Часть I. Кровавые сны

Ты всегда можешь вернуться домой. Проблема в том, как потом выбраться из дома.

Пламя освещало берега реки Чаталаха, бурливый поток которой рассекал горы. Оранжевые и золотистые всполохи омывали скалы – здесь, на мелководье, сотни лет назад индейцы забивали камнями своих стариков.

Шэд Дженкинс пробыл в тюрьме без малого два года. Теперь он вернулся в Лунную Лощину и первым делом направился к тому самому костру. Он решил повидаться разом со всеми, кому это будет интересно, и поскорее покончить с этим делом.

За двадцать один месяц его отсутствия здесь ничего не изменилось, если не считать смерти Мег.

Шэд мог исчезнуть и на восемнадцать лет, как его отец, а вернувшись, зайти в придорожную закусочную и увидеть над обшарпанной стойкой бара все те же серые лица. По виски в исцарапанных стаканах все так же пробегала неторопливая рябь от вздохов. Мужчины травили одни и те же байки – эти замшелые истории кружили над ними, точно вороны, их без конца подхватывал то один, то другой хриплый голос.

Отцы передавали свои истории сыновьям и внукам вместе с пивными животами, перегонными кубами и пустыми кошельками. Вместе с жестяными трейлерами, тремя акрами каменистых пастбищ и пристрастием к самогону и теплому, выдохшемуся пиву. За несколько поколений все это превратилось из традиции в часть генетического кода.

Ты никогда не получишь то, чего действительно хочешь. Чтобы твоя жизнь обрела смысл, нужна трагическая фигура отца.

Шэд выбрался из темноты и пошел через прогалину, пока не наткнулся на кольцо из джипов, пикапов и кроссоверов, освещавших фарами поле тростника. Тут собралось человек пятьдесят. Половина едва стояла на ногах из-за выпитого или была накачана метом и размолотым риталином.

Джейк Хэпгуд сунул руку в открытый холодильник и протянул Шэду бутылку пива – так, словно они виделись всего двадцать минут назад. Джейк считался одним из немногих ловкачей Лунной Лощины. Он был среднего роста, в ковбойских сапогах, вельветовой куртке и узких черных джинсах, его темные волосы были небрежно взбиты надо лбом и почти походили на укладку «помпадур». Прикуривая, Джейк имел обыкновение чиркнуть колесиком «Зиппо» по заднице, поднести огонек и свесить сигарету с губы, а сам тем временем искоса поглядывал, наблюдают ли за ним девушки. Но сейчас изо рта у него торчала травинка – один из штрихов, придававших ему мальчишеское очарование, которое Джейк отточил до предела.

Шэд огляделся. Единственной женщиной поблизости оказалась Бекка Дадлоу, жена проповедника. Ей было за пятьдесят, и ее злой оскал и каменные соски сурово охлаждали любого, кто посмел бы на нее пялиться. Бекка была главной поставщицей кокаина и мета в городе. Шэд никогда не мог понять, откуда она доставала дурь. Жена проповедника была неравнодушна к Джейку с тех пор, как он учился на ее уроках Библии.

– Если ты хочешь чего покрепче, – сказал тот Шэду, – у Луппи Джо есть пара бутылок вискаря на круг.

При одной мысли о резком вкусе виски у Шэда во рту пересохло, а в животе затрепетало. Иногда так хочется выпить, что едва хватает сил удержаться.

– За два года моей единственной выпивкой была брага, которую заключенные гнали в туалете из изюма.

– И как она, ничего?

– Других парней валило с ног, они ржали как психи и заявляли, что это самая крепкая штука в их жизни. Вискарь Луппи одним махом скосил бы бо́льшую часть блока «С».

– Господи Иисусе, – произнес Джейк и окинул Шэда долгим взглядом. – А ты хорошо выглядишь. Я думал, вернешься бледным и нервным, а ты смуглее меня, хотя я целыми днями на улице. И, похоже, ты набрал фунтов пятнадцать. Солидно. Тебе к лицу. – Он сжал травинку коренными зубами, та подпрыгнула, завращалась. Бекка Дадлоу не сводила с него взгляда. – Как, черт возьми, тебе удалось набрать вес на тюремных харчах? Не думал я, что тюрьма и в самом деле подходящее для людей место.

