Глава 17
— Общие данные функционирования защитных полей, и наших, и противника, — отдал распоряжение своему офицеру, адмирал Самсонов.
Командующий и без запроса знал, что его дивизия выйдет победителем из данного противостояния палубной артиллерии и энергетических полей, а колонки цифр лишь показали точный результат. Уже более двадцати минут как шла полномасштабная артдуэль с участием всех корабельных батарей с той и другой стороны. Семеновская подошла на достаточное для этого расстояние, и космос раскалился от количества выброшенной в него плазмы…
Иван Федорович взглянул на выведенные на экран данные и удовлетворенно улыбнулся в усы. По показаниям сканеров наблюдения за спектром полей наших и американских кораблей стало понятно, что последним, в противостоянии с русской гвардией, приходится ой как не сладко. У большинства вымпелов первой «линии» 10-й дивизии защитные лобовые энергощиты истончились до уровня 20–25% от первоначального. В то же время средний показатель таких же щитов у русских был более 50%. Это означало, что американские корабли будут вскоре полностью лишены защитных полей и заряды, выпущенные из наших батарей, начнут прилетать непосредственно в их броневую обшивку, а это для «янки» уже совсем другие ощущения…
Странно, что вице-адмирал Ловато никак не реагирует. Самсонов даже не знал, уважать американца за подобную пассивность или покрутить у виска, за несусветную глупость. В такой критической ситуации, в которой оказалась американская сторона, любой курсант Академии поймет, что нужно делать, компьютерный анализ тебе в помощь. Искусственный интеллект просчитает все возможные варианты и предложит самый оптимальный. Самсонов был уверен, перед Ловато сейчас есть все эти данные и по ним выходило, что 10-я «линейная» дивизия АСР в дуэли проиграет…
Причем, и Ловато, и Самсонов по своему опыту знали, с точностью до нескольких минут, как все закончится. Сначала русская гвардия обнуляет защитные поля первой «линии» американцев, затем сосредотачивает огонь по палубным батареям обороняющейся стороны и постепенно выводит из строя большинство из них. Соответственно с каждой минутой боя интенсивность огня американцев снижается и в итоге, скорее всего, они даже не успеют пробить энергетические щиты русских, до того момента, как их орудия замолчат навсегда. А затем, ухмыляющийся Самсонов еще пока это не решил, можно брать их тепленькими. Либо сосредоточив огонь, раскалывать беззащитные вымпелы врага, как орехи и наблюдать, как они ярко и красочно взрываются, либо брать на буксир и тащить к себе на базу…
Итак, Ловато не мог этого не понимать, а значит, или он самоуверенный дурак, или настолько смел и не может себе представить, что корабли великой и непобедимой Сенатской Республики побегут от каких-то там русских. Хотя и во втором случае Ловато – дурак. Даже Самсонов на его месте, хоть для него и отступление из сектора сражения было чем-то невероятным, сейчас бы приказал немедленно убегать. Так можно хотя бы спасти часть своей дивизии, а если остаться на месте – потеряешь всех…
— Что-то много вокруг меня недалеких людей, причем не только рядом, но и среди противника набирается немало, — самодовольно пошутил Иван Федорович. — А может они все нормальные, а это просто я – гений…
Командующий облегченно вздохнул и отдал следующее распоряжение:
— Линкору «Афина» вернуться в общий строй, наше поле и так уже много «нахватало» плазмы… Остальным кораблям продолжать работать по прежним целям… Если американцы попытаются развернуться – открывайте огонь по двигателям!
Самсонов перевел взгляд на сектор, где уже завершалось сражение истребительной авиации, и снова на его лице играла улыбка. Бой «роев» подходил к концу, и хотя погони и перестрелки между отдельными истребителями продолжались, общая картина произошедшего была уже ясна. Наша гвардейская авиация показала себя с наилучшей стороны, как в действиях в общем строю, так и в индивидуальных дуэлях. Сектор сражения остался за русскими МиГами. В данную минуту они гнались за, убегающими на всех скоростях, остатками американских эскадрилий, которые поодиночке или малыми группами пытались как можно быстрей уйти из зоны поражения и спрятаться за зенитными орудиями своих кораблей…
На пике сражения был острый момент, когда одна из наших эскадрилий – истребители с «Баяна» попали в окружение, но быстрыми и решительными контрударами с разных направлении две другие наши группы выручили своих боевых товарищей из западни и уже потом вместе рассеяли американцев им противостоящих. Гвардия в очередной раз доказала свою непобедимость. Общие потери сторон составляли: у наших – около семидесяти машин, а у АСРовцев – более сотни подбитых F-4. Учитывая то, что американские летчики-истребители считались лучшими среди всех флотов космического пространства, такое соотношение потерь и расчищенный сектор были безусловной победой русских асов…
— Командира сводной эскадрильи на связь, — приказал командующий.
