Глава 11
Лимбическая система
Наши тела составлены из разнообразных систем, выполняющих разные жизненно важные функции. Например, благодаря двигательной системе мы умеем ходить, брать в руки стаканы с водой, дышать и подстраивать размер зрачка под уровень освещенности. Другой пример – эндокринная система. Благодаря ей мы поддерживаем содержание в крови разных гормонов, которые передают сообщения от одной части тела к другой.
Сейчас я хочу рассказать об одной из таких систем. В первую очередь она связана с эмоциями, хотя охватывает и другие важные части мозга. Конечно, логика и рассудок тоже нужны человеку – что-то посчитать или разобраться с маршрутом из точки А в точку Б. Однако наше восприятие жизни в первую очередь определяется лимбической системой. Логика значима для нашей жизненной истории, но главную роль в ней все равно играет лимбическая система – радость, гордость, грусть, стыд.
Поэтому неудивительно, что лимбическая система так важна для памяти. Не просто важна – части мозга, ответственные за память, входят в лимбическую систему. Этот факт позволяет нам глубже понять то, что вообще значит быть человеком. Лимбическая система решает, что из наших переживаний значимо – что и как запоминать. Когда мы строим нить воспоминаний о нашей жизни, улыбаясь при этом, содрогаясь, плача или смеясь, мы входим в глубокое взаимодействие со своей лимбической системой. Эмоции создают воспоминания, воспоминания вызывают эмоции.
Почти все американцы, которые жили во времена убийства Джона Кеннеди, могли потом вспомнить, где и когда именно они услышали эту новость. То же самое с терактом 11 сентября. Наш мозг хранит разные воспоминания, однако отрицательные ярче всего – и это логично с точки зрения эволюции. Конечно, не так важно помнить, где именно я был 11 сентября (в моей старой квартире). Но ведь полезно запомнить, где тебя ограбили, чтобы быть осторожнее в будущем.
К счастью, яркими бывают не только плохие воспоминания. Моя бабушка по папиной линии раньше рассказывала, как в детстве ее разбудили родители и позвали на улицу греметь посудой – закончилась Первая мировая война. Для нее это было уникальным событием – шуметь и радоваться посреди ночи вместе со всеми соседями. Настолько уникальным, что она с радостью вспоминала о нем и семьдесят лет спустя. Очевидно, у нас могут быть такие приятные воспоминания: день рождения ребенка, возвращение любимого человека с войны, новость о том, что химиотерапия сработала.
Лимбическая система внимательно контролирует силу эмоций, ведь они определяют яркость воспоминаний. Но эти эмоции могут быть предвзяты. Конечно, приятные воспоминания важны, но именно воспоминания о плохих событиях позволяют нам выживать. Мы и наши предки на протяжении сотен тысяч лет жили охотой и собирательством. Конечно, при освоении нового леса или равнины важно было помнить, какие ягоды и грибы самые вкусные и сытные. Но куда важнее было не забывать, какими растениями можно отравиться.
Это объясняет глубину воздействия травмы на память – наша лимбическая система защищает нас. Но эта защита превращается в ужас и стыд. Без привлечения логики и рассудка наши воспоминания легко могут быть искажены и стать попросту ложными. Да, этот механизм предназначен для нашего блага, но часто он оборачивается болезнью и страданиями.
АФФЕКТ, ЧУВСТВО И ЭМОЦИЯ
Между этими тремя словами часто не проводят различий. Однако я хочу это сделать, чтобы лучше показать воздействие травмы на лимбическую систему. Начнем с аффекта. Под аффектом я понимаю внутреннее переживание, возникающее без нашего сознательного участия. Аффекты появляются автоматически и могут перехватить управление нашими мозгом и телом. Мы можем переживать аффект от позитивных событий, например внезапно встретив за углом человека, который нам очень нравится, – прилив внезапного счастья определенно окажет положительное влияние на нас. Все, о чем мы думали – список покупок в магазине, например, – мгновенно вылетает из головы, и нас переполняет радость. Это может длиться пару минут, а может поднять нам настроение сразу на несколько дней.