– Неподходящее.

– Я к тому, что разве не в этом смысл? Куда уходят мои налоги? На то, чтобы сделать тебя симпатичнее меня?

– Я был не против отмотать срок, – сказал Шэд. – Мне давали кучи книг.

– Угу. Значит, ты два года только книжки читал. Развивал мозги.

– В общем, да.

Звучало не слишком похоже на правду, но так оно и было. Все в Лощине ждали: вот сейчас он расскажет о том, как бил парней по почкам, как его самого пытались натянуть. Расскажи им, что сможешь, и пусть поймут, сколько сумеют, а остальное держи при себе, пока не наступит подходящее время.

Мир качнулся, окрасился красным, потом черным. Шэд обернулся к горам, силясь сосредоточиться. Опасный жар мягко обвил его затылок. Сверху из-за деревьев за ним наблюдала расплывчатая фигура, из ее тусклой, полной боли ауры тянулись сияющие нити. Кто-то там думал о нем, напряженно думал.

Шэд услышал тихий смех. Примерно так Джейк хихикал, прижимаясь губами к девичьей шее.

– Я удивлен, что Торговая палата не устроила в твою честь парад.

– С чего бы?

– В этих краях ты почти герой, знаешь ли.

Ну, разумеется. Только вот никто ни разу его не навестил, а писала ему одна Элфи. Прислала три письма в самом начале срока, а потом им обоим стало слишком тяжко от всего этого.

– Если собираешься набить кому-нибудь морду, – сказал Джейк, – убедись, что перед тобой кусок дерьма вроде Зика Хестера. Тут ты был прав. Преподобный Дадлоу тоже неплохо проповедовал от твоего имени, скандировал у реки – в общем, взялся за дело. Ему нравится, когда народ выбивает дерьмо из негодяев. – Голос Джейка снизился до шепота, но звучал достаточно громко, чтобы слышала Бекка. – Это дает проповеднику надежду, что однажды он отлупит жену и его за это похвалят с кафедры.

Да, ничего не изменилось, только вот Мег умерла. Шэд постоянно напоминал себе об этом, и на миг его захлестывала ярость, заставляя сердце биться чаще. Он готовился к неизбежному.

– Как бы там ни было, не удивляйся, если люди начнут хлопать тебя по спине.

Ничего подобного никогда не произошло бы, но благодаря Джейку это казалось почти возможным. Клеймо ловкача помогло бы ему провести в тюрьме лет десять без единой царапины и убило бы за полчаса до конца срока.

– Все потому, что мой старик рассказал всем эту историю. – Шэду внезапно захотелось поговорить с отцом. – Думаю, он вроде как гордится тем, что в семье теперь есть уголовник. Ему нравится чувствовать себя праведником. В этом он нуждается больше всего на свете.

– Ты с ним еще не виделся?

– Нет.

Джейк кивнул и оглядел толпу, выискивая того, кому было бы в кайф повидать Шэда после стольких месяцев. Возникло едва заметное напряжение. Джейк хотел выразить соболезнования, но не знал, как это лучше сделать и как отреагирует Дженкинс.

«Так же будет со всеми в городе», – понял Шэд.

Джейк остановил взгляд на Элфи, которая стояла по ту сторону горящих бревен и была едва различима сквозь пламя, но ничего не сказал. Шэд ожидал большего, но, возможно, он хотел слишком многого.

– Ты остановишься у отца?

– Нет, – произнес Шэд, – в пансионе миссис Райерсон.

– Господи, она все еще жива? – Джейк снова зашелся свистящим вкрадчивым смехом. Еще немного, и это начнет действовать на нервы. – Я думал, она давно померла. Наверное, ты единственный ее постоялец. А где твоя машина?

– В городе.

– По-прежнему водишь «Мустанг»?

– Да, – ответил Шэд, зная, что Джейк скажет дальше. – Пока меня не было, он стоял в гараже Таба Гаттлинга за старыми запчастями, Таб держал его надраенным, с полным баком.

– Ты ведь у него и купил тачку? После того как в ней разбились те парни?