— Подполковник Яковлев, слушаю, господин адмирал, — Иван Федорович услышал знакомы голос в радиоэфире.
— Поздравляю, подполковник, ваши слова не расходятся с делом, это отрадно…
— Обращайтесь если что, Иван Федорович, — не по уставу, как часто это было принято у летчиков, отозвался Яковлев. — Продолжаем преследование противника… «Янки» очень быстро уходят к своим кораблям, но похоже, мы их успеваем перехватить, пока они будут заходить в свои ангары…
— Отставить, к кораблям первой «линии» 10-й дивизии не приближаться! — строго приказал Самсонов. — Ваша группа может понести серьезные потери от огня зенитной артиллерии вымпелов противника, если вы войдете в зону ее поражения…
— Разве мы не должны атаковать трансляторы защитных полей американских крейсеров и линкоров? — был вопрос Яковлева.
— Не переживай, подполковник, не понадобится ваша атака на трансляторы, — довольно улыбнулся командующий, — не только вы молодцы, но и ваши товарищи-канониры тоже не зря хлеб кушают. Скоро от энергетических полей американских кораблей ничего не останется, поэтому нет нужды тебе терять МиГи, сражаясь в ближнем бою с их зенитками…
— Понял вас, — через пару секунд, протяжно ответил Яковлев. — Тогда, какие будут указания?
— Видишь вторую «линию» их обороны?
— Конечно, флагманский авианосец и эсминцы прикрытия, — ответил командир истребителей.
— Корабли первой «линии» 10-й дивизии стоят на большом расстоянии друг от друга, Ловато растянул их, боясь охвата нашими «семеновцами», — пояснил Самсонов. — Поэтому они не смогут достать тебя зенитными батареями, и ты как маленькая рыбка проскочишь между ячейками сетей…
— Вижу данные, действительно расстояние позволяет безопасно пройти сквозь строй врага, — подтвердил Яковлев после недолгого молчания. — Отлично придумано…
— А затем, повторяю, не разворачивайся в сторону АСРовских дреднутов, оставь их мне, а иди сразу на эсминцы, — приказал командующий. — Эти шесть кораблей будут вашей основной целью. В отличие от всех остальных у быстроходных вымпелов есть все шансы убежать, мы не должны их упустить…
— Я понял вас, господин командующий, — послышался ответ гвардейца, — сейчас сделаем эсминцы…
— Яковлев?
— Да, господин адмирал…
— Ко мне во флот пойдешь?
— Ни в коем случае…
— Ну и черт с тобой, — Самсонов махнул рукой, ему действительно хотелось переманить к себе на Черноморский флот всех этих асов из гвардии. — Вот император снова уведет вашу Семеновскую в резерв Ставки, и будете со стороны в выпусках новостей наблюдать за ходом кампании…
— Не уведет, — весело ответил Яковлев, — сейчас такая канитель начнется, что никому в тылу не отсидеться…
— Ладно, выполняй приказание, — командующий расстроился отказом гвардейского летчика и не хотел больше с ним беседовать, тем более, похоже подполковник был прав в своих догадках о том, что в начавшейся войне участвовать придется всем нашим флотам и эскадрам без исключения… Еще устанем воевать…
— Есть выполнять, — Яковлев выключил канал связи с адмиралом и переключился на локальную сеть со своими эскадрильями. — Внимание, всем слушать меня…
Сто двадцать пять МиГ-2 прекратили погоню за отступающими американскими истребителями и, разбившись по прежним эскадрильям, устремились в проходы между кораблями Ловато, пользуясь тем, что зенитки вымпелов не могли их достать. Моментально сблизившись с первой «линией» 10-й дивизии, гвардейцы проскочили ее строй. Тут же навстречу нашим эскадрильям вышли пять из шести американских эсминцев, один остался в непосредственной близости от «Саратоги», защищать двигатели флагмана.
