Глава 16

На тактических картах казалось, что русские и американские истребители сближаются очень медленно, как-то неохотно, будто понимая, что перед ними первый масштабный бой этой войны и после уже не отмотаешь назад, и мир никогда не будет прежним…

В реальности же пилоты неслись навстречу друг другу на максимальной скорости, в режиме форсажа на коротких дистанциях доходившей до 45 единиц. Несмотря на бешеную стремительность ни одна из машин, ни у нас, ни у противника не вывалилась из общего строя, ее не качнуло в «сторону» из-за неисправности навигационной системы или ошибки пилота при наборе маршрута. Слова гвардейского подполковника Самсонову оказались правдой – истребители с обеих сторон шли ровными плотными рядами как на параде, сказывался серьезный опыт и выучка пилотов.

Русские МиГи выскочили вперед флагманского линкора 2-й дивизии ни пошли на перехват «роя» американцев. Те же не стали менять прежний маршрут и продолжили движение по направлению к кораблям Самсонова, будто вовсе не замечая наших палубников, вылетевших им навстречу. Это еще больше подзадорило гвардейских асов.

— Нет, вы посмотрите на «янки», — возмутился Кобрин-Заруцкий, связываясь по отдельному каналу с товарищами, — летят, как ни в чем не бывало, будто нас и нет совсем! Я конечно знал, что АСРовцы любят задирать носы перед другими, но чтобы настолько себя ставить выше остальных!

— Хоть бы для приличия контрманевр начали, — поддержала его, подполковник Зайцева в недоумении смотря на монитор перед собой, где американские F-4 ни одним движением не реагировали на приближающиеся МиГи и продолжали идти прежним маршрутом.

И на самом деле, в любом другом флоте старший офицер группы, видя, что на перехват его истребителей движется равный твоему «рой» противника, срочно бы поменял направление. А сейчас получалось, что русские машины, совершив перед этим частичный обходной маневр, приближаются к врагу с удобного для себя угла атаки, а тот никак не реагирует. В этом были все американцы, которые во многом по праву считались лучшими в противостоянии пилотов истребительной авиации, видимо, поэтому сейчас так вальяжно и беззаботно себя вели.

— Тем хуже для них, — зловеще ухмыльнулся Быков общаясь с остальными на общей частоте, чтобы его слышали остальные пилоты эскадрилий, — с горделиво поднятыми носами «янки» легче будет раскидать по космосу! Сейчас я сотру презрительное выражение с этих англо-саксонских физиономий… Видимо парни не догадываются что перед ними гвардия, думают это палубники с «линейной» дивизии летят с ними повидаться… Ну что, покажем этим зазнавшимся ублюдкам кто мы есть на самом деле?!

Радиоэфир наполнился криками «ура», свистом и нецензурной бранью наших асов после таких забористых слов одного из своих командиров. Пилоты настраивались на бой…

— Эй, полегче ребята, — не поддержал общего веселья подполковник Яковлев, являющийся старшим сводной группы, — перед нами почти две сотни F-4, это вам не османские «спаги» и не польские «гусары»… И за их штурвалами сидят не зеленые юнцы, а ветераны по крайней мере нескольких военных кампаний… Поэтому всем сохранять хладнокровие и отставить балаган!

— Есть, заткнуться…, — ответила Зайцева. — Расстояние до первого огневого контакта – четырнадцать секунд… Всем приготовиться…

Как только она это произнесла, американский «рой» будто очнулся ото сна, мгновенно на глазах поменял направление и перестроился для встречи гостей. Быстрота действий неприятно удивила командиров наших эскадрилий. Умели все-таки «янки» работать, когда это им было нужно…

Сразу после два огромных скопления истребителей вошли в зону действия своих орудий, и пространство заполнилось тысячами коротких вспышек, бесконечными трассами озарившими темноту космоса. Скорострельные плазменные пушки работали очередями зарядов малой мощности, недостаточной, чтобы навредить линейному кораблю и даже легкобронированному эсминцу, но очень даже эффективной в противодействии истребителям.