– Да.

– Наверное, Таб чувствовал себя так, будто к нему вернулся блудный сын. Гаттлинг любит прибрать к рукам машину, которую он сам наладил и выпустил в мир.

– Подозреваю, что ты прав.

Джейк сменил позу: расставил ноги пошире, опустил плечи и подался вперед. Он был готов поделиться секретом. В тюрьме быстро учишься замечать едва уловимый язык тела.

– На перевозке виски все еще можно неплохо заработать, если тебе захочется поднять ставки и встать на ноги. Луппи все время высматривает тех, кто знает проселочные дороги и не побоится перескочить через разрушенный мост.

Шэд глотнул водянистого пива и не смог понять, почему так жаждал его последние два года.

– Я вышел из тюрьмы всего два дня назад, а ты уже хочешь отправить меня обратно?

– Понимаю, ты обычно сторонился самогона, но это на случай, если тебе понадобятся легкие деньги. Есть над чем подумать. Что-то не вижу «Мустанга». Кто тебя сюда подбросил?

– Я пришел пешком.

– Это же почти две мили от Мейн-стрит.

– Нужно было размяться.

В каком-то смысле это была правда. Шэд ненавидел Лощину, но все же хотел вновь стать ее частью.

На секунду самоуверенность сползла с лица Джейка. Он взглянул в глаза Шэду, и то, что там увидел, ему не понравилось. Белозубая улыбка поблекла, а модная прическа осела. Джейк отступил на пару футов, пытаясь вернуть самообладание, и снова заухмылялся.

Желудок Шэда сжался. Ветерок легко касался его шеи, словно нежная девичья рука. Кое-что можно скрывать до поры и выкладывать лишь тогда, когда сам будешь готов. А кое-что гораздо сложнее ухватить и спрятать. Шэд неплохо справлялся с этим в тюрьме, но Лощина уже начала сотрясать его изнутри.

На это понадобилось совсем немного времени. Он наблюдал за толпой, а толпа наблюдала за ним, и становилось ясно: дружеских объятий, на которые рассчитывал Шэд, не будет. Он чувствовал, как мир вокруг меняется. Жизнь перетащила его через границу зрелости точно мальчишку, голос которого едва начал ломаться. Словно он переехал на новое место и как бы сильно ни хотел вернуться, сделать этого уже не мог.

К Джейку отчасти вернулось самообладание. Он не торопился, умел отступать, уловив смену настроения.

– Развлекайся, – сказал он. – Ты это заслужил. Иди наверстывай упущенное.

– Никто так и не подошел.

– Они напуганы.

– Почему? Думал, в этих краях я почти герой.

Услышав свои же слова, брошенные в ответ, Джейк снова ухмыльнулся, глядя под ноги.

– Если здесь кто и попадал в федеральную тюрьму, то лишь из-за самогона. А ты сел за то, что чуть не убил одного из них. Пусть и негодяя вроде Зика Хестера. Они боятся не так к тебе подступиться. Они пьяны. И взвинчены. Думают, что ты собираешься кого-нибудь грохнуть.

– А они этого не хотят?

– Думаю, хотят. Это здорово разнообразит их жизнь. Но какое-то время тебя не будут приглашать на пирог с ежевикой. – Джейк начал отступать. – И все же эти люди – твои друзья, не забывай об этом. Иди и повеселись, я найду тебя позже.

Некоторые тут действительно были его друзьями, хотя и не близкими. Шэд кивнул и сделал еще один глоток, наблюдая, как Джейк пробирается сквозь толпу.

Шэд ждал, что к нему кто-нибудь подойдет, но никто так и не приблизился. Кое-кто из парней, среди которых он провел бо́льшую часть жизни, бросал в его сторону неловкий взгляд и уходил на другое место. Шэд понимал, как им неудобно рядом с ним теперь, когда он стал в некотором роде явлением, диковинкой.

Тюрьма не была для местных в новинку, а вот срок на севере штата определенно вызывал вопросы. Возможно, здесь решили, что он завел дела с федералами и выдал имена тех, кто гнал виски. Даже то, что за два года его отсутствия никого не арестовали, не особенно спасало. Мысли о властях, которые преследуют кого-то из-за неуплаты налогов за самопальный алкоголь, придавали их жизни чуть больше остроты. У многих тут телевизоры до сих пор ловили лишь три канала домашней антенной.

