106. Сотня диссонирующих ритмов
Им свойственна пестрота, но свои качества они проявляют очень ярко.Размышления Эла в первый из Последних Десяти Дней
Каладин вцепился в обмякшее тело Тефта и почувствовал, как все рушится. Непрочный фасад уверенности, который он построил, чтобы позволить себе сражаться. То, как он притворялся, что все в порядке.
Сил приземлилась ему на плечо, обхватила себя руками. Она молчала. Что тут можно было сказать?
Все кончено.
Все просто… закончилось. Что есть жизнь, если он не может защитить людей, которых любит?
Давным-давно он пообещал себе, что попробует в последний раз. Попытается спасти людей из Четвертого моста. И вот все закончилось неудачей.
Тефт был таким энергичным, таким живым. Таким крепким и надежным. Он наконец победил своих собственных монстров, по-настоящему стал собой, поверил в свое Сияние. Он был замечательным, любящим, удивительным человеком.
Он зависел от Каладина. Как Тьен. Как и сотни других. Но Каладин не мог спасти их. Не мог защитить.
Сил захныкала, съеживаясь. Каладину тоже хотелось съежиться. Возможно, если бы он жил так, как хотел его отец, он мог бы всего этого избежать. Он твердил, что сражается ради того, чтобы защитить, но в конечном итоге он никого не защищал, верно? Он просто уничтожал. Убивал.
Каладин Благословенный Бурей не умер. Его никогда не существовало.
Каладин Благословенный Бурей был ложью. С самого начала.
Он оцепенел. Безжизненная тьма была намного хуже боли. Он не мог думать. Ему не хотелось думать. Ничего не хотелось.
На этот раз Адолина не было рядом, чтобы вытащить его, заставить идти дальше. На этот раз Каладин получил именно то, что заслужил.
Ничто. И пустоту.
Навани застыла на месте. Рабониэль, внезапно сраженная невероятной болью от ловушки Навани, рухнула, выронив кинжал. Собравшись с духом, Навани опустилась на четвереньки и бросилась вперед, чтобы схватить его.
Боль была невыносимой. Но Навани испытала эти устройства на себе и знала, на что они способны. Ноги отнялись, и все же она сумела проползти вперед и вонзить кинжал в грудь Рабониэли. Она вложила в удар всю силу, навалилась на оружие, чувствуя запах горелой плоти.
Древняя закричала, корчась, и попыталась вцепиться в Навани. Однако боль сделала свое дело и помешала ей сопротивляться как следует.
– Прости, – процедила Навани сквозь стиснутые зубы. – Мне… очень жаль. Но в следующий раз… постарайся… не быть… такой доверчивой!
Боль вскоре иссякла. Навани установила фабриаль несколько дней назад с маленьким пустотным самосветом для подпитки. Он и не должен был работать слишком долго. Однако она была довольна дальностью действия. Она специально работала над этой функцией.
Навани села, обхватила себя за плечи, пытаясь бороться с фантомными эффектами боли. Наконец она посмотрела на труп Рабониэли.
И обнаружила, что веки Сплавленной дрожат, а глаза не стеклянные и белые, как у ее дочери. Навани отпрянула.
Рабониэль слабо пошевелила руками, затем повернула голову к Навани.
– Как? – спросила та. – Почему ты жива?
– Мало… света… – прохрипела Рабониэль. Она схватилась за нож в груди и вытащила его, охнув. – Больно. Я… я не…
Она закрыла глаза, хотя продолжала дышать.
Навани осторожно двинулась вперед.
– Забери… нашу тетрадь, – сказала Рабониэль. – Ты… должна бежать. Вайр… вернется.
– Ты приказываешь мне бежать после того, как я пыталась тебя убить?
– Не… «пыталась»… – проговорила Сплавленная. – Я… не слышу ритмов… Моя душа… умирает…
Она приоткрыла глаза и уставилась на Навани.
– Ты… славно обвела меня вокруг пальца, Навани. Умно. Мо… молодец.
– Как ты можешь так говорить? – спросила Навани, бросив взгляд на стол и бумаги на нем.
– Проживи… столько, сколько и я… сама сможешь оценить то… что тебя удивит. Иди, Навани. Беги… Война должна… закончиться.
Навани почувствовала тошноту. Ее замысел воплотился в жизнь, но собственное предательство, вопреки ожиданиям, причиняло боль. Тем не менее она подошла к столу и взяла блокнот.
«Мне нужно унести это из башни. Возможно, это даже более важно, чем Сородич. Способ убивать Сплавленных навсегда. Способ…»
Покончить с войной. Если и Сияющие спрены, и Сплавленные способны умирать насовсем, все это может прекратиться.
– Буреотец… – прошептала она. – В этом-то все и дело.
Рабониэль хотела положить конец войне, так или иначе. Блокнот в руках Навани был копией, и королева поняла, что оригинал окажется в Холинаре, переданный командирам армии певцов – вероятно, вместе с вакуумной камерой и металлическими пластинами.
