Глава 3

Другого подобного учреждения во всемирной истории международных отношений, внешней торговли и… разведки ранее никогда не было и уж точно больше не будет. Потому как возникло оно и просуществовало много лет по причине исключительно своеобразных отношений между двумя великими державами Старого и Нового Света в 20-30-е годы. Название этого учреждения — «Ам-торг». Если официально, то Amtorg Trading Corporation.

Долгое отсутствие дипломатического признания Советского Союза Соединенными Штатами делало невозможным ни повседневный политический диалог двух правительств, ни прямую взаимовыгодную торговлю, ни просто обычные человеческие отношения между гражданами, частные и деловые поездки заинтересованных лиц и т. п.

Выход нашел и убедительно оный обосновал советскому руководству все тот же Людвиг Мартенс, ему, в свою очередь, активно помогли в этом известный финский социалист Сантери Нуортева и юрисконсульт «Бюро Мартенса» видный нью-йоркский адвокат Джо Бродский. Внимательно изучив американское законодательство, они и сформулировали нужное решение: требовалось создать и спокойно зарегистрировать официально смешанное торговое предприятие.

Как всегда, почуяв очередную возможность хорошо заработать и, к тому же, закрепить в глазах советского руководства репутацию «доброго американского дядюшки», поспешил Джулиус Хаммер. В создании подобного предприятия оказались заинтересованы многие серьезные американские бизнесмены, в том числе и гораздо более богатые и влиятельные, нежели отец и сын Хаммеры. Понимали необходимость урегулирования каких-то отношений (пусть и не на официальной пока основе) и некоторые дальновидные лица в правящих эшелонах Америки. Эти люди прекрасно сознавали, что такая огромная страна, как СССР, занимающая одну шестую часть земной суши, располагающая фантастическими природными богатствами, является поистине бездонным рынком для американских товаров, а также выгоднейшим полем для вложения инвестиций в промышленность, горное дело, сельское хозяйство, транспорт.

С учетом взаимных обоюдных интересов 27 мая 1924 года в Нью-Йорке было образовано советско-американское акционерное общество «Амторг». Зарегистрирован «Амторг» был согласно законам штата Нью-Йорк, что позволило избежать прямого или косвенного противодействия Белого дома или Госдепартамента.

Основными держателями акций «Амторга» являлись советские Внешторгбанк и Центросоюз на основе двух относительно небольших и контролируемых Москвой торговых компаний. При этом «Амторг» унаследовал банковские кредитные атрибуты, арендные и прочие договоры и контракты, а также частично и штат квалифицированных сотрудников от корпорации «Аламерико», принадлежавшей Джулиусу и Арманду Хаммерам. Старший Хаммер, будучи выходцем из России, всегда оставался жестким американским предпринимателем. Российское происхождение позволило ему рассчитать всю выгоду «деловой и взаимовыгодной дружбы» с Советским Союзом раньше других американских финансовых воротил. При этом термин «взаимовыгодной» Хаммер понимал весьма своеобразно. Первая часть этого слова для него была всего лишь вежливой приставкой. Тем не менее «дружба» с Хаммером для СССР также была выгодной уже потому, что предоставляла тогда единственную возможность прорыва политической и экономической блокады, проводимой Белым домом.

На долгие годы «Амторг» стал главной закупочной и вообще торговой организацией СССР в США. Только в 1929–1930 годах через него продали свои товары, станки, различное оборудование и т. п. 1700 американских компаний и фирм на сумму 94,5 миллиона долларов.

Известный американский советолог Дэвид Даллин впоследствии писал: «…“Амторг” был настоящим предприятием, а не просто прикрытием, его торговые операции стали источником его силы и влияния. В некоторые годы его оборот достигал сотен миллионов долларов. Многие американские промышленные, финансовые и торговые интересы зависели от стабильности и процветания этого советского предприятия. Тот факт, что “Амторг” был и в самом деле прибыльным торговым предприятием, делал его вдвойне ценным в качестве прикрытия для операций советской разведки…»

Организационно «Амторг» состоял из двух основных управлений: Импортного (занимавшегося импортом из СССР) и Экспортного (занимавшегося экспортом из США товаров и оборудования). О размахе деятельности последнего говорит уже один только перечень его специализированных отделов: Автомобильный, Авиационный, Военный, Горностроительный, Металлургический, Нефтяной, Станочный, Слабых токов и Лабораторного оборудования и т. д. Позднее было создано и Сельскохозяйственное управление.

