Венли увернулась от патруля человеческих стражников. Спрятавшись в дверном проеме, настроилась на ритм мира, пытаясь успокоиться. Она пришла с остальными слушателями, чтобы подписать договор, но до этого – и до празднества в честь этого события – оставалось еще несколько часов. Пока ее соплеменники готовились, Венли кралась по запретным коридорам дворца.

Двое стражников, болтая на языке алети, продолжили патрулирование. Венли едва дышала, изо всех сил стараясь не позволить величию этого человеческого здания сокрушить ее. Улим заверил, что ее народ когда-то строил такие же величественные сооружения и они будут строить их снова. Они создадут такие удивительные творения, что холинарский дворец по сравнению с ними покажется хижиной.

Если бы она могла пропустить этот промежуточный этап со всеми опасностями… Ей нравилось строить планы вместе с Улимом. Нравилось, как ее прославляли за открытие боеформы. А вот забравшись тайком в эти коридоры, в запретную часть дворца, она явно нарушила человеческие правила. Если ее поймают…

Венли закрыла глаза и прислушалась к ритму мира.

«Еще немного, – подумала она. – Только до тех пор, пока спутники Улима не доберутся до нас. Тогда все закончится».

Однако теперь, когда Улим покинул ее светсердце, она обнаружила, что сомнения растут. Улим говорил о скрытой буре и грядущей войне, когда легендарные личности вернутся, чтобы сражаться. Этот разговор крутился у нее в голове – и то, что еще день назад казалось таким логичным, теперь смущало. Был ли это действительно лучший способ убедить ее народ исследовать формы власти? Разве она не играла с войной и разрушением? Почему Улим был таким нетерпеливым?

Как только они добрались до дворца, он настоял, чтобы она помогла ему забрать мешок с самосветами, оставленный здесь его агентом. Еще больше спренов, таких же, как он, готовых сотрудничать с учеными Венли. В первоначальном плане этого не было: она просто хотела показать своим людям, насколько опасны человеки.

Но что ей оставалось делать? Это она, Венли, заставила валун скатиться со скалы. Если она попытается остановить его сейчас, ее раздавит. Поэтому она продолжала делать то, что сказал Улим. Даже если без него в своем светсердце чувствовала себя старой и тупой. Без него она не могла слышать новые ритмы. Она жаждала их. Мир становился более осмысленным, когда она слышала их.

– Вот ты где, – сказал Улим, проносясь по коридору. В облике молнии он двигался по каменной поверхности и мог исчезнуть, так что его видели только определенные люди. – Почему ты съежилась, как испуганный ребенок? Давай. Мы должны двигаться.

Она выглянула из-за угла. Стражники уже давно ушли.

– Я не должна была этого делать, – прошипела Венли. – Не должна была так подставляться.

– Кто-то должен тащить самосветы, – парировал Улим. – Так что, если ты не хочешь, чтобы я нашел кого-то другого, кто станет величайшим среди твоего народа, делай то, что я скажу.

Ладно. Она продолжила красться за ним, хотя в последнее время тон Улима все больше раздражал ее. Ей не нравилось его грубое, пренебрежительное отношение. Лучше бы он ее больше не бросал. Спрен утверждал, что ему нужно разведать дорогу, но Венли была наполовину убеждена, что он хочет, чтобы ее обнаружили.

Он повел ее вверх по лестнице. Ритм удачи благословил ее, и она вышла на верхний этаж, не встретив ни одного человека, хотя ей пришлось спрятаться на лестнице, когда мимо прошли новые охранники.

– Зачем нам понадобилось подниматься сюда? – прошипела она, когда человеки скрылись из вида. – Твоя подруга не могла принести камни в подвал, где находятся все остальные слушатели?

– Я… потерял с ней связь, – признался Улим.

– Что? – изумилась Венли.

Он закружился на полу, затем молния подпрыгнула и превратилась в человечка.

– Я уже несколько дней не получал вестей от Аксиндвет. Но я уверен, что все в порядке. У нас есть место встречи, где она оставляет вещи для меня. Самосветы будут там.

Венли запела в ритме предательства. Как он мог упустить такую важную деталь? Она пробиралась через дворец людей, рисковала договором, и, может быть, попусту! Но не успела она потребовать новых разъяснений, как Улим снова превратился в сгусток энергии на полу и рванулся вперед.

У нее не было иного выбора, кроме как поспешить за ним по коридору, чувствуя себя ужасно незащищенной. Надо было привести Демида. Ей нравилось, как он прислушивается к ее словам, и у него всегда был наготове комплимент. Ему было бы приятно красться вместе с ней, а она бы чувствовала себя смелее.

Она пробиралась по коридорам, уверенная, что ее могут обнаружить в любой момент. И все же каким-то чудом Улим привел ее в маленькую комнату, где на полу стояло множество ночных горшков. Она вытащила самосвет и заметила дыру в полу с одной стороны комнаты – похоже, сюда сбрасывали отходы, выливая их в какую-то грязную выгребную яму несколькими этажами ниже.