Летчики боевой авиации не любили экипажи эсминцев противоборствующей стороны, а те платили асам той же монетой. В космических сражениях именно между истребителями и эсминцами врага, если не считать таких же истребителей, только вражеских, существовала взаимная неприязнь. Эсминцы были первыми, кто противодействовал пилотам в бою, и на счету у их зенитчиков сбитых машин было огромное количество. Летчики же очень любили атаковать именно малые корабли – корветы и эсминцы, потому как имели возможность существенно их повредить.
Ни наши МиГи, ни американские F-4 ничего не могли поделать с крейсерами и тем более с линейными кораблями, кроме как уничтожить трансляторы защитных полей и некоторые из тех же самых зенитных гнезд. В остальном функциональность тяжелого боевого корабля от налетов авиации не страдала. Что не скажешь о легких кораблях поддержки флота, на которых пилоты бывало живого места не оставляли. Некоторые даже умудрялись вывести из строя двигатели эсминца и иногда, очень редко, полностью уничтожить корабль такого класса.
Вот и сейчас наши машины, даже не стали вновь собираться в единый «рой», а неполными эскадрильями с лета атаковали, идущие им на перехват эсминцы врага. Пять легких американских кораблей ответили шквалом заградительного огня из малых, но скорострельных орудий и зенитных батарей. На каждый вымпел противника пришлось по двадцать–двадцать пять наших машин, что было достаточно для успешного выполнения операции. Таким количеством наши асы не боялись атаковать даже линкоры, а не то, что малые корабли поддержки.
Налет истребители на такой корабль совершали со всех углов атаки одновременно, чтобы зенитчики врага не смогли работать синхронно между собой и не сумели зажать перекрестным огнем одну или несколько атакующих машин. В такой ситуации и при таком соотношении сил у АСРовцев на пяти вымпелах не было ни единого шанса против наших гвардейских эскадрилий. Не более десяти минут боя потребовалось, чтобы четыре из пяти эсминцев противника повернули назад под прикрытие более мощных зенитных батарей «Саратоги». Один миноносец под названием «Барни» продолжал отчаянно биться в одиночку…
Сразу несколько десятков МиГов кружили вокруг него, добивая последние гнезда орудий и выводя на внешней обшивке из строя все, до чего могли добраться.
— Ты посмотри, какой настырный, — хмыкнула Зайцева, которая самой первой во главе своих ребят набросилась на несчастный кораблик. — Не сдается ведь паразит…
— Его командир, либо глупец, либо отчаянно храбр, — ответил Кобрин-Заруцкий, отдавая приказ своей эскадрилье присоединиться к общей атаке на «Барни»…
— Даже если он храбрый, это не отменяет первого пункта, — усмехнулся Быков.
— Быков, он упорством чем-то на тебя похож, — пошутила подполковник Зайцева.
— Не мели чушь! — огрызнулся тот. — Хотя возможно предки командира эсминца, были родом из нашей Империи… Тогда это все объясняет. Как там его фамилия по военному справочнику?
— Джонсон…
— Ну вот, я же вам говорил, — кивнул Быков, — а Джонсон – это по-русски кто? Иванов…
— А то, что он темнокожий тебя не смущает? — засмеялась Зайцева.
Похоже, эсминец «Барни» был обречен, вся наша сводная эскадрилья более чем в сотню машин кружилась сейчас вокруг него.
— Господин адмирал, ваш приказ выполнен, — подполковник Яковлев вновь связался с флагманской «Афиной». — Какие будут дальнейшие указания?
Самсонов был крайне доволен картиной происходящего. Его корабли дожигали плазмой последние проценты защитных полей американцев. Еще минута и энергетические щиты на вымпелах первой «линии» вице-адмирала Ловато обнулятся и можно приниматься за уничтожение их орудийных платформ. Ничего не было более приятного для глаз Ивана Федоровича, как расстреливать врага понимая, что сам находишься в безопасности, ведь защитные поля гвардейских дредноутов в отличие от американцев, функционировали отлично и запас их прочности был не менее трети от первоначальной.
Командующий Черноморским императорским флотом даже немного позволил себе помечтать, как сможет использовать Семеновскую дивизию в дальнейшей кампании.