Навани подошла к Рабониэли.
– Ты хотела найти способ покончить с этим, – сказала она. – Тебе все равно, кто победит.
– Мне не все равно, – прошептала Рабониэль. – Я хочу… чтобы победили певцы. Но если победит твоя сторона… это лучше, чем… чем…
– Чем война, продолжающаяся вечно.
Рабониэль кивнула, закрыв глаза:
– Иди, беги. Вайр будет…
Навани подняла глаза, мельком заметив в коридоре размытое пятно, отражающее свет. Что-то толкнуло ее в грудь, и она коротко застонала, а потом нахлынула боль. Резкая и тревожащая.
«Нож», – растерянно подумала она, увидев рукоять метательного ножа, торчащую рядом с правой грудью. От вдоха боль резко усилилась.
Она подняла голову и прижала руку к ране, чувствуя, как вытекает теплая кровь. В дальнем конце коридора медленно шел человек в черной униформе. В его руке появился осколочный клинок. Клинок убийцы.
Моаш вернулся.
А значит, великий маршал Каладин был мертв.
Полностью поглощенный своим горем, он все стоял и стоял на коленях. И все смотрели на него, в том числе Венли. Небесные, мрачная стража, люди, не желающие поверить своим глазам. Казалось, никто не хотел ни говорить, ни даже дышать.
Именно так должна была чувствовать себя Венли, потеряв сестру. Почему она не испытала нормальных эмоций? Ей было грустно, и все же она не была настолько охвачена горем, чтобы уподобиться Благословенному Бурей.
Тимбре успокаивающе пульсировала внутри. Все люди разные. Венли на правильном пути.
Только вот… ее возвращение оказалось бессмысленным. Все кончено. Рядом с ней опустилась Лешви; ноги Небесной коснулись пола, затем она склонила голову.
«Покажи ей, – попросила Тимбре. – Покажи, кто ты есть».
– Что? Сейчас?
«Покажи».
Раскрыть перед всеми, кто она такая? Венли сжалась при этой мысли и настроилась на ритм ужасов.
Один за другим другие Небесные коснулись земли, словно в знак уважения. К врагу.
– Какая чушь, – сказал Преследователь, толкая Лирина в руки Лешви. – Не могу поверить, что мы все просто стоим здесь, как столбы.
Лешви прерывала бдение и запела в ритме злости. Затем, как ни странно, вытащила нож и освободила руки Лирина.
– Я не забыл, как ты пыталась настроить Девятерых против меня. – Преследователь потыкал пальцем в сторону Лешви. – Ты хочешь уничтожить мое наследие.
– Твое наследие мертво, Побежденный.
– Мое наследие нетронуто! – взревел Преследователь, заставив Венли испуганно отшатнуться. – И это полное безумие! Я проявлю себя и продолжу свою традицию!
– Нет! – сказала Лешви, передавая человека с кляпом во рту одному из Небесных.
Она схватила Преследователя, но он оставил оболочку в ее руках и светящейся лентой пересек атриум.
– Нет… – прошептала Венли.
Преследователь появился над Благословенным Бурей. Сплавленный сорвал с руки заостренный кусок панциря, затем, держа его как кинжал, схватил коленопреклоненного человека за плечо.
Каладин Благословенный Бурей поднял голову и испустил вой, в котором, казалось, вибрировала сотня диссонирующих ритмов. Венли настроилась на ритм потерь в ответ.
Преследователь нанес удар ножом, но Благословенный Бурей схватил его за руку и повернулся с неимоверной быстротой. Каким-то образом он оказался позади Преследователя, а затем достал нож, который до сих пор был где-то спрятан. Венли едва могла уследить за его движениями. Благословенный Бурей вонзил нож в шею Преследователя, и тот едва успел выскочить из оболочки.
Он сотворил себе новое тело и снова попытался схватить Благословенного Бурей. Но теперь между ними не было состязания. Каладин двигался как ветер, быстро и плавно; он вонзил кинжал в руку Преследователя, заставив его вопить от боли. Последовал удар ножом в лицо, и Преследователь снова выскочил из тела. На этот раз никто не пел и не кричал, но когда Благословенный Бурей обернулся, Венли увидела его лицо – и сразу же настроилась на ритм ужасов.
Его лицо превратилось в маску мучительной боли, глаза светились, как у Сияющего, но… она могла поклясться, что в них появился желтовато-красный оттенок. Как у… совсем как у…
Преследователь появился рядом с солдатами по периметру у стены.
– Вперед! – крикнул он своим людям. – Атакуйте его! Убейте его, а потом убейте остальных Сияющих! Приказываю сеять хаос и смерть!
