страх изнасилования сопровождается и другими социальными издержками. Так, женщины вынуждены выбирать друзей и партнеров исходя из их способности обеспечить защиту, а не благодаря другим важным качествам.
В книге Гэвина де Беккера «Дар страха» (The Gift of Fear) отмечается, что страх отражает мудрость предков; без него наша способность выживать и процветать, несомненно, была бы под угрозой. Однако, учитывая затраты, на которые женщин обрекает страх перед изнасилованием, лучшим решением было бы устранить реальную угрозу. Современные научные знания о вреде изнасилования, о личности нарушителей, которые с наибольшей вероятностью могут причинить вред, и об условиях, лишающих их возможности это сделать, приближают реализацию этого решения. И тем не менее древние страхи иногда не дают женщинам покоя. Психология страха играла чрезвычайно полезную роль в прошлом и сегодня продолжает служить женщинам добрую службу, помогая хотя бы отчасти предотвратить сексуальное насилие. Это большая трагедия, что женщины вынуждены испытывать тревогу и страх из-за присутствия сексуальных агрессоров в своей среде.
Страх перед изнасилованием не просто живет во внутренних психологических ощущениях женщин. Страх активизирует целый комплекс тактических мер, начиная с бдительности. Ключевая функция бдительности — оценка угроз и рисков. Как и страх, бдительность присуща живым существам с древних времен. Особенно большую роль она играет в «гонке вооружений» между хищниками и жертвами, например гепардами и газелями. В каждом поколении жертвы, менее внимательные к опасности, погибают, а более осторожным и наблюдательным удается уйти от хищников и передать повышенную бдительность потомству.
Бдительность — это защитный механизм, позволяющий чутко воспринимать риски и опасности. При выявлении риска возникает физиологическое возбуждение, которое путем выброса адреналина подготавливает организм к быстрым защитным действиям при высокой нагрузке. Сердце начинает учащенно биться, усиливается кровообращение, ускоряется дыхание и метаболизм углеводов, необходимых для питания мышц. Организм готовится к действиям, которые потребуются, если неопределенный риск превратится в реальную опасность.
Угроза активизирует готовность к действиям и настороженность. При осмотре местности с целью точно определить угрозу становится острее зрение. Настороженность задействует не только зрение; она позволяет обнаружить звуковые сигналы угрозы. Слуховая предвзятость заставляет человека переоценивать близость источника нарастающих звуков, более опасных, чем стихающие; это помогает обнаружить угрозу, подготовиться и избежать ее. Обостряется даже обоняние, поскольку запахи могут дать информацию о размере и грозности хищника, а также о расстоянии до него. Визуальные, звуковые и обонятельные сигналы об угрозе легче обнаружить в состоянии внимательной неподвижности, которое часто называют «замиранием». Замирание тела обостряет чувства. Оно дает человеку возможность оценить потенциальные опасности в окружающей среде — откуда они исходят, насколько близки и как от них уйти.
Словом, бдительность мобилизует сознание, повышает готовность к действиям и активизирует поиск источника угрозы, определение степени и близости опасности. За обнаружением угрозы следует оценка защитных стратегий. Источником угроз часто являются другие люди; для женщин риск изнасилования исходит в основном от мужчин. Набор защитных механизмов, имеющихся в арсенале женщин, представлен в следующей таблице.
Войти с помощью соц. сетей: