Глава 33

– Черт побери! – выкрикнула Нита. Она уже было собралась преследовать Фабрисио бегом, накачивая тело гормонами до тех пор, пока не сможет двигаться со сверхчеловеческой скоростью, но вспомнила, что Адэр говорил о еще одной машине в фермерском доме. Он использовал ее для утилизации трупов.

Они намеревались перевезти тело Фабрисио к Адэру на этой машине, а автомобиль МПДСС оставить на стоянке в Маркхэме вместе с находившимися без сознания агентами.

Нита развернулась и помчалась обратно к сараю. Включила свет.

Внутри обнаружился потрепанный белый грузовик для мороженого с рисунками снежинок, фруктового льда и улыбающихся детей по бокам. Конечно, грузовик с мороженым. Как еще келпи смог бы поддерживать правильную температуру для хранения тел?

Проклиная Адэра и его чувство юмора, Нита вскочила внутрь. Ключи торчали из замка зажигания, и она нажала педаль газа. Двигатель взревел, рявкнул и заглох. Выругавшись, Нита подняла ногу и снова нажала педаль газа, и снова ничего не произошло. Она выругалась еще раз и пнула машину. Затем уставилась на рычаг переключения передачи, и ее охватило ужасное осознание.

Она понятия не имела, как водить машину.

Ни малейшего гребаного понятия.

Раньше она никогда не садилась за руль. В фильмах это выглядело просто, да и Ковит, казалось, легко справлялся. Но она не знала, что нужно сделать. Под рулем нашлась третья педаль, и Нита не представляла, зачем она там. Были газ, тормоз и… эта штука. Штука, которая, вероятно, была ключом к запуску машины.

Нита закричала и ударила кулаком по рулю, прежде чем рухнуть на него.

Фабрисио сбежал.

Даже если бы сейчас она поняла, как завести машину, все равно догнать его уже не смогла бы.

Он был у нее в руках. Был здесь. Но она позволила ему уйти. Опять.

Сначала неудачное отравление, теперь это. Почему она просто не зарезала его прямо в машине? Это было бы так просто. Да, грязнее. Да, больше улик. Но с этим можно было бы разобраться. Она могла бы бросить машину в озере, а агентов МПДСС – на стоянке, а не в машине на стоянке.

Она должна была зарезать его, вырезать сердце, пока они ехали по шоссе. Ее руки дрожали на руле, и Нита почувствовала, как слезы разочарования текут по щекам.

Черт.

Черт.

Черт.

Донесет ли он на нее? Ему придется что-то сказать МПДСС, чтобы объяснить похищение. Но продолжали действовать прежние договоренности: если он донесет на нее, она донесет на него. И не подлежало сомнению – он этого не хочет.

Нет, теперь она подозревала, что он сбежал ото всех, забрал свой фальшивый паспорт и деньги от продажи Ниты и купил билет на самолет куда-нибудь еще.

Куда-то, где она не смогла бы его достать.

Но он все еще мог достать ее.

Нита вздохнула. Все нормально. Она сможет вычислить его новое имя и узнать, каким рейсом он полетел. Пока непонятно, как именно ей удастся это выяснить, но однозначно удастся. В третий раз Фабрисио от нее не уйдет.

Нита убрала с лица локоны, сунула ключи в карман и вышла. Ее ноги ступали по грязи и заплесневевшему сену на полу сарая, из-под подошв кроссовок вздымались облачка пыли и истлевшего лошадиного навоза. Она вышла наружу, чтобы проверить, как там Ковит.

Когда она проверяла его раньше, он казался оглушенным, но был вроде бы в порядке. Однако висок Ковита кровоточил, так что ей, вероятно, стоило бы зашить рану, пока они придумывают новый план. План получше.

Снаружи слишком ярко светило солнце, высокая трава в поле мягко покачивалась на ветру. Царила тишина.

Пока ее не нарушил крик.

Нита напряглась, а затем ринулась вперед, шурша гравием. И резко остановилась в нескольких шагах от того места, где раньше стояла машина МПДСС. Она совсем забыла о водителе, который выбрался из машины перед отъездом Фабрисио.

Агент лежал на земле с заломленными за спину руками. Ковит сидел сверху как кот, поймавший птичку, гибко изогнувшись и ухмыляясь озорно и жестоко одновременно. Он сильнее выкрутил руку агенту, и та сломалась с хрустом.

Агент снова закричал, пронзительно и резко, а затем начал рыдать, умоляя Ковита прекратить.

– Что ты, черт возьми, делаешь? – Вначале голос Ниты звучал нормально, а к концу фразы стал высоким и звенящим.

Ковит неспешно повернулся к ней. Одна сторона его лица была залита кровью, и все его тело содрогнулось, когда он поглотил боль мужчины.

– Мне казалось, пояснения не потребуются.

Нита открыла и закрыла рот. Сглотнула и мягко сказала:

– Я думала, мы договорились не убивать агентов.

– Договорились, – кивнул Ковит, соглашаясь. – Но потом этот очнулся и увидел наши лица.

