111. Не скованный обетами
И поэтому недавние события никоим образом меня не рассердили.Размышления Эла в первый из Последних Десяти Дней
Далинар вернулся из видения Буреотца и обнаружил, что все еще летит с ветробегунами – в маске, укутанный в несколько слоев защитной одежды.
Считаные минуты назад он был ветром, а теперь чувствовал себя неуклюжим и медлительным. Но все равно упивался тем, что слышал и чувствовал. Тем, что сказал.
«Слова приняты».
Что бы ни происходило в Уритиру, Каладин встретит это во всеоружии. Если будет на то воля высших сил, этого окажется достаточно, и ветробегун сумеет добраться до Навани. Сейчас Далинар должен сосредоточиться на текущей задаче.
Он жаждал ускориться, но, конечно, от его желаний ничего не зависело. Он не мог контролировать это подобие полета; в нем Черный Шип был всего лишь стрелой, которая двигалась благодаря чужой силе – и ее обдували ревнивые ветра, возмущенные вторжением.
В глубине души он признавал, что это ребяческое недовольство. Он же летит! Преодолевает сотню миль меньше чем за полчаса. Его нынешнее путешествие было чудом, невероятным достижением. Но на краткий миг ему удалось испытать кое-что получше.
По крайней мере, полет почти завершился. Они преодолели относительно короткий отрезок от поля битвы в Эмуле до границы Тукара, где был замечен лагерь Ишара. Основная масса армий бога-жреца переместилась во время кампании коалиции, укрепляя позиции на случай, если певцы или армия Далинара попытаются продвинуться в Тукар.
Когда отряд Далинара достиг побережья, они обнаружили несколько обезлюдевших лагерей, выделяющихся благодаря крупным оспинам от костров на каменной земле. Местность облысела – деревья вырубили на дрова, в холмах подчистили все съедобное. Здесь, на Западе, растительность была гораздо богаче, и армия могла самостоятельно добывать себе пропитание и охотиться, чтобы выжить. В Ничейных холмах такое было невозможно.
По команде Сигзила их отряд из пяти ветробегунов, Далинара и Сзета замедлил полет и завис над землей. Под ними виднелся большой шатер Ишара, у входа в который выстроилось около сотни солдат. Одежда у бойцов была почти одинаковая: доспехи из свиной кожи и закаленные кирасы, выкрашенные в темно-синий цвет – не холинский оттенок, а ближе к черному. Не настоящая униформа, но хоть что-то похожее. Учитывая отсутствие у них духозаклинателей и преобладание в этом районе пастухов, снаряжение выглядело логично. Они были вооружены в основном копьями, хотя попадались и стальные мечи.
– Они готовы к встрече с нами, – сказал ветробегун-азирец, который удерживал Далинара в воздухе, чтобы его не унесло ветром. – Светлорд, мне это не нравится.
– Мы все Сияющие, – сказал Далинар, – с большим количеством самосветов и узокователем, способным обновить сферы. Мы готовы, как никто другой, к тому, что может случиться внизу.
Командир роты взглянул на Сзета, который на самом деле летел благодаря собственным способностям и буресвету. Далинар, естественно, посвятил Сигзила в тайну – он не оставил бы офицера в неведении о возможностях отряда.
– Позвольте мне, по крайней мере, сначала послать кого-нибудь другого, – сказал Сигзил. – Поговорить, узнать, чего они хотят.
Далинар перевел дух и кивнул. Он был нетерпелив, но нельзя воспитать хороших офицеров, игнорируя их обоснованные предложения.
– Это было бы мудро.
Сигзил посовещался со своими ветробегунами, затем устремился к земле. Очевидно, под «кем-то другим» он имел в виду себя. Сигзил приземлился, и его встретил сам Ишар, вышедший из шатра. Далинар сразу же узнал Вестника. Между ними существовала Связь.
Солдаты вокруг шатра не атаковали Сигзила. Беседуя с Шалаш последние несколько дней, Далинар многое узнал о старом Вестнике. До сих пор он представлял себе Иши мудрым, осторожным и вдумчивым. По правде говоря, Далинар втайне считал его похожим на Нохадона, автора «Пути королей».
Шалаш развеяла заблуждения. По ее словам, Ишар был уверенным в себе, энергичным. Деятельным, похожим скорее на боевого командира, чем на старого мудреца. Это ведь он открыл способ путешествовать между мирами и привел человечество на Рошар.
Шалаш не упоминала, чтобы он был хитрым. Ишар, смелый мыслитель, мог увлечь людей своими как будто безумными идеями, которые в итоге оправдывались. Но уловки ему были несвойственны. По крайней мере, так считала Шалаш. Она предупредила, что все могло измениться за тысячелетия, раз уж причуды других Вестников становились все более заметными.
Далинара не удивило, что Сигзил смог поговорить с этим человеком, а затем благополучно взлететь обратно. Ишар, похоже, не из тех, кто планирует засаду.
– Сэр, – сказал Сигзил, подплывая к Далинару. – Я… не думаю, что он в здравом уме, что бы там ни говорила Шалаш.
– Этого и следовало ожидать. Что он сказал?
– Назвался Всемогущим. Богом, рожденным заново после того, как был расщеплен. Он говорит, что ждет, когда придет защитник Вражды и сразится с ним в преддверии конца света. Я думаю, он имеет в виду вас, сэр.
Леденящие душу слова…
– Но он согласен поговорить?
– Да, сэр. Хотя должен предупредить, что мне не нравится вся эта ситуация.
– Понятно. Веди нас вниз.
Сигзил отдал приказ, они спустились на землю и приземлились в центре кольца солдат. Несколько ветробегунов призвали осколочные клинки; остальные, еще не принадлежащие к Третьему Идеалу, несли копья. Они окружили Далинара кольцом, но он похлопал Сигзила по плечу и заставил их расступиться.