По жадным взглядам Шэд догадывался: они уже представляют, как его два года имел сокамерник или как он с утра до вечера затачивал в мастерской обрезки металла, а потом резал глотки в душевых.

Ничего страшного. С чем угодно можно примириться, пока у тебя остается место, пусть и крошечное, до которого никому не добраться.

Шэд обернулся и увидел Элфи Данфорт, которая двигалась к нему, обходя костер. Ее тень переплеталась с тенями остальных. Люди сплевывали в огонь виски, поскольку у них не осталось ни дров, ни тростника, которые можно было бы сжечь. Заняться было особо нечем, вот они и плевались самогоном Луппи, изображали танцы и гонялись друг за другом. И это не прекратится, пока кто-нибудь не рухнет.

Не то чтобы Элфи одарила Шэда привычной ослепительной улыбкой, но, по крайней мере, не хмурилась. В его груди появилось знакомое жжение. Дыхание стало прерывистым. Шэд потер кончики пальцев, которые покалывало словно от электрических разрядов. Когда-то все это выдавало его привязанность, и он почувствовал, как сердце сжалось от едва сдерживаемой печали.

Взметнулись искры, очерчивая силуэт Элфи, когда та точно просчитанным движением скользнула к нему. Ее бедра покачивались ровно настолько, чтобы заставить Шэда застонать. На девушке был стильный свитер плотной вязки, не скрывавший изгибов тела. Светлые волосы до плеч развевались на ветру.

Лицо Элфи осталось все таким же худым, но это ей шло. Хотелось провести ладонями по ее носу, по острому подбородку. Взгляд Элфи был не то чтобы сердитым, но давал понять, что эти глаза легко могут вспыхнуть гневом, и ты делал все возможное, чтобы такого не произошло. Улыбаясь, она прищуривалась, а если смеялась, то от всей души, держась рукой за живот, словно стараясь удержать хохот внутри. Смех у Элфи был низким и звучным, без следа глупого девчоночьего хихиканья, которое заставляет тебя думать: «Не притворство ли это? Чего она на самом деле добивается?»

В ночь перед арестом Шэда они занимались любовью. Лежали в постели, в трейлере за домом ее родителей, слушали, как по крыше стучат ивы и напряженно звенит металл, не утихая ни на секунду. Мать Элфи монотонно мыла посуду. Тарелки тяжело шлепались в раковину. Столовое серебро звякало о фарфор, когда женщина раз за разом брала вилки, ложки и ножи, споласкивала их, вытирала и совала в ящик.

Сквозь открытое окошко прямо над головой в трейлер проникал густой аромат жареного цыпленка в панировке и хлеба с изюмом. У Шэда урчало в желудке. Элфи медленно водила ладонью по его животу, нежно чесала влажный лобок, погружаясь в пот и размазывая влагу вдоль бедра. Через пять минут Шэда арестовали.

Теперь он с трудом сдерживал желание притянуть Элфи к себе и уткнуться лицом в ее шею.

Она потянулась к его волосам, но остановила руку, словно его недавно появившаяся седина могла быть заразной.

– Привет, Элфи.

И вот она, широкая улыбка. У Шэда перехватило дыхание, он мог лишь молча смотреть на идеальные зубы, на то, как девушка вздернула подбородок, как предстала перед ним в лунном свете. С ужасающей ясностью он понял, что Элфи всегда будет символом этого чувства, слишком сильного, чтобы иметь название.

– Я сомневалась, что когда-нибудь увижу тебя снова, – произнесла она.

– Надеялась увидеть или наоборот?

Легкая усмешка не изменилась, но девушка напряглась, Шэд это заметил. О некоторых вещах не стоило спрашивать, ведь на самом деле он не хотел знать ответ. От стремления понять, что теперь между ними, пробоина внутри лишь расширялась.

– Не знаю.

– Я тебя не виню.

– Но я скучала по тебе.

