93. Достаточно сильна
Я почувствовал, как это случилось с Йезриеном. Ты убежден, что он у вас в плену, но наш бог Расщеплен, наш Клятвенный договор разорван. За эти недели Йезриен растворился, и теперь его нет. Вам до него не дотянуться.Мне стоило бы с нетерпением ждать того же. Но нет. Я боюсь.
В день последнего судебного заседания Бесформенная проснулась рано. Время пришло. Она соскользнула с кровати и начала одеваться. К сожалению, поспешными движениями она разбудила Адолина – он пошевелился и зевнул.
– Одежда Вуали…
Бесформенная не ответила, продолжая одеваться.
– Спасибо, – проговорил Адолин, – что Шаллан поддержала меня прошлой ночью. Я нуждался в ней.
– Есть вещи, которые может сделать только она, – ответила Бесформенная.
Пожалуй, теперь это создаст проблему – ведь Шаллан больше нет.
– Что случилось, Вуаль? – Адолин сел в постели. – Ты какая-то не такая.
Бесформенная натянула плащ:
– Все как обычно. Я все та же старушка Вуаль.
«Не смей прикрываться моим именем! – подумала в глубине души Вуаль. – Не смей ему так врать».
Бесформенная замерла. Она думала, что Вуаль сидит под замком.
– Нет, – сказал Адолин. – Что-то изменилось. Стань на мгновение Шаллан. Сегодня мне не помешал бы ее оптимизм.
– Шаллан слишком слаба, – возразила Бесформенная.
– Так ли это?
– Ты же знаешь, какая она беспокойная. Каждый день мучается от вероломства собственного ума.
Она надела шляпу.
– Когда-то я знал однорукого фехтовальщика, – проговорил Адолин, зевая. – Сражаться на дуэлях ему было сложно, потому что он не мог держать щит или двуручный меч.
– Ясное дело, – сказала Бесформенная, принимаясь рыться в своем сундуке.
– Но поверь мне на слово, – продолжил Адолин, – в рукоборье Доролину не было равных. Не было, и все тут!
– К чему ты клонишь?
– Как ты думаешь, кто сильнее? – спросил Адолин. – Человек, который всю жизнь спокойно расхаживал на двух ногах, или человек без ног? Человек, который всюду передвигается при помощи рук?
Она не ответила, возясь с кубом, затем сунула нож Мрейза в карман вместе с украденным в хранилище самосветом.
– Мы не всегда правильно понимаем силу, – продолжил Адолин. – Например, кто лучший пловец? Моряк, который тонет, сдавшись наконец течению после многочасовой борьбы, или человек, который впервые оказался в воде?
– В твоих вопросах есть смысл? – рявкнула Бесформенная, захлопывая сундук. – Потому что я его не вижу.
– Понимаю. Жаль. – Адолин поморщился. – Я не очень хорошо объясняю. Я просто… не думаю, что Шаллан так слаба, как ты говоришь. Видишь ли, слабость не делает человека слабым. Наоборот.
– Глупости, – отрезала Бесформенная. – Спи. Суд через пару часов, ты должен как следует выспаться.
Она вышла в гостиную, спряталась за дверью и стала ждать, не последует ли за ней Адолин. Узор, сидящий за столом, встрепенулся, и Бесформенная утихомирила его суровым взглядом.
Адолин не вышел – тяжело вздохнул, но остался в постели.
Хорошо. Надо действовать быстро. Бесформенная обязана сделать ему последний подарок – вручить победу над спренами Стойкой Прямоты. Так она почтит память Шаллан.
«Я знаю, что ты делаешь, – прошептала Вуаль. – Наконец-то я все поняла».
Бесформенная замерла. Она проверила Сияющую – запертую в тюрьме разума, пытающуюся вырваться на свободу, но неспособную говорить. Так почему же это удается Вуали?
Что ж, один-два голоса она проигнорирует. Бесформенная села за стол и набросала план дома судьи. Вчера они мерили его шагами и заглядывали в окна. С ее талантом к пространственному восприятию план должен быть точным.