Он направился к Ишару, Сзет следовал за ним с одной стороны, Сигзил – с другой. Далинар не ожидал, что старый Вестник окажется с виду таким сильным. Далинар привык к немощи старцев вроде Таравангиана, но человек перед ним был воином. Хотя Вестник был одет в мантию и носил бороду ревнителя, его предплечья и поза ясно указывали на то, что он привык держать оружие.
– Защитник Вражды, – произнес Ишар по-азирски громким, звучным голосом. – Я долго ждал тебя.
– Я не защитник Вражды, – сказал Далинар. – Я хочу быть твоим союзником в противостоянии с ним.
– На ложь я не поддамся. Я – Тезим, первый из людей, аспект Всемогущего. Я готовлюсь к концу миров. Я не должен был игнорировать твои предыдущие послания; теперь я вижу, кто ты. Кем ты должен быть. Только прихвостень моего врага мог захватить Уритиру, мой святой престол.
– Ишар, – тихо произнес Далинар. – Я знаю, кто ты.
– Я стал другим. Я теперь Вестник Вестников, единственный носитель Клятвенного договора. Я превзошел себя прежнего и превзойду себя нынешнего. Я впитаю твою силу, Вражда, и стану богом среди богов, возрожденным Адональсиумом.
Далинар осторожно шагнул вперед, жестом приказав спутникам оставаться на месте.
– Я говорил с Эш, – спокойно сказал он. – Она просила передать тебе, что Тальн вернулся. Он ранен – и для его исцеления ей необходима твоя помощь.
– Тальн… – отрешенно повторил Ишар. – Наш грех. Носитель наших мук…
– Йезриен мертв, Ишар, – продолжил Далинар. – По-настоящему мертв. Ты это почувствовал. Эш почувствовала. Он был заточен в камень, но после этого его душа исчезла. Это ее отец, Ишар. Она потеряла отца. Ей нужен твой совет. Безумие Тальна пугает ее. Ты ей нужен.
– Я приготовился к твоей лжи, защитник Вражды, – заявил Ишар. – Я и не предполагал, что она окажется такой… похожей на правду. И все-таки ты уже сделал слишком много, чтобы доказать, кто ты такой. Захватил мой священный город. Призвал злую бурю. Послал своих приспешников мучить мой народ. Ты извратил спренов и переманил на свою сторону, так что у тебя появились фальшивые Сияющие, но я раскрыл твои секреты. – Он поднял руки, словно призывая клинок. – Пришло время конца. Давай начнем битву.
Из тумана в его руках появилось оружие. Извилистый осколочный клинок, покрытый глифами, которые Далинар не узнал, хотя сам клинок был смутно знаком. Видел ли он его раньше?
Сзет громко зашипел.
– Этот клинок, – сказал он. – Клинок Чести узокователя. Меч моего отца! Где ты его взял? Что ты сделал с моим отцом?
Ишар шагнул вперед и замахнулся на Далинара.
Некоторые люди покинули отряд мятежников Рлайна и вернулись в свои комнаты, надеясь, что их не узнали, но большинство остались. Их число даже возрастало по мере того, как многие участники сопротивления забирали свои семьи. Рлайну пришлось отпустить их сходить за близкими. Как же он мог поступить иначе? Бросить их на поживу Преследователю, который, как известно, метил в родственников тех, на кого охотился?
На это тратилось драгоценное время. Их также задерживала необходимость нести как раненых, так и бесчувственных Сияющих. Рлайн делал все, что мог, чтобы удержать основную группу в движении; он вел их через Отломок, избегая центрального коридора, где они были бы слишком беззащитны перед Небесными.
Однако он обнаружил, что настраивается на ритм отчаяния. За ними следили – кремлец со спреном пустоты внутри полз по стене. Отряд Рлайна не прошел и половины рынка – до выхода из башни оставалось приличное расстояние, – когда раздался громкий треск, заставив малодушных разбежаться. Это был молниевый удар буреформы, сигнал покинуть улицы.
Рлайн подвел свою изможденную группу к стене большой пещеры и выставил вперед солдат. Небесные летали над ними. Глубинные начали подниматься из пола, приблизились десятки буреформ.
– Ты был прав, слушатель, – сказала Лешви, опускаясь рядом с ним. – Слова бы мне не помогли. Он знает, что мы натворили. Они напевают ритм казней.
– Может быть, нам следовало добраться до комнаты с колонной, – сказал Рлайн. – И сбежать через подземные туннели, как и предлагала Венли.
– Нет. Эти туннели заблокированы. Нашей единственной надеждой было сбежать через главный вход и, возможно, пересечь горы. К сожалению, судя по ритмам, их прислала не Рабониэль. Вражда хочет, чтобы я об этом знала. Меня будут пытать, как Вестников, когда я вернусь на Брейз. – Она отсалютовала Рлайну. – Итак, сперва мы будем драться.
Рлайн кивнул и сжал копье.
– Мы будем драться, – повторил он, затем повернулся к Венли, которая как раз приблизилась. – Есть ли еще спрены, подобные тому, что связался с тобой? Может быть, кому-то нужны другие певцы? Вроде меня?
– Да, – сказала Венли в ритме скорби, – но я отослала их. Сплавленные стали бы за ними охотиться. – Она сделала паузу, затем ее ритм сменился замешательством. – И Тимбре говорит… она говорит, что тобой интересуются другие.
– Что? – изумился он. – Ты про того спрена чести? Я ему отказал. Я…
В комнате стало темно.
Затем все засияло, и от его ступней проросли кристаллы, как будто… как будто пол превратился в огромный витраж. На нем были изображены взлетающая фигура в светящемся синим осколочном доспехе и сверкающая башня.