Как правило, одного или даже нескольких попаданий из такой пушки не хватало, чтобы уничтожить машину врага, поэтому пилоты бесконечно жали на гашетку, стараясь взять в прицел и выпустить в своего соперника как можно больше плазмы за один раз. В данном противостоянии за американскими машинами оставалась более высокая жизнестойкость – броневая обшивка у F-4 была выше, а нашим МиГам отдавалось превосходство в маневрировании. Мощность и скорострельность бортовых пушек считались примерно одинаковыми.

И МиГ-2 и F-4 являлись истребителями шестого поколения, их тактико-технические характеристики признавались равными друг другу. В российском и американском флотах уже существовали образцы более глубокой модернизации данных моделей, но таких истребителей были единицы. Те же, что сейчас сцепились между собой в смертельных объятиях по железу и начинке были как братья близнецы. А значит, залогом победы в бою становились выучка, решительность и хладнокровие людей, сидящих сейчас за штурвалами боевых машин.

Как две большие стаи соколов ворвались в построения друг друга наши и американские истребители. Первый огневой контакт оказался недолгим, всего несколько секунд, из-за высоких скоростей и небольшого расстояния между сблизившимися «роями». Пилоты лишь успели пару-тройку раз выстрелить и вот они уже сшиблись практически лоб в лоб.

Почти четыре сотни машин разбили начальное построение и закружились в танце ближнего боя, продолжая палить из пушек и пытаясь выбрать удобный для себя угол атаки. Форсаж был отключен, ибо на такой бешеной скорости человек вообще не был способен сражаться. Оба «роя» изначально шедшие в более плотном построении, сейчас рассыпались по пространству для удобства маневра. Визуально в космосе возникла сфера в сотню километров в диаметре, внутри которой все кипело, вертелось и взрывалось… Ярость пилотов, граничившая с ненавистью, моментально заполнила эфир. Крики отчаяния, радости от удачного выстрела и боли от потери своих товарищей были слышны и в рубках кораблей обоих флотов…

— До первого огневого контакта – тридцать секунд, — сообщил офицер, повернувшись сразу, и к Самсонову, и к Жиле, не зная кому в данной ситуации докладывать. — Главное орудие линкора готово к ведению огня…

— Цели остальными разобраны? — задал вопрос Иван Федорович.

— Так точно, — ответил каперанг, смотря на свой экран. — Все корабли первой «линии» противника под прицелами наших канониров. Стоят плотно, поэтому до «Саратоги» и эсминцев пока не дотягиваемся…

— Какой из линкоров «янки» обладает самой высокой энергозащитой? — уточнил Самсонов, сам во все глаза, наблюдая за тем, как схлестнулись на полном ходу наши и вражеские истребители.

Именно от этой схватки во многом зависел исход всего сражения, ведь если гвардейские эскадрильи не выдержат, то американские пилоты атакуют основные корабли Семеновской дивизии и как по опыту знал командующий, смогут обнулить защитные поля многих из них. В артиллерийской дуэли, которая вот-вот должна была начаться, каждый процент мощности полей и каждый слой нимидийской брони был на вес золота и дарил дополнительные минуты боя. Поэтому налет вражеской авиации во время сражения был смертельно опасен…

— Из линкоров – «Техас» самый защищенный, — через пару секунд ответил оператор. — Он на мушке у нашего «Баяна»…

— «Техас» значит… Что ж, его и отправим первого к праотцам, — решил Иван Федорович, на секунду отрываясь от монитора. — Сосредоточить по нему огонь «Афины»! Начинаем…

— Главному калибру, цель – линейный корабль «Техас», — заревел Аристарх Петрович, подтверждая и дублируя приказ командующего. — Из обоих орудий – огонь!

Как только позволило расстояние, «Афина» первой из русской эскадры нарушила темноту космоса и из жерл ее спаренной дальнобойной батареи в пространство вырвались тонкие как стилет заряды плазмы, уходя навстречу защитному полю американского корабля.

Импульсные палубные орудия на кораблях последних двух поколений имели возможность менять толщину выпускаемого ими заряда. Орудийный ствол по указанию оператора-канонира мог, как сужаться, так и расширятся. В первом случае плазма обладала большей пробивной способностью и, как правило, применялась на дальней дистанции. В ближнем бою орудия могли бить более объемными зарядами, поражая большую площадь корпуса вражеского корабля.

