Тэнди Мэй усадила весь свой болезненный выводок в грузовичок и отвезла Шэда обратно в пансион миссис Райерсон. Теперь Шэд лежал в своей комнате, ожидая, когда ему наступит конец.

Много времени это не заняло бы. Он потянул за все ниточки, которые смог найти, и ушел в горы, а теперь то, что там засело – чем бы оно ни было, – должно спуститься в город. Шэд знал, это произойдет, но ждать ему уже надоело.

Лунный свет падал на его лоб. Шэд проснулся голым. Он стоял у кровати, а рядом сидела женщина, положив раскрытую ладонь ему на спину. На миг он подумал, что это Джерилин. Потом, что ее сестра. Даже стряхнув это ощущение и присмотревшись, Шэд чуть не произнес имя Реби. Он тяжело дышал, пот стекал по ярким, местами зажившим ранам на животе.

Женщина встала на колени и обняла его сзади, мерцая в серебристом сиянии комнаты. Оконное стекло покрывал иней, и тени ледяных узоров кружились на дальней стене.

Шэд чувствовал отдаленное недовольство. Словно еще не завершил рутинные дела. Одно из тех ощущений, к которым скоро привыкаешь.

Элфи Данфорт кивнула ему, одарила мимолетной сокрушительной улыбкой, и внутри у Шэда все сжалось и перевернулось. В груди зашевелился неприятный зуд.

– Что ты здесь делаешь, Элф?

– Что, черт возьми, за вопрос?

Дурацкий. Приходится работать с тем, что дают.

Ее светлые волосы развевались на ветру и в беспорядке тянулись к Шэду. Ему хотелось провести ладонями по ее носу, по острому выступу подбородка. Элфи усмехнулась, и в уголках ее глаз появились морщинки.

– Говорила же тебе, – шутливо сказала она, пытаясь немного поиграть, – что ты глупый.

– Насколько помню, я не спорил.

– Рада, что ты снова со мной разговариваешь. Ненавижу, когда ты молчишь. Тебя так трудно любить.

А он-то думал, что с ним легко поладить.

– Я не хотел быть таким, – сказал Шэд.

– Знаю. – Она взяла его лицо в ладони, притянула к себе и держала так некоторое время. – Ты выяснил, что случилось на Евангельской тропе? Узнал, как умерла Меган?

– Нет.

– Значит, собираешься продолжать поиски.

– Нет, думаю, я сделал все, что мог.

– Ты уедешь?

– Нет, я собираюсь остаться.

– На время?

Она пыталась сохранить хоть какую-то надежду, веру в то, что он чего-то добьется в этом мире и сумеет забрать ее с собой, несмотря на их прошлое, ребенка и все остальное.

– Да, только на какое-то время.

И вот она, широкая открытая улыбка.

Элфи обвилась вокруг него так крепко, как только могла, заставила войти в себя, втягивая все глубже и прижимаясь все крепче, пока у Шэда не открылась часть ран. Все это было не ради удовольствия и даже не по любви. Элфи хотела ребенка, чтобы возместить того, которого они потеряли. Точно так же Тэнди Мэй хотела, чтобы новая дочь восполнила потерю Меган. Кровь Шэда брызнула между их телами.

Позже, когда Элфи наконец отпустила его, Шэд откинулся на матрас и задумался, смог бы он выбраться из Лощины, если бы отец не позвонил тогда в тюрьму.

Элфи потерла большим пальцем костяшки на его руке – в темноте ноготь выглядел густо-кремовым и очень гладким – туда-сюда, как и все предыдущие разы. Гладила его, словно приговаривая: «Малыш, малыш, все будет хорошо, иди спать».

Потом наклонилась и поцеловала его. Ее губы были холодными, но не холоднее его собственных.

На рассвете Шэд услышал пьяный смех в кустах за домом и пошел на звук. Джейк Хэпгуд, обдолбанный метом и виски, сидел на пне рядом с Беккой Дадлоу, засунув руку ей под блузку.