Лезиан рванулся вперед. Солдаты последовали за ним, но тут же отпрянули. Они не нашли в себе сил встретиться лицом к лицу с Благословенным Бурей и его новыми глазами, так что Преследователю ничего не оставалось, как вступить в бой самому. Было непонятно, осознаёт ли он, что это последнее тело. Возможно, Сплавленный и впрямь понимал, что на этот раз не сможет сбежать, не поплатившись ошметками репутации.
Благословенный Бурей бросился к нему, и они встретились возле огромного окна, за которым сверкали молнии. Преследователь попытался схватить противника, и Каладин двинулся навстречу смертоносным объятиям – а затем мастерски швырнул их обоих к окну. Каладин прижал Преследователя к стеклу; молния снаружи расплескала свет, и раздался такой удар грома, что вся башня содрогнулась и завибрировала.
В этот момент Каладин что-то сделал с окном. Отступив назад, он оставил Преследователя прикованным к стеклу, обездвиженным и лишенным пустотного света, неспособным извергнуть свою душу. Каладин не нападал. Вместо этого он наклонился и зарядил пол атриума – Венли подумала, что при этом его сила светилась не так ярко, как должна была.
Голову Преследователя потянуло вперед, глаза полезли из орбит. Он застонал, и Венли поняла: Благословенный Бурей заставил землю притягивать череп Сплавленного, в то время как его тело оставалось прикованным к оконному стеклу.
Каладин повернулся и зашагал к наблюдающим Небесным.
Голова Преследователя оторвалась от его тела и с хрустом упала на пол.
– Благословенный бурей, – сказала Лешви, выходя навстречу. – Ты сражался и победил. Твоя потеря сильна, я это знаю, поскольку все смертные…
Каладин оттолкнул ее. Он пришел за Венли, несомненно! Она собралась с духом, однако он прошел мимо, оставив ее трястись от ужаса. Каладин направился к Небесной, которая удерживала его отца. Конечно.
Небесная запаниковала, как и любой другой на ее месте, а потом взмыла в воздух, унося пленника. За ней последовали еще двое Небесных.
Благословенный Бурей посмотрел вверх, а затем взлетел, используя странный фабриаль, который имитировал сплетения.
Венли рухнула на землю, чувствуя себя измученной, хотя ничего не сделала. По крайней мере, казалось, что все кончено.
Но не для солдат из личной армии Преследователя, собравшихся вокруг его трупа. Умер во второй раз, от рук того же самого человека. Его репутация, возможно, лежала в руинах, но он все еще был Сплавленным. А Сплавленные всегда возвращаются.
Солдаты повернулись к лазарету, вспоминая его последние приказы. Они не могли убить Благословенного Бурей.
Но могли прикончить Сияющих.
Каладин соображал с трудом. Он лишь смутно помнил, как убил Преследователя. Он знал, что сделал это, но вспоминать было трудно. Думать было трудно.
Он взмыл вверх, преследуя тварей, похитивших его отца. Он услышал крики Лирина, эхом отдававшиеся сверху, – значит, он вытащил кляп. Каждый звук осуждал Каладина.
На самом деле он не верил, что сможет спасти отца. Как будто Лирин уже был мертв и кричал на Каладина из Преисподней. Каладин сам не знал, зачем он последовал за ним, но ему надо было подняться повыше. Может быть… может, с высоты будет лучше видно…
Сил неслась впереди него, то и дело ныряя в шахты, по которым лифты достигали последних ярусов башни. Она приземлилась на самом верхнем уровне Уритиру. Каладин прибыл, активировав второй противовес в середине полета, затем перемахнул через перила и отключил устройство одним щелчком. Он приземлился лицом к лицу с Небесным, который попытался преградить ему путь.
«Каладин…»
Он бросил этого Небесного умирать, прорвался через верхние покои. Где?
Крыша. Они попытаются выбраться на крышу. Действительно, он нашел еще одного Сплавленного блокирующим лестничный колодец, ведущий наверх, и устройством Навани ударил его в грудь, закрепил – после чего отправил певца в полет, вверх по лестнице и в небо.
«Каладин… я забыла…»
Голос Сил. Она металась вокруг него, но он ее едва слышал.
Каладин выскочил на вершину башни. Буря распространилась вокруг них, почти до самой вершины – мрачный океан черных туч, которые издавали сердитый рокот.
Последняя из Небесных была здесь. Она попятилась, держа отца и выкрикивая что-то неразборчивое.
«Каладин… Я забыла… Слова…»
Он двинулся на Небесную, и она в панике отшвырнула отца. Наружу. В темноту. Каладин на мгновение увидел лицо Лирина, прежде чем тот исчез. В пропасти. Там, где господствовал ураган.
Каладин вскарабкался на край башни и посмотрел вниз. Внезапно он понял, почему поднялся так высоко. Он знал, куда идет. Он и раньше стоял вот так. Давным-давно, под дождем.
На этот раз он прыгнул.
Назад: 105. Дети стремлений
Дальше: 107. Объединяя