Мозг думает стремительно,
потому что мир вокруг движется стремительно.
Позитивные аффекты – замечательная вещь, негативные – совсем другое дело. Негативные аффекты, такие как стыд или страх, проявляются не только на физиологическом уровне. Они заставляют мозг запоминать неприятное событие – причем в основе каждого воспоминания весь фокус внимания направлен на безопасность и выживание. Каждый, кому довелось чувствовать себя неловко в школе, знает, о чем идет речь. Представь, что ты решаешь математический пример перед всем классом. Ты случайно роняешь мел, и, пока наклоняешься, твои брюки рвутся. Все тыкают пальцами и смеются. Скорее всего, ты не просто запомнишь это унизительное событие. Ты будешь держаться подальше от этого кабинета или вообще начнешь бояться публичных выступлений. Пример звучит забавно, но только представь, к чему может привести исходный аффект (стыд) и последующие воспоминания. Особенно у ребенка. Ты будешь помнить не то, что правильно решила пример и увидела одобрительный взгляд учителя. Единственное, что останется, – негативные воспоминания. И все необходимые предпосылки для развития страха публичных выступлений.
Далее, чувство. Чувство приходит сразу после аффекта. Это способ, которым мы выстраиваем отношение к аффекту. В случае примера, приведенного выше, чувство можно будет описать так: «Люди всегда надо мной смеются» или «Я никому не нравлюсь». Эмоция приходит сразу за чувством и вводит в игру отношение к другим людям. Может оказаться, что один из смеющихся детей – раньше он был приятным малым – относится к другой национальности или гендеру, и он из семьи с другим уровнем дохода. В таком случае эмоция может попытаться убедить нас в том, что этот конкретный человек напрямую связан с нашим аффектом стыда и нашими чувствами. Именно так негативные эмоции могут вести к новым предрассудкам (или усиливать имеющиеся), обвинениям («Мама виновата, что заставила меня надеть эти брюки») и другим обобщениям («Меня Бог наказал»).
За аффектом идет чувство, за чувством идет эмоция. Эволюция изобрела эту цепную реакцию ради нашего выживания, но сегодня она может приводить к искажениям, которые нам не нужны. Так работает лимбическая система. Стремление к безопасности и выживанию любой ценой заставляют логику, ясный взгляд и точные воспоминания уйти на второй план.
Мозг думает стремительно, потому что мир вокруг движется стремительно. Мы не задумываемся о каждой мелочи. Наш мозг срезает углы и предпочитает действовать на автомате. Хороший пример – обыденные действия, такие как чистка зубов. Если бы нам приходилось продумывать каждый маленький шаг этого процесса – как правильно держать щетку, как выдавливать пасту и как открывать рот – мы бы, наверное, редко чистили зубы. И кариеса было бы намного больше. Возможно, что твое сознание, как и мое, отключается, пока ты чистишь зубы. Ты, наверное, тоже начинаешь думать о куче других вещей. А ведь за эту пару минут (кто-то дольше, зависит от внимания к гигиене рта) твой мозг принимает сотни решений. Но тебе не приходится сознательно размышлять над каждым из них.
К сожалению, травма любит вмешиваться в работу нашей лимбической системы и цепочки аффект – чувство – эмоция. Куда мы ходим, с кем мы общаемся, кого мы избегаем, за какие возможности мы хватаемся, а какие стыдливо упускаем, какие мысли о себе мы прокручиваем в голове, как мы заботимся о своем теле, каких странных убеждений мы придерживаемся – этот короткий список является только вершиной айсберга травмы.
Травма лишает нас сил и мешает бороться
с последствиями травмы.
Травма как заводная детская игрушка, которая носится туда-сюда. Невозможно предсказать, где она остановится. Ясно одно – она что-то опрокинет по пути. Травма же с самого начала уносит нас с собой в это незамысловатое путешествие, и мы часто оказываемся в местах, в которые не собирались, и подвергаемся опасностям, которых не просили. Мне хотелось бы использовать образ слона в посудной лавке, но к травме он не подходит. Слон может устроить погром, но хотя бы будет на виду. Мы сразу увидим последствия, и нам будет очевидна причина.