Бекка повернулась к нему своим злым оскалом и начала покусывать его подбородок, оставляя крошечные следы на коже. Джейк этого не замечал. Волосы свисали ему на глаза, он наклонил голову в сторону Шэда, но не фокусировался на нем. Слабое, злобное хихиканье вырвалось из горла Джейка, оно все длилось и длилось, словно он не мог перестать смеяться над собой, не мог до конца поверить, что находится здесь. Вся его бойкость исчезла.

Шэд схватил Джейка за подбородок, с силой сжал и ощутил, что расшатавшиеся зубы друга вот-вот вылетят из больных десен. Это не слишком удивляло. В конце концов виски до всех добирается.

Шэд сделал шаг назад и почувствовал, как ему в спину уперлось дуло.

Позади него стоял проповедник Дадлоу, положив одну руку на огромный живот, а другой крепко сжимая револьвер 38-го калибра. На этот раз проповедник был без перчаток, но по-прежнему посасывал кончики усов.

«Ну вот», – подумал Шэд.

Он сообразил, что преподобный здесь не ради него, поэтому просто скользнул немного левее, пока дуло не указало на сидевшую на пне Бекку. Рука Джейка продолжала энергично обрабатывать ее грудь.

Дадлоу был без пальто, но все еще в яркой охотничьей шапке с опущенными на уши клапанами. Шарф, связанный его матерью, по-прежнему дважды оборачивал горло и спускался по плечам до лодыжек. От подбородка Дадлоу исходил аромат пирога с бойзенберри, приготовленного миссис Свузи.

– У всех нас свои соблазны, – сказал Шэд, ссылаясь на их последний разговор у могил Меган и мамы. Когда бросаешь кому-то его собственные слова, те бьют гораздо сильнее, чем всё, что ты мог бы придумать сам.

– Совершенно верно, – ответил Дадлоу.

Шэд попытался вспомнить, что там дальше было.

– Так по-человечески. Это Божье испытание. Мы обречены сражаться со своими недостатками.

– Я перестал бороться, – сказал Дадлоу. – Ты попытаешься помешать мне?

– Нет, – ответил Шэд, слегка удивив самого себя. Но это была правда.

– Ты знаешь, куда она ходила? Чем занималась?

– Да.

Дадлоу скривился, показав фиолетовый язык.

– Это возмутительно. Отвратительно. И все это моя вина. Я не сберег собственный дом!

– Тогда вы не можете осуждать одну ее.

– Да-да, ты прав. В этом ты совершенно прав, да, несомненно.

Дадлоу обращался с оружием слишком легко, безо всякого почтения. Крутил им туда и сюда, как будто собрался поднести к глазу, заглянуть в дуло, начать нажимать на спусковой крючок – щелк-щелк-щелк… Бах! Превратить это в дурацкую шутку из французского фарса. Закончить все пеплом на лице, маленьким порезом на носу и общим хохотом.

Дадлоу переминался с ноги на ногу, иногда цепляясь каблуками за концы шарфа.

– Вы говорили мне, что не глупы, – сказал Шэд. – Говорили, что очень серьезно относитесь к защите своей паствы.

– Так и есть. Я думал… – Его губы беспомощно шевелились, колени начали подгибаться, словно у ребенка, который готов разрыдаться.

Когда становится плохо, всегда хочется упасть и позвать маму.

– О чем вы думали, преподобный?

– Я думал, что это будешь ты.

– Я?

– Что это ты на взводе и готов взорваться, Шэд Дженкинс. Что ты собираешься убивать и заберешь кое-кого из нас с собой в ад.

– Мне нужен лишь тот, кто убил мою сестру.

– Это ты так говоришь.

– У каждого из нас свои разочарования. Возможно, вам просто следует быть немного снисходительней.

– На самом деле я думаю, что мне, возможно, слишком нравится быть мучеником. Я знал об этом какое-то время, но… Меня поймала в ловушку собственная гордость. Бремя моего креста. Она, моя жена.

– Потому это и называется бременем, что его приходится нести.

