Глава девятая
Опустив ноги с кровати, я протянул руку и потрогал щёку Продавца.
Мех был пушистый, мягкий и словно бы чуть-чуть маслянистый на ощупь. От лица шло тепло.
– Живой, – сказал я. – Точно вам говорю.
Продавец смотрел на меня изучающим взглядом. Потом кивнул.
– Я пришёл к иным выводам. Скорее всего, я нахожусь в вероятностном состоянии. Как кошка Шрёдингера.
– Кот, – поправил я.
– Кошка. Эрвин Шрёдингер экспериментировал только на кошках. Он вообще недолюбливал мужчин, зато обожал женский пол. У него было немыслимое количество любовниц, включая совсем уж несовершеннолетних, из-за чего он вдрызг разругался с коллегой по Оксфорду, чопорным и набожным писателем-фантастом Клайвом Льюисом, и другим фантастом, Рональдом Толкином, хотя там причиной было…
– Тьфу, – сказал я. – Слушайте, зачем мне это?
Продавец вздохнул.
– Не знаю. Но я вынужден это рассказывать, потому что я это расскажу. Итак, Эрвин экспериментировал только на кошках, и знаменитый кот, который то ли жив, то ли мёртв, был на самом деле кошкой…
– Хватит, – сказал я. – Я знаю, что вы любите шутки. Но мне плевать на Шрёдингера, его кошек и его девиц.
Лисья морда нахмурилась. Потом Продавец улыбнулся.
– Получилось! Я должен был рассказывать про Эрвина ещё три минуты, но ты меня заткнул! Эксперимент удачен, я действительно в вероятностном состоянии. Что ж, это хоть что-то.
– Теперь вы не знаете, что случится в будущем? – спросил я.
– Да! Это удивительное ощущение, Максим! Это – свобода! – Продавец мягко выпрямился, его одеяния потянулись за ним с пола. – Полторы тысячи лет знания ближайшего будущего, и вдруг всё исчезло!
– Поздравляю, – кисло сказал я. – Снова будете загадками говорить?
– Нет, нет, – Продавец замотал головой. – Теперь не обязательно… Ты понял, что произошло? Вас всех заманили в иную версию реальности. Я пытался тебя предупредить, но мне не дали. Я знал, что не дадут, но должен был попытаться…
– Кто это сделал? – спросил я.
– Инсеки с помощью Высшего, конечно же! – Продавец словно бы обиделся на такой наивный вопрос. – Мы не были уверены, что войны между Высшими возможны, точнее – считали, что на войну во времени у них вето. Но…
Он развёл руками.
– Мы так и поняли, – сказал я. – А вы-то откуда узнали?
– Сообщил Высший. Наверное, это был наш Высший. Он был встревожен. Видишь ли… – Продавец заколебался. – Тот смысл, который пытаемся реализовать мы, должен привести Вселенную к состоянию хоть и не идеальному, но достаточно мирному и благополучному. Смысл, который несёт Милана, – это понимание разумными существами друг друга, гармония желаний и отношений, поиск компромиссов и мирное сосуществование. Это не наш смысл, но… – Лис вздохнул, – он дружественен. И мы способствовали его появлению.
– Лучше торговать, чем воевать? – уточнил я.
– Да. Наш смысл – поиски взаимной выгоды. Честные сделки… поэтому нам так симпатичны тэни.
– Вы нам помогали… – сказал я задумчиво.
– Тебе, но лишь как инструменту. Ты не смог бы принять тот смысл, и мы не могли, но Милана вполне подходила. Она словно создана для рождённого тэни смысла! Мы получили совет…
– Приказ, – поправил я. – Высшие не советуют.
– Советуют, – опять вздохнул Продавец. – Только их советы равнозначны приказам. Для того, чтобы ты оказался на Трисгарде и принёс Милане смысл, нам пришлось помочь Инсекам завоевать Землю, а потом помочь тебе…
Меня даже в жар бросило.