Травма коварнее, чем слон или детский волчок. Она незаметно захватывает лимбическую систему, искажает воспоминания и изменяет мозг. Она заставляет нас по-новому чувствовать, думать и поступать. Мы становимся другими людьми, ничего при этом не замечая. Так выглядело бы идеальное преступление.
А еще травма порождает травму. Травма лишает нас сил и мешает бороться с последствиями травмы. Она лишает нас внутренних и внешних ресурсов: чувства благополучия и энергии, которые превращаются в сверхнастороженность. Мы лишаемся отношений, которые могли бы оказать нам поддержку, если бы мы их не избегали. Лишаемся карьеры мечты, которую мы упускаем из-за страха неудач. Негативные мысли, которые мы адресуем себе, ухудшают наше настроение и убеждают в том, что с нами всегда будет происходить только плохое. Мы верим, что недостойны спокойной жизни, и поэтому попадаем в опасные ситуации. Список можно продолжать бесконечно.
Но проблема не в лимбической системе, проблема в травме. Травма очень сильна, но и у нее есть уязвимые места. Та же лимбическая система может стать ценным союзником и помочь нам исцелиться. Выражая сочувствие самим себе и другим, позволяя сочувствию стать частью себя, мы можем исцелиться от ужасов травмы и изменить наши жизни к лучшему.
СПОСОБ БОРЬБЫ: найти поддерживающую окружающую среду
Нам всем нужны доброта и принятие со стороны других. Это вдвойне верно для тех, кто пережил травму. Обеспечь себе и близким заботливую и открытую окружающую среду – группы поддержки, круг друзей, духовные сообщества и так далее. Вместе мы можем помочь друг другу в борьбе против негативных замкнутых кругов травмы и создадим позитивные сферы, в которых есть место здоровью и процветанию.
ПРЫЖОК И ПРИЗЕМЛЕНИЕ
Для лимбической системы время – это не прямая бесконечная линия. Из-за того, как она устроена, прошлое может восприниматься как настоящее, если аффект, чувство и эмоция достаточно сильны. Это во многом объясняет то, как мы принимаем решения. Не забывайте, что мозг любит совершать автоматические действия, похожие на быстрые прыжки. Каждый раз, когда мозг совершает прыжок, при приземлении он должен оценить место, проверить, остались ли в наличии имеющиеся знания, а также разведать обстановку и выявить новую информацию.
Травма захватывает нашу лимбическую систему
и сеет панику.
Представь, что ты за рулем на шоссе. Идет дождь, а тебе нужно повернуть на ближайшем съезде. Потом ты видишь светофор в ста метрах впереди. Горит желтый. Твои мозг и тело сами собой координируются. Ты притормаживаешь и ждешь, пока горит красный свет. В это время ты можешь переключать радио или смотреть в окно на птичку на ветке или на мокрую траву. Все идет гладко. А теперь давай посмотрим, что будет, если в этой ситуации появится травма.
Возможно, пару месяцев назад в такой же дождливый день ты попала в аварию. Или в тебя сзади въехал невнимательный водитель, пока ты ждала зеленый. Теперь твой мозг в этой ситуации начинает автоматически воспроизводить яркие негативные воспоминаниям, руководствуясь сильными аффектами, чувствами и эмоциями. Как только ты поворачиваешь на съезд и видишь желтый свет, тебя охватывает беспокойство. Ты понимаешь, что загорится красный и тебе придется стоять и ждать. Твои воспоминания бьют тревогу, ведь они знают, что съезд + дождь + красный = авария. Это провоцирует страх, и ты переживаешь опыт прошлой травмы так, как будто все происходит прямо сейчас. Твое тело напрягается. Навыки, которые ранее были автоматическими, – движения рук, глаз и ног – нарушаются, появляется повышенная настороженность – ты начинаешь беспокойно держаться за руль, часто и без причины проверяешь зеркало заднего вида – что на самом деле лишь увеличивает риск новой аварии. Тебе уже не до птиц на деревьях, а запах дождя только усиливает размытие ощущения времени и сливает воедино прошлое и настоящее.