Должно быть, Джейк сильно ущипнул Бекку, поскольку в эту секунду она издала странный тихий писк и ее глаза на мгновение прояснились. Она увидела мужа, направлявшего на нее оружие, и ее лицо наполнилось покоем. Дадлоу заметил это, всхлипнул и наставил револьвер прямо ей в лицо.

– Останови меня, – взмолился преподобный.

– Нет, – ответил Шэд.

– Заклинаю тебя.

– Нет.

Если бы Шэд схватился за револьвер, у Дадлоу появился бы предлог отдаться своей боли и нажать на спусковой крючок. Он не чувствовал бы давления вины, поскольку всегда смог бы обвинить Шэда в соучастии.

Так что им пришлось подождать. Это не заняло много времени. Через пару минут Джейк и Бекка отключились, их головы склонились друг к другу, изобразив что-то вроде прерванного поцелуя. Они оба свалились с пня.

От земли поднимался утренний туман и клубился между их телами, завиваясь водоворотами от фырканья и неровного дыхания. Дадлоу отшвырнул револьвер, издал безумный вопль, развернулся и выбежал из зарослей.

Шэд поднял оружие, направился обратно к дому, но потом передумал. Ему следовало избавиться от револьвера. Возможно, спрятать где-нибудь, но он не мог придумать подходящее место. Под половицами на чердаке миссис Райерсон? Под крыльцом?

Он подумывал о том, чтобы закопать его или отнести к реке и бросить в воду. Шэд оружия и в руках никогда не держал – лаконичная сила револьвера притягивала внимание.

Шэд поводил им из стороны в сторону, как будто собрался поднести к глазу, заглянуть в дуло, начать нажимать на спусковой крючок – щелк-щелк-щелк…

Наконец он вернулся к Джейку и Бекке и бросил револьвер туда же, куда и Дадлоу.

Не всегда нужно знать ответы. Не пустить себе пулю в лоб уже достаточно трудно.

Элфи отвезла его в город и высадила в начале дороги, ведущей к дому па. Шэд наклонился поцеловать девушку на прощание. Хотя их губы встретились с долей страсти, он не мог избавиться от ощущения, что она получила от него все, что ей могло понадобиться, и больше ничего не осталось. Шэд захлопнул дверь, Элфи нажала на педаль и уехала. Грязь из-под шин забрызгала его колени.

Он медленно побрел домой. Па не было. Куда бы он ни отправился, Нытика увез с собой. Впереди Шэда ждал натертый воском «Мустанг». Должно быть, Дейв Фокс нашел его несколько недель назад и перегнал в мастерскую Таба Гаттлинга. На этот раз Таб не смог совладать с собой. Теперь у машины было улучшенное шасси и усиленная подвеска. Наверное, Таб пребывал в уверенности, что Шэд снова занялся перевозкой виски. Окно снова было целым, а на приборной панели лежал счет. Вполне разумно.

Ключ был в замке зажигания, Шэд завел двигатель и слушал гудение, пока к нему отчасти не вернулись сила и спокойствие.

Он заглушил машину и вышел из нее с тяжестью на сердце, которую не чувствовал, покидая Элфи. На крыльце Шэд с удивлением обнаружил, что папина шахматная доска исчезла. Он вошел в дом. В углу стоял дробовик, как и всегда, заряженный.

Постояв недолго в пустой комнате Меган, Шэд произнес:

– Прости меня.

Все, что он делал с тех пор, как выбрался из тюрьмы, было топорно с самого начала. Змеи выбрались на свободу. На его руках была кровь. Лощина становилась все безумней, и он тоже.

В поисках хоть какой-то зацепки Шэд снова осмотрел спальню Меган. Ее одежду, журналы, школьные учебники. Дейв Фокс тоже все это делал. Рылся в ее вещах, надев пару латексных перчаток. Осматривал разные части дома, искал во дворе. Если Дейв не нашел ничего подозрительного, какие шансы были у Шэда?

Выбора не оставалось. Когда врезаешься в стену, отступаешь на несколько шагов и снова бросаешься на нее. Шэд проверил половицы, заднюю стенку шкафа и наличники двери. У девочек-подростков бывают тайники, особые места для хранения сокровищ. Он поискал блокнот, которым сестра пользовалась на ферме Тэнди Мэй, когда писала любовные стихи и записки и бросала их в реку.