Нет, надо что-то такое придумать, чтобы заполучить себе на флот этих гвардейцев, — решил Самсонов, — нельзя просто так отдавать их в резерв или чего хуже – в подчинение адмиралу Юзефовичу и его «балтийцам». Старику и одной Преображенской дивизии хватит, а «семеновцев» я себе, кровь из носа, должен оставить… Может как-то через Таисию Константиновну попробовать?
Радужные мечты адмирала внезапно начали рушиться… Только он хотел отдать распоряжение подполковнику Яковлеву, но тут увидел нечто, что повергло его в шок…
На трехмерной карте, в максимальном увеличении изображения сектора боя, из ангаров американского флагманского авианосца двумя бесконечными вереницами начали выходить новые истребители. Через две минуты перед «Саратогой» выстроился «рой» из 162 свежих, еще не участвовавших в бою F-4…
— Сколько машин выпустил «Саратога» в начале сражения? — машинально задал вопрос командующий своим подчиненным, не отрывая взгляда от этой картины.
— Изначально с авианосца вышла группа, состоящая их тридцати шесть истребителей, — дал информацию дежурный. — Сейчас в космическое пространство вышли все остальные…
Самсонов нервно сглотнул и закрыл глаза. Как он мог выбросить из головы общую численность боевой авиации 10-й дивизии врага? Ведь командующий знал, что американцы, имея в своем составе авианосец таких размеров, будут превосходить наших в количестве машин! Ловато выпустил навстречу с гвардейскими эскадрильями, лишь первую часть своих истребителей – в основном палубников с остальных вымпелов. А более чем полторы сотни F-4 оставил в резерве…
И ведь хитрость американца сработала, Самсонов же краем глаза видел информацию о том, что истребители с «Саратоги» покинули ангары и присоединились к общему построению еще в самом начале боя. Но русский адмирал не обратил внимания, какое именно количество машин покинуло тогда авианосец…
И вот теперь перед обескровленными русскими гвардейскими эскадрильями, оставившими в покое разбитый и развороченный «Барни» и пытающимися собраться воедино, возникли более чем в полтора раза превосходящие их силы врага, которые, не дожидаясь приказа своего командующего, уже рванулись в атаку…
Иван Яковлев молча смотрел на экран бортового компьютера и лицо его оставалось напряженным, а взгляд был таким грустным и тоскливым, что если бы сейчас подполковника увидели его товарищи, то наверное не узнали его. Командир быстрее всех остальных из тех, кто сейчас находился рядом, осознал всю трагичность произошедшего. Он понимал, что в сложившейся ситуации для него и его людей просто не существует варианта спасения. Времени на то, чтобы развернуться и оторваться от своих преследователей не оставалось – эскадрильи с «Саратоги» уже не сбросить с хвоста, и они просто как в тире расстреляют гвардейцев, если те повернут назад. К тому же еще в довесок дредноуты первой «линии» американской дивизии начали сближаться между собой, то ли пытаясь прикрыть друг друга под непрекращающимся огнем семеновцев, то ли Ловато специально захлопывал мышеловку, чтобы наши МиГи не могли проскочить сквозь ряды врага, как это было несколько минут тому назад…
Яковлев устало вздохнул и включил видеоэкран. На командиров эскадрилий смотрел сейчас уже совсем другой человек:
— Ребята, времени у нас не осталось, поэтому буду краток. Мы до конца исполнили долг и сделали все, на что были способны. Но, как видите, врага оказалось больше, и сейчас произойдет наш с вами последний истребительный бой. От него нам не уклониться, да и предназначена разве гвардия для отступления…
Лица его друзей: всегда добродушное и улыбающееся – Кати Яковлевой, изящное с тонкими аристократическими чертами – Станислава Кобрина-Заруцкого, немного хмурое – Жени Быкова сейчас были такими родными и безмерно любимыми. С этими офицерами, которые давно уже не были зелеными курсантами, Иван не учился в Академии и познакомился, только придя служить в Семеновскую дивизию. Почти со всеми из них в той или иной степени у него были недопонимания и даже соперничество, поэтому друзьями всех четверых назвать было нельзя. Однако так бывает в минуту смертельной опасности, когда ты уже понимаешь, что все конец, самым дорогим становится тот, кто стоит и умирает рядом…
— Поэтому, вот мой вам последний приказ, в качестве командира сводной эскадрильи, — выдавил Иван, стараясь говорить так, чтобы голос не выдал его чувств. — Атакуйте врага и заберите с собой на тот свет, как можно больше «янки»! Гвардия, вперед!