У Ниты подвело живот. Невозможно было заставить его не видеть их лица. И ей не хотелось, чтобы кому-то из них пришлось давать показания в полицейском участке и отвечать на вопросы, зачем они похитили Фабрисио и агентов МПДСС.

Ковит пожал плечами и произнес то, что Нита боялась услышать:

– Он должен умереть.

Нита опустила голову и сглотнула. Ее руки дрожали, но она сказала себе, что это из-за адреналина, все еще циркулирующего в организме после погони за Фабрисио.

– Пожалуйста, я ничего не скажу, – рыдал под Ковитом агент МПДСС.

Ковит небрежно протянул руку и ухватил мужчину за челюсть, цокнув языком.

– Хватит. Сейчас никто не поверит ни единому твоему слову.

Затем он слегка ткнул агента плечом в спину, заставив того закричать. И пока его рот был открыт, протянул другую руку и проткнул ему язык своим ножом. Голова Ниты дернулась в сторону, чтобы не видеть произошедшее, но крик, бульканье и приглушенное «маххх тунххх», вырвавшееся из горла агента, говорили сами за себя. Ковит тихо зашипел, а по руке Ниты побежала дрожь, распространяясь по всему телу подобно болезни.

«Ты хочешь, чтобы я вырвала ему язык, Нита? – Голос матери эхом отозвался в ее памяти, такой ясный, словно она была здесь и говорила о том, как изувечить Фабрисио. – В другой комнате у меня есть плоскогубцы».

– Нита? – голос Ковита прозвучал резко. – Посмотри на меня.

Она судорожно вздохнула и посмотрела.

Его лицо было красивым, каждая волна боли, проходившая через него, заставляла его кожу сиять здоровьем, и волосы выглядели уже не такими тусклыми. Ковит поднял окровавленную руку и убрал сбившиеся пряди темных волос с лица – кровь пригладила их, будто гель для волос.

– Этот человек должен умереть, – произнес он тихо, но твердо. – Скажи мне, что понимаешь это.

– Понимаю, – но ее голос звучал слишком неуверенно.

Ковит поджал губы.

– Ты это спланировала. Ты знала о рисках. Я неоднократно спрашивал тебя, уверена ли ты, что хочешь это сделать, понимаешь ли ты возможные последствия, если план провалится. Каждый раз ты отвечала мне «да».

Так она и отвечала. Разве могло что-то пойти не так? Но это было глупо. Ни один ее план, составленный здесь, пока еще не увенчался успехом.

Агент МПДСС снова с бульканьем закричал, и что-то хрустнуло, как ломтик сельдерея. Крик стал громче. Он начал умолять, тихо хныча, прося сохранить жизнь, но больше не мог произносить слов.

Нита сглотнула.

– Я… Просто… Давай убьем его и покончим с этим, если у нас нет другого выбора.

Повисла тишина, а потом Ковит прошептал так тихо, что она едва его расслышала:

– Я голоден.

Желудок Ниты сдавило спазмом. Она не могла смотреть на Ковита.

– О.

– Он все равно умрет, – голос Ковита стал громче. – Так что я могу получить от него свою порцию еды.

Нита сглотнула и кивнула, но все еще не могла заставить себя посмотреть на него.

Водитель захныкал и возобновил борьбу.

Ковит зарычал и вывернул ему руку так, что раздробленная кость разорвала кожу и выскочила наружу. Крика оказалось достаточно, чтобы Ниту передернуло.

Она лежала в своей камере без сил, слушая крики Миреллы; усилия, с которыми та выталкивала из себя звук, разрывали ей горло, и наконец вопли превратились в кровавое бульканье.

Нита выдернула себя из этих воспоминаний.

– Я…

Нита вскинула руку и схватилась за голову.

Она могла согласиться на убийство. Делать нечего. Он видел их лица. Но это не входило в план, и Нита чувствовала себя более чем просто отвратительно из-за происходящего, но изменить ситуацию уже не могла.

Но пытки – это уже другое.

Что-то тяжелое и болезненное запульсировало у нее в груди. Человек на земле плакал, его тело было вывернуто и сломано. Ковит постоянно сотрясался от потоков боли, но лицо его оставалось отстраненным.

Нита закрыла глаза, пытаясь заглушить крики Миреллы из воспоминаний.

– Я… я подожду в сарае. Приходи, когда закончишь.

Она отвернулась, прежде чем Ковит успел увидеть выражение ее лица. Нита не знала, как оно выглядело, но понимала: он его видеть не должен.

Она быстро ушла, так быстро, насколько могла, не переходя на бег.

– Нита, постой, подожди.

Внезапно раздался хруст, и плач усилился, следом послышался мучительный вой. Нита украдкой взглянула туда и сразу пожалела об этом. Ноги мужчины оказались переломаны. Теперь он никуда не смог бы убежать. Нита зажмурилась и постаралась выжечь этот образ из памяти.

Ковит подошел к ней, хмурясь.

– Ты в порядке?