Он работал так тщательно, что потребовалось больше двух часов, чтобы изучить каждый дюйм комнаты. И ничего.

От стука в переднюю дверь Шэд развернулся на месте, словно его мул лягнул. Тишина дома проникла в него так глубоко, что он выкрикнул имя Меган. Не узнаешь, насколько далеко зашел, пока что-нибудь не оттащит тебя на полдюйма назад.

Шэд открыл дверь. На крыльце стоял Дейв Фокс, одетый, как всегда, в отутюженную форму, огромные руки были опущены.

– Я искал тебя.

– Но ты ведь уже находил меня, не так ли?

– Я столкнулся с доком Болларом примерно неделю назад, когда он отключился и лежал, опустив ноги в реку. Так у него случится переохлаждение, только дождись. Получит обморожение, придется ампутировать ступни. В любом случае, я слегка поднажал на него, и в беспамятстве он упомянул, что ты был в «Местечке Пэтчи».

Разумеется, Дейв знал, что та земля на самом деле не называлась фермой Ласк, как всегда полагал Шэд.

– Ты что, прятался там?

– Немножко. Заглядывал в окна. Поскольку док знал лишь то, что в тебя стреляли, а ты никуда не уходил и вроде поправлялся, я это оставил.

Дейв Фокс начертил на песке собственную границу и вышибал дерьмо из всех по одну сторону, а всех по другую сторону отпускал.

– Спасибо.

– Он продолжает называть тебя самым удачливым сукиным сыном на свете, потому что пуля не задела ни одного лакомого кусочка твоих внутренностей. Я так и знал, что ты появишься у миссис Райерсон, когда будешь готов.

– Значит, ты следил за ее пансионом и заметил меня там прошлой ночью.

– Во время своего патруля. Не хотел портить ваше воссоединение с Элфи Данфорт, поэтому не стал тебя беспокоить.

– Подождал до этого момента. Ты вообще спишь?

– Нет. – Дейв шевельнулся, и доски крыльца заскрипели под его весом. – Я подумал, что мы могли бы поболтать.

– Заходи и бери стул.

Дейв не стал садиться. Шэд почувствовал, что придется стоять и общаться с помощником шерифа лицом к лицу, несмотря на усталость, тяжело опустившуюся на плечи. Дейв заметил его состояние, положил широкую ладонь на грудь Шэда и подталкивал его назад, пока тот не опустился на диван.

– Чертов док, – сказал Дейв. – Он должен был настоять, чтобы ты поехал в больницу.

– Он настаивал.

– Тогда он должен был прийти за мной или шерифом.

– Док хотел.

– И ты, чертов дурак, отговорил его.

– Я скоро на тебя обижусь.

– К черту все это. Ред и Лотти Саблетт пару недель мучились чувством вины, а потом приехали в город. Они думали, что их старший сын застрелил тебя и ты уполз в лес умирать. Этот придурочный пацан почти убедил их, что ты агент ФБР и бюро планирует полномасштабную атаку на самогонный аппарат Реда. Так и было?

– Нет, я не федерал под прикрытием, – ответил Шэд.

– Я имею в виду, это он стрелял в тебя?

– Нет, Осгуд промахнулся.

Скрипнув кобурой, Дейв медленно повернулся, его взгляд был стальным, чтобы Шэд не усомнился в серьезности момента.

– Мы тут играться не будем. Никакого хождения по кругу и демонстрации того, насколько ты мил и остроумен. Покончим с этим. Это сделали змеиные проповедники?

– Нет.

– Все они там, наверху, живут одинаково. Уединенно. Считают, что убить человека – то же самое, что освежевать зайца.

– Все было не так.

Не совсем так, но как ему это объяснить? С правдой можно зайти настолько далеко, что придется рассказать об Иисусе Адского Пламени. И о призраке своей матери. И о том, что ты убил человека голыми руками.

– Думаю, ты мне врешь, – сказал Дейв. – И до меня не добрался ни один слушок о том, что произошло на самом деле.