Чуть больше сотни наших юрких МиГов только и успели собраться воедино, как рванули на форсаже прямо в лоб приближающемуся «рою» американских истребителей. Под яростной отчаянной атакой русской гвардии те не рассыпались в разные стороны, а таким же плотным строем встретили наших асов. Командиры эскадрилий с «Саратоги» понимали свое полное превосходство и были уверены в победе. На маленьком пятачке огромного космоса разыгралась скоротечная ожесточенная схватка, где никто не жалел ни себя и тем более своего врага…
Самсонов не отрываясь смотрел на карту, где, как он понимал, сцепились в своем последнем бою его пилоты с превосходящими силами врага. Командующий ничем не мог помочь сейчас нашим МиГам, и от этого ему было стократно тяжелей смотреть, как они погибают, но не бегут и не сдаются. Какой-то маленький лучик надежды заиграл в глазах Ивана Федоровича, когда он увидел, что гвардейцы не собираются просто так отдавать сектор, и пачками выводят из строя истребители врага.
Однако чудес в космических сражениях не бывает. К полутора сотням F-4 с «Саратоги» уже спешили на помощь ранее разбитые палубные эскадрильи 10-й дивизии, которые сначала ушли под прикрытие своих кораблей, а теперь снова собрались и контратаковали русские МиГи с «тыла». Гвардейская истребительная авиация Семеновской дивизии перестала существовать…
— Господин адмирал, разрешите моих палубников послать на выручку, — скрипел зубами каперанг Жила, не менее командующего переживающий сейчас за судьбу пилотов. — На «Афине» находятся тридцать шесть машин, пилоты рвутся в бой и боюсь, что даже я не удержу их от нарушения устава!
— Отставить! — резко отреагировал Иван Федорович. — Если даже каким-то волшебным образом вашим истребителям удастся прорваться через первую «линию» врага, то кому они к этому моменту уже смогут помочь?
Адмирал молча кивнул на карту и цифры потерь, горящие рядом с координатами сражения. Колонка с идентификационными номерами МиГов с нашей стороны была практически вся красная…
— Однако я разрешаю эскадрилье с «Афины» выйти из ангаров, — продолжал Самсонов, — чтобы подобрать уцелевшие спасательные капсулы в секторе первого боя… Они до сих пор болтаются там… Хоть кого-то из состава сохраним…
— Но и во втором секторе, где сейчас погибают наши товарищи, тоже останутся капсулы! — воскликнул Аристарх Петрович, еще размышляя, выполнять приказ командующего или послать того ко всем чертям, ведь это по сути тот послал гвардейцев на убой…
— Для этого нужно к ним пробиться, — ответил Самсонов. — Вот сейчас раскатаем по бревнышку дредноуты «янки» и тогда подберем выживших…
Жила, сжав кулаки, но понимая, что адмирал говорит разумные вещи, справился с переполнявшими его эмоциями, отвернулся и отдал распоряжение своим истребителям на эвакуацию капсул пилотов…
Самсонов отошел от карты и устало опустился в кресло, закрыв глаза. Ему не нужно было следить за данными, так как он прекрасно понимал, что первой «линии» американцев жить осталось недолго. Адмирал слышал, как операторы на мостике сообщали об обнулении защитных полей АСРовских кораблей одного за другим, а это значит, что совсем скоро у 10-й дивизии Ловато будут выведены из строя все основные палубные батареи…
— Господин командующий, атака вражеских истребителей на наши корабли! — как громом поразила слух Самсонова фраза дежурного офицера.
Адмирал вскочил и подбежал к трехмерной карте. На ней было четко видно огромное скопление F-4, почти в две сотни машин, которые в данную минуту выныривали из-под «линии» своих кораблей и направлялись в сторону приближающейся Семеновской дивизии. Все имеющиеся истребители 10-ой дивизии, расстреляв в упор последние гвардейские МиГи, собрались воедино, и пошли в направлении десяти кораблей Самсонова, оставшихся в одночасье без защиты от налета авиации противника.