«Продолжай бороться, – произнес голос в его голове. – Спасение придет, Рлайн, слушатель. Соединяющий Разумы. Меня послала к тебе моя мать по просьбе Ренарина, Сына Шипов. Я наблюдал и видел, что ты достоин.
Произноси Слова и не отчаивайся».
Сигзил блокировал атаку Ишара своим осколочным клинком. Остальные ветробегуны бросились вперед, чтобы защитить Далинара. Сзет, однако, отшатнулся. Вид этого Клинка Чести явно расстроил его.
Наблюдающие солдаты-тукари начали смыкать круг, но Ишар приказал им отступить. Затем он отскочил от Сигзила, крича на Далинара:
– Сразись со мной, защитник! Один на один!
– Я не взял с собой оружия, Ишар, – сказал Далинар. – Время для состязания защитников еще не пришло.
Ишар сражался блестяще: когда другие ветробегуны пытались объединиться против него, он превращался в размытое пятно со сверкающим клинком, парировал, уклонялся, маневрировал мечом – тот, исчезая на миг, проходил сквозь оружие, отбивающее удар. Ветробегуны только недавно начали отрабатывать такую технику, а Ишар выполнял сложный финт с изяществом опытного бойца.
«Он дуэлянт, причем отменный, – подумал Далинар. – Шквал».
«А чего ты ожидал? – прогрохотал Буреотец у него в голове. – Он защищал человечество на протяжении тысячелетий. Вестники не все были воинами, когда начинали, но стали ими к концу. Три тысячи лет почти постоянной войны меняют человека. Среди Вестников Ишар считался середнячком».
Вестник столкнулся лицом к лицу со всеми пятью ветробегунами сразу и… справился без труда. Он отбил один удар, затем другой, одновременно увернувшись от копья, которым его пытались пронзить сверху, и наконец взмахнул клинком, отсекая наконечники двух неосколочных копий.
Осколочный клинок Сигзила превратился в длинный дуэльный меч, предназначенный для выпадов. Он ударил Ишара в спину, однако Вестник небрежно повернулся, поймал клинок одним пальцем – коснувшись незаточенной кромки – и направил в сторону. Сигзил споткнулся, чересчур приблизился, и Ишар той же самой рукой ударил его в грудь, вынудив растянуться на камнях.
Затем Ишар снова повернулся и клинком отразил удар Лин. Лейтен атаковал, пытаясь обойти с фланга, но по сравнению со старым Вестником он выглядел неуклюжим. К счастью для пятерых, Ишар просто защищался.
Несмотря на все старания, никто не смог его достать. Как будто… как будто он избегал ударов, предугадывая будущее.
«Он середнячок? – переспросил Далинар. – Но… кто был лучшим?»
«Тальн».
«Тот, что сидит в моем лагере? И может только бормотать?»
«Да, – сказал Буреотец. – Это неоспоримый факт. Но будь осторожен; мастерство Ишара как дуэлянта представляет меньшую опасность. Он вернул себе Клинок Чести. Он – узокователь, который не скован никакими обетами».
Ишар внезапно рванулся вперед, навстречу атаке Сигзила. Старик уклонился от удара, затем подскочил и коснулся груди ветробегуна. Когда Ишар убрал руку, за ней потянулась линия буресвета. Он коснулся земли, и Сигзил споткнулся, задыхаясь, – его сияние начало угасать. Ишар, по-видимому, привязал Сигзила к камням чем-то вроде светящейся веревки, которая отводила буресвет в землю.
Не успел Далинар и глазом моргнуть, как остальных постигла та же участь. Один за другим они оказались привязаны к камню. Не оцепенели, не застыли, но их свет уходил, и все они начали спотыкаться, замедляться, как будто вместе с ним их покидала сама жизнь.
Далинар взглянул на Сзета: шинец упал на колени, широко раскрыв глаза. Шквал. Далинару стоило дважды подумать, прежде чем полагаться на убийцу в качестве телохранителя. Навани предупреждала: Сзет был почти так же неуравновешен, как и Вестники.
Далинар не хотел видеть, что произойдет, когда его солдаты утратят весь буресвет. Он собрался с духом и просунул руки между мирами, затем резко соединил сжатые кулаки. В этот миг он объединил три реальности, породив вспышку силы, которая смыла все цвета и наполнила Сияющих светом.
Сам Далинар, стоя в колодце света, почти ослеп – силуэты людей сжались до черточек, все тени исчезли. Ишар, однако, не изменился. Вестник побледнел, вытаращил глаза, его выбеленная одежда колыхалась. Он выронил клинок, и тот превратился в туман. Ошеломленный Ишар шагнул к Далинару.
– Как? – Слово прозвучало отчетливо и на фоне беззвучного потока силы, который их окружал, показалось странно неуместным. – Ты… ты смог открыть путь Чести…
– Мы с Буреотцом связаны, – сказал Далинар. – Ты мне нужен, Ишар. Мне не нужна легенда про Вестника Тайн. Мне нужен человек, которым, по словам Эш, ты когда-то был. Человек, готовый рисковать своей жизнью, результатами своего труда и самой своей душой, чтобы спасти всех людей.
Ишар подошел ближе. Держать портал открытым было трудно, но Далинар по-прежнему сжимал руки. Прямо сейчас в этом месте, выкрашенном в белый цвет, существовали только он и Ишар. Вестник остановился в двух шагах от Далинара. Да, встреча с другим узокователем потрясла его.
«Я могу дотянуться до него», – подумал Далинар.
– Мне нужен учитель, – сказал он вслух. – Я не знаю своих истинных способностей. Вражда контролирует Уритиру, но я думаю, что с твоей помощью мы сможем восстановить там Сияющих. Пожалуйста, помоги.