– Ты собираешься арестовать меня за то, что я получил пулю?

– Не сообщить об этом – преступление.

Но Дейв не стал бы играть в такие игры и тащить Шэда в офис Уинтела по такой дерьмовой причине. Ведь помощник шерифа – тот самый парень, который за два часа в одиночку разогнал шайку скупщиков краденых тачек в округе Окра. Убил троих мужчин и хозяйку борделя, получил две пули 22-го калибра в бедро и даже шаг не сбавил.

– Она улыбалась? – спросил Шэд.

От этих слов Дейв как будто нахмурился.

– Чего?

Может, дело было в дикции Шэда. Он постоянно повторялся, так что, возможно, говорил не вполне четко. Сейчас язык казался слишком большим и острым для его рта. Слова приходилось произносить медленно и осторожно, как Шэд обычно заставлял делать Таши Клайна.

– Она… она… улыбалась?

– Ты о Меган?

– Я хочу ее видеть.

– Шэд Дженкинс, ее похоронили за…

– Не будь смешон. Я хочу увидеть фотографию. Вы, копы, наверняка делаете много снимков, даже когда в смерти виноват несчастный случай. Мне нужно знать, улыбалась ли она.

Дейв Фокс развернулся и заковылял к двери.

– Ты можешь жить и без подобных знаний. Я собираюсь засвидетельствовать свое почтение Меган и твоей маме. Вернусь через несколько минут. Используй это время, чтобы поразмыслить о том, как ты хочешь, чтобы все это закончилось.

– Конечно.

Шэд поднялся и наблюдал, как Дейв шел по дороге и поднимался на холм к могилам. Незаконченное надгробие Меган лежало где-то на заднем дворе, где па вкладывал в каждый удар стамески боль, страхи и одиночество. Если вырезать свое горе и страдание на чем-то взятом из земли, она заберет их? Или это просто заразит мир человеческой слабостью?

Возможно, случится и то и другое.

Шэд прошел в свою старую спальню, сел на кровать, готовый растянуться на ней, и услышал под простынями странное шуршание. У него перехватило дыхание.

Он откинул одеяло. На подушке лежал листок в линейку.

Шэд узнал почерк Меган, и внезапно на его лице выступил пот.

«Ох, Мег».

Его трясло так сильно, что листок разорвался посередине.

«Господи Иисусе, она оставила его для меня на моей собственной кровати, а я даже не проверил».

Это все, чего она хотела от него с тех пор, как Шэд вернулся домой. Просто заглянуть в свою комнату.

Ему пришлось сложить две половинки письма.

Дэвид.

Ох.

Только погляди, он был здесь все это время.

Разумеется, был. И сейчас он у тебя за спиной. Его дыхание холоднее плоти твоей мертвой сестры, а дробовик остался в другой комнате.

У Шэда не осталось даже того крошечного шанса, на который он рассчитывал. Можно было бы развернуться и вложить остатки сил в единственный удар, целясь в челюсть Дейва. А тот оказался бы на шаг впереди, наблюдал бы, как медленно – слишком медленно – приближается кулак, затем поймал бы запястье Шэда своей огромной ладонью, притянул ближе к сгибу мощной руки и сжимал бы горло в тисках, пока кровь из глаз не брызнула бы. Шэд не собирался так поступать, но ничего другого не осталось.

– Даже не пытайся, – опередив его, тихо произнес Дейв.

Шэд обернулся и увидел помощника шерифа, глядевшего на записку. Вот он, долгожданный последний акт, который разыгрывался вовсе не так, как надеялся Шэд. Он выпустил из рук половинки листка, и те, кружась, полетели на пол.

Постоянно на милю позади. Шэд уставился на грудь Дейва и представил Меган в его объятиях, как она тянется поцеловать помощника шерифа в губы и прижимается щекой к изогнутому краю значка.

Вот откуда взялась царапина.

– Что произошло, Дейв? – Ярость улетучилась именно тогда, когда была нужна ему больше всего. Голос превратился в скулеж. Шэду пришлось опереться на стойку кровати, чтобы не упасть. – Почему ты убил мою младшую сестру?