Приближающихся истребителей врага было более чем достаточно, чтобы их массированный налет на наши дредноуты увенчался успехом. Самсоноввидел, что его план по разгрому дивизии американцев полностью провален и надо срочно отходить. Командующий вдруг понял, что вся эта операция, которая на первом этапе так хорошо для нас начиналась, была ничем иным, как полнейшей авантюрой. Ведь Иван Федорович изначально знал о тотальном численном перевесе американской авиации над своей, и все же отмел сомнения и понадеялся на гвардейские палубные эскадрильи. Неважно, что у русских, машин было в два раза меньше, ведь на нашей стороне – непобедимая гвардия! И что в итоге? Абсолютное большинство МиГов погибло, а основным кораблям Семеновской дивизии сейчас угрожает полное истребление…
— Всем вымпелам, — выдавил из себя Самсонов, который не решался сейчас смотреть в глаза присутствующих на мостике офицеров, — прекратить атаку, немедленный разворот и выход из сектора сражения!
Иван Федорович гнал от себя мысль, что Леонард Ловато обыграл его вчистую. Командующий полностью возложил просчеты операции лично на себя, однако американский адмирал напоминал о своем присутствии все больше и больше. Как только корабли Семеновской остановились, развернулись и начали отход, вся 10-я дивизия противника рванула вслед за русскими. Причем Ловато явно не боялся наполучать плазмы себе в борта и вцепился мертвой хваткой в Самсонова, начиная планомерно выжигать защитные поля гвардейских кораблей в районе двигателей. Энергощиты здесь были самыми слабыми и долго противостоять палубным батареям американцев не могли.
Наш командующий это прекрасно понимал, но рассчитывал, что враг, уже сильно потрепанный не решится на преследование, и гвардия сумеет через какое-то время выйти из-под обстрела. Однако этого не случилось, АСРовские корабли как привязанные пошли вслед за отступающими русскими на полном ходу. Так что Самсонову снова пришлось разворачиваться к ним носами, чтобы сохранить свои двигатели.
— Неужели он меня поимел?! — Иван Федорович скрежетал зубами, мысленно обращаясь к американскому вице-адмиралу, которого явно до этого недооценивал. — Всем развернуться! Открыть огонь по батареям противника! Отходим только на тормозных двигателях…
Теперь десять русских дредноутов поливали огнем наседающую дивизию противника, пятясь на малой скорости всего от восьми вымпелов. Со стороны это было наблюдать очень странно, настолько огромными и мощными казались наши корабли в сравнении с уступающими им в тоннаже и количестве, американцами, но это было реальностью. Ведь перед строем кораблей Ловато уже показались почти двести F-4, именно они то и пугали своим присутствием русского адмирала…
— Давайте ребята, поднажмите на гашетки! — Самсонов прикрикнул на своих канониров по связи. — Если мы не успеем обнулить хотя бы дальнобойную палубную артиллерию врага до того момента, когда их истребители набросятся на нас, мы с вами покойники!
А «фантомы», выстроившись широким клином, уже набирали скорость, чтобы догнать и атаковать отступающие русские корабли…
— Группу великого князя Михаила срочно вернуть назад! — видя, как вражеская авиация готовится к массированному налету, приказал Самсонов. — Пять вымпелов, которые в начале операции отошли на дальнее расстояние, «фланговым» ударом смогут помочь нам остановить наступление Ловато…
— Господин адмирал флота, корабли, которые увел с собой князь Романов, не могут выполнить такой маневр, — голос офицера заставил Ивана Федоровича обернуться.
— Что?!
— Данная боевая группа уже ведет бой с противником…
Самсонов подлетел к карте и жестом руки уменьшил ее масштаб, чтобы видеть перед собой весь ближний сектор космоса. Глаза командующего расширились от ужаса, когда он понял, что произошло.
В это самое время в двадцати миллионах километров от него разыгрывался второй акт трагедии, которую Самсонов первоначально называл операцией по деблокаде межзвездного перехода на «Новую Сербию». 27-я «линейная» дивизия в данный момент времени сражалась с 13-й «легкой» дивизией вице-адмирала Корделли! Как такое могло произойти, ведь Иван Федорович, как ему казалось, лишь на мгновение оставил ее и ее командира без внимания?!