Такой стресс наступает, когда лимбическая система уже решила, что сейчас повторяется прошлое травматическое событие. А в силу того, что лимбическая система ставит выживание и безопасность выше всего, она перестает придавать значение логике, новой поступающей информации и тому, какой сегодня день на календаре. Именно так травма захватывает нашу лимбическую систему и сеет панику.
ВОСПОМИНАНИЯ НИЧЕГО НЕ ЗНАЧАТ
Сами по себе воспоминания не наполнены никаким смыслом. Дело в том, что отдельные части коры мозга, так называемые ассоциативные области, занимаются соединением опыта и знаний. Только благодаря им появляется смысл. Например, я возвращаюсь с работы и чувствую запах любимого печенья. Мое настроение сразу поднимается, но почему? В этом событии несколько составляющих. Во-первых, сам запах печенья. Во-вторых, моя любовь к печенью. В-третьих, моя надежда на то, что печенье готовили моя жена и дочки и что они, скорее всего, обязательно угостят меня. А может быть, если повезет, мне достанется несколько штук. Я предвкушаю вкус печенья, и у меня уже слюнки текут. А как же приятно будет запить их стаканом холодного молока!
Все это – результат деятельности ассоциативной области коры головного мозга. Но мое ощущение целостное, в нем нет всех этих частей и элементов. И оно кажется таким только благодаря ассоциативной области коры, которая уже сделала всю работу. Часть этой работы – соединение воспоминаний со смыслами, которые им придала лимбическая система. То есть соединение воспоминаний с аффектами, чувствами и эмоциями.
Представь, что все твои воспоминания помечены маленькими флажками. Эти флажки дают знак ассоциативной коре, чтобы она пошла и принесла аффекты, чувства и эмоции с такими же флажками. Ассоциативная область потом соединяет флажки лимбической системы с воспоминаниями. Воспоминания оживают. До этого они были просто информацией. Сейчас они обрели смысл. Мозг учитывает все это, когда рассчитывает свой следующий автоматический прыжок.
Эти флажки лимбической системы становятся для нас ориентирами, дорожными указателями. Они обладают огромным значением, а цель их создания – помочь нам идти по своей карте жизни. Но, к сожалению, они же могут легко завести нас в тупик. Когда над воспоминанием развевается широкий флаг негативных аффектов, чувств и эмоций, оно перестает быть дорожным указателем и становится бомбой, миной на нашем пути. И это только часть проблемы. Такие воспоминания искажают саму карту, заставляют нас забыть то, что мы знали. Нам становится еще сложнее ориентироваться вокруг. Вместо гармоничного синтеза разумного и лимбического процессов внутри нас начинается хаос. Вместо серии контролируемых прыжков наш мозг совершает какие-то странные движения, беспорядочно бросается из стороны в сторону. Мы как будто бы мечемся туда-сюда, пытаясь убежать от боли. Но такое безумное бегство от прошлых страданий ведет лишь к новым страданиям.
Вот почему так важно научиться успокаивать свой мозг, чтобы он мог действовать разумно, использовал предыдущий опыт, учитывал линейное течение времени и понимал, что прошлое осталось в прошлом. Мы должны помочь мозгу сориентироваться во флажках лимбической системы. Иначе они превращаются в неправильные дорожные указатели, в бомбы замедленного действия. И работают как красные кнопки, которые запускают нездоровые поведенческие реакции, выработанные в ответ на травму. Нужно помочь мозгу разобраться во всех этих флажках, иначе они так и будут толкать нас ко все большим бедам и опасным ситуациям.
АКТИВАЦИЯ И СВЯЗЬ
Сегодня все чаще говорят о том, что нейроны, которые активируются вместе, обязательно связываются между собой. Нейроны – это клетки нашей нервной системы, которые передают информацию. В каждом мозге их очень много, более восьмидесяти миллиардов! Когда нейронный путь активируется, все нейроны в цепочке начинают передавать сигнал от начала цепочки к концу. Определенные молекулы передают информацию между нейронами, у которых есть свои рецепторы, чтобы уловить сигнал и передать его дальше. И с каждой такой активацией цепочки нейроны связываются все сильнее.