– Извини, – сказал Продавец. – Но мы внимательно всё просчитали. Тебе может казаться, что мы ответственны за многую кровь и многую боль. Но на самом деле это игра с положительной суммой для всех участников. И грандиозным общим выигрышем в перспективе.
Я молчал.
– Ну хочешь – убей меня, – сказал Продавец. – Я подскажу несколько способов.
– Обойдётесь, – пробормотал я. – Что с вами-то произошло?
– Попытался тебя предупредить и оказался здесь, в этой комнате. Что было между этим – не помню… скорее всего – для меня ничего не было. Изучил обстановку и пришёл к выводу, что вас выкинули в иную реальность. Заманили через портал?
– Да.
– За кем вы пошли? Они похитили Наську?
– Господи, нет! – выдохнул я. – Утащили Лихачёва.
– Тоже жалко, – кивнул Продавец. – Я так понимаю, что у вас союз с Прежним?
– Верно.
Дарина зашевелилась, присела на кровати. Протёрла глаза рукой. Я боялся, что она закричит, но она молчала, глядя на массивную фигуру. Потом спросила:
– Это тот самый?
– Его выкинули за нами вслед, – подтвердил я.
– Нет, скорее всего, меня никто не выкидывал! – запротестовал Продавец. – Моя попытка предупредить вас привела к тому, что меня вообще стёрли из реальности. Но в этой реальности вы стали для меня чем-то вроде якоря. Точкой возможного воплощения. Скорее всего, я буду вот так вот появляться и исчезать, пока вы окончательно не утратите возможность вернуться – или же, наоборот, вернётесь в свою реальность. Прежний обещал помочь?
– Да. Предлагает забросить нас к Инсекам, чтобы мы воевали на их стороне…
– Интереснейшее решение, стоит обдумать, – сказал Продавец и замолчал.
Я обнял Дарину, прижал к себе. Она была настоящая, живая, тёплая, от неё пахло человеком, и стоящая рядом фигура Продавца сразу начала казаться дурным сном, ночным кошмаром. Дарина молчала, склонив голову мне на грудь.
– Советую принять его план, – произнёс Продавец. – Очень рискованно, но хоть какой-то шанс. Или оставайтесь здесь жить. В этом мире Иван человечнее, и сам мир не столь ужасен…
– Вы-то откуда знаете? – спросил я с подозрением.
– Я всё это время качаю информацию из сети и спутниковых каналов, – ответил Продавец с обидой.
Ну да, и впрямь. Он ведь тоже «предсингулярная личность».
– Кажется, я сейчас выпаду из реальности, – продолжил Продавец с тревогой. – Ко мне возвращается видение будущего, но лишь на следующие тридцать секунд! Есть ещё вопросы?
– Послушайте, вы же наврали про Шрёдингера? – спросил я.
– Наврал.
– Я так и знал!
– Он проводил эксперимент с котом, – продолжил Продавец. – Ну как Эрвин мог подвергнуть опасности кисок, он ведь так любил женский пол…
И он исчез.
– Какой ещё Эрвин? – удивилась Дарина.
– Забудь… – рассеянно ответил я. – Они любят пошутить. Даже в таком вот состоянии… Я в душ.
– Нет уж, подожди. – Дарина спрыгнула с кровати и исчезла в ванной комнате.
Я вздохнул, вытянулся на постели. Посмотрел на Милану. Во сне она скинула одеяло и лежала на боку, спиной ко мне. Как и раньше, Милана носила совершенно символические трусики-танга.
Я отвёл взгляд.
Какая у меня всё-таки сложная личная жизнь.
Надо как-то отсюда выбираться. Если мы продолжим путешествовать втроём (а разделяться нам никак нельзя), то добром это не кончится.
Я ожидал, что Иван поутру будет свеж и бодр. Ну а что ему, сверхсуществу, какая-то ночная гулянка, пусть даже с излишествами? Я помню, как он себе оторванные конечности отращивал и пулемётный огонь в упор игнорировал!