Управления и отделы «Амторга» размещались в Нью-Йорке, на Манхэттене по нескольким адресам: в массивном здании на углу Мэдисон-авеню и Западной 37-й улицы, с начищенными латунными вывесками и настенной мозаикой в высоком холле, помещении 1707 на Бродвее, 163, и др. Посещало их без малейшего контроля со стороны властей (во всяком случае, первые лет десять) ежедневно множество людей, в том числе — не только по торговым делам…

Авторитет «Амторга» в глазах американцев подкрепляло и то обстоятельство, что его финансовым консультантом и банкиром был один из крупнейших банков США, да и мира — «Чейз Нэшнл Бэнк» — Chase National Bank.

Так уж вышло, что «Амторг» с самого начала неофициально в определенной степени заменял нормальные дипломатические представительства, его руководители негласно или полугласно поддерживали отношения, вернее, решали какие-то конкретные задачи с представителями администрации, а также властями штата и города Нью-Йорк.

Это оказалось настолько удобно для обеих сторон, что «Амторг» в этом качестве продолжал функционировать много лет, и после того, как США и СССР установили нормальные дипломатические отношения, в Вашингтоне обосновались полпредство и торгпредство СССР, в Вашингтоне, Нью-Йорке, Сан-Франциско, Филадельфии, Лос-Анджелесе, Бостоне — генеральные консульства. (Свое существование «Амторг» тихо прекратил лишь в 1993 году!)

В «Амторге» работало несколько сотен сотрудников, большинство из них были американцами, однако многие десятки — советскими гражданами: экспертами, консультантами, стажерами, представляющими многие наркоматы, главки, тресты, синдикаты и прочие ведомства.

Среди американских сотрудников «Амторга» — к 1930 году их насчитывалось свыше трехсот — было много российских иммигрантов с дореволюционных времен, получивших американское гражданство, в том числе коммунистов и «сочувствующих».

Сегодня можно спокойно констатировать, поскольку это давно ни для кого не является секретом, что многие советские работники «Амторга» были кадровыми сотрудниками Иностранного отдела ОГПУ/НКВД СССР и Разведывательного управления Красной армии. Подбор этих людей — дело непростое, поскольку они должны были быть способными выполнять не только разведывательные, но и свои служебные «гражданские» обязанности, следовательно, быть специалистами и в сферах внешней торговли, и в различных областях промышленности и техники.

Сколько в «Амторге» на постоянной основе на протяжении многих десятилетий работало кадровых советских разведчиков всех ведомств, тем более их агентов-американцев, сегодня подсчитать невозможно. Великое множество. К тому же в краткосрочные командировки в «Амторг» из СССР приезжало в некоторые годы до двух тысяч человек. Среди них, разумеется, были и кадровые разведчики, и выполнявшие, по сути дела, те же функции военные и привлеченные гражданские специалисты.

Отсутствие в США института внутренних паспортов (таковой заменял любой документ, чаще всего — водительские права) и института прописки позволяло советским сотрудникам, в том числе и разведчикам, совершенно свободно перемещаться по всей территории США и бесконтрольно, по крайней мере до середины 30-х годов, встречаться с кем угодно, когда угодно и где угодно. Подозрения, скажем, у полисменов плохое владение английским языком не вызывало. США были страной иммигрантов, и многие их граждане в первом поколении говорили по-английски еле-еле, в лучшем случае — с иностранным акцентом.

В 20-40-е годы в штате «Амторга» на различных должностях состояли кадровые военные разведчики — Артак Вартанян, Федор Левинзон (Александров), Д. Паукер, Андрей Петров, Павел Смоленцев, Д. Угер, Александр Фрадкин, Мойша Стерн (в 1930–1931 годах — нелегальный резидент в США под именем Марк Зиль-берт, в СССР стал известен как Манфред Штерн) и др.