Во всяком случае, мило, что она так сказала. Хотелось ей верить. Желание медленно нарастало, и Шэд в который раз удивился, насколько слабым в этом смысле сделала его тюрьма.

Элфи взяла его за руку и потащила подальше от толпы, к выступу скалы над рекой. Краем глаза Шэд по-прежнему видел бледную руку, которая указывала на него, и приказал себе не оборачиваться. То ли в блоке «С» он окончательно съехал за край, то ли вернувшись домой. Сильного толчка и не понадобилось.

Элфи провела большим пальцем по его костяшкам – ее ноготь был пыльно-синим от мета – взад и вперед, словно успокаивая ребенка. Точно так же она делала в школе после его драк. Шэд гадал: с кем она встречалась, пока его не было, какие новые увлечения, разочарования и душевные муки пережила? Он обернулся и оглядел парней. Вдруг кто-то из них поглядывает внимательнее остальных – кто-то недовольный, готовый выхватить пистолет двадцать второго калибра и наброситься. Нет, никого.

– У тебя всё в порядке? – спросил он, надеясь, что прозвучит не слишком тупо.

Но, судя по тому, как замкнулась Элфи, у него не вышло. Она удерживалась от вопросов, скрывала непроходящую тревогу. Ее большой палец скользил по его костяшкам, словно пытаясь влезть под кожу. Шэд не знал, каким должен быть правильный ответ.

– Да, у меня все хорошо, – произнесла Элфи.

– Я рад.

Ветер то усиливался, то стихал. Элфи кивнула, ее волосы спутались под подбородком, и она убрала их за уши. Но они всё равно развевались, тянулись к ее горлу. Паранойя может застать тебя где угодно.

– Я работаю в рыболовном магазинчике отца. Занимаюсь его счетами и веду бухгалтерские книги нескольких заведений по соседству: художественной галереи Чаки Иглклоу, музея камней Бардли Серрета, «Умельца и кожи».

Шэд чуть было не сказал: «Ты всегда хорошо разбиралась в цифрах», но вовремя сдержался. То же самое ей обычно говорил отец, который никогда не мог найти нужных слов. Шэд помнил, как Элфи призналась папаше, что беременна, и попросила о помощи. А он прямо так и заявил: «Тебе следует поступить в банковскую школу округа Уошатаб, ты всегда хорошо разбиралась в цифрах».

Элфи начала рассказывать о счетах Чаки, о том, как можно обходить налоговую, но Шэд почти не слушал. Его отвлекала бледная рука Мег.

– Я сохранила твои письма, – сказала Элфи. – Они прекрасны. Ты замечательно пишешь.

– И я твои хранил несколько месяцев.

Это ее охладило.

– Всего несколько месяцев?

– Ну, их кое-кто стянул.

Она искоса взглянула на него. Вполне нормальная реакция, страх: кто-то читал твою почту, знает твой адрес.

– Правда?

– Парни так поступают в тюрьме. Им же скучно. Я читал много книг и вместо закладок использовал конверты. Перечитывал твои письма каждые пару дней, но в конце концов кое-кто решил стащить книги.

– И ты знал кто? – спросила она.

– Конечно. Парня звали Таши Клайн. Он постоянно крутился возле моей койки. Таш любил устраивать мелкие пакости, где только мог. Раздражающие, досадные. Ничего особенного, так, ерунда, которая может испоганить весь день.

Элфи заинтересовалась и чуть взволнованно подалась вперед, взгляд ее стал серьезней. Она уже надеялась услышать про заточку в яремной вене.

– А ты что-нибудь сделал?

– Что, например?

– Ты его побил?

Если бы захотел, Шэд и впрямь мог бы ей наплести, пуститься во все тяжкие. Мол, повесил кого-то в душевой на резинке от собственных трусов. Поджег камеру и запер дверь. Смастерил пистолет из трехдюймового гвоздя, стальной трубки и аптечной резинки.

Но он решил, что хватит разговоров о нем самом:

– Я научил его читать.

Элфи вздернула подбородок, словно он отвесил ей пощечину.

– Что?

– Таш постоянно воровал книги, рвал их и спускал в унитаз. Он ненавидел книги, потому что не умел читать, как и все в его семье, вот и срывался.