– Понятно, – тихо произнес Ишар, глядя Далинару в глаза. – Итак, враг добрался и до Буреотца. А я так надеялся…
Он покачал головой, затем протянул руку и прижал ладонь к груди Далинара. С трудом удерживая перпендикулярность открытой, Далинар не смог вовремя отодвинуться. Он попытался отбросить перпендикулярность, однако она осталась открытой, когда он развел руки, – сила по-прежнему ревела сквозь нее.
Ишар коснулся собственной груди, создавая линию света между собой и Далинаром.
– Я заберу эту связь с Буреотцом. Понесу ее сам. Я чувствую… что-то странное в тебе. Связь с Враждой. Он видит в тебе… того, кто будет сражаться против него. Этого не может быть. Я возьму и эту Связь.
От Далинара что-то оторвали – как будто саму душу, – и он упал на колени, задыхаясь. Крик Буреотца был ужасен, мучителен и походил на кривую молнию, угасшую раньше положенного срока.
«Нет, – подумал Далинар, – Нет, пожалуйста…»
На белом поле возникла тень. Тень… черного меча. И этот одинокий темный штрих рассек линию, соединяющую Далинара с Ишаром.
Белый шнур лопнул, оборванные концы расплелись на волокна, за которыми волочились клочья тьмы. Ишара отшвырнуло прочь, он ударился о камень. Перпендикулярность оставалась открытой, но ее свет потускнел, и стал виден Сзет – он стоял между Далинаром и Ишаром со странным черным осколочным клинком в руке. Иллюзорная личина растаяла, как краска под дождем, превратившись в свет, который меч засосал в себя, поглотил.
– Где, – тихо спросил Сзет у Ишара, – ты раздобыл меч, который носишь?
Вестник, казалось, не слышал его. Он смотрел на меч Сзета, с которого капал черный жидкий дым. Вокруг него белый свет перпендикулярности искривлялся и поглощался, как вода в канализации.
Сзет развернулся и вонзил меч в самое сердце перпендикулярности. Буреотец закричал в гневе, и перпендикулярность рухнула, сворачиваясь внутрь себя.
В мгновение ока мир снова наполнился красками. Все пятеро ветробегунов лежали на земле, но шевелились. Ишар вскочил на ноги перед Сзетом; рука, которой бывший Убийца в Белом сжимал меч, была обвита черными щупальцами; его оружие источало кошмары и кровоточило разрушением.
– Отвечай! – закричал Сзет. – Ты убил человека, который владел этим мечом до тебя?
– Конечно нет, глупец, – сказал Ишар, призывая свой Клинок. – Шинцы служат Вестникам. Они берегли мой меч для меня. Они вернули его, когда я открылся.
Далинар вытер лоб и поднялся на ноги. Он чувствовал онемение, но в то же время… тепло. Облегчение. Что бы ни начал Вестник, он не смог довести задуманное до конца.
«С тобой все в порядке?» – спросил он у Буреотца.
«Да. Он пытался украсть нашу связь. Предполагается, что это невозможно, однако Чести больше нет и некому следить за исполнением его законов…»
«А перпендикулярность… Сзет уничтожил ее?»
«Не глупи, – сказал Буреотец. – Никакое творение рук смертных не может уничтожить силу Осколка Адональсиума. Он просто свернул ее. Ты можешь вызвать ее снова».
Далинар не был уверен, что вещь, которую носил Сзет, была простым «творением смертных». Но он ничего не сказал и бросился проверять ветробегунов, чьи Связи с землей исчезли. Лейтен первым поднялся на ноги и помог Сигзилу, который сидел на земле, держась рукой за голову.
– Твои опасения по поводу этой встречи были правильными, – сказал Далинар, опускаясь на колени рядом с азирцем. – Сможешь поднять нас в воздух?
– Проклятие, – прошептал Сигзил. – У меня такое чувство, будто я всю прошлую ночь пил рогоедский самогон. – Он вспыхнул буресветом, черпая его из мешочка на поясе. – Шквал… Свет не успокаивает боль.
– Да, – сказала Лин. Остальные три ветробегуна уже сидели. – Моя голова стучит, как барабан паршенди, сэр, но мы должны быть в силах создавать сплетения.
Далинар взглянул на Сзета, который светился буресветом, хотя тот с бешеной скоростью втягивался в его оружие.
– Мой народ, – рявкнул Сзет, – не собирался возвращать тебе оружие! Мы хранили твои секреты – и ты лжешь, когда говоришь, что мой отец отдал этот клинок!
– В твоем отце осталось мало человеческого, когда я его обнаружил, – сказал Ишар. – Шинцы приняли Несотворенных. Попытались сделать из них богов. Я их спас. И твой отец действительно отдал мне клинок. Он поблагодарил меня за то, что я позволил ему умереть.
Сзет закричал и бросился на Ишара, который поднял меч, чтобы небрежно отбить атаку, как это уже случилось с ветробегунами. Но соприкосновение двух мечей вызвало взрыв силы, отчего ударной волной обоих противников отбросило назад.
Ишар сильно ушибся, выронил клинок – и тот, отлетев в сторону Далинара, ударился о камень, отскочил и наконец замер, наполовину воткнувшись в землю. В его неземной стали – в том месте, где он соприкоснулся с черным мечом Сзета, – появился скол.
Далинар за всю свою жизнь ни разу не видел осколочного клинка, испорченного таким образом, не говоря уже об одном из Клинков Чести.
Ошеломленный Ишар посмотрел на Сзета, затем схватил свой клинок и выкрикнул приказ. Его солдаты, до сих пор молча наблюдавшие за происходящим, разорвали круг и построились. Сигзил положил руку на плечо Далинара, наполняя его, готовясь к сплетению.
– Подожди, – сказал Далинар, когда Ишар встал и соединил кулаки.
Перпендикулярность открылась, как и раньше, выпустив мощный взрыв света.
«Невозможно, – мысленно сказал Буреотец Далинару. – Я не почувствовал, как это произошло. Как он это делает?»