Возьмем в пример утконоса. Не само это странное существо, а только слово, утконос. Если ты двести раз скажешь утконос, то ты, скорее всего, вспомнишь о нем снова, завтра или сегодня вечером. Если тебе не приходится по работе несколько раз в день говорить об утконосах, то нейронный путь, связанный с этим словом, у тебя очень слаб. И чтобы слово утконос засело у тебя в голове на какое-то время, просто продолжай приводить в действие эту нейронную цепь, и нейроны свяжутся.
На самом деле так работает любое запоминание – своего имени, имен родителей, телефона и адреса, как завязывать шнурки, как открыть книгу. Тот же процесс обрабатывает сложную информацию. И его же задействует травма, когда искажает наш мир и заставляет свои послания надежно закрепиться в нашей психике. Именно так мы запоминаем, что недостаточно хороши, что нас всегда будут обижать, что мир неисправимо жесток, что люди определенного внешнего вида опасны, что всегда все будет становиться только хуже, что все развалится вне зависимости от наших усилий. Цепочки продолжают возбуждаться и усиливаться, так что правильные мысли и здоровые способы поведения уходят на второй план. Я не уверен, что ты то, что ты ешь. Скорее, ты то, что ты думаешь.
СПОСОБ БОРЬБЫ: «Минуточку!»
Нейронные цепочки, которые мы постоянно задействуем, сложно побороть. Сложно, но возможно. Вот почему для борьбы с травмой и ее последствиями часто используют прием «Минуточку!». Всего одна минута позволяет нам остановиться, подумать и принять осмысленное решение. Иногда нужно просто понять, какие флажки травма прикрепила к нашим воспоминаниям. Например, флажок сигнализирует мозгу, что быть уязвимым рядом с другими людьми всегда опасно. И если мы начнем адекватно воспринимать такие флажки, то мы сможем найти другой путь. Нам будет легче сказать: «Мне делали больно, это правда. Но я знаю, что не заслужил этого. И я могу, оставаясь внимательным, все-таки стать ближе к человеку и при этом не попасть снова в ситуацию, где мне навредят». Это сложно записать на маленьком флажке, но я думаю, что суть вполне ясна. Разумеется, нельзя просто так взять и переключить лимбическую систему. Иногда цепочки-послания связаны очень сильно, и необходим долгий труд, чтобы их разорвать. Именно поэтому от старых привычек сложно избавиться. Но эти же процессы помогают нам при желании заводить новые привычки. Например, такие, которые помогут нам излечиться от травмы и защитят от нее в будущем, чтобы мы могли спокойно жить и в полной мере наслаждаться жизнью.
Крысы должны умереть
Несколько лет назад я занимался лечением одной пожилой женщины, которая не могла избавиться от крыс. Эти крысы жили не у нее дома – они жили в ее носовых пазухах. И по этому поводу она снова и снова обращалась в скорую помощь. По ее словам, крысы жили у нее в носу уже много лет. Иногда это не было для нее особой проблемой, но иногда она становилась очень сердитой и напряженной, снова и снова восклицая: «Мне нужно убить этих крыс!» Приходилось даже давать ей успокоительное, чтобы она не навредила себе или кому-то из окружающих.
Несчастная женщина никак не могла понять, почему все вокруг такие спокойные. Почему мы занимались своими делами и не разделяли ее паники насчет этих ужасных крыс? Почему мы не вызывали специалистов-хирургов и не готовили операционную? В такие моменты врачи вызывали на помощь только одного специалиста – психиатра, как правило, меня.
С ней было почти невозможно установить контакт. Она всех подозревала, а иногда слышала голоса, которые говорили ей о незаметных и вредоносных путешествиях крыс по ее организму. Описания крыс – грязных, ползучих, агрессивных – походили на кошмары. Крысы жили внутри, бесконтрольные и опасные. А я становился их сообщником, ведь все знал, но ничего не делал. Как она могла доверять мне или другим врачам, если все мы делали вид, что все хорошо? В самые спокойные моменты она просто сетовала на нашу глупость и бездушие. В остальное время она думала, что это мы поместили в нее крыс и теперь смеемся за ее спиной.