«Ты не новая личность, – подумала Вуаль. – Будь так, ты бы не рисовала. Можешь лгать себе, но не мне».
Бесформенная снова застыла. Этого ли она хотела? А чего она на самом деле хотела? Она больше ни в чем не была уверена.
Так много вопросов. Почему Вуаль может говорить? Кто убил Йалай? Как ей освободиться от Адолина, от Сияющих? О такой ли жизни она мечтала?
Бесформенная собралась с духом и выкинула вопросы из головы. Прижала ладонь ко лбу, перевела дух.
Узор шагнул вперед, и Бесформенная тут же захлопнула альбом, спрятала в сумку.
– Э-э, Вуаль? – спросил Узор. – Что ты делаешь?
– Это случится сегодня, – сказала Бесформенная. Она посмотрела на часы. – Скоро. Прежде чем судья покинет свои покои.
Она сжала спрятанный в кармане самосвет.
– Вуаль… – проговорил Узор. – Это не очень хорошая идея.
«Он прав, – подумала Вуаль. – Он прав, Шаллан».
«Я Бесформенная», – ответила она.
«Нет, Шаллан, это неправда».
– На твоем месте, Узор, я бы не спешила с выводами о том, что правильно, а что нет, – сказала ему Бесформенная. – Мы еще не разобрались с твоим предательством и ложью. Ты у нас не эталон морали, так что давай-ка я сама управлюсь.
Кружение узоров его головы замедлилось, плечи поникли. Криптик отступил назад, как будто хотел раствориться среди теней.
Бесформенная вдохнула немного буресвета, наслаждаясь ощущением его в венах. Затем она сотворила светоплетение.
Сработало. Бесформенная была смесью из трех компонентов – одним человеком со способностями Шаллан к рисованию и светоплетению, решимостью Сияющей и ее же умением достигать результата, а также с навыком Вуали задвигать боль в дальний угол сознания. И с ее способностью видеть истину.
Она взяла лучшее у всех трех.
«Это ложь, Шаллан, – подумала Вуаль. – Шквал. Я должна была это предвидеть. Я должна была догадаться…»
Она посмотрела на себя в зеркало: светоплетение выглядело идеально. Она стала точной копией Лузинтии, спрена чести. От нее даже исходило такое же слабое свечение. Это будет так просто.
Бесформенная упаковала свои инструменты для рисования на случай, если ей понадобится быстро набросать новое лицо. Светоплетение замаскировало ее сумку под матерчатую торбу вроде тех, которыми пользовались спрены чести.
Колокола возвестили, что до суда осталось около часа. Она пересекла комнату, миновала Узора, который отошел в угол. Он стоял в тени, его узор вяло шевелился.
– Что происходит? – спросил криптик. – С тобой что-то не так, Шаллан. Я не справился. Вчера я разговаривал с Шутом, и он сказал…
– Опять? – рассердилась Бесформенная. – Ты снова не послушался меня?!
Узор отодвинулся еще дальше.
– Ты меня достал, – прошипела Бесформенная. – Оставайся здесь и прикрой меня, если Адолин что-то заподозрит. А после суда у нас состоится разговор.
Она перевела дух и выглянула наружу проверить, нет ли свидетелей – спрены могли бы задаться вопросом, почему Лузинтия была у Шаллан, – затем выскользнула из дома и пустилась в путь через южную плоскость. В крепости было тихо. Спрены не спали, но у них имелись менее активные периоды. «Ночью» они собирались в домах друзей, и улицы почти пустели.
Несколько листьев трепетали в пространстве между четырьмя плоскостями. Бесформенная старалась не смотреть на три другие плоскости, на три города, образующие вокруг нее невозможную коробку. У нее было не слишком хорошо с…
– Вуаль, – раздался голос позади нее. – Мне нужно все объяснить. Я должен сказать правду. Ммм…
Она застонала и обернулась. Узор следовал за ней, как едва отлученный от материнской титьки щенок рубигончей.
– Ты выдашь мою маскировку! – рявкнула она.