От ИНО ОГПУ/НКВД в «Амторге» по несколько лет работали Владимир Асатуров, Илья Герценберг, Л. Гершевич, С. Гусев, Григорий Графпен (управляющий делами, позднее директор), Кирилл Гладков (отец автора данной книги. — Лрмм. ред.), Б. Дэлгесс (вице-президент корпорации), Лидия Горская, Петр Золотусский (отец видного писателя и литературоведа Игоря Золотусского), Федор Зявкин (директор), К. Ламбкин, Виктор Лягин (погиб, выполняя разведзадание в германском тылу, посмертно удостоен звания Героя Советского Союза), А. Нейман, Станислав Чацкий, Гайк Овакимян («Геннадий»), Семен Семенов («Твен») и многие другие.

«Гостями» «Амторга» в разные годы бывали и крупные военачальники, и ведущие конструкторы техники так называемого двойного назначения, то есть пригодной и для военного, и для гражданского использования. Так, выезжали в США: начальник Военно-технического управления, позднее Автобронетанкового управления РККА Иннокентий Халепский, крупнейший уже в 20-е годы авиаконструктор Андрей Туполев, начальник ВВС РККА, позднее замнаркома тяжелой промышленности СССР и начальник Главного управления авиационной промышленности Петр Баранов.

Наконец, в 1927 году работал в «Амторге» как представитель Автотреста, а в 1932 году — Авиатреста… Артур Адамс, с военной разведкой еще не связанный.

С первых дней существования «Амторга» и в последующие годы у Якова Голоса было в корпорации множество добрых знакомых в числе как советских, так и американских служащих. Кое-кто из последних стал его агентами, некоторые продолжали снабжать его ценной информацией и после перехода в другие фирмы и учреждения, в том числе и правительственные. Наличие «своих» людей в американском персонале имело в последующем, особенно во второй половине 30-х — начале 40-х годов, еще одно важное значение — они помогали выявлять и тем обезвреживать засланных в «Амторг» или в нем завербованных осведомителей Федерального бюро расследований (ФБР).

Но вернемся к ОТПСР (Общество Технической и Политической Помощи Советской России). После первых удачных и многообещающих шагов в обустройстве сельскохозяйственных коммун у нескольких специалистов и функционеров Общества возникла идея: силами иностранных добровольцев — инженеров, техников, мастеров, квалифицированных рабочих — соорудить в России образцовое крупное промышленное комплексное предприятие. Первым ее высказал удивительный человек — талантливый голландский инженер, член Королевского института инженеров Голландии, построивший, кроме многого прочего, крупнейшую в Европе Роттердамскую гавань, представитель ряда правительственных и частных компаний своей страны в США — Себальд Рутгере. При всем этом Рутгере, сын священника, был убежденным и стойким коммунистом.

Он обратил внимание на колоссальный разрыв между богатейшими природными ресурсами Сибири и ничтожными размерами их использования. Когда Рутгере поездил по необъятным просторам России, его поразило, что паровозы по ту, азиатскую, сторону Урала топятся дровами, в то время как местами на поверхность земли выходят метровые пласты великолепного каменного угля.

В Нью-Йорке Рутгере познакомился с Людвигом Мартенсом, Яковом Голосом и одним из руководителей легендарной организации анархистского толка «Индустриальные рабочие мира» («ИРМ», или, по-английски, IWW — «ай-даблью-даблью». Отсюда прозвище членов ИРМ — «уобли») Дж. С. Калвертом. (Полное имя и дальнейшая судьба неизвестны.)

12 июня 1921 года Рутгере, Мартенс и Калверт отправили Председателю Совнаркома РСФСР Ленину письмо, в котором изложили свой хорошо продуманный план создания в России промышленных трудовых колоний иностранных рабочих и специалистов из промышленно развитых стран, прежде всего из США и Германии.

22 июня Ленин в ответном письме к Мартенсу идею устройства таких колоний одобрил. Особенно (это предусматривалось в предложениях) понравилось Ленину, что колонисты привезут с собой продовольствие на два года, одежду на тот же срок и — особо! — орудия труда. Советская сторона, в свою очередь, готова предоставить колониям землю, лес, рудники и т. п.