Это была ее цель? Уборная?! Она подавилась, пришлось начать дышать через рот.

– Вот, – сказал Улим, в виде молнии потрескивая на одном из горшков.

– Ох и не поздоровится же тебе, – сказала Венли в ритме скепсиса, – если я найду внутри человеческие нечистоты…

Она подняла крышку. К счастью, внутри было чисто и пусто, если не считать сложенного листка бумаги.

Улим запульсировал в ритме ликования. Похоже, он переживал. Венли развернула бумагу; она достаточно хорошо выучилась читать по-алетийски, чтобы понять, что это список инструкций по уборке.

– Он зашифрован, – сказал Улим. – Неужели ты думаешь, что мы настолько глупы, чтобы оставлять записки на виду, где их можно прочесть? Дай переведу…

Он принял форму человека, стоящего на столе среди горшков. Ей претило, что он принимал человеческий облик, а не облик слушателя. Спрен наклонился вперед, его глаза сузились.

– Вот досада… – проговорил он.

– Что такое?

– Дай подумать, фемалена, – огрызнулся спрен.

– Что там написано?!

– Аксиндвет сообщает, что ее обнаружили. Она очень специфический и редкий специалист – подробности тебя не касаются, – но во дворце, по-видимому, есть еще один представитель ее вида. Чей-то чужой агент. Он нашел ее и обратил короля людей против нее. Она решила, что пора сматываться.

– Сматываться? – переспросила Венли. – Не понимаю это слово.

– Она уходит! Или ушла. Наверное, еще несколько дней назад.

– Из дворца?

– С планеты, дура.

Облик Улима расплылся, похожие на панцирь шипы пронзили его кожу, а затем втянулись обратно. Это происходило снова и снова, как будто в такт одному из новых ритмов – возможно, ритму ярости.

Улим так мало ей рассказывал. Венли знала, что есть способ попасть из этого мира в место, которое люди называют Преисподней. Земля спренов пустоты. Многие тысячи спренов ждали там, чтобы помочь ее народу, но они не могли освободиться без какого-то потока или силы. Чего-то, способного… перенести их через вакуум между мирами.

Так что же это значит? Неужели его агентесса вернулась в мир, откуда пришел сам Улим? Или она ушла куда-то еще? Она ушла навсегда? Как они собираются перенести спренов сюда и создать энергию для бури?

И самое главное, хочет ли этого Венли? Он обещал ей формы власти, но она предполагала, что преподнесет их Пятерке после того, как напугает их силой человеков. Все менялось так быстро, ускользая из-под ее контроля. Она почти потребовала объяснений, но то, как шипы пронзали кожу Улима, как он пульсировал, заставило ее молчать. Спрен был олицетворением природной силы. И та особая сила, которую он проявлял сейчас, была разрушительной.

В конце концов его пульсация утихла. Шипы осели под кожей. Он остался стоять на столе, уставившись на лист бумаги с оскорбительными словами.

– Что же нам делать? – наконец спросила Венли.

– Я не знаю. Здесь для нас ничего нет. Я… Я должен уйти, посмотреть, смогу ли решить задачу в другом месте.

– Уйти? – повторила она. – Как же твои обещания? Наши планы?

– У нас нет никаких планов! – рявкнул Улим, поворачиваясь к ней. – Ты сказала, что приезд сюда запугает твой народ. Ой ли? Судя по тому, что я видел, они наслаждаются! Планируют пировать и веселиться – еще бы в постель к шквальным человекам залезли!

Венли настроилась на решимость, но потом ритм ослабел до примирения. Она должна была признать; ее люди не были запуганы – не так, как она. Даже Эшонай становилась все более расслабленной – не более обеспокоенной – по мере того, как они общались с людьми. В эти дни сестра Венли не носила боеформу.

Венли хотелось винить только ее, но проблемы со слушателями были куда серьезнее, чем с Эшонай. Казалось, никто больше не видел того, что видела сама Венли. Их должны были бы напугать паршуны – порабощенные певцы – во дворце. Вместо этого соплеменники Венли испытывали… любопытство.

Никто не зрел угрозу, которую ощущала Венли. Она не понимала и не верила некоторым словам Улима. Но, придя сюда, Венли и сама осознала, что людям нельзя доверять. Если она ничего не предпримет, то ее народ – ее мать – окажутся рабами человеков.

Улим превратился в потрескивающую молнию и пронесся по ножке стола и по полу. Она сделала шаг вслед за ним, настраиваясь на ритм ужасов, – но он исчез, скрылся за дверью. К тому времени как она выглянула в коридор, его уже и след простыл.

