105. Дети стремлений
Они слабы и сильны одновременно.Размышления Эла в первый из Последних Десяти Дней
Великая буря за огромным окном представляла собой зрелище, которое Каладин видел часто, в отличие от остальных обитателей Уритиру. Сверкание молний, буйство урагана, чистейшая, неудержимая мощь.
Каладин сошел с разлагающейся оболочки Преследователя и шагнул вперед. Навстречу врагу.
Преследователь огляделся, вероятно лишь теперь осознавая, насколько велика его аудитория. Сотни зрителей. Он жил преданиями, репутацией. Он всегда убивал тех, кто убивал его. В конце концов он выигрывал каждую стычку.
Теперь он видел, как это рушится. Каладин все понимал по нарастающему паническому ритму, который напевал Преследователь. Видел по глазам.
– Беги, – сказал ему Каладин. – Беги. Я тебя догоню. Я никогда не остановлюсь. Я вечен. Я – буря.
Преследователь отшатнулся, но тут же наткнулся на своих солдат: они держали периметр, напевая ободряющий ритм. Из-за их спин таращились люди с разрисованными лбами.
– Как ты думаешь, прошло уже достаточно времени? – прошептала Сил. – Остальные свободны?
– Надеюсь, – сказал Каладин. – Но я не думаю, что они смогут убежать в такую бурю.
– Тогда им придется выйти сюда, и мы попытаемся пробиться в комнату самосветной колонны. – она взглянула в сторону лазарета. – Почему они до сих пор не появились?
– Как только мы победим Преследователя – когда он сломается и побежит, мы узнаем. – Каладин отстегнул устройство Навани от пояса.
– Что-то не так, – тихо сказала она. – Надвигается тьма…
Каладин шагнул в самый центр атриума, отмеченный кружащимся узором слоев. Направил нож на Преследователя.
– Последнее тело! – крикнул Каладин. – Давай сразимся – и увидим, кто умрет. Посмотрим, выдержит ли твоя репутация.
Преследователь, к его чести, бросился в атаку. Когда он приблизился и схватил Каладина, тот прижал устройство Навани к груди противника и, сплетением направив перекладину вниз, заклинил ее.
Наруч рванулся назад, увлекая за собой Преследователя. Сплавленный врезался в оконное стекло, и его панцирь треснул от удара. Он встряхнулся, быстро приходя в себя, – но не исцелился. Он израсходовал пустосвет.
С усилием Преследователь попытался сдвинуть устройство и сумел освободиться от него – оставив прижатым к окну, которое было измазано его оранжевой кровью. Из треснувшего панциря на его груди тоже текла кровь.
Каладин подошел к нему, держа нож.
– Беги.
Преследователь вытаращил глаза и шагнул в сторону, к своим солдатам.
– Беги! – повторил Каладин.
Существо замолчало – оно не пело, не говорило.
– Беги от меня! – потребовал Каладин.
И Лезиан подчинился – истекая кровью, протолкнулся сквозь ряды солдат-певцов. Он отступал и в предыдущих сражениях, но оба понимали: теперь все по-другому.
Это существо больше не было Преследователем. Он знал это. Певцы знали. И люди, наблюдавшие за битвой, тоже знали. Они начали скандировать, и в воздухе один за другим появились спрены славы.
Благословенный бурей.
Благословенный бурей.
Благословенный бурей!
Дрожа, Каладин забрал и отключил устройство Навани, затем вернулся в центр атриума. Что-то внутри подталкивало его, требовало противостоять тьме.
Он повернулся к лазарету. Дверь была открыта. Когда это случилось? Он шагнул туда и увидел рядами лежащие на полу тела Сияющих, все под теми же одеялами. Почему они не проснулись? Они притворялись, будто все еще спят? Это могло сработать…
Что-то рухнуло сверху. На пол перед Каладином упал труп, череп глухо ударился о каменный пол. Голова повернулась, и Каладин увидел выгоревшие глаза. Ужасно знакомое бородатое лицо. Лицо, которое улыбалось ему бесчисленное множество раз, проклинало его столько же раз, но всегда было рядом, когда все остальное погружалось во тьму.
Тефт.