Но Иван выглядел помятым и невыспавшимся. Поприветствовал нас вялым взмахом руки, жадно глотая апельсиновый сок. Мы подсели к нему за столик, одни в огромном салоне (или как тут на яхтах миллиардеров принято говорить? Ну не столовой же это зовут, не рестораном и не кают-компанией…). Официанты беззвучно сервировали перед нами стол. Окна были раскрыты, воздух чистый, морской… Я смутно вспомнил, как давным-давно, в детстве, мы с родителями катались на яхте… как же это было давно.
– Всем овсянки, – сказал Прежний. – И сока.
– А мне яичницу, – попросил я из упрямства. – С ветчиной и грибами.
– Трюфелей ему туда насыпьте, – посоветовал Иван. – От души так…
Он протянул руку и взял бокал с шампанским, который как-то очень незаметно и ловко подал ему метрдотель.
– Бурная выдалась ночка? – спросил я.
– Я слишком стар для этого дерьма… – пробормотал Иван, в два глотка осушая бокал.
Шампанское поставили и перед нами. Милана пожала плечами и отпила глоток, мы с Дариной не стали.
– Скажите, а зачем вы страдаете от похмелья? – спросила Милана.
– Я нюхал кокаин с голого животика модной молодой актрисы, – сказал Иван саркастически. – Потом пил пятидесятилетний виски… не очень удачный, кстати… Ну и до утра эту актрису мы вместе с модным, хоть и старым, режиссером…
Он глянул на Дарину, хмыкнул и взял ещё бокал.
– Я не спрашиваю «почему», – сказала Милана спокойно. – Я поняла, что вы занимались развратом в компании юной красивой девушки и мерзкого даже внешне деятеля культуры, а ещё жрали наркотики и безжалостно хлестали алкоголь, бутылка которого стоит как спасение жизни больного ребёнка. Где-то в перерывах вы двигали, как вам было нужно, большую политику, издевались над гостями, которые старались этого не замечать, и вообще вели себя как свинья. Что вам, в принципе, было противно и неприятно. Но зачем вы теперь страдаете? Вы же можете свой организм разобрать и собрать на ходу.
Иван хмыкнул. Кивнул:
– Могу. Вы задали правильный вопрос, милая. Зачем я страдаю? Я хочу страдать. По нашим меркам я молод, и мне действительно не нравится многое из того, что я делаю. Поэтому я принимаю определённые последствия своих действий. Видимо, часть меня считает это справедливым.
– А те части, что не считают? – спросил я.
– Им всё равно, они заняты своими делами… – пробормотал Иван. – Уверен, папочка нашёл бы под это дело красивый нравоучительный стих, но позвольте не выпускать его на поверхность…
– Мне очень жаль, – сказала Милана. – Наверное, даже вам можно помочь. Со временем.
– Вот благодарю покорно, – Иван поморщился. – Отправляйтесь назад и помогите моей версии в своём мире. Тут мы как-нибудь сами справимся…
Он взял ложку и стал мрачно хлебать овсянку. Я тоже попробовал чуть-чуть, но овсянка оказалась совершенно диетической, на воде, без соли и сахара, так что я отодвинул тарелку и дождался яичницы.
Самая обычная яичница из трёх яиц с тонкими чёрными пластами трюфеля, чей запах перебивал всё на свете. Я сгрёб трюфель к краю тарелки и съел жареные яйца, подбирая желток кусочком хлеба.
Хлеб, кстати, был великолепный, свежий.
– Я всё продумал, – вновь принимаясь за шампанское, начал Иван. – Самый правильный вариант – вбросить вас в мир Инсеков. К сожалению, в материнский мир я прямой проход не открою, но я нашёл альтернативу, которая поможет внедриться в ряды Изменённых. Очень-очень горячая точка, как на заказ… Вам понравится, Максим!
Он ухмыльнулся, как человек, придумавший хороший розыгрыш.
– Допустим, внедримся, – сказал я. – И что дальше?