– Звучит знакомо, – отметила она.

Половина жителей округа вели себя похоже. Они не пускали своих детей в школу, считая это пустой тратой времени. К одиннадцати-двенадцати годам мелких заставляли работать на фермах или перевозить виски. Лучшими курьерами становились четырнадцатилетние – молодые, глупые и уверенные в своем бессмертии. Почти у всех тут были родственники, которые не доживали до шестнадцати лет. Скатывались с насыпи, врезались в фуру, влетали в дерево, после чего взрывался бензобак.

Если самогон хороший, его не потушить. Огонь полыхает часами. Подпалины и ржавые, выгоревшие скелеты тачек усеивали горные тропы.

– Вот я и учил Таши читать. В тюремных библиотеках отличная подборка детских книг. «Дик и Джейн», «„А“ – это Апельсин», типа такого, а еще книжки для средней школы. Он быстро схватывал, перестал громить мои вещи, временами мы даже тусовались, обсуждали истории. Нормально общались.

Их обступала ночь, живая и податливая. Вода с плеском набегала на плоские камни и бурлила в тростниках. Иногда к этим скалам по-прежнему привозили кошек в холщовых мешках и топили их на мелководье. Элфи вздрогнула, прижалась к Шэду, напоминая о том, где он сейчас. Ее дыхание коснулось его груди.

Элфи смотрела Шэду в глаза, а он глядел на нее, вспоминая, как впервые избил Таши Клайна. Охранники несколько минут призывали к порядку, прежде чем вмешаться. Шэд помнил встревоженные взгляды зэков, когда позже в библиотеке он заставлял Таши повторять алфавит. Язык парня тыкался в уголок рта, отчаянно пытаясь выдавить наружу «собака», «деньги», «ствол».

Элф слегка приоткрыла губы, то ли ожидая поцелуя, то ли просто прощупывая, пытаясь выяснить, что он сделает. Шэд сомневался, что они любили друг друга по-настоящему, хотя и были довольно близки. Наверное, они шли к какому-то счастью, насколько оно вообще возможно в Лощине, а потом Элфи забеременела. Это потрясло обоих, но в то же время наполнило смутным чувством радости. Нетерпеливым ожиданием, надеждой и новым смыслом.

Неделю Шэд ходил с ошеломленной улыбкой, а когда наконец осознал, что действительно станет папой, у Элфи случился выкидыш.

Она прорыдала три дня подряд, пока у нее не сбился баланс электролитов. Шэду пришлось насильно кормить ее соленым бульоном и вытирать беспрерывную рвоту. Ее мать поглядывала на трейлер из кухонного окна, но приближалась лишь затем, чтобы почитать Библию, помолиться и втихаря от мужа заказать что-нибудь в ночном «магазине на диване». Воск для безболезненного удаления волос в ноздрях, мазь против храпа, дышащую подушку, четырехгаллонный бочонок очистителя в гранулах.

Элф еще неделю пролежала пластом, ни на что не реагировала и глядела в потолок. Шэд и раньше слышал о таком, но, увидев ее, неподвижную и молчаливую – лишь губы чуть шевелились, испугался до чертиков. Хуже того, он понял: раз Элфи не корила себя за потерю ребенка, значит, она винила его и ненавидела до смерти.

Как-то утром Элф немного пришла в себя, она снова начала вставать и одеваться. Принялась без конца прибираться в трейлере. Вытирала пыль в каждом уголке. Вскрывала шпателем половицы и всерьез взялась за очиститель своей матери. Не нужно быть Фрейдом, чтобы понять, что к чему.

В конце концов Элфи стала такой же, как раньше, больше не упоминала о ребенке и вела себя так, будто ничего не произошло. Шэд подыгрывал. Они продолжали встречаться, пока его не забрали, но оба, наверное, почувствовали облегчение, когда все закончилось.

Теперь Шэд гадал: хватило бы ему времени вырастить ребенка? Сказал ли он Элфи то, что должен был? Это тайное бремя печалило. Шэду казалось, что и по отношению к ребенку это было несправедливо – не упоминать о нем даже шепотом.

– Собираешься устроиться на работу? – спросила Элфи.

– Нет.