Криптик остановился, его узор замедлился.
– Ты должна знать, что сказал Шут. Он такой мудрый. Кажется, он любит тебя и ненавидит всех остальных. Ха-ха. Он смеялся надо мной. Это было очень забавно. Я как цыпленок. Ха-ха.
Бесформенная зажмурилась и вздохнула.
– Он просил передать, что мы тебе доверяем, – сказал Узор. – И любим тебя. Он просил сказать тебе, что ты заслуживаешь доверия и любви. Это правда. Мне очень жаль, что я лгал. Очень долго. Мне так жаль. Я думал, ты с этим не справишься.
– Шаллан бы не справилась, – сказала она. – Ступай и жди меня дома. Я разберусь с тобой позже.
Она зашагала прочь, и, к счастью, он не последовал за ней. Пришло время стать той женщиной, которой она себя воображала в мечтах с тех пор, как покинула дом, чтобы обокрасть Ясну. Бесформенная могла наконец присоединиться к Духокровникам. Ее не волновало прошлое Шаллан. Пусть спит. Она могла быть как Вуаль, которая не нуждалась в таких вещах.
«Ты притворяешься такой же, как я, – подумала Вуаль. – Но Шут прав. Ты заслуживаешь любви, Шаллан. Ты правда ее заслуживаешь».
Покои Верховного судьи располагались на самом верху плоскости, рядом с укрепленным краем стены. Трудно было не обращать внимания на странную геометрию здесь, вдали от парков и зарослей – небо было так близко. Она хотела потратить время, чтобы его нарисовать, но, конечно, это теперь ей несвойственно. Она должна считать зрелище дезориентирующим и странным. Как Вуаль.
Стало проще, когда она сосредоточилась на цели: маленьком здании вблизи от угла крепости. Она прошла мимо нескольких спренов чести, помахала тем, кто ее приветствовал, но в основном целеустремленно двигалась вперед.
Добравшись до места, Бесформенная задержалась возле дома и стала озираться по сторонам, пока не убедилась, что никто не смотрит. Это было трудно, так как пришлось наблюдать за несколькими плоскостями. По крайней мере, план был прост. Подойти к двери. Духозаклинанием превратить дверную ручку в дым, чтобы справиться с замком. Прокрасться внутрь и пробраться в заднюю комнату, которая была кабинетом Верховного судьи. Ударить его ножом, прежде чем успеет среагировать, и занять его место на суде.
Последний шаг. И все закончится.
«Я… – отрешенно проговорила Сияющая. – Я убила Йалай».
Бесформенная оцепенела.
«Я видела… – прошептала Сияющая, – что ты собираешься это сделать. Что у тебя в сумке спрятан яд. Поэтому я вмешалась. Чтобы защитить тебя. Чтобы тебе… не нужно было этого делать. Я хотела предотвратить… то, что с тобой сейчас происходит… Шаллан…»
Она крепко зажмурилась. Нет-нет, она не отступит. Она должна это сделать. Чтобы покончить со всем. Чтобы покончить с нерешительностью.
Она открыла глаза, подошла к двери и взялась за ручку свободной рукой. Та исчезла от ее прикосновения. На этой стороне духозаклинание действительно давалось проще. Ручку едва ли заботило, что ее попросили измениться.
Незваная гостья толкнула дверь. В комнате за порогом было тесно от вещей. Предметы обстановки громоздились друг на друге. Свернутые гобелены. Безделушки и сувениры – маленький стеклянный цыпленок на подоконнике, куча пыльных писем на столе…
Бесформенная тихо вошла. Окна давали достаточно света, она могла видеть отблески свечей под другой дверью – той, что вела в кабинет Верховного судьи. Келек здесь. Она достала нож Мрейза и шагнула вперед.
Как только она сделала это, то почувствовала холод – словно подул резкий ветерок. Буресвет хлынул прочь из ее тела. Бесформенная недолго помолчала, потом оглянулась.
У нее за спиной стояла Вуаль.