– Я этого не делал. Но спасти ее не смог, – небрежно признался Дейв. – Горы иногда используют мое тело, чтобы забрать то, что хотят.

– Но если ты ни при чем, Дейв, то почему выглядишь таким виноватым?

Помощник шерифа вовсе не выглядел виноватым и знал об этом.

– Я сопротивляюсь, но проигрываю. Это то, что я есть. Передо мной поставлена цель. Я был избран.

– Кем?

– Не знаю.

Колени Шэда готовы были подломиться, ему пришлось сильнее опереться на идеально зашкуренное изголовье кровати, которую сделал его отец. Дерево было настолько гладким, что Шэду казалось, он может провалиться в него как в туман.

– И ты избрал Мег. Почему?

Дейв выпрямился во весь рост, скрестил руки на широкой груди и словно заполнил всю комнату своей силой и праведностью. Шэду было трудно разглядеть его сквозь слезы. Все равно что смотреть на солнце.

– Потому что она была особенной, – сказал Дейв. – Ее нужно было вернуть в землю. Она скоро возвратится снова. Они все возвратятся.

– Они все? – спросил Шэд. – Сколько же их было?

Но помощник шерифа не ответил.

– Так это значит, призрак – это ты? Тот, что выходит из ущелья и играет с маленькими девочками, а затем кусает их.

– Все не так. Я часть потока, такая же, как и остальные в Лощине. Просто я отличаюсь, – Он понизил голос и посмотрел на Шэда убийственным взглядом. – Даже от тебя.

– Ты знал, что я поеду по Евангельской тропе. Ты был там, когда я встретил Габриэлей?

– Да.

– Ты – тот, кого они ждали.

– Да.

– Тот, кому Джерилин отправляла по ручью письма.

– Так я могу их прочесть. Я был в лесу, наблюдал лов змей.

– Зачем?

– Думал, что смогу тебе помочь, – сказал Дейв.

– Помочь мне в чем? Я хотел лишь найти убийцу моей сестры!

Снова вопросы. Пытаешься найти путь из одного конца горькой неразберихи в другой. Шэд ненавидел себя уже за то, что заговорил. Он должен был драться, сбегать за дробовиком. Получить еще одну пулю в спину, если придется, но он должен был что-то сделать.

– Помочь тебе закончить путь. – Дейв сделал паузу, подбирая верные слова, будто разговаривал с больным ребенком. – Ты уже не такой, каким был, когда только вернулся в город, Шэд. И должен это понимать. Мы все находимся в состоянии… незавершенности. Каждый из нас, кроме мертвецов.

Что ж, теперь речь шла о воскрешении.

– Почему ты не позволил Веггам убить меня? Если все дело в том, чтобы пожертвовать нашими жизнями ради Лощины.

– Не всем. Только избранным, и в определенное время. Если бы я позволил им пришить тебя, это было бы убийством, а зачем мне идти на такую глупость? Ты мой друг.

Шэд издал короткий злобный смешок.

– На кого еще ты положил глаз? Кто следующий особенный человек?

– Тебе нужно перестать задавать вопросы, если не хочешь слышать ответы. Не спеши судить. И у тебя теперь руки в крови.

– Считаешь, это одно и то же? – закричал Шэд. – Убивать девочек-подростков и прибить типа, который идет на тебя с дробовиком? – При мысли о горле Хауэлла Вегга Шэду стало еще хуже. Огонь, пылавший в его голове, исчез, когда был так нужен. – Я должен был догадаться. Ты же говорил мне, что встречался кое с кем из змеиной общины.

– Да.

– Я называл твое имя Лукасу Габриэлю. Попросил его позвонить в офис шерифа и вызвать тебя и Инкриса Уинтела. Я упоминал твое имя. Габриэль сказал, что ему не нужны чужаки из Лунной Лощины. Сказал, что не знает тебя.

– Он и не знает. Не в этом обличье.

– Я имею в виду, что тогда и должен был понять.