Узнав ее получше, я выяснил, что крысы поселились у нее в носу с детства, после жутких событий, которые ей пришлось пережить. Она жаловалась на это трагическое совпадение – крысы появились в ее жизни одновременно с тем, как ей пришлось перенести насилие и утрату. Она никогда не думала о том, что крысы могли быть следствием, а насилие и утрата – причиной. Я так и не смог убедить ее начать принимать лекарства. Сама мысль была для нее оскорбительной. В общем и целом, она была разочарована во мне, раздражена и считала меня совершенно бесполезным человеком.
Я не знал, как ей помочь. В конце концов я решил поговорить с ней на ее языке. Я согласился, что мои познания ограничены и я не слишком разбираюсь в извлечении крыс из носа. Я согласился, что я вообще, видимо, ничего не знаю и ни в чем не разбираюсь. За исключением, может быть, одной вещи. Я видел, что у нее проблемы со сном, и знал, что могу ей с этим помочь. Потребовалось много времени. Но она действительно страдала от бессонницы, так что все-таки приняла лекарство, которое я посоветовал.
Не подумайте, я не подсунул ей обманом другое лекарство, которое, например, заставило бы голоса уйти. Крысы крысами, а я хотел помочь ей с бессонницей. Я был удивлен, что мне хоть это удалось. И вот однажды ночью, уходя из больницы, я зашел ее проведать. Она лежала в кровати и, засыпая, смотрела на меня.
– Как ваши дела? – спросил я.
– Крысы спят, – последовал ее умиротворенный ответ.
Эта история – яркий пример того, какие сбои могут случаться с нашим мозгом из-за травмы. Эта женщина не от рождения жила с крысами в носу. Они возникли только после жуткого насилия, которое ей пришлось пережить в детстве.
Напуганный мозг пытается изобрести историю, которая помогла бы осмыслить происходящее. Он из последних сил пытается вернуть контроль. Иногда это истории про то, какие мы плохие, про жажду мести, которую испытывает мир, про разочарование в Боге и его наказание. А если у человека есть определенные неврологические предрасположенности, то достаточно тяжелая травма может даже породить видения и голоса.
Мне кажется, что то, что она хотела из себя извлечь, – это травма. Но по какой-то причине невыносимые воспоминания и чувства приняли вид крыс, живущих в носу. Обращение в скорую с просьбой избавиться от них было для нее попыткой хоть как-то решить проблему. Но стало только хуже. Мы не могли избавить ее от крыс, а каждый поход в больницу заставлял ее испытывать все большее чувство одиночества, недоверия и отчужденности.
Я думаю, что мое признание в глупости помогло ей почувствовать себя менее одиноко. Этого хватило, чтобы она перестала видеть во мне врага и позволила хоть немного ей помочь. Мы оба знали, насколько тяжело она переносила бессонницу, и оказалось, что можно выспаться, не убивая крыс. Крысам тоже нужно спать. Возможно, это было ее первое облегчение от травмы за многие годы.
ЗАДАНИЕ ДЛЯ РАЗМЫШЛЕНИЯ. Вспомни случай, когда ты верила в какую-то историю о себе или мире, а она оказалась неправдой. Это не обязательно должно быть что-то такое же серьезное, как в случае женщины с крысами в носу. Просто что-то, во что ты поверила в детстве, а потом выяснилось, что это не так. Или что-то такое, от чего тебе сейчас следовало бы отказаться. Подумай о связи воспоминаний с аффектами, чувствами и эмоциями, не имеющими отношения к настоящему моменту. Наконец, попробуй определить, какие флажки травма прикрепила к этим воспоминаниям и как их можно было бы заменить. Какие флажки помогли бы тебе более трезво смотреть на свои воспоминания, строить более благополучную жизнь и избежать новой травмы в дальнейшем.