– Я знаю, почему ты это делаешь, Шаллан, – сказала Вуаль. – Нет никакой четвертой личности. Пока что нет. Ты взяла себе другое имя, чтобы избавиться от боли. Но если ты сделаешь этот шаг, все станет реальным.
– Я хочу быть такой, – сказала Бесформенная. – Отпусти меня.
– Опять бежишь, – упрекнула Вуаль. – Ты думаешь, что не заслуживаешь ни Адолина, ни места среди Сияющих. Ты боишься – а вдруг твои друзья узнают, кто ты на самом деле. Они отвернутся от тебя. Бросят. Так что ты решила бросить их первой. Вот почему ты продолжала проводить время с Духокровниками. Вот почему ты здесь. Тебе кажется, что это способ покончить с привычной жизнью. Ты считаешь, что если станешь тем презренным человеком, о котором шепчет тьма, то все будет решено. Мосты сожжены. Решение принято.
Бесформенная… Бесформенная…
Была просто Шаллан.
И Шаллан хотела ею стать. Она хотела показать им, кто она на самом деле. Чтобы покончить со всем.
– Я не могу быть Шаллан, – прошептала она. – Шаллан слаба.
Шаллан поднесла руки к глазам и задрожала. Вуаль ощутила ее эмоции – внезапную волну боли, разочарования, стыда и замешательства. Ее тоже трясло.
– Кто лучший пловец? – прошептала Вуаль. – Это моряк, который плавал всю свою жизнь, даже если сталкивался с бурными морями, испытывающими его на прочность. Кто сильнее? Это и впрямь тот, кому приходится всюду передвигаться с помощью рук. А мечник с одной рукой… Он, вероятно, изучил мастерство как никто другой. Он не мог победить из-за своих недостатков – но он не был слабее других.
Шаллан замерла.
– Адолин прав, – продолжила Вуаль. – Он всегда был прав насчет тебя. Скажи мне, чей разум сильнее? Женщины, чьи эмоции всегда на ее стороне? Или женщины, чьи мысли предают ее? Ты сражалась в этой битве каждый день своей жизни, Шаллан. Ты не слабая.
– Разве нет? – спросила Шаллан, отворачиваясь. – Я убила собственного отца! Я задушила его своими руками!
Слова ранили глубоко, будто клинок в сердце. Вуаль поморщилась.
Но от этой раны каким-то образом по телу заструилось тепло.
– Ты несла эту истину полтора года, Шаллан, – Вуаль сделала шаг вперед. – Ты не сдалась. Ты была достаточно сильна. Ты дала клятву.
– А мама? – рявкнула Шаллан. – Ты помнишь, как впервые в наших руках появился клинок, Вуаль? Я помню. Помнишь ужас, который я испытала при ударе, который не собиралась наносить?
Ее мать – ярко-рыжие волосы, полоса металла в груди, прекрасные зеленые глаза обратились в уголь. Выгоревшие пятна на лице. Шаллан кричит в ужасе от того, что натворила. Умоляет все вернуть. Хочет умереть. Хочет… хочет…
Еще один удар в сердце. Еще больше тепла потекло наружу, всплесками крови при каждом гулком ударе в груди. Вуаль всегда была такой холодной, но сегодня ей было тепло. Тепло от боли. Тепло от жизни.
– Ты сможешь это вынести, – прошептала Вуаль. Она шагнула вперед, глядя Шаллан в глаза. – Ты сможешь это запомнить. Наша слабость не делает нас слабыми. Наша слабость делает нас сильными. Ведь мы вынуждены нести свое бремя годами.
– Нет, – сказала Шаллан, понизив голос. – Нет. Я не могу…
– Можешь, – прошептала Вуаль. – Я защищала тебя, но пора уходить. Мое время истекло.
– Я не могу, – взмолилась Шаллан. – Я слишком слаба!
– Я так не думаю. Возьми воспоминания. – Вуаль протянула руку. – Забери их обратно, Шаллан.
Шаллан заколебалась. Бесформенная исчезла, как клуб дыма, явив свою лживую суть. Рука Вуали осталась. Она приглашала. Предлагала доказать, что Шаллан была сильной.