– На ваше усмотрение. Вы можете помогать Инсекам, что вызовет реакцию нашего Высшего, или вредить им, что вызовет реакцию Высшего Инсеков. Вы в любом случае нарушаете тот путь, которым пойдёт наш мир, так что, оказавшись в активной точке, начнёте эту реальность рвать и отравлять! Стремительно и безжалостно, будто клинок, пробивший парус, или крупинка яда в бокале вина…
Милана подняла бровь и спросила:
– Вы пиратом не были?
– Не довелось, увы. Отравителем был, признаю… Вероятность, что вы станете сильным раздражителем и вами займётся Высший – почти сорок процентов. Далее… ну пятьдесят на пятьдесят, что он предпочтёт выбросить вас обратно, а не уничтожать. Хороший план?
– То есть у нас один шанс из пяти? – уточнил я.
– Да! Представляете, как это много в сложившихся обстоятельствах?
Я посмотрел на Ивана и решил, что он прав и даже не издевается. Ответил:
– Спасибо. Даже не знаю, почему вы решили нам помочь. Мне кажется, не только из страха, что здесь появится другой смысл.
– Мне интересна эта ситуация… – пробормотал Иван. – Она настолько неслыханная, что…
Он вдруг поставил бокал и взмахнул рукой.
– Я отправлю вас прямо сейчас. К сожалению… вами начинают активно интересоваться…
Иван сморщился, будто от зубной боли.
Я понял. Я даже не стал ничего уточнять.
Этот Прежний хоть и был сволочью, но человечности в нём осталось побольше, чем в нашем. А вот насчёт других Прежних я не был уверен. Я вспомнил Мод, которую смог разорвать на куски, вспомнил увиденный чужими глазами зал, в котором собирались правители нашего мира. Вспомнил все эти рожи – большей частью холёные, аристократические, надменные, вспомнил старушку в бриллиантах, вспомнил Уильяма, Виктора, прочих, известных всем и неизвестных никому…
– Отправляйте, Иван, – сказал я быстро. – И спасибо… вам и вашему отцу.
Экран вспыхнул рядом со столиком, попавший под него стул развалился на части и запахло горелым деревом. Одновременно в дальнем углу салона стал формироваться другой портал. Официанты шарахнулись в разные стороны, оказаться рядом с несколькими Прежними (а у меня не было сомнений, кто сейчас сюда прибудет) им не хотелось.
Как и мне.
– Девчонки, ходу! – крикнул я, вскакивая. Схватил за руку Дарину, другой рукой Милану – она чего-то тормозила, – потащил к экрану. Тот наливался знакомым серым свечением.
Мне показалось, что, когда мы вбежали в портал, из второго кто-то начал выходить.
Но я не увидел, кто именно. Да и не особо рвался.
В лицо дохнуло жаром – не влажной духотой корабля Инсеков, не горячим солнцем пустыни, а раскалённым металлом, пылающим деревом, смрадом запекающейся органики.
Ноги провалились в пустоту – портал открылся в метре над землей. Я упал, в последнюю секунду успев отпустить девчонок и повернуться боком. Плечо отозвалось болью… где же мои чудесные способности Защитника…
Перед глазами всё кружилось и мельтешило, разум никак не готов был к такой резкой смене обстановки. Мы лежали на булыжной мостовой – очень ровной, аккуратной, декоративной, как на вылизанных туристических улочках Европы. Но камень – это всё-таки камень… Я сел, морщась, потёр левое плечо.
Город, очень похожий на человеческий.
Полыхающий город.
Уже второй раз на моей памяти.
Я узнал его, а может быть, не узнал, а почувствовал. Мне даже название его было незнакомо, я помнил лишь, что остров называется Мидри и это кооперативное государственное образование, созданное в кредит и находящееся в залоге у одной из империй планеты Трисгард… у какой же именно…
Да плевать!
Мы оказались посредине узкой пустынной улочки, засыпанной битым стеклом – в домах вокруг не осталось ни одного целого окна. Вряд ли выбило осколками, скорее, какое-то экзотическое оружие, стёкла целиком перемололо в мелкую сверкающую пыль.