«Ты сам предупредил меня, что он опасен, – подумал Далинар. – Кто знает, на что он способен?»
На другой стороне каменного поля Сзет вложил меч в ножны, пока тот не начал питаться его душой. Далинар указал Лейтену в ту сторону:
– Хватай его. Взлетай. Мы уходим. Сигзил, сплетай меня.
– Слушаюсь, сэр.
– Далинар. Далинар Холин.
Это… это был голос Ишара.
– Мой взор прояснился, – сказал голос из-за перпендикулярности. – Не знаю, в чем причина. Был ли приведен к присяге узокователь? У всех нас есть Связь… Тем не менее я чувствую, что мое здравомыслие ускользает. Мой разум сломлен, и я не знаю, можно ли его исцелить. Вероятно, меня можно восстановить на короткое время после того, как рядом со мной будет произнесен Идеал. Когда Сияющий касается Духовной реальности, у всех проясняется в голове. А сейчас слушай внимательно. У меня есть ответ, есть способ решить проблемы, с которыми мы столкнулись. Приходи ко мне в Шиновар. Я могу возобновить Клятвенный договор, хотя для этого я должен быть в здравом уме. Мне нужна… помощь…
Голос прервался, словно исказился.
– …чтобы одолеть тебя, защитник Вражды! Мы снова столкнемся, и на этот раз я готов к твоим уловкам! Ты не победишь меня, когда мы встретимся в следующий раз, хотя у тебя есть испорченный Клинок Чести, который истекает черным дымом! Я – Всемогущий!!!
Сплетение возымело действие, и Далинар резко взлетел. Ветробегуны бросились за ним, Лейтена схватил Сзета. Когда они покинули столб света, Далинар увидел, как солдаты Ишара шагнули в перпендикулярность.
Через некоторое время она исчезла. Вестник, его люди и Клинок Чести пропали. Перенеслись в Шейдсмар.
Вместе Навани и Сородич могли создавать Свет.
Свет, который гнал монстра Моаша назад по коридору, заставляя прикрывать глаза рукой. Свет, который вытолкнул нож из раны в боку Навани и исцелил ее. Свет, который оживлял фабриали. Свет, который пел тонами Чести и Культивации в тандеме.
Но ее спрен… Сородич был так слаб.
Навани ухватилась за колонну, вливая в нее свою силу, однако внутри царил жуткий хаос, как будто крем попал в цистерну с чистой водой. Это был пустосвет, который ввела Рабониэль.
Навани не могла уничтожить его, но, возможно, могла как-то изгнать. Теперь она видела башню как единое целое, с гранатовыми линиями, очень похожими на вены и артерии. И она обитала в этом существе. Оно стало ее телом. Она увидела тысячи закрытых дверей, которые разведчики пропустили, составляя карту. Она увидела удивительные механизмы для управления давлением, теплом…
Нет, надо сосредоточиться.
«Я думаю, нам нужно изгнать пустосвет», – сказала Навани Сородичу.
«Но… как?»
«Я умею петь правильный тон. Мы вольем в систему столько башнесвета, сколько поместится, потом заставим эти системы – здесь, здесь и здесь – вибрировать антипустосветным тоном».
«Возможно, – сказал Сородич. – Но как мы можем создать вибрацию?»
«На столе Рабониэли есть пластина. Я попрошу своих ученых сыграть на ней. Использую ее звучание как образец, а потом передам вибрацию через систему. Вражеский пустосвет выйдет через разбитые камни в насосном механизме. Как ты думаешь, получится?»
«Я… – тихо и неуверенно проговорил Сородич. – Я думаю… да, может сработать».
«Когда это будет сделано, нам придется перезапустить защиту башни. Это сложные фабриали… сделанные из сущности спренов. Твоей сущности?»
«Да, – сказал Сородич, и его голос окреп. – Но они непростые, и ушло много лет на…»
«Фабриаль, регулирующий давление, здесь, – проговорила Навани, мысленно осматривая его. – А, понятно. Сеть аттракторов притягивает воздух и создает пузырь давления. Весьма изобретательно».
«Да!»
«И нагревательные фабриали… сейчас это не важно… но ты сотворил для них корпуса из металлов – ты проявился физически как металл и кристалл, как меньшие спрены становятся осколочными клинками».
«Да!»
Приступив к работе, Навани заметила одну странность. Что это двигалось по башне? Великий маршал Каладин? Летел быстро, его силы восстановились, и еще он был облачен в спренов, как в броню. Он достиг Четвертого Идеала.
И направлялся не туда.
Его ошибка была простительна. Он решил, что лучший способ защитить башню – это прийти к колонне и спасти Навани. Но нет, он был нужен в другом месте.
Она привлекла его внимание мигающими огоньками на стене.
«Сородич?» Голос Каладина прозвучал в системе, едва он коснулся кристаллической жилы.
«И да и нет, маршал, – сказала Навани. – Колонне ничего не угрожает. Доберись до Отломка. Скажи врагам, которых там найдешь, что им лучше быстро отступить».
Немедленно повиновавшись, он изменил направление полета.
Навани, полная невероятных знаний, принялась за дело.
Далинар убедил ветробегунов не лететь сразу обратно в военный лагерь в Эмуле, а задержаться в небе над лагерем Ишара.
Они вызывали у него беспокойство. Сияющие поникли, как солдаты после дневного марша с удвоенной скоростью. Обычно буресвет придавал им сил, но теперь они жаловались на головную боль, которая никак не унималась.
«Последствия не будут неисцелимыми, – сказал Буреотец. – Хотя я не могу сказать наверняка. Ишар соединил их с землей. По сути, их силы опознали камни как часть тела – и поэтому пытались наполнить землю буресветом».
«Я едва понимаю смысл сказанного тобой, – ответил Далинар, повиснув в небе высоко над лагерем Ишара. – Как такое возможно?»
