Двадцать

Ной наблюдает, как люди в форме рассыпаются веером по его квартире, рассматривает элегантность их движений. Они точно знают, чего хотят. То, как каждый член следственной группы ловко поднимает вещи, вытирает с них пыль или опускается на колени. Каждый по отдельности и все вместе, они ищут ответ на один-единственный вопрос. Для Ноя, что наблюдает из своего кресла, происходящее выглядит как сложный, но красивый балет. Франклин печально сидит у его ног, с подозрением смотря на занятых своим делом незнакомцев, которые не улыбаются ни ему, ни его человеку. Все они игнорировали молодую девушку, ту, что наблюдала со своего места за пианино.

Ной обратился в полицию, как только они обнародовали мое имя. Сказал, что у него имеются подробности, которые могут их заинтересовать. Он даже предложил обыскать свою квартиру – «ордер не требуется» – и, отклонив любое соболезнование или желание принести ему чашечку кофе, согласился сдать все необходимые анализы. Он пришел только ради одного – помочь полиции найти человека, который причинил боль Алисе Ли.

Ною все еще не нравится думать обо мне, как об умершей.

В тот день, когда я исчезла, а в Риверсайд-парке нашли тело молодой девушки, он отказывался признавать, что со мной что-то случилось. В тот первый день он отгородился от сирен и новостей, отменил всю работу и сидел в гостиной с Франклином, ожидая, когда я вернусь домой. Они сидели там, наблюдая, как дождь барабанит в окна, пока проходил час за часом. Даже на следующее утро этот человек и его собака не сдвинулись с места, прислушиваясь к шагам за дверью.

Когда через несколько дней дверь так и не открылась, что-то в Ное умерло. Ему было легче поверить, что мне наскучило жить с ним, чем принять возможность того, что те вещи в новостях, те ужасные вещи, произошли с его малышкой Джоан. Впервые в своей жизни он решил игнорировать факты, на что, как я думала, он был не способен. Только не Ной, который рассказал мне о пыли и звездах, не человек, который всегда знал, как все устроено. Когда он вот так отвернулся от правды, я неправильно истолковала его намерения; я думала, он отгораживается от меня, потому что ему все равно. В конце концов, он был не первым, кто меня бросил.

Теперь я вижу, что Ной заботился обо мне так сильно, что понимал, – подобная правда уничтожит его.

Ему следовало пойти в полицию раньше. Он должен был принять то, что и так уже знал, где-то глубоко внутри. Но вам следует знать, что мой дорогой Ной не думал о собственной безопасности, когда держался подальше. Он всегда думал только обо мне.

Возможно, мне тоже следовало понять раньше, что он никогда не будет таким, как остальные мужчины в моей жизни, что я не ошиблась, поверив в доброту незнакомца. Сомнения разлучили нас после моей смерти, но сейчас я здесь, с ним. Наблюдаю, как следователи изучают стопку моих долговых расписок, снимают с дверцы холодильника заметки, читают одно за другим все те маленькие обещания, которые я оставила. Одинокий синий листок падает на пол, и молодой офицер наклоняется, чтобы поднять его. На нем написано «Девичьи штучки», а после плохо нарисованный смайлик вместо точки. $9.87. Ежемесячный долг. Ной не может прочитать записку с того места, где сидит, но он видит, как офицер замирает, и, прижимая маленький листок бумаги к груди, возводит глаза к потолку. Ной уже знает, что говорится в этих расписках. Он запомнил каждое доброе намерение, которое я оставила после себя. От этого мужчина чувствует, как внезапно сжимается кулак там, где, как он знает, находится его сердце. Ежемесячный. Девушка, что написала эту записку, думала, что впереди у нее месяцы, целые годы. Она строила планы.

– Малышка Джоан, – тихо произносит Ной, протягивая руку за запиской. Забавная, милая, дикарка Алиса, влюбленная в Нью-Йорк, как в человека, и совершенно не понимающая собственной исключительности.

– Это же «до», Ной?

Он слышит, как я спрашиваю об этом в последний вечер, что мы провели вместе. Когда он кивает, сидя в том же кресле и бормоча что-то о том, какой шумной я стала, я ударяю по клавише, морщу нос и, смеясь, стучу по всем тем, которых могу одновременно коснуться.

– Пожалуйста, хватит!