Совсем рядом с нами пылал завалившийся на бок автобус. Широкое заднее колесо было пробито, автобус врезался в стену здания и перевернулся. Из автобуса несло горелой плотью.
– Мы на Трисгарде… – прошептал я и посмотрел на Милану. Та сидела, бережно сжимая что-то в руке. – Ничего не чувствуешь?
– Что? – она оторопело посмотрела на меня. – Не разбилась!
Я только сейчас увидел, что в руках Милана сжимает открытую бутылку шампанского.
– Ты чего? – спросил я.
– Решила, будет смешно… – пробормотала она.
Понятно. В шоковой ситуации люди порой совершают нелепые поступки.
Я взял бутылку и глотнул. Пузырящаяся жидкость смыла с губ вкус яичного желтка. Я вернул шампанское Милане, она очень аккуратно поставила бутылку на мостовую. Помог встать Дарине, протянул руку Милане, но она поднялась сама.
– Это Трисгард, откуда родом твой смысл, – сказал я. – Не ощущаешь какой-то связи?
Милана покачала головой, озираясь. Спросила:
– Что тут происходит?
Над городом прокатился тонкий визжащий звук, будто исполинская дисковая пила перерезала напополам пару зданий.
– Полагаю, то же самое, что я уже наблюдал, – сказал я и мягко подтолкнул девчонок к ближайшему зданию. – Инсеки и Прежние дерутся за этот мир.
Теперь слова Ивана про «альтернативу», которая «как на заказ», стали понятными. Он действительно отправил нас в самую горячую точку противостояния. Здесь Изменённые Инсеков сражаются с гвардейцами Прежних. Здесь умирают и убивают тысячами (а мирных жителей так просто не считают).
И тут, пожалуй, мы можем затеряться в хаосе, примкнуть к Изменённым и…
Что «и»?
Помочь им захватить планету? Или удержать? Под кем она вообще сейчас? Здесь история шла иначе…
А может быть, Иван рассчитывал, что мы выступим против Изменённых?
Но нет, он не дурак. Он понимает, что боевые биоформы Прежних нам отвратительны.
Мы вбежали в один из домов. Дверь была распахнута, внутри царила какая-то жуткая, неестественная тишина. Мы оказались в просторной прихожей, с множеством шкафчиков и стульев. Какое-то общественное место?
– Эй… – позвала Милана. Замолчала. Спросила: – Почему так тихо?
Я жестом указал на устройство, закрепленное на стене у дверей – пятигранную звезду из полированного металла. На лучах звезды были затянутые тонкой серебристой сеткой решетки, из-под которых светило сиреневым.
Видеть устройство раньше мне не доводилось, но в полученной когда-то базе данных оно значилось.
– Это генератор звукового барьера, – сказал я. – Изолирует небольшую зону от шума. Технология низкочастотного эфира.
– Чего? – удивилась Дарина.
– Да я и сам не знаю, не спрашивай… – я осторожно прошёл по комнате, заглянул в соседнюю.
Там обнаружилось множество маленьких треугольных столиков с треугольными тарелками, в которых лежало что-то вроде каши. Еда была нетронута, видимо, её только успели разложить. Окна тоже были выбиты, все запорошено мелкими осколками, а вот яркие картинки на стенах остались чистыми: небо, солнце, дождик, радуга, цветочки и летящие птички, покрытые ярким пушком вместо перьев…
– Тут на шкафчиках какие-то зверюшки нарисованы, – сказала Дарина из прихожей. – Это…
– Местный детский сад, – подтвердил я.
Милана заглянула мне через плечо. Сказала:
– Никого нет… Хорошо. Детей куда-то увели.
– Лучше бы мы нашли отделение полиции, – сказал я. Вошёл, подобрал с пола мягкую игрушку – животное вроде жирафа, с коротенькими ножками и длинной шеей. – Погремушками драться неудобно.
– Ты можешь стать Защитником? – спросила Милана.
Я покачал головой.
– Нет. Высший… ну то есть ты… всё забрал.