Тем не менее, обе дивизии уже сблизились на расстояние выстрела и поливали сейчас друг друга огнем. Причем в данном сражении американцы были одни, османской эскадры рядом не наблюдалось. Османов командующий вообще не увидел на карте, а это значило, что старик Озкан ушел в режим радио и электронного молчания и двигался под защитой своих РЭБ-зондов. Вот почему этот бестолковый Гуль так яростно атаковал Корделли!
Более того, с одного из направлений в сектор боя мчалась и уже почти прибыла туда, как раз та самая группа князя Романова, которая была сейчас так нужна командующему. Иван Федорович понял все. Видимо Гуль и князь Михаил Александрович связались друг с другом, ведь похожее всегда притягивается, и решили вместе атаковать дивизию Корделли. А что, ведь османы куда-то убежали, численность сторон позволяет, почему не одержать легкую победу?! План этих гениев был таков – 27-я связывает американцев ближним боем, чтобы те не могли развернуться, а князь во главе пяти вымпелов через некоторое время атакует врага с «фланга»…
Романов уже был в непосредственной близости от ведущегося сражения и даже если бы захотел, не смог сейчас прийти на помощь Семеновской дивизии из-за большого расстояния между секторами. Да и похоже не пожелал бы этого делать, так как уже видел на своей груди орден за уничтожение целой дивизии АСР…
Самсонов был в бешенстве и не только от того, что в одночасье лишился поддержки своего тактического резерва. Больше, как ни странно, Иван Федорович переживал не за свои десять вымпелов, которые хоть и сильно пострадают, но имея огромный потенциал живучести, смогут выстоять и отойти. А вот 27-я «линейная» сейчас была на волоске от гибели! Ведь даже полоумный понял бы, что османская эскадра не случайно отделилась от Корделли. Самсонову не нужно было видеть ее корабли на трехмерной карте, чтобы понимать, какое действие совершит Озкан совсем скоро.
Аркадий Эдуардович и великий князь решили, что заманили американцев в ловушку, а на самом деле именно они и являются той дичью, на которую расставили силки Корделли и адмирал-паша. Это не дивизия Гуля связывает боем АСРовцев, это 13-я дивизия связывает боем сразу два русских соединения. А османы, выйдя в нужный момент из режима тишины, довершат разгром, атакуя наших с «тыла»…
Иван Федорович осознал, что никак не сможет повлиять на своих болванов в адмиральских погонах – Гуля и князя Михаила. Переговоры с ними по каналу связи ни к чему не приведут, только время потеряешь на доказывание их глупости. Эти упертые бараны уже видят себя победителями и не отдадут приказ на прекращение атаки… Поэтому Самсонов решил принять кардинальные меры. В его голове моментально появилось решение, которое обезоружит того же Аркадия Эдуардовича и не позволит ему саботировать приказы командующего…
— Свяжите меня с крейсером «Одинокий», — распорядился Самсонов, — капитана-командора Романову на связь…
Иван Федорович знал, как моментально восстановить порядок в своем подразделении и принял для этого меры экстраординарного плана – назначить командующей 27-й «линейной» дивизией Таисию Константиновну. Она то, в отличие от некоторых, оценит сложившуюся ситуацию более разумно и сразу начнет выход из сражения. А Гуль после назначения княжны на должность командира дивизии уже не сможет прикрыться сложившимися обстоятельствами или чем-то подобным, чем он решит в дальнейшем оправдать свои действия. Теперь его непосредственным начальником в секторе станет командор Романова, а неподчинение ее приказам в время сражения может лишить Аркадия Эдуардовича не только золотых адмиральских погон, но и головы… Да, Таисия Константиновна безусловно справится…
— Господин адмирал, тяжелый крейсер «Одинокий» на связь не выходит, — снова и снова добивал докладами Самсонова, дежурный. — Я вообще его не вижу, ни в составе 27-й дивизии, ни на карте!
Командующий до максимума приблизил трехмерное изображение к своему лицу и лично, будто не доверяя данным со сканеров, пересчитал по пальцам состав 27-ой. С американцами в ближнем бою сражались одиннадцать кораблей во главе с его «Громобоем». Двенадцатого штатного вымпела нигде не было – «Одинокий» исчез с карты и с радаров, как будто его и вовсе не существовало…
Самсонов потер виски и рухнул в командирское кресло. А между тем на Семеновскую дивизию уже налетал смерч из двухсот вражеских истребителей…