Тефт был мертв.
Моаш приземлился недалеко от того места, где Каладин сгорбился над телом Тефта. Несколько солдат шагнули к ветробегуну, но Моаш поднял руку и остановил их.
– Нет, – тихо сказал он, когда Небесные спустились. – Оставьте. Вот так мы побеждаем.
Моаш точно знал, что чувствует Каладин. Это сокрушительное отчаяние, это осознание, что ничто уже не будет прежним. Не может быть прежним. Свет покинул мир, и его никогда не возродить.
Каладин принялся укачивать труп Тефта, издавая тихий жалобный скулеж. Он затрясся, теряя себя, как в тот раз, когда умер король Элокар. Как и после гибели Рошона от рук Моаша. И если Каладин так реагировал на смерть своих врагов…
Что ж, смерть Тефта была намного хуже. Гораздо хуже. Каладину не справиться с ней и за несколько лет.
– Вот так, – сказал Моаш Сплавленным, – можно разогнать бурю. Отныне он бесполезен. Проследите, чтобы его никто не трогал. Мне нужно кое-что сделать.
Он вошел в лазарет. В задней части виднелась замысловатая, со множеством деталей модель башни, разрезанная в поперечном сечении пополам. Он присел и вгляделся в копию комнаты с колонной.
Внутри ее лежали хрустальный шарик и миниатюрный фабриаль. Камень едва светился. Последний узел обороны башни, расположенный там, где любой мог его увидеть, – и никто бы ничего не понял.
Однако Рабониэль знала. Как давно? Он подозревал, что она догадалась еще несколько дней назад и теперь тянула время, чтобы продолжить свои изыскания. Эта Сплавленная была источником проблем. Он призвал свой клинок и его острием уничтожил крошечный фабриаль.
Затем Моаш подошел к отгороженной части комнаты. Маленькая гранетанцовщица лежала там, связанная и без сознания, рядом с родителями и братом Каладина. Она интересовала Вражду, и ее было запрещено убивать. Моаш надеялся, что не слишком сильно стукнул ее по голове. Ему не всегда удавалось контролировать такие удары.
А пока он схватил Лирина за связанные руки и выволок его, кричащего сквозь кляп, из лазарета. Там Моаш дождался, пока прилетел опозоренный Преследователь в виде ленты.
Лезиан образовал тело, и Моаш толкнул Лирина в руки существа.
– Это отец Благословенного Бурей, – прошептал Моаш. – Нет! Не говори так громко. Не привлекай внимания Каладина. Его отец – наша страховка; у Каладина с ним сложные отношения. Если Каладин каким-то образом придет в себя, немедленно убей его отца у него на глазах.
– Я мог бы убить Благословенного Бурей прямо сейчас.
– Нет! – Моаш схватил Преследователя и потыкал пальцем ему в лицо. – Ты же знаешь, что я выполняю волю нашего господина. Ты слышишь, что я говорю в ритме приказа. Ты не тронешь Каладина. Ему нельзя причинить боль, его нельзя убить.
– Он… просто человек…
– Не трогай его! – приказал Моаш. – Если вмешаешься, это пробудит в нем жажду мести. Мы пока этого не хотим. Для него открыты два пути. Первый – стать таким, как я, и отказаться от своей боли. Другой путь он должен был пройти давным-давно. Путь, на котором он поднимает единственную руку, способную убить Каладина Благословенного Бурей. Свою собственную.
Преследователю это не понравилось, судя по ритму, который он напевал. Но он принял связанного и с кляпом во рту отца Каладина и, казалось, был готов повиноваться.
Стражники утихомирили людей, и атриум затих. Каладин стоял на коленях, обнимая мертвеца и дрожа. Моаш помедлил, заглядывая внутрь себя. И… ничего не чувствовал. Только холод.
Хорошо. Он достиг совершенства.
– Ничего тут не испортите, – сказал он собравшимся Сплавленным. – Мне нужно убить королеву.
Навани ждала своего шанса.
Она попыталась поговорить с Сородичем, но тот лишь хныкал. Поэтому она притаилась в передней части своей комнаты и стала ждать.