– Да, все отлично. – Нита отвернулась.

Поколебавшись, он шепотом спросил:

– Ты меня боишься?

Нита медлила слишком долго, и на его лице одновременно отразились мягкость, искренность и уязвимость, прежде чем вернулся убийственный «покерфейс».

– Нет, – слишком поздно произнесла Нита.

Он долго молчал, затем сказал:

– Тебе не нравится, что я ем.

– Не нравится, – признала Нита.

– Ты считаешь это злом.

– Конечно. Даже ты не станешь этого отрицать.

Она смотрела на Ковита, ощетинившись, защищаясь, хотя и сама не могла объяснить почему.

– Зачем ты давишь на меня? – сорвалась она. – Ты помешал мне досмотреть то видео, потому что и так знал это!

Он провел рукой по волосам.

– Прости. Ты права. Мне не следовало бы… Я не хотел, чтобы ты увидела это. – Взгляд его метнулся к корчившемуся на земле телу. Ковит тяжело сглотнул. – Я просто нервничаю. А от еды мне становится легче.

– Как и от обычной еды, – сухо ответила она. – Ты сравниваешь истязание людей с поеданием мороженого при плохом настроении.

Он ощетинился.

– Только не говори мне, что не залезла бы в грудную клетку этого человека и не вырвала бы его органы, окажись на моем месте.

Нита вздрогнула.

– Фабрисио сбежал и может на нас донести. Через несколько часов я встречусь с Генри, и он вполне может решить приговорить меня к смерти через МПДСС. К тому же я голоден. Разве мне нельзя насладиться гребаной последней трапезой?

Но все обстояло иначе. Способ, которым он получал еду для утешения, оказался более чудовищным, чем преступление, так взволновавшее его.

– Я не понимаю, зачем так усложнять эту историю с Генри, – огрызнулась она. – Почему ты просто не можешь замучить и убить его? Он активно пытается вернуть тебя себе или вернуть в лапы мафии. Я не могу придумать более достойного кандидата для пыток кроме, может быть, Фабрисио.

– Мне жаль, что я не могу убить человека, который воспитывал меня десять лет, только для твоего удобства, – прорычал Ковит, скривив рот, голос его источал сарказм.

– Это не…

– Нет. – Он прищурился, а тон внезапно стал ледяным.

Нита широко раскрыла глаза и отступила назад – инстинкт самосохранения заставил ее отпрянуть.

– Ты не должна этого делать, Нита.

– Чего делать?

– Судить меня за то, что я не хочу его убивать. Осуждать меня. Тебе неприятно, что я вырвал незнакомцу язык. Тебе, взорвавшей целый рынок! Тебе, заманившей незнакомцев в здание, чтобы убить! Но у тебя есть какая-то праведная ярость из-за того, что я не буду убивать человека, который был мне как отец?

– Люди на рынке были негодяями!

– Все? Все люди? Даже заключенные? – его голос зазвучал низко.

– С этим ничего уже не сделать, – сглотнула она. – У меня… есть немного моральных принципов.

– У меня тоже. – Он прищурился. – И они существуют не для твоего удобства, – выплюнул он. – Моя мораль не гибкая и не меняется в зависимости от того, чего ты хочешь или в чем нуждаешься в данный момент, Нита.

Его глаза были черными, в тень от сарая не прорывался свет, и лицо скрывалось в темноте. Голос был низким и злым, и сердце Ниты заколотилось быстрее, пока он говорил.

Иногда она видела монстра внутри него.

А иногда он заставлял ее видеть монстра внутри себя.

Нита сглотнула и посмотрела на агента МПДСС, задыхавшегося на земле в трех с половиной метрах от нее.

Она посмотрела на мужчину с его широко раскрытыми испуганными глазами, с лицом, залитым кровью, и будто снова увидела другую пару испуганных глаз. Фабрисио сидел в клетке и умолял о помощи. У этого человека были такие же глаза.

Она пошла против матери и спасла Фабрисио. И он предал ее.

Если бы Нита спасла агента МПДСС, пойдя на поводу у призрачного кусочка сознания, который она называла своей совестью, что бы тогда произошло? Он поблагодарил бы. А потом, защелкнув наручники на ее руках, отправил бы в тюрьму, а Ковита – навстречу смерти.

– Ладно.

– Что ладно?

– Я поняла. Я больше не буду поднимать тему Генри. Иди ешь, – она сглотнула. – Я иду в сарай. Приходи за мной, когда закончишь.

Его гнев улетучился, и он замешкался, будто не ожидал, что выиграет в этом споре, да и сомневался, что должен был.

– Хорошо, – его голос снова стал ласковым. – Я скоро вернусь за тобой.

Нита отвернулась и, спотыкаясь, подошла к сараю. Захлопнула дверь, но это не заглушало крики, они просачивались сквозь дерево и проносились в ее сознании как тени.

Тело била дрожь, и она рухнула на пол, обхватив руками колени. И там, под звуки криков невинного человека, которого пытали из-за ее ошибок, она тихо заплакала.