Выражение лица Дейва стало еще более разочарованным.

– Из тебя отвратительный детектив, знаешь об этом, Шэд Дженкинс? Я говорил, что время от времени сталкивался с кем-то из змеиных проповедников. Но никогда не говорил, что встречался с Лукасом Габриэлем. Тебе не поймать меня на лжи. Я не лгу.

Шэд поморщился и застонал. Ладно, он уже понял, что не создан для этого дерьма с частным сыском.

– В тот день ты обыскал комнату Меган в своих маленьких латексных перчатках. Ты ведь это письмо искал?

– Да, – ответил Дейв. – Она не отправила его мне, но прочитала вслух. Я ее слышал.

В каком-то смысле Шэд чувствовал облегчение: приятно знать, что ты не единственный псих в комнате.

– Ты осмотрел все вокруг и не проверил мою комнату?

– Это было упущение.

Итак, Дейв Фокс совершал ошибки. У него имелись слабости. Он не был непогрешим.

– Я не вру, Шэд. Как только примешь это, начнешь принимать и правду о себе.

– Ты запугал Лукаса Габриэля. Он на самом деле хотел, чтобы ты взял его дочерей.

– И поэтому я взял одну. Но я его не запугивал. Он любил меня. И все еще любит. Так же как любит гремучих змей. Я приполз к нему сквозь терновники в обличье змеи.

– О господи.

– Ведь змея – такая же часть Эдема и человеческой натуры, как и все остальное. Благодаря нашей боли и терпению мы становимся ближе к раю.

Это заставило Шэда зарычать от бессилия. Сколько людей осталось бы в живых, проведи он ту, первую ночь в собственной постели? Шэд насчитал троих, но кто знает, сколько еще лежало в лесу?

– Как ты их убиваешь? Зажимаешь рукой лица? Душишь? Прижимаешься ртом к их ртам, не давая дышать?

– В конце концов ты поймешь.

– Поэтому их губы всегда изогнуты в улыбке, и на них не остается ни единого следа?

– Они улыбаются, потому что счастливы. Завершены.

– Ты украл Джерилин прямо из-под меня.

– Нет, Шэд. – В голосе Дейва Фокса было столько искренности, сколько от одного человека не услышишь. – Ты позволил мне забрать ее.

– Что?

– Ты помог мне. А потом написал себе записку в пыли.

– Неправда.

– Правда. Ты, вероятно, писал себе и другие послания, а думал, что они от кого-то другого. Лощина пользуется и твоим телом, чтобы дать им все, что они хотят.

– Черта с два!

Но невозможно спорить, когда уже начинаешь верить. Все это было не безумней чем говорить с мертвой матерью или видеть повсюду руку убитой сестры. Болтать с дьяволом, одетым в лучший костюм и шелковый галстук начальника тюрьмы. Находить старые пивные бутылки с написанными для тебя посланиями. Даже в такой момент нельзя быть настолько лицемерным.

Мать сказала Шэду, что его заберут.

Сказала, что в горах есть тот, кто может доказать свою веру, ползая на животе. Кто не демонстрирует ничего, кроме собственного яда. Одно из маминых пророчеств наконец-то сбылось. Или, возможно, Шэд все это время подозревал Дейва, поскольку они были так похожи. Здесь та же шутка? Они просто два шизофреника, которые пытаются найти общий язык?

Дейв Фокс не считал себя человеком. Просто еще один больной ребенок с поврежденными мозгами, то ли родившийся уродом, то ли превратившийся во что-то не совсем правильное. Еще одна про́клятая частичка Лощины, как все те жертвы эпидемий, которых уводили по Евангельской тропе и оставляли, обрекая на превращение в пыль, которая осыплется в реку. Земля и вода гнили. Плоть сходила с ума.

Нужно заставлять их говорить. В моралите была сцена, где откровения произносятся прямо перед тем, как разойдутся облака, на веревке спустится Бог в плетеной корзине и разрешит все проблемы.

– Почему ты никогда не показывал себя раньше, Дейв? Настоящего себя.

– У меня много лиц. Некоторые еще не завершены.