В тот же день Совет Труда и Обороны (СТО) под председательством Ленина принял постановление «Об американской промышленной эмиграции». Один из пунктов постановления предоставлял возможность товарищу Рутгерсу и группе его сотрудников немедленно выехать на Урал и в Кузнецкий бассейн для выяснения на месте состояния предприятий и источников сырья, которые могут быть предоставлены американской промышленной эмиграции, и необходимых для этого условий.

В Кузнецк экспедиция Рутгерса отправилась из столицы Сибири города Ново-Николаевска (ныне Новосибирск) специальным поездом, далее передвигались на лошадях, порой даже пешком. В Гурь-евске осмотрели бездействующий, основанный еще при Екатерине Второй металлургический завод. Зрелище было удручающим: развалины доменной печи, толстые, сплошные, даже без оконных проемов стены цехов, внутри в стены ввинчены массивные железные кольца. К ним цепями приковывали некогда работавших здесь каторжан.

Центром будущей колонии избрали поселок Кемерово на берегу реки Томь. Здесь еще до революции начали строить, да так и не довели стройку до завершения, химический завод. Его следовало достроить и пустить в ход в первую очередь.

Когда экспедиция вернулась в Ново-Николаевск, Сибирский ревком вынес по докладу Рутгерса решение, по которому приветствовал постановление правительства организовать в Кузнецком бассейне индустриальную колонию американских рабочих.

Так была образована Автономная индустриальная колония (АИК) Кузбасс при Совете Труда и Обороны СССР. Правление АИК расположилось в Москве, на улице Волхонка, 9.

Успешная деятельность коммуны длилась несколько лет. За эти годы совместной работы американских и российских рабочих (последних, как и собственных специалистов, становилось все больше и больше) была создана база для образования крупнейшего промышленного региона страны — Кузнецкого бассейна.

…Между тем на огромной стройке не все проходило гладко. Имеются в виду не технические трудности, несвоевременная поставка необходимых материалов и оборудования, редкие аварии и неполадки, без которых не обходится сооружение ни одного крупного промышленного объекта. Проблемы возникли в другом. Среди американских рабочих были люди разных национальностей, сторонники различных политических взглядов, между ними то и дело стали возникать разногласия по любому поводу, иногда дело доходило до серьезных ссор, что отрицательно сказывалось на производстве. К тому же возникли серьезные разногласия с местными властями, работники которых зачастую просто не умели общаться хоть и с простыми рабочими, но все же иностранцами, не учитывали их менталитет, их отношение к работе, наконец, их резонные требования к бытовым условиям жизни и многое другое.

Не все проблемы руководство комбината успешно решало и в Москве с центральными учреждениями страны, уже заросшими глухой бюрократической броней. На решение самого пустякового по процедуре, но жизненно важного для стройки вопроса уходили недели и месяцы. Американцы с такой волокитой, когда и виновного не найти, иметь дело не привыкли и мириться с подобным отношением не желали.

Так в правлении возникла мысль пригласить на работу, на одну из руководящих, но не инженерных должностей, гражданина США, выходца из России, одинаково владеющего русским и английским языками, пользующегося авторитетом и в рабочей среде, и — что очень важно — у советского и партийного руководства. Последнее уже автоматически определяло, что этот человек непременно должен быть коммунистом, хорошо известным по партийной работе Центральным Комитетам Компартии США и ВКП(б).

Яков Голос как никто другой отвечал этим требованиям. Кроме того, он как один из руководителей Общества технической помощи Советской России прекрасно, во всех деталях знал положение в АИК «Кузбасс». Поскольку Голос был не рядовым коммунистом, а членом-основателем Компартии США, вопрос о его командировке, по определению продолжительной, решался на высшем уровне в ЦК обеих партий, а также в ОМС (Отделе международных связей) Исполкома Коминтерна.

В конце мая 1926 года вместе с женой Силией и трехлетним сыном Мильтоном Яков Голос прибыл в Москву и остановился в общежитии АИК «Кузбасс», которое размещалось по тому же адресу, что и правление, — на Волхонке, 9. Поскольку командировка должна была продлиться достаточно долго (не исключалась возможность того, что семья вообще останется в СССР навсегда), Голос по согласованию с руководством ИККИ решил перевестись в ВКП(б). Вопрос был решен положительно.