И вот что-то начало происходить. Ее охранница внезапно закричала, недоверчиво прижав руки к лицу, а потом пустилась бежать по коридору. Выглянув, Навани обнаружила причину переполоха: поле вокруг колонны исчезло. Кто-то уничтожил последний узел. Сородич остался беззащитен.
Навани почти ринулась в атаку с антипустосветным кинжалом, но приостановилась, разглядывая оставленные в коридоре ловушки.
«Магнит. Мне нужен магнит».
Она его уже видела среди обломков стола. Пока Навани искала необходимое, в коридоре прозвучал отданный звонким голосом приказ:
– Беги, – сказала Рабониэль охраннице. – Вели Слову-о-Делах и Известной Ночи явиться ко мне. Для них есть задание.
Охранница бросилась прочь. Когда Навани снова выглянула, Рабониэль вошла в комнату с колонной, одна.
Вот он, шанс. Навани выскользнула в коридор и тихо направилась в ту же сторону, что и Древняя. Проходя мимо ящиков с тщательно приготовленными ловушками, она прикоснулась магнитом к углу последнего и услышала щелчок. Она осмелилась включить лишь одну ловушку: больриаль, который заставлял любого, кто пересекал эту точку в коридоре, ощущать страшные муки.
Сделав это, Навани достигла конца коридора. Комната с колонной выглядела темнее, чем она ее помнила. Сородич был почти полностью испорчен.
Рабониэль стояла, положив руку на колонну. Ее труд завершался. Навани вынудила себя шагнуть вперед, крепко сжимая кинжал.
– Ты должна бежать, Навани, – сказала Рабониэль в спокойном ритме, ее голос эхом разнесся по комнате. – На моем столе в коридоре лежит копия нашего блокнота, а также твоя антипустосветная пластина. Возьми их и беги.
Навани застыла на месте, стиснув рукоять кинжала так крепко, что ей казалось, она никогда не сможет разжать пальцы.
«Она знает, что я здесь. Она нарочно отослала стражницу. В чем причина?»
– Ты отпускаешь меня?
– Последний узел разрушен, Вайр скоро вернется, чтобы потребовать обещанное вознаграждение. Однако если ты сбежишь сама… что ж, тогда я не нарушу данное ему слово.
– Я не могу бросить Сородича наедине с тобой.
– А как ты поступишь? Сразишься со мной?
Сплавленная повернулась, такая спокойная и собранная. Ее глаза метнулись к кинжалу, затем она тихонько запела в сбивчивом ритме. Она совсем забыла про оружие. Ее самоконтроль не был таким безупречным, каким казался.
– Так вот как ты хочешь завершить наши отношения? – спросила Рабониэль. – Дракой, словно мы какие-нибудь звери в пустыне? Ученые не решают споры обычными клинками. Беги, Навани. Тебе не победить Сплавленную в бою.
В этом она была права.
– Я не могу бросить Сородича, – сказала Навани. – Честь мне этого не позволит.
– В конце концов, мы все дети Вражды. Дети наших Стремлений.
– Ты только что сказала, что мы ученые, – возразила Навани. – Другие могут подчиняться стремлениям, страстям. Мы – нечто большее. И лучшее. – Она глубоко вздохнула, затем повернула кинжал рукоятью наружу. – Я дам тебе это, а потом мы с тобой вернемся в мою комнату и будем ждать вместе. Если Вайр победит Благословенного Бурей, я подчинюсь ему. Если нет, ты оставишь Сородича в покое.
– Глупая игра, – сказала Рабониэль.
– Нет, компромисс. Можем обсудить, пока ждем, и если придем к более совершенному раскладу, тем лучше.
Она протянула кинжал.
– Ладно. – Рабониэль взяла оружие быстрым движением, показывая, что не полностью доверяет Навани.
Ей, конечно, и не следовало.
Древняя вышла в коридор, Навани последовала за ней, отставая на несколько шагов.
– Давай побыстрее покончим с этим, Навани, – проговорила Рабониэль. – Я думаю, что мы вдвоем…
И Сплавленная шагнула прямо в фабриальную ловушку Навани.
Назад: 104. Полный надежды
Дальше: 106. Сотня диссонирующих ритмов