– Наверное, займешься самогоном, как и остальные.

– Ты ведь хорошо меня знаешь.

– Этим все занимаются. Несколько лет назад у них еще был выбор: ферма, рыбалка, поля или тростник. Но теперь всё иначе.

– Правда?

– Или гонят алкоголь, или перевозят его. Все твои старые приятели работают с виски, кроме Дейва Фокса. Джейк, Луппи Джо, даже Таб иногда занимается перевозкой, когда не участвует в дорожных шоу или автодерби.

Она назвала еще несколько имен. Те, о ком Шэд и думать забыл, один за другим возвращались из прошлого. Насколько же он рад был выбраться из Лощины, пусть даже и в тюрягу. Возможно, ему хватит времени сделать то, что нужно.

– Это не их вина, – произнес Шэд. – Просто так обстоят дела.

– Разве ты не хочешь большего?

– В последнее время я мало об этом думал.

– А я считала, ты ни о чем другом и не думаешь.

– Не стоило тебе считать. – В его голосе прозвучало больше возмущения, чем Шэду хотелось.

– Теперь я это вижу.

Наивная, чуть резковатая, но такая принципиальная. Шэда слегка огорчало то, как много он узнал за решеткой и каким отходчивым из-за этого стал.

– Зачем ты вернулся? – спросила Элфи. – Ты был одним из немногих, кому удалось выбраться из этого города.

– Я же не совсем выбрался, – ответил Шэд. – Я сел в тюрьму.

– Сел за то, что ты замечательный человек. Выступил против Зика Хестера, когда никто другой не смог.

– Цели у меня были не очень благородные. Я просто хотел прибить этого сукина сына.

– Здесь это вполне благородно.

Что ж, возможно. Она всегда умела свернуть разговор, влезть под кожу и добраться до самых твоих глубин. Даже если Элфи была неправа, она никому не позволяла заговаривать себе зубы. Наверное, он все еще в этом нуждался. Пришлось прождать два года, прежде чем рядом оказался кто-то, с кем снова можно быть уязвимым.

– Шэд? Ты мне не ответил.

Он посмотрел на нее, грустно сознавая: то, что держало их вместе, прошло. Шэд мог бы всю оставшуюся жизнь гнаться за былой страстью, но так и не догнать.

– Зачем ты вернулся?

– Чтобы выяснить, что случилось с Меган, – сказал он.

В имени сестры было что-то неземное. Эфемерное, словно эхо. Ему внезапно захотелось выпить. Шэд огляделся, надеясь увидеть поблизости одну из бутылок Луппи Джо Энсона. Жажда виски накрыла его с головой.

– Мне было ужасно жаль услышать о ней.

Шэду хотелось задать дюжину вопросов, но он не мог так поступить. Правильнее начать с отца. Остальное будет слухами, сплетнями и болтовней.

– Ты очень глупый человек, Шэд Дженкинс.

Он пожал плечами и одарил Элфи улыбкой, которая обычно заставляла ее уткнуться носом ему в грудь. Теперь же она просто смотрела, настороженно и раздраженно.

– Ты не первая, кто мне это говорит, Элф.

– Ничего удивительного. В Лощине ты вляпаешься в огромные неприятности. Тебе лучше уехать. Ты должен уехать.

– Уеду, – сказал он, чувствуя, как от ярости закололо шею и запястья. – Как только узнаю, что случилось с Мег.

Угасавший костер внезапно вспыхнул с новой силой. Огненный вихрь вздымался и кружил. Кто-то закричал, остальные рассмеялись, продолжая выплевывать виски.

Один из парней размахивал руками, покрытыми красными пятнами. Шэд подумал, что это кровь, но потом разглядел: парня охватило пламя, и он пытался выбраться из горящих рукавов куртки. Это был Джейк Хэпгуд. Его волосы были опалены. Бекка Дадлоу, жена преподобного, помогла ему сбить пламя и увела в темноту. От воротника Джейка поднимался дым.

– Шэд, ты здесь умрешь, – сказала Элфи.

– Точно, – ответил он.

Чего бы это ни стоило. Как будто у кого-то из них был выбор.

Безумие витало в воздухе.