Шаллан взяла ее за руку.
Воспоминания затопили ее. Она вспомнила, как играла в саду в детстве и встретила криптика. Красивого спиралевидного спрена, который сотворил вдавленные узоры на камне. Это были чудесные дни, проведенные среди зарослей в их тайнике. Криптик побуждал ее стать достаточно сильной, чтобы помочь своей семье, которую медленно пожирала ужасная тьма.
Такое благословенное время, полное надежды, радости и истин, произносимых легко, с торжественностью и изумлением на детском лице. Этот компаньон был настоящим другом для одинокого ребенка – девочки, натерпевшейся от родителей, которые постоянно воевали за ее будущее.
Ее спрен. Спрен, который мог говорить. Спрен, которому она могла довериться. Компаньон.
И этот компаньон не был Узором. Это был другой Криптик. Другая. Та, которую… которую…
Шаллан упала на колени, обхватив себя за плечи и дрожа.
– Ох, шквал… О Бог Клятв…
Она почувствовала руку на своем плече.
– Все в порядке, Шаллан, – прошептала Вуаль. – Все в порядке.
– Я знаю, кто ты, – прошептала Шаллан. – Ты – пустота в моей памяти. Та часть меня, которая смотрит в сторону. Фрагмент моего разума, который защищает меня от моего же прошлого.
– Конечно, – ответила Вуаль. – Ты же неспроста назвала меня этим именем.
Она сжала плечо Шаллан и повернулась к закрытой двери. Слышал ли Келек их разговор… или… а они вообще говорили вслух?
Шаллан вскочила. Нет. Слишком больно. Не разумнее ли стать такой, какой ее хотел видеть Мрейз? Адолин возненавидит ее за то, что она сделала. Далинар тоже. Шаллан олицетворяла собой именно то, от чего они стремились уйти. То, что они винили во всех своих проблемах. То, что обрекало человечество на гибель.
Она… она была никчемной.
Она потянулась к дверной ручке.
«Ты сможешь это вынести», – прошептала Сияющая.
Нет. Она могла стать Бесформенной и влиться в ряды Духокровников. На самом деле стать женщиной, которой себя воображала, – матерой шпионкой, которую не гнетет двойная жизнь. Она могла быть уверенной, собранной, безупречной – и не испытывать боли…
«Сила прежде слабости», – сказала Сияющая.
…а не той, которая… которая…
«Будь сильной».
Шаллан отвернулась от двери, выдохнула, и буресвет хлынул из нее, как жизнь из перерезанного горла. Он окрашивал комнату, расцвечивал, превращая в пышный сад. Покрытый ярко-зелеными лозами и розово-красным сланцекорником.
Внутри его было скрытое место, где плакала девочка. Заливаясь слезами, она прокричала страшные слова.
– Я не хочу тебя! Я тебя ненавижу! С меня хватит! Тебя никогда не существовало. Ты – ничто. Я ставлю точку!
Шаллан не отвернулась. Не позволила себе отвернуться. Ей опять показалось, что от нее оторвали часть. Боль была ужасной, ужас – безграничным.
Она сама не понимала, что делает. Но сделала.
– Я убила ее, – прошептала Шаллан. – Я убила своего спрена. Мою чудесную, прекрасную, добрую подругу. Я нарушила свои клятвы и убила ее.
Вуаль стояла, сложив перед собой руки.
– Будет больно, – предупредила Вуаль. – Прости, Шаллан. Я делала все, что могла, но это продолжалось слишком долго.
– Я знаю, – сказала Шаллан.
– У меня нет такой силы, как у тебя, – сказала Вуаль. – Ты – это я. Мы – это я.
Вуаль превратилась в полыхающий буресвет. Краски ее лица поблекли, обратились в чистое белое сияние. Ее воспоминания слились с воспоминаниями Шаллан. Ее навыки стали навыками Шаллан. И Шаллан осознала все, что сделала.