– Ну извини. – Милана прошла по комнате, взяла тарелку и понюхала кашу. – Капустой пахнет… Ты сейчас обычный?
– Быстрее, чем человек, и сильнее. Но даже до первого Призыва не дотягиваю. Если нас схватят Прежние, то с меня толка мало.
– Я могу драться, – попыталась ободрить меня Дарина. – Я не стража, но…
Я даже не стал ничего говорить. На Земле – как же давно это было, скоро уж три месяца как – один-единственный уничтожитель вырезал всё Гнездо. Десятки стражей и старших стражей, хранителя и мать – не говоря уже о монахах, жницах и куколках. Да, это было неожиданное нападение, а Гнездо на Земле – тот же детский сад по сути, но никаких шансов в бою у Дарины не будет.
А уж если нападут чистильщики или буги…
– Нам нужно оружие, – решил я. – Пошли отсюда.
Дарина кивнула. А вот Милана осталась стоять, будто вслушиваясь в звенящую тишину.
– Милана? – спросил я.
Она молчала. Потом покачала головой.
– Я… я что-то… чувствую…
Бросив игрушечного жирафа, я поискал взглядом что-нибудь весомее. Увидел кастрюлю с остатками каши, из которой торчал черпак. Вынул его, отряхнул кашу на пол. Черпак был с треугольным ковшом, как положено для всего, имеющего отношение к пище. Это хорошо. Металлический, увесистый и с острой чашей…
– Тут никого нет, – сказала Дарина. – У меня очень хороший слух.
Милана покачала головой. Заговорила, и голос у неё был словно сонный.
– Нет… не звук… он зовёт… он рядом…
Она двинулась по комнате, не замечая детских стульчиков, опрокидывая их. Открыла дверь, вошла в следующую комнату.
Это была спальня. Крошечные кроватки, яркое постельное бельё.
– Тут никого нет, – сказал я, входя за Миланой.
Но Милана молча подошла к одной из кроватей и осторожно приподняла одеяло.
Под ним, совершенно незаметный ранее, лежал маленький мальчик-тэни. Я знаю, что тэни произошли от существ вроде наших свиней. Но эволюция такая штука, что похожий результат можно получить разными путями. Так что у меня язык бы не повернулся пошутить про поросёнка. На кровати лежал ребёнок лет трёх, розовокожий, с белыми, лёгкими, будто пух, волосами, в одних трусиках, словно он всерьёз собирался спать.
Но он не спал. Лежал и молча, внимательно смотрел на Милану.
Та наклонилась, мальчик обнял её и оказался у неё на руках.
Вот ещё нам проблемы не хватало…
– Надо найти местных и пристроить его, – сказал я. Конечно, девчонок не заставишь бросить ребёнка, да я и сам не готов на такое.
Милана повернулась ко мне.
Медленно покачала головой.
И она, и мальчик смотрели на меня каким-то совершенно одинаковым взглядом.
Я вздрогнул, понимая.
И позволил доставшемуся мне когда-то смыслу развернуться и увидеть их связь.
Мальчику было очень страшно, но, когда воспитательница всех уводила, он остался, спрятался – в кровати, под одеялом, в самом надёжном укрытии для любого ребёнка.
Он не мог уйти – то, что было куда больше его, знало о приходе Миланы, кричало внутри и подсказывало каждый шаг. Научило, как отвлечь воспитательниц, как укрыться, утешало и уговаривало ждать.
Поскольку это было важнее всего, важнее его страхов и его жизни. Он не смог бы это сказать и объяснить, он сам этого не понимал. Даже Милана ещё до конца не понимала.
А до меня уже дошло.
К Милане прижимался маленький тэни, в нашей реальности породивший тот смысл, что достался вначале Изменённым, потом мне, а в итоге – ей.
Ну а здесь смысл остался с ним. Непроявившийся, не выловленный технологиями Продавцов. Этот беспомощный малыш – основа Высшего.
Во что же мы ввязались-то на самом деле?