«Силы узокователя – это силы творения. Силы божественной природы, включающие способность соединять души. Когда Честь был жив, он поддерживал определенные границы, которые нельзя было пересекать. Но теперь Ишар, похоже, научился пользоваться своей свободой в полной мере».
Спрен помолчал, потом его рокочущий голос сделался тише.
«Он мне никогда не нравился. Хотя в те времена я был всего лишь ветром – и не совсем разумным, – я помню его. Ишар был честолюбив еще до того, как его охватило безумие. Он не единственный, кто виноват в разрушении Ашина, первого дома человечества, но именно его Вражда первым соблазнил экспериментировать с потоками».
«Тебе никто особенно не нравится», – заметил Далинар.
«Это неправда. Был человек, который однажды, давным-давно, заставил меня смеяться. Он мне немного нравился».
Это было похоже на редкую попытку проявить легкомыслие. Смел ли Далинар надеяться, что древний спрен меняется к лучшему?
Внизу большой шатер Ишара полоскался на ветру, покинутый. Далинар не видел никаких признаков слуг или солдат, которые могли бы быть внутри.
– Сэр! – сказал Сигзил, подплывая к Далинару. – Отряду нужен отдых.
– Еще несколько минут, – сказал Далинар, прищурившись.
– Чего мы ждем, сэр?
– Посмотрим, вернется ли Ишар. Он бежал в Шейдсмар. Он может вернуться в любой момент. Если он это сделает, мы умчимся прочь. Но если он не появится…
Ишар не ожидал, что ему придется бежать. Сзет и этот странный Клинок прогнали его.
– Это может оказаться редкой возможностью, командующий. Он был ученым среди Вестников; он мог оставить записи, которые подскажут что-нибудь важное о применении сил узокователя.
– Понял, сэр.
Далинар взглянул на Сзета, который плыл сам по себе, в стороне от остальных, Привязанный к небу собственной силой. Далинар кивнул в его сторону, и Сигзил, уловив намек, сплетением направил узокователя к шинцу.
Сзет что-то бормотал себе под нос.
– Откуда он узнал? Откуда этот старый дурак узнал?
– Что узнал? – спросил Далинар, подлетая. – Ишар? Как он узнал о твоем народе?
Сзет моргнул, затем сосредоточился на Далинаре. Странно было видеть его похожим на самого себя, бледнокожим и большеглазым. Далинар уже привык к иллюзии алети.
– Я должен приготовиться, – сказал Сзет. – Мой следующий Идеал – это поиск, паломничество. Я должен вернуться к своему народу, Черный Шип. Я должен встретиться с ними лицом к лицу.
– Как пожелаешь.
Далинар не был уверен, что хочет натравить этого человека на кого бы то ни было, и уж тем более на нейтральное государство. Но Ясна дала понять, что это случится, и, кроме того, он сомневался, что сможет помешать Сзету сделать то, что тот действительно хотел.
– Твой народ. У них есть все Клинки Чести?
– Кроме трех. Клинок ветробегунов был моим в течение многих лет. Клинок неболомов был возвращен Нину давным-давно. И конечно, клинок камнестражей никогда не был у нас на хранении. Итак, их было семь, но если у Ишара есть его клинок…
«Вам не нужны другие мечи, – произнес в голове Далинара веселый голос. – Я стою десяти! Ты видел, какой я был грандиозный?»
– Видел, – сказал Далинар мечу. – Ты… повредил осколочный клинок. Клинок Чести!
«Правда? Ого. Я великий меч. Мы уничтожили много зла, верно?»
– Ты обещал не говорить в умах других, меч-ними, – тихо сказал Сзет. – Разве ты не помнишь?
«Помню. Я просто забыл».
– Я пошлю с тобой отряд в Шиновар, – сказал Далинар. – Как только вернемся в лагерь.
– Нет, – ответил Сзет. – Нет. Я пойду один, но не сейчас. Я должен подготовиться. Мне нужно… сделать кое-что важное. Он знал. Он не должен был знать…
Шквал. Далинар не понимал, кто безумнее: Сзет или меч. В сочетании друг с другом они его особенно нервировали.
«Без них ты был бы мертв, – сказал Буреотец, – а я – связан против воли. Этот шинец опасен, но Ишара я боюсь больше».
– Сигзил! – позвал Далинар. – Не думаю, что он вернется в ближайшее время. Веди нас вниз. Посмотрим, не оставил ли он в палатке чего-нибудь ценного.
Адин поднял копье, которое нашел в атриуме. Осажденные люди вместе с певцами встали кругом, защищая раненых; кто-то плакал, и повсюду виднелись спрены страха. Стариков и детей оттеснили в центр, но Адин туда не пошел. Пусть спрены-наблюдатели увидят, что он не из тех, кто прячется. Даже женщины взялись за оружие, включая жену лекаря, которая отдала своего малыша одной из девушек в центре. Война – мужское искусство, но тот, кто нападает на женщин, перестает быть воином. Он заслуживает всего, что с ним потом может случиться.
Среди раненых был и отец Адина. Жив, слава Вестникам, но сильно истекает кровью. Он сражался за Сияющих, когда Адин… прятался в коридоре.
Забери его буря, он больше не будет трусом. Он… не будет, и все тут. Адин встал в строй рядом со страшным паршуном в невероятных панцирных доспехах, затем попытался с копьем принять ту же позу.
Буреформы двинулись вперед, распевая ужасную песню. Адин обнаружил, что дрожит, древко копья в его руках стало скользким.
О, шквал.