Последний раз Яков Голос приезжал в Москву по коминтернов-ским делам в начале 1924 года. В конце января он присутствовал на похоронах Владимира Ленина на Красной площади. Рассказывал потом товарищам в Америке о трескучих морозах, о кострах, разложенных на улицах, у которых ночами отогревались молчаливые люди…

У сына Голоса по сей день хранится редчайшая реликвия — листовка в траурной рамке с текстами революционных песен, эти листовки раздавали у дверей Дома Союзов…

… 16 июня 1926 года Яков Голос явился в огромное здание на углу Моховой и Воздвиженки, напротив южного торца Манежа, в котором располагался тогда Исполком Коминтерна. В одной из бесчисленных рабочих комнат его встретил молодой приветливый немец с несколько асимметричными чертами лица, что его, однако, нисколько не портило, заметно прихрамывающий. Как узнал несколько позже Яков Голос, то было последствие ранения в ногу на фронте в Первую мировую войну. Немец воевал, естественно, в составе кайзеровской армии. По-русски он говорил совершенно свободно, поскольку родился в Баку, где провел детские годы. Отец был действительно немец, а мать русская…

Звали нового знакомого гостя из США Рихард Зорге. Он принял от Якова удостоверение, заменяющее партбилет Компартии Америки, о чем выдал соответствующую справку на бланке секретариата Исполкома Коминтерна за своей подписью и печатью Коминтерна.

В семье сына Голоса Дмитрия (Мильтона) бережно хранится этот весьма примечательный документ.

«Коммунистические Пролетарии всех стран, соединяйтесь! Интернационал Москва, 16 июня 1926 год. Секретариат

СПРАВКА Тов. Я. Н. ГОЛОС сдал свое удостоверение, выданное Гене-ральн. Секретарем /Коммунистической/ Уоркерс Парти Америки 21/ÎV1926 год за № 138 о принадлежности его к Амер. /Комм./ Уоркер Парти, в Секретариат ИККИ для разрешения вопроса о переводе его в члены ВКП/б/.

СЕКРЕТАРИАТ ИККИ (Зорге) (Печать ИККИ)».

Ни принявший в далеком 1926 году документ Рихард Зорге, ни сдавший его в обмен на приведенную выше справку Яков Голос, разумеется, никак не могли предвидеть, что спустя десятилетия войдут в историю тайных войн как советские разведчики «Рамзай» и «Звук».

…Завершив дела в ИККИ и получив членский билет ВКП(б), Яков Голос с семьей выехал в Кемерово. Здесь он проработал около года. Ему удалось несколько улучшить обстановку на комбинате, но ненадолго. Дни «Кузбасса» — не как крупнейшего промышленного предприятия, но именно как автономной (!) индустриальной колонии — были сочтены. По состоянию здоровья вынужден был оставить пост руководителя АИК Рутгере. Сменивший его советский инженер не смог или не захотел, а скорее всего, и не мог и не хотел найти общий язык и в прямом, и в переносном смыслах слова с коллективом иностранцев. Американцы начали один за другим возвращаться в Америку.

Но дело было не только в неудачном руководителе или кознях местных властей, которых коробили, а то и по-настоящему бесили самостоятельность и независимость приезжих рабочих и специалистов.

Подлинная причина таилась глубже. Предприятия, подобные АИК, не укладывались в сталинскую концепцию индустриализации страны. У вождя уже выкристаллизовывалась идея первой пятилетки. Если формулировать максимально упрощенно, индустриализация, по Сталину, базировалась на трех китах: коллективизации сельского хозяйства, фактически насильственной, с разорением сотен тысяч крепких, так называемых кулацких, хозяйств, принудительном труде сотен тысяч, а позднее и миллионов заключенных на крупнейших стройках, масштабной распродаже, порой по бросовым ценам, природных богатств и драгоценных произведений искусства, начиная от полотен Тициана из Эрмитажа и кончая ювелирными шедеврами мастерской Фаберже.