Практически сразу огонь «спарки» «Афины» поддержали девять наших гвардейских вымпелов. А через секунду и первая «линия» американской дивизии открыла ответный огонь. Заряды, выпущенные одновременно с обеих сторон, растворились, кто в космосе, кто в энергетическом поле кораблей. Это было только начало, работала лишь дальнобойная артиллерия, до основной фазы артдуэли было еще далеко. Самсонов даже не стал интересоваться, каковы повреждения полей у нас и у противника, потому как знал, что они незначительны и не требуют к себе внимания. Сейчас командующий безотрывно смотрел на тактическую трехмерную карту, где в водовороте сражения кружились сотни истребителей…

— Давайте ребята, не подведите…, — прошептал он, вглядываясь в столбцы цифр потерь, мигающих двумя цветами рядом с сектором боя:

Когда на карте или экране сообщалось о безвозвратных потерях, в частности среди летчиков-истребителей, имелось в виду, что командир подбитой, либо уничтоженной машины не сумел катапультироваться и погиб. Как правило, большинству пилотов удавалось спастись, если попадание зарядов плазмы приходилось не в кабину. Система спасения у обеих противоборствующих сторон была на высоком уровне. Причем за российской стороной специалистами признавалось лидерство в этом аспекте. Известны факты где пилоты за свою боевую карьеру меняли более полусотни истребителей, сами ни разу не получив при этом каких-либо серьезных ранений…

Системы контроля и слежения не всегда могли со 100% точностью поставлять данные о противнике, поэтому рядом с цифрами потерь американской стороны часто появлялась надпись «достоверно». Это означало, что гибель пилота отчетливо зафиксирована и подтверждена системами наблюдения…

Самсонов видел, что несмотря на относительный численный перевес, у гвардейских эскадрилий потери были больше. Однако командующий оставался спокоен, как правило, все подобные космические бои между русскими и американскими истребителями проходили по одинаковому сценарию. Практически всегда, где и когда бы они не встречались, в начальной фазе сражения число погибших МиГов оказывалось существенно выше, чем у противника.

Самсонов это связывал с характеристиками боевых машин. Чтобы подбить бронированный американский F-4 нашим пилотам необходимо было выпустить по нему не одну очередь. Жизнестойкость истребителей противника часто позволяла F-4 продолжать сражаться, несмотря на прямые попадания. В отличие от врага, наши машины взрывались чаще и быстрей, но это только в начале сражения.

Затем картина менялась. Когда плотные первоначальные построения разбивались на отдельные сегменты: пары, каре и звенья, которые разлетались в разных направлениях, выбирая себе цель, численные показатели потерь выравнивались. Здесь сказывалось превосходство МиГов в маневрировании. Русские истребители пусть и ненамного превосходили истребители врага в скорости, но этого хватало, чтобы начать завоевывать превосходство в космосе.

И снова главным фактором победы или поражения становились боевой опыт и слаженность летчиков, сидящих за штурвалами машин. Если нашей эскадрилье, состоящей в основном из молодых лейтенантов, шла навстречу группа асов АСР, то исход был очевиден – полное поражение первых. С другой стороны, если русским палубникам – ветеранам османской и польской кампаний попадалось свежее необстрелянное соединение американцев – F-4 очень быстро переставали существовать, несмотря на всю свою броню и численность…

Сейчас же трудно было определить превосходство в классе пилотов у той и другой стороны. Большинство и русских и американских летчиков являлись профессионалами, прошедшими не одну войну и знающими, что такое коллективный бой в сотни машин одновременно. Палубники 10-ой дивизии Ловато до этого участвовали в нескольких экспедиционных кампаниях, а еще раньше сражались со своими же товарищами в Гражданской войне дистриктов. Гвардейские асы Семеновской дивизии отлично показали себя в войне за раздел Венденской Конфедерации, где наш Балтийский Императорский космический флот совместно с эскадрами восставших республик храбро сражался с огромной объединенной коалицией поляков, униатов Вендена и экспедиционного корпуса АСР…

— Вот и выровнялись, — удовлетворенно кивнул Иван Федорович, наблюдая, как колонка цифр потерь пополнилась новыми данными:

Самсонов перевел взгляд на второй монитор, где была выведена на экран информация о состоянии энергетических защитных полей всех кораблей его эскадры. У обеих сторон продолжали работать лишь дальнобойные орудия, расстояние между дивизиями еще не позволяло присоединиться к бою основным палубным батареям. Пробежав глазами по цифрам командующий остался доволен – защитные поля ни одного его дредноута не получили каких-либо серьезных повреждений, потери их мощностей находились в погрешности 2–3% от первоначальной.