В тот момент он не хотел добиваться внимания спрена. Он не хотел драться. Ему хотелось быть дома, мастерить тарелки и слушать, как напевает отец. Он не хотел стоять здесь, зная, что они все… они все…
Чья-то рука схватила Адина за плечо и потянула назад. Не до самого центра, а самую малость, чтобы его заслонить собой. Это оказался тихий мостовик, Даббид. Адин не стал возражать, особенно после того как увидел буреформы. Было приятно, что кто-то стоит перед ним, хоть копье мостовика и дрожало. Он… притворялся, что боится? Вводил противника в заблуждение?
Буреформы не выпускали молний, вот и хорошо. Наверное, это потому, что все случилось на рынке. Силы этих Сплавленных были слишком непредсказуемыми. И все-таки их собралось… несколько сотен. Откуда-то сзади донесся приказ, и враги бросились в атаку; по их телам бегали красные молнии, от соприкосновения с чем-нибудь происходили вспышки.
В считаные секунды вокруг воцарился хаос. Адин зажмурился и дрожащей рукой, с воплем, ткнул копьем куда-то вперед.
Нет, он должен сражаться. Он должен…
Что-то ударило его в спину, швырнуло вперед. Удар оглушил мальчика, он потерял копье. Когда Адин перевернулся, над ним стоял красноглазый Приносящий пустоту. Существо небрежно нацелило копье, чтобы добить упавшего.
Адин даже не успел закричать, прежде чем…
Дзынь!
Дзынь?
Буреформа склонила голову набок, напевая странную песню. Тварь ударила Адина в грудь, но копье снова резко остановилось. Адин, распростертый на полу, посмотрел на свое тело.
Его торс был окружен сверкающей синей броней. Он поднял руки и обнаружил, что они в латных перчатках.
Он в осколочном доспехе.
Он… в осколочном доспехе!
– Ха! – крикнул мальчик и пнул буреформу.
Существо подбросило на двадцать футов, и оно врезалось в стену. Адин почти не почувствовал сопротивления. Все было так, как он всегда себе представлял. Он…
Осколочный доспех сорвался с него и превратился в группу спренов ветра, взмывших к Даббиду, который должен был вот-вот получить топором по голове.
Дзынь!
Оба бойца – человек, теперь закованный в осколочный доспех, и враг, ударивший его, – застыли на месте, ошеломленные. Враг попятился, и доспех снова отлетел, на этот раз окружив ведущую Небесную. Она с копьем атаковала буреформу и получила в ответ разряд молнии, окутавший все тело.
Когда в глазах у Адина прояснилось, он увидел, что Небесная парит в броне, уставившись на свои руки с явным удивлением. Сбитые с толку, буреформы начали кричать и изменили строй.
Броня разлетелась на куски – рассыпалась на странных спренов ветра, которые взмыли над рынком и прицепились к парящей в вышине фигуре.
Доспех всем подходил, но на нем сидел безупречно. Блистающий рыцарь в сияющих латах держал в руке замысловатое осколочное копье. Он снял шлем, чтобы все могли увидеть его лицо. Каладин Благословенный Бурей сиял, как солнце.
– Я принес весточку от Сородича! – крикнул он. – Он не помнит, чтобы приглашал вас в гости. И, учитывая, что он не просто хозяин этого дома, а в буквальном смысле дом, ваши действия его не на шутку оскорбили.
Внезапно по стенам побежали яркие огни, и проступило сияние, как будто в недрах камня обнаружилось расплавленное ядро. То же самое случилось с потолком.
Пол задрожал, вся гора сотряслась. В коридорах послышались лязгающие звуки, словно где-то заработали машины, и в огромном зале – где теперь стало светло, как днем, – задул ветер. Но больше всего удивляло, что молнии на буреформах погасли.
Глубинные, которые во время битвы выныривали из пола и хватали солдат за ноги, начали кричать и обмякали, застревая. Небесные, которые помогали буреформам, внезапно рухнули без сознания.
Позади послышались стоны. Сияющие на полу в центре круга осажденных зашевелились. Они просыпались!
– Можете сдать свое оружие, – сказал Благословенный Бурей врагам. – Возвращайтесь к соплеменникам невредимыми, только пообещайте мне кое-что. – Он улыбнулся. – Скажите ему, что мне особенно приятно будет услышать, как он выглядел, когда узнал, что здесь сегодня произошло.
Войдя в шатер Ишара, Далинар ощутил причудливое зловоние.
Запах был химический, резкий, и он заморгал, чувствуя слабое жжение в глазах. Перед ним было тускло освещенное, большое помещение, заполненное каменными столами, на которых что-то лежало, укрытое простынями. Трупы? Ветробегуны, конечно, вошли первыми, но они осматривали дальние углы, проверяя, нет ли засады.
Далинар подошел к одному столу и сдернул покров. Под ним действительно оказался труп с хирургически точным разрезом на животе. Мужчина; срезанная одежда лежала рядом с телом. Очень бледная кожа и совершенно белые волосы – в смерти они казались почти одного цвета. Кожа слабо отливала синевой; наверное, это был натанец.
Итак, Ишар оказался мясником, безумным хирургом и чокнутым теократом. По какой-то причине это открытие успокоило Далинара. Отвратительно, разумеется, и все-таки это было банальное зло. Он ожидал чего-то худшего.
– Сэр? – крикнула Мела Ветробегунья с другого конца комнаты. – Вы должны это увидеть.
Далинар подошел к Меле, стоявшей возле другого стола. Сзет сторожил у входа в шатер, сидя на земле с мечом в ножнах поперек колен. Похоже, расследование его не интересовало.
Еще один труп – наполовину скрытый откинутой простыней – лежал на плите перед Мелой; этот оказался куда более странным. Чрезмерно длинное тело целиком, от шеи до ног, покрывал черный панцирь, который вскрыли, чтобы добраться до грудной клетки. Что это за оболочка? С виду похоже на одежду, но по твердости совсем как панцирь певцов. И по-видимому, материя была прикреплена к коже.
Вместо головы у существа была влажная масса черной плоти – мягкой, как кишки, без намека на глаза или другие черты лица.