Она вспомнила, как прятала в сумке иглу, чтобы убить Йалай. Она видела свое прошлое и свою растущую тревогу во всем ее саморазрушительном ужасе. Она видела, как свыкается с ложью о том, что для нее никогда не найдется места рядом с Адолином и Сияющим, а значит, надо искать другой выход.
Но бегство не было проявлением силы. А это – было. Она зажмурилась, взвалив на плечи бремя воспоминаний. Не только о том, что сделала недавно, но и о том, что случилось в саду в тот день. Воспоминания были ужасными.
И это были ее воспоминания.
Поскольку Вуали теперь нечем было защищать Шаллан от чувств, она начала исчезать. Напоследок она спросила: «Я справилась?»
– Да, – прошептала Шаллан. – Спасибо. Спасибо тебе огромное…
А затем, как и любая другая иллюзия, которая больше не нужна, Вуаль развеялась.
Шаллан глубоко вздохнула, свыкаясь с болью. Шквал… Узор здесь. Не ее новый Узор, а первый. Ее мертвоглазая подруга. Шаллан должна найти ее.
Позже. А сейчас у нее есть дело. Когда она собралась с мыслями, дверь в кабинет открылась, и на фоне светящегося прямоугольника возник силуэт. Мужчина-алети с редкими волосами и усталыми глазами. Шаллан хорошо знала это выражение лица.
– Понятно, – сказал Келек. – Значит, это тебя послали убить меня?
Шаллан положила нож на ближайший столик:
– Меня послали именно с этой целью. Послали те, кто не знал, что у меня хватит сил сказать «нет». Я не причиню тебе вреда, Келек.
Он подошел и осторожно взял нож.
– Вот какое оружие они опробовали на Йезриене…
– Не знаю, – честно призналась Шаллан. – Группа под названием Духокровники хотела, чтобы я использовала это на тебе.
– Старина Тайдакар всегда хотел выведать мои секреты. Я думал, за мной придет твой муж. Интересно, знает ли он, что в последнее время мне трудно драться? Принимать решения так тяжело. Сделать что-либо – очень непросто…
– Так вот почему ты суров с Адолином? – спросила Шаллан. – На суде?
Келек покачал головой:
– Вы ввязались в небольшую идеологическую войну. Старшие спрены чести очень боятся того, что случилось с их предшественниками. Но молодые хотят сражаться.
– Я могу рассказать тебе о людях, которые меня послали. Мы можем обменяться информацией. Но сначала просьба. Ты собираешься признать моего мужа виновным на этом фальшивом суде. Я бы хотела, чтобы ты передумал.
Келек достал из кармана носовой платок и вытер лоб.
– Так много вопросов, – проговорил он, как будто не услышал ее слов. – Кто еще знает, что я здесь? Я близок к тому, чтобы найти выход из этого мира. Может быть… может, мне стоит подождать…
– У меня есть полезная информация, – настаивала Шаллан. – Но я хочу заключить сделку. У нас не так много времени…
Ее прервали: дверь с грохотом распахнулась, и появились несколько спренов чести – включая Лузинтию, чьим лицом воспользовалась Шаллан. Лузинтия агрессивным жестом указала на Шаллан, а та отступила назад и полезла в карман за самосветом.
Он погас. На то, что произошло с Вуалью, ушло все до капли.
– Попытка повлиять на ход процесса? – провозгласила Лузинтия. – Сговор с судьей?
– Ничего… подобного. – Келек подошел к Шаллан. – Она принесла мне новости из Физической реальности. Будьте любезны больше не вламываться в мой дом.
Лузинтия замерла на миг, но потом посмотрела на бородатого спрена чести. Шаллан узнала в нем старейшину Секейра – того самого, который выступал официальным обвинителем против Адолина в первый день суда. Важный сановник, возможно, самый могущественный спрен в крепости. И один из самых старых.
– Я думаю, достопочтенный, – мягко проговорил Секейр, – что у тебя очередной приступ слабости. Боюсь, ради твоего же блага нам придется тебя изолировать.
Назад: 92. Подарок
Дальше: 94. Жертва