– У тебя лишь одно лицо, Дейв. Я видел тебя только с одним.

– То, что на мне сейчас, я показываю только тебе. Никому, кроме тебя.

– Ты спятил. Это всё виски. Виски сделало это с нами. Отравило нас. Из-за него у всех мозги набекрень.

– Мы меняемся на той дороге. Именно так и должно быть в Лощине.

Шэд попытался перекричать Дейва, но у него не хватило сил:

– Поэтому и рождается так много больных детей. Умирающий генофонд. Зараженные тела попадали в реку и в землю. В нашу еду. В кукурузу и брагу. Мы все чудовища. Но то, что делал ты, ты делал сам. Ты выбрал Меган.

– Она была подходящей.

С затуманившимся взглядом Шэд наклонился, поднял лист бумаги и протянул его.

– Она написала, что ты выбрал ее, Дэвид. Ты. Считаешь себя рабом леса? Дороги?

– Своей натуры, – признался Дейв. – Так же как и ты своей. Вот почему ты переспал с обеими девчонками Габриэля. Потому что это естественно – продлевать свой род. Ты не меньший заложник, чем я или кто-либо другой. Ты отдал мне Джерилин, Шэд. Она была моей, а Реби – твоей.

– Я не убивал Реби.

– Разве?

То, что ты – Иона, не делает тебя убийцей, но Дейв был чертовски уверен в себе.

– Ты никогда не думал, что просто спятил?

Впервые со дня их знакомства Дейв Фокс засомневался. Его губы шевельнулись, изобразили одно-два слова, по лицу пробежала легкая рябь.

– Нет.

– Я должен остановить тебя, – сказал Шэд.

– Тебе не кажется, что я уже пытался положить этому конец?

Он схватил Шэда за горло, оторвал от пола и без всяких усилий прижал к стене. Шэд вскрикнул и тщетно попытался вырваться. Дейв даже не напрягался, а Шэд уже не мог дышать.

– Я не хочу, чтобы так было, но это наш мир. Думаешь, мне нравится это делать? Лощина не позволяет мне умереть.

Кого-то настолько мощного ни за что не победить.

Собрав все силы, Шэд попытался оторвать пальцы Дейва от своей шеи, но не смог сдвинуть их ни на дюйм. Он задыхался и от ужаса напрягся еще больше, начал вырываться, постарался закричать. Ничто не помогало. Дейв ударил его об стену. Раз, другой, еще и еще, пока перекладины не раскололись и Шэд не перестал сопротивляться.

«Ох, мама. Ох, Меган. Сейчас он так меня приласкает, что сойду я в могилу ухмыляющимся идиотом».

– У тебя закрыты глаза, – сказал Дейв. – Открой их.

Шэд подчинился, кровь текла у него из носа и рта, струилась по задней стенке горла. Штукатурка была на лице, в волосах и по всему полу. Дейв действительно пробил его телом стену, а потом вытащил обратно. На прошлый раз не будет похоже. Все должны узнать, что он участвовал в драке.

С удивительной заботой Дейв Фокс уложил Шэда на кровать.

– Говорил же тебе. Ты мой друг.

Комнату наполнил скрип кобуры. Дейв вытащил свой 38-й и поднес к виску.

– Что бы я ни делал, это не прекращалось. Много лет я пытался покончить с собой, прежде чем понял и принял свое предназначение. Я принадлежу им так же, как и ты. Я отлично несу бремя своих грехов, и ты тоже сможешь.

Посмотри на это, посмотри, что ты должен сейчас сделать. Ты должен попытаться остановить этого парня.

Шэд протянул руку, но у него на животе с отвратительным звуком открылась рана.

– Нет. Послушай… – едва слышно произнес он.

– Смотри и учись, Шэд Дженкинс.

Дейв Фокс, раб Лощины и далеких гор, слетевший с катушек из-за кукурузного самогона и мутировавших болезней глубоко в его хромосомах, а может быть, и чего-то большего, улыбнулся той же улыбкой, которая запечатлелась на губах его жертв, нажал на спусковой крючок и снес себе голову.