Большинство американцев к 1928–1929 годам, как уже сказано выше, покинули Советский Союз. Несколько десятков осталось, кто-то продолжал работать на комбинате, кто-то перебрался на другие предприятия. Оставшиеся приняли советское гражданство. Увы, почти все они в период Большого террора были репрессированы как «американские шпионы».

Одним из руководителей АИК и первым избранным мэром американского поселка был потомственный рабочий завода Генри Форда в Детройте Джон Тучельский. В 1927 году он переехал в Нижний Новгород, где стал работать на строительстве гигантского автозавода, основное оборудование которого, к слову сказать, было закуплено у того же Форда, потом переехал в Ленинград, где работал на одном из электрозаводов. Тучельский женился на советской гражданке, жизнью был вполне доволен… В 1938 году он был арестован по стандартному для бывших иностранцев обвинению в шпионаже и скончался в тюремной больнице…

После фактической ликвидации АИК Яков Голос был отозван в Москву. ЦК ВКП(б) направил его на ответственную работу в партийное издательство политической литературы (Политиздат). Ему с семьей была предоставлена хорошая по тогдашним московским меркам квартира в так называемом первом доме-коммуне по Большой Коммунистической улице, 27, неподалеку от Андроньевской площади (тогда она называлась площадь Прямикова — в честь революционера и чекиста, погибшего в 1918 году в схватке с бандитами в Петровском парке).

В этом доме жило много работников Исполкома Коминтерна, в том числе деятелей коммунистического, рабочего и национально-освободительного движения в различных странах всех континентов.

Соседом Голоса был хорошо известный ему по Нью-Йорку Артур Александрович Адамс, он частенько заходил к нему вечерком вместе с женой Доротеей Леонтьевной. В гостях у Якова и Силии бывал регулярно еще один сосед — высокий индус с окладистой седой бородой, знаменитый поэт Рабиндранат Тагор. Бывали и другие, не менее интересные люди, имена многих из них вошли в историю…

Сегодня ни для кого не является секретом, что Отдел международных связей ИККИ работал в тесном взаимодействии с обеими основными спецслужбами, особенно с разведками: ИНО ОГПУ/ НКВД и Разведупром Красной армии. Военная разведка, как и ИНО, неоднократно меняла свое официальное название. Во избежание постоянных оговорок и путаницы первую в дальнейшем будем именовать военной разведкой, или Разведупром РККА, вторую — внешней разведкой.

Не секрет и то, что ОГПУ ненавязчиво, но пристально изучало всех прибывавших в Советский Союз иностранцев, в том числе даже коммунистов и революционеров. Цели такого внимания были разными: от выявления агентов разведок капиталистических стран до изучения возможных кандидатов в помощники обеих советских разведок.

Именно тогда Яков Голос привлек к себе внимание руководства ОГПУ, с его сотрудниками, к слову, ему пришлось неоднократно иметь дело по работе и в Кузбассе, и в Москве.

Должен сразу оговориться: Яков Голос никогда не вызывал у ОГПУ ни малейших сомнений. У него была прочная репутация старого профессионального революционера-коммуниста. Никто не собирал на него компромат, не прослушивал телефонные разговоры, не перлюстрировал переписку с проживавшими в США родственниками. ОГПУ заинтересовали ярко выраженные организаторские способности Голоса, его умение завоевывать уважение и доверие людей, принадлежащих к разным кругам общества, наконец, обширные личные связи.

Председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский и начальник ИНО Михаил Трилиссер прекрасно понимали, что при всей ценности Голоса как сотрудника издательство политической литературы может без него спокойно обойтись. В то же время такой человек с его преданностью революции, навыками конспирации, любовью к Советскому Союзу как никто другой подходит для разведывательной работы в Соединенных Штатах Америки.

Словом, в Москве сразу у нескольких серьезных ведомств, в том числе и у той организации, которую впоследствии стали загадочно называть «инстанцией», созрело намерение предложить члену ВКП(б) товарищу Голосу вернуться в Нью-Йорк.