– Это что еще за… – проговорил Далинар. – Руки выглядят человеческими, но остальное…
– Понятия не имею, – ответила Мела. Она отвела взгляд и вздрогнула. – Это не человек, сэр. Я не знаю, что это такое.
Где-то в глубине сознания Далинара зарокотал Буреотец.
«Это… – сказал спрен. – Это невозможно».
«Что?» – спросил Далинар.
«Это криптик. Спрен светоплетов. Но в этой реальности у них нет тел».
– Сэр… – произнесла Лин у ближайшего стола.
Еще один труп представлял собой груду лоз, очертаниями смутно напоминающую человека.
«Спрен культивации… – сказал Буреотец. – Вернись к первому телу, которое ты увидел. Немедленно!»
Далинар не стал возражать и направился к передней части шатра. То, что он сначала принял за обычный труп, теперь совсем не казалось таковым. Бело-голубые волосы, куски одежды, которые были – теперь он это понял – того же цвета, что и кожа. Гром Буреотца прозвучал отрешенно.
«Я знал его. Сначала я этого не заметил. Не хотел замечать. Это Веспан. Спрен чести».
– Значит, это не… попытка превратить людей в подобие спренов, – сказал Далинар. – Это настоящие трупы спренов?
«У спренов нет трупов, – сказал Буреотец. – Спрены не умирают, как люди. Они – сила, которую нельзя уничтожить. Они… Это невозможно!»
Далинар обыскал комнату: под простынями обнаруживалось все больше странных трупов. Были и просто скелеты, и груды камней.
«Это место злее самого зла, – сказал Буреотец. – Здесь сотворили мерзость».
Подбежал Сигзил, держа в руках несколько дневников, которые нашел в задней части шатра. Далинар не понял написанное, но это оказались азирские глифы, и Сигзил их прочитал.
– Кажется, это перечень опытов. Первая колонка – имя спрена, вторая – дата. Третья – время… может быть, сколько они прожили? Большинство продержались не дольше нескольких минут.
– Кровь предков. – У Далинара дрожали руки. – А последняя колонка?
– Заметки, сэр, – сказал Сигзил. – Вот последняя запись. «Наш первый спрен чести прожил почти пятнадцать минут. Новый рекорд, причем на порядки длиннее всех предыдущих попыток. Похоже, природа спренов чести ближе всего к человеческой. При переносе их органы и мышцы формируются наиболее естественным образом. Надо заполучить новых подопытных.
Криптиков и спренов пепла невозможно перенести, опираясь на наши нынешние знания. Тела, которые возникают в их случае, немедленно разрушаются. Похоже, их физиология несовместима с фундаментальными законами Физической реальности».
– Шквал… – пробормотал Лейтен, ведя рукой по коротким волосам. – Что это значит?
«Немедленно покиньте это место, – сказал Буреотец. – Надо предупредить моих детей».
– Согласен, – сказал Далинар. – Забирайте все полезное, встретимся снаружи. Уходим.
Моаш бежал через башню, используя сплетения одно за другим, чувствуя, как грохочет конструкция. Она оживала. Его окружало светом.
Ее светом. Светом королевы.
А до того был ужасный звук. Он нарушил Связь с Враждой, заставив Моаша чувствовать боль за то, что он сделал, – боль, которой он не хотел. Боль, которую он отдал.
Эта боль бурлила и распространялась внутри его. Он убил Тефта.
Он… убил…
Тефта!
«Прочь, прочь, прочь!» – думал он, пробираясь по коридору, не заботясь о том, заденет ли людей своим осколочным клинком, пролетая над их головами. Он держал его наготове. На случай, если Каладин его найдет. На случай, если он не сломался.
Стены светились, и свет казался Моашу ярче положенного. Он не должен бояться! Он все отдал! Он не мог быть тем, кем должен, если боится, или…
Или.
Боль, стыд, злость на самого себя были хуже страха.
«Прочь. Быстрее. Быстрее!»
Удушающий свет окружил, обжег, и Моаш выскочил из ворот башни. Он скорее почувствовал, чем увидел, что произошло позади. Уровни Уритиру оживали один за другим. Воздух исказился от внезапного тепла и давления. Так много света.
«Так много света!»
Моаш взмыл в небо и бросился прочь от башни. Однако вскоре он врезался в твердую поверхность. Он упал во что-то мягкое, но холодное; буресвет едва поддерживал в нем жизнь, заставляя страдать. Запас кончился, не дав ему исцелиться полностью, поэтому Моаш лежал на холоде и ждал пустоту.
Он не должен больше ничего чувствовать. Именно это ему обещали!
Он не мог моргнуть. Казалось, у него больше нет век. Он ничего не видел – его зрение было выжжено. Лежа на холоде на склоне горы, он прислушивался к далеким радостным возгласам, к звукам ликования и радости. Снег холодил кожу.
Но не душу. Только не его несчастную душу.
– Тефт, я…
Он не смог больше вымолвить ни слова. Слова не складывались. Он не жалел о том, что сделал. Он сожалел только о том, что его действия заставили его чувствовать.
Он не хотел этой боли. Он заслужил, да, – но не хотел.
Он должен был умереть, однако его нашли. Несколько Небесных были в воздухе, когда башня восстановилась. Похоже, они проснулись после того, как упали с неба и покинули зону действия защиты. Они дали ему буресвет, потом подняли и унесли.
Дар Вражды вернулся, и Моаш вздохнул с облегчением. Блаженно, без чувства вины. Его сломанный хребет зажил. К тому времени как они доставили его в лагерь тех немногих, кому удалось бежать из Уритиру, он уже мог ходить.
Но ничего не видел. Сколько бы буресвета ему ни давали, глаза не восстанавливались.
Он ослеп.
Назад: 110. Возрождение
Дальше: 112. Условия