Теперь же скрипящий, дребезжащий звук наполняет квартиру, скользит по стенам. Отвлекшись на шум, исходящий от кресла в гостиной, все прекращают поднимать вещи, стирать с них пыль и опускаться на колени, прекращают делать что-либо. Этот звук исходит от мужчины, непривыкшего плакать, когда его тело наверное впервые в жизни сотрясается от сильных, мучительных всхлипов. Понимая, что что-то не так, Франклин скулит и утыкается носом в ногу Ноя. Он удивляется, почему я не встаю со своего места за пианино, почему не подхожу, чтобы утешить их обоих. Пес отворачивается от Ноя и смотрит умоляющим взглядом своих шоколадных глаз прямо на меня. Я нажимаю на «до» так сильно, как только могу, и он лает.

– Хороший мальчик, Франклин. Хороший мальчик, – шепчу я, но из-за рыданий Ноя меня не слышно. Следователи собираются вокруг него, сила этого горя прерывает их идеально отработанный танец. Все, что я задолжала этому человеку, теперь запечатано в пластиковых пакетах, что лежат на кухонном столе позади них. Краткая история моей жизни в этой квартире, в этом городе и простое обещание слова «Ежемесячный».

Как рассказать полицейским, что эта квартира была самым безопасным местом, в котором я когда-либо была.

Руби отправляет сообщение своим старым коллегам, тем, которые сказали, что будут рады увидеться, как только она устроится в Нью-Йорке. Оба отвечают в течение нескольких минут.

– Я свободен в выходные, через две недели, – говорит один.

– Не знаю, смогу ли я перенести занятия на велотренажере на следующее воскресенье, – заявляет другой, и Руби смущенно опускает телефон.

«Такими темпами я умру в одиночестве», – думает она.

Я хочу ей сказать, что она не одинока, но не думаю, что компания мертвой девушки уж очень ее обрадует.

Полагаю, что, тайно живя с мистером Джексоном целый месяц, я привыкла оставаться незаметной для всех остальных. Или дело в годах, проведенных с моей матерью, когда мы переезжали с места на место. Еще один город, еще одно появление и прощание. То, как я вливалась в новую школу и в новую компанию, чтобы никто не расспрашивал, когда я приехала, и чтобы никто не скучал, когда я уеду. Думая об этом, я предполагаю, что уже владела искусством быть невидимкой, а мистер Джексон просто понял, как легко будет меня спрятать.

Проблема в том, что как только вы привыкаете оставаться для кого-то незаметным, вам кажется, что и другие вас не видят, как собака, спрятавшая голову под диван, не понимает, что ее хвост все еще остается у всех на виду (Гамбит, старый терьер мистера Уиткомба, делает так каждый раз, когда случайно мочится на диван). Опустив голову, вы забываете, что есть те, кто тратит всю свою жизнь на поиски девушек, что чувствуют себя невидимыми. Есть мужчины, которые активно охотятся за такими женщинами, и могут заметить их за версту. А отыскав их, такие мужчины точно знают, что делать.

Вы забываете об этом. Хотя, может быть, Руби никогда даже не думала о подобном.

О том, что некоторые мужчины всегда настороже. Они присматриваются к девушкам, которых никто и не подумает искать, если они вдруг пропадут.

Руби возвращается в парк каждый день. Без Клуба Смерти в качестве проводника она продолжает чувствовать себя потерянной и отчужденной. Не помогает и то, что на форумах о преступлениях появилась еще одна загадка, на которой можно зациклиться, – девушка по имени Бет, что была найдена обезглавленной в Аризоне – снова звонок-будильник – и национальные СМИ уже обратили свое внимание на бедную девочку. Дочь члена городского совета, Бет рассказала свои секреты (по крайней мере, некоторые из них) лучше, чем я.

Руби не понимает, что ей нужно сделать, чтобы наконец почувствовать, что она знает обо мне достаточно?

В дни, когда Руби спускается к реке, она все еще находит время, чтобы произнести мое имя вслух. Раз или два ей даже кажется, что она видит приближающегося Тома, того широкоплечего мужчину с улыбкой до ушей. Руби не может точно сказать, испытывает ли она облегчение или разочарование, когда в итоге оказывается, что она обозналась. Одиночество, что встречает вас снова и снова заставляет вас забыть о вещах, которые были важны. Забыть все, что вы знаете о мужчинах и желании.

Там, у реки, погруженная в собственные мысли, Руби забывает вот о чем: если вы кому-то действительно нужны, этот человек достанет вас даже из-под земли.