Очень кстати, а, возможно, по мнению автора, по намеку из Москвы в сентябре 1928 года секретарь ЦК КП США Джей Ловстон обратился в ЦК ВКП(б) с секретным письмом следующего содержания:

«На основании решения Центрального Комитета Рабочей (Коммунистической) партии Америки мы просим вас предпринять настоятельные меры, чтобы товарищу Я. Голосу было бы разрешено вернуться в США для работы в Американской коммунистической партии. Товарищ Голос пользуется значительным влиянием среди русских трудящихся масс в Соединенных Штатах. В нашей работе это самое слабое звено. Это было нашей ошибкой, когда позволили ему покинуть Америку для работы в Советском Союзе. Товарищ Голос состоит на учете в Московской организации, номер его партбилета 0032969. Расходы по его возвращению он покроет сам, и это не ляжет ни на Компартию США, ни на Коминтерн».

Надо сказать, что такой поворот событий вполне отвечал интересам самого Голоса. В Москве на мирной работе, пускай и в центральном партийном издательстве, ему было просто скучно. Кабинетная работа в области идеологии (как тогда говорили, «на идеологическом фронте») была явно не по нутру старому революционеру, привыкшему к кипучей практической деятельности, порой в экстремальных условиях.

Вопрос о переводе Якова Голоса из ВКП(б) в Компартию США решался на высшем уровне. Уже одно это обстоятельство указывает на то, каким крупным работником он являлся в глазах советского партийного руководства.

В архивах сохранился документ, ввиду особой секретности написанный его авторами от руки, следовательно, в единственном экземпляре. Подписали его всемогущий тогда второй секретарь ЦК ВКП(б) Лазарь Каганович и заместитель заведующего организационно-распределительным отделом ЦК Николай Ежов, будущий нарком НКВД СССР. Подписанная ими справка предназначалась для передачи в ЦК Компартии Америки как свидетельство того, что товарищ Голос Я. Н. выезжает в Америку с согласия ЦК ВКП(б).

В Нью-Йорк Яков вернулся в 1929 году и поселился с семьей (жена и сын прибыли сюда несколько раньше) в Бронксе, в рабочем кооперативном доме неподалеку от одного из парков…

…В заключение этой главы автор с сожалением должен сообщить читателю, что печальная судьба АИК «Кузбасс» постигла вскоре почти все сельскохозяйственные коммуны, созданные Обществом Технической Помощи Советской России.

Не вызывает сомнения, что опыт этих коммун должен был быть задолго до так называемого года великого перелома тщательно изучен (как и труды известных русских кооператоров и знатоков сельского хозяйства профессоров Николая Кондратьева и Александра Чаянова), а сами коммуны могли бы стать образцово-показательными, опорными предприятиями на селе. Сюда бы возить наиболее уважаемых сельских руководителей как на производственную практику. Глядишь, не надо было бы сгонять в колхозы силой, изымать запасы товарного зерна и даже семенного фонда у крепких хозяев с использованием вооруженных сотрудников ОГПУ и красноармейцев, а также оголтелых активистов из так называемых комбедов (комитетов бедноты), не требовалось бы ссылать на Север (большей частью на погибель) сотни тысяч «кулацких» семей, не пришлось бы вводить в мирное время спустя десять лет после окончания Гражданской войны карточки на хлеб и иные продукты, не умерли бы от искусственного Голодомора миллионы жителей Украины, южных областей России, Казахстана и других регионов страны.

Увы, опыт коммун, построенных так называемыми американцами, а по сути, нашими же соотечественниками, волею судеб заброшенными еще до Первой мировой войны за океан, никому не потребовался и впрок не пошел. Сами эти хозяйства через несколько лет разорились. Часть коммунаров вернулась в США и Канаду, часть подалась на стройки первой пятилетки, а некоторые — особенно из сельской интеллигенции: агрономы, ветеринары, зоотехники, механики — были репрессированы как агенты американского империализма и вредители.

Как память об этом ныне почти забытом явлении осталась написанная давным-давно книга писателя Николая Смирнова <Джек Восьмеркин — американец». Иногда по телевидению показывают снятый по этой книге одноименный игровой кинофильм.

Понятное дело, ни Яков Голос, ни энтузиасты возвращения на Родину и в кошмарном сне не могли предвидеть, чем завершится спустя всего несколько лет их благородное и весьма перспективное начинание…