Даже линкор «Афина», по которому сейчас работали одновременно четыре вымпела противника, чувствовал себя отлично. Защитное поле флагмана истончилось менее чем на 10%. Командующий и сидевший рядом каперанг Жила переглянулись и одновременно довольно ухмыльнулись – их план сработал. Американцы сосредоточили огонь именно на «Афине», считая данный корабль для себя самым опасным. Видимо Ловато решил вывести флагман русских из строя первым, как можно раньше начав уничтожать его энергетические поля. В этом был резон, но главное, что американцы тем самым снизили мощь ударов по остальным нашим кораблям…

Командующий перевел взгляд на тактическую карту, горящую посреди капитанского мостика. На ней отчетливо было видно, как объединенная американо-османская эскадра наконец сдвинулась с места и медленно пошла по направлению к переходу на «Новую Сербию», за который сейчас сражались Самсонов и Ловато. И здесь все шло по плану. Странно было бы, если Корделли этого не сделал. Почти три десятка вымпелов противника спешили на помощь своим товарищам, а на пути у них стояла лишь одна 27-я «линейная»…

Сможет ли сводная дивизия неполного состава, да еще с таким командиром, как Гуль, остановить продвижение Корделли? Самсонов боялся дать себе на этот вопрос честный ответ. Единственное, можно только надеяться, что Аркадий Эдуардович выполнит все указания командующего и сумеет опасным маневром задержать американцев и османов. Двух часов на прибытие и времени, пока Корделли и Озкан будут гоняться за 27-ой, должно было хватить Самсонову, чтобы разделаться с 10-ой дивизией и прийти на помощь Гулю.

Тем более что вице-адмирал Ловато, кажется, уже с крючка не сорвется. Времени до полного огневого контакта между ним и русской гвардией оставалось совсем немного, и американцам разворачиваться и убегать, уже не было никакого смысла, да и возможностей. Корабли Семеновской дивизии, шедшие на максимальных скоростях, просто не позволят безнаказанно развернуться американцам и успеют ударить им в двигатели, пока те будут набирать ход. К тому же уходя из сектора, Ловато оставляет и обрекает на полное уничтожение свои палубники, схватившиеся в данную минуту с гвардейскими эскадрильями.

— Нет, «янки» уже не уйдут, — зловеще улыбнулся Иван Федорович, довольный увиденным. — Они обречены сражаться… Даю голову на отсечение, что максимум через два часа 10-я «линейная» дивизия 6-го «ударного» флота Сенатской Республики прекратит свое существование… Аминь… Идем на сближение!

— Эскадрилья «Баяна», не выходите за основной сектор! — голос Яковлева охрип, командир группы пытался охватить взглядом все пространство, которое только мог. — Повторяю, за пределы 100-киллометровой зоны действия не выходить! Быков, немедленно возвращайся в строй!

Гвардейцы даже если бы и хотели, не могли продолжать сражаться в плотном построении – американцы, не ожидавшие от русских такой прыти, не выдержали лобового удара и их «рой» начал рассыпаться на мелкие фрагменты. F-4 группами численностью в эскадрилью или несколько звеньев, одна за одной стали уходить из сектора, пытаясь таким нехитрым маневром одновременно обезопасить себя и выйти на удобный угол атаки. Наши пилоты не могли позволить им этого и, нарушив собственный строй, погнались за вражескими машинами. Сражение разбилось на несколько десятков крупных и малых стычек между эскадрильями…

— Все под контролем, не беспокойся Иван, — послышался ответ подполковника Быкова, — сейчас я дюжину «янки» превращу в космическую пыль и снова вернусь в строй…

Большая часть эскадрильи с линкора «Баян» плотно сев на хвост трем «каре» американцев не давала им возможности сбросить себя и постепенно окружала противника. Пилоты зажатых со всех углов F-4 экстренно просили помощи у своих, и одновременно пытались уйти как можно дальше из опасного сектора, стараясь на форсаже оторваться от надоедливых русских. Мольбы о помощи американских летчиков превратились в крики отчаяния, когда один за другим их «фантомы» стали превращаться в огненные шары. За какую-то минуту сразу пять ярких вспышек озарило темноту – вражеские машины разлетались на куски под непрерывным огнем гвардейских МиГов…

— Хэнк, дьявол тебя раздери, вытащи нас отсюда!

— Капитан, мы в ловушке, просим подкрепления!

— Парни, где вы, мать вашу! Мы тут сейчас сдохнем!

Вопли пилотов зажатой несчастной эскадрильи американцев были слышны уже на всех частотах. Сразу несколько групп F-4 бросились на выручку своим товарищам и попытались уже в свою очередь отсечь русских от их основного построения. Быков не успел вовремя среагировать на это и вот уже его машины завертелись в кольце окружения. Сразу несколько десятков американских истребителей атаковали нашу эскадрилью с разных направлений. Подполковник только и мог, что приказать своим ребятам рассыпаться на двойки и самостоятельно выходить из ловушки.

— Быков, что там у тебя?! — Яковлеву снова пришлось отвлекаться от общего сражения.

— Чуть-чуть не успел, зажали суки! — послышался короткий ответ.

Яковлев знал, что если Быков начинал ругаться в эфире, значит дело плохо. Этого подполковника мало что могло смутить и вывести из равновесия. Быков никогда бы не попросил помощи, даже в критической ситуации, поэтому старшему группы нужно было срочно реагировать и самому оценивать сложившуюся ситуацию. Яковлев понимал, что при таком соотношении сил большинство наших обречены на истребление. Но как их вытащить из окружения, свободных резервов у гвардейцев не было, все истребительные группы сражались с противником и не могли просто так покинуть свой сектор.

— Внимание, эскадрилье с «Баяна» срочно требуется поддержка! — произнес подполковник Яковлев по общей связи. — Сообщите, кто более-менее свободен?

— Эскадрилья «Пересвета», иду на помощь, — тут же послышался ответ.

— Эскадрилья «Евстафия» идет на помощь, — эхом отозвалось с другого конца эфира.

(У гвардейских истребительных соединений не существовало практики обзаводиться «боевым никнеймом». Само слово «гвардия» уже этим самым «никнеймом» и являлось. Поэтому эскадрильи назывались, как правило, по именам кораблей, к которым были приписаны.)

Яковлев даже удивился, когда услышал, что сразу две группы МиГов были готовы идти на выручку. Они что уже разобрались со всеми своими врагами? Нет, противник не был рассеян и продолжал сражаться. Несмотря на это, палубники «Пересвета» и «Евстафия» действительно начали постепенно покидать общих строй, бросали преследование собственных целей и спешили на помощь погибающим товарищам. Пилоты американских групп, противостоящие данным эскадрильями, сначала даже не поняли, что происходит, и тоже прекратили огонь. Рассеянные до этого Зайцевой и Кобриным-Заруцким, они лишь воспользовались передышкой для того чтобы перестроиться.

Между тем истребители «Баяна» продолжали отчаянно сражаться. Быков, видя, что поодиночке вырваться из окружения не получается, снова собрал свои машины в единое целое и теперь яростно атаковал то одну, то другую, то третью эскадрильи врага. Однако «фантомов» вокруг было слишком много, и действовали они крайне слаженно. Как только гвардейцы «наскакивали» на одну их группу, та рассыпалась, уходя от лобового столкновения, а остальные набрасывались на русские истребители с «тыла» и «флангов». Теперь уже наши МиГи, несмотря на высокую маневренность, стали озарять космос всполохами взрывов.

Быков только и мог, что гневно рычать в эфире, так нестерпимо больно ему было видеть своих погибающих ребят и девчат, которые один за другим умирают под огнем вражеских пушек. Из более чем двадцати машин, находившихся рядом с подполковником в начале его «славной» погони за американцами, сейчас осталось менее половины состава. Американские истребители так же массово гибли в этом бою, но огневое и тактическое превосходство противника было очевидно. Оставалось лишь вопросом времени, когда эскадрилья с линкора «Баян» исчезнет полностью. Сколько? Минуты три-четыре жизни, не больше…