Венли закрыла дверь и обнаружила, что тяжело дышит. Она была одна во вражеской крепости, пробравшись в запретные коридоры. Что же ей делать? Как поступить?

Стоило подождать. Улим вернется.

Но его все не было. И каждое мгновение, пока она стояла там, настроенная на ритм ужасов, мучило сильнее, чем предыдущее. Придется действовать самостоятельно. Может, ей удастся проскользнуть обратно тем же путем? Она разорвала записку и выбросила ее в шахту с нечистотами. Настроилась на ритм решительности и выскользнула из комнаты.

– Эй, ты!

Она съежилась, настроившись на ритм скорби.

Один коридор. Она не смогла пересечь даже один коридор!

Подошел солдат-человек в сверкающем нагруднике, с длинным зловещим оружием в руке – древко копья с насаженным лезвием топора вместо наконечника.

– Почему ты здесь? – спросил он ее на языке алети.

Она прикинулась дурочкой и заговорила на своем языке. Указала на ступеньки. Может быть, если он решит, что она не умеет говорить на алетийском, то просто отпустит?

Вместо этого он грубо взял ее за руку и повел по коридору. Каждый раз, когда она пыталась вырваться, он дергал сильнее, ведя ее вниз по ступеням и через лабиринт дворца. В конце концов он притащил ее в комнату, где несколько женщин писали даль-перьями – Венли все еще жалела, что ее народ не знает, как делать такие штуки. Грубоватый пожилой солдат с большой бородой принимал доклады.

– Нашел эту на верхнем этаже, – сказал охранник, толкая Венли в кресло. – Она что-то вынюхивала.

– Она говорит на алетийском?

– Нет, сэр.

Отдав честь, солдат вернулся на свой пост.

Венли сидела тихо, стараясь не настраиваться на чрезмерно страшные ритмы. Все не так уж плохо. Она пожалуется, что заблудилась. И поднялась на несколько лестничных пролетов… И прокралась мимо охранников… И все это после того, как им несколько раз велели не лезть куда не следует…

«Когда я снова найду Улима, – подумала она, настроившись на ритм предательства, – я его…»

Что? Что она могла сделать со спреном? Что она без него и его обещаний? Венли вдруг почувствовала себя очень, очень маленькой. До чего ненавистное ощущение.

– Ты похожа на одну из их ученых, – сказал старик, скрестив руки на груди. – Действительно не говоришь на языке алети? Или прикидывалась дурочкой?

– Я… прикидывалась дурочкой.

Она тут же пожалела, что заговорила. Почему она выдала себя?

Мужчина хмыкнул. Кажется, так они настраивались на ритм забавы.

– И что же ты делала?

– Искала уборную.

Прямой немигающий взгляд. Человеческий ритм скепсиса.

– Я нашла ее, – сказала она в ритме примирения. – В конце концов. Комната с горшками.

– Я запишу это. – он кивнул одной из женщин, и та начала писать. – Как тебя зовут?

– Венли.

– Окажись ты человеком, я бы запер тебя до тех пор, пока кто-нибудь не придет за тобой, – или отдал кому-нибудь, кто мог бы вытрясти из тебя правду. Но договор будет подписан сегодня вечером. Я не хочу быть причиной инцидентов. А ты?

– Нет, сэр.

– Тогда как насчет такого варианта? Посидишь здесь, в этой комнате, с нами, еще четыре часа. Как только праздник состоится и договор будет подписан, посмотрим. Обойдется без проблем – ты отправишься на послеобеденное пиршество. Что-то пойдет не так… Ну, тогда и разберемся, да?

Венли настроилась на ритм разочарования, но ничего страшного не произошло. Она, вероятно, получит лишь выговор от сестры. Отчасти ее даже обрадовала возможность посидеть взаперти.

Она кивнула. По правде говоря, она находила действия этого человека удивительно логичными. Держа ее под присмотром, он предупредит любые козни, а если она действительно заплутавшая гостья, у него не будет никаких проблем из-за того, что он заставил ее несколько часов посидеть в этой комнате.

Может, настоять на том, что она слишком важная персона? Нет, не пойдет. Ее поймали так быстро после того, как Улим ушел… Ох, было трудно продолжать притворяться сильной. Ощущение собственной ничтожности не проходило.

Солдат оставил ее, чтобы спокойно поговорить с женщинами, и Венли кое-что разобрала из их разговора. Он велел им сообщить на другие посты охраны во дворце, что подобрал заплутавшую «паршенди», и спросил, не видел ли кто-нибудь еще чужаков, входивших в запретные или подозрительные места.

Венли неожиданно обнаружила, что настраивается на ритм похвалы. Приятно побыть одной… В последнее время Улим всегда был рядом. Она начала думать о том, как бы ей со всем этим разобраться. Можно поговорить с Пятеркой. А еще, как бы больно ни было это признавать, пойти и попросить совета у Эшонай.

Увы, вскоре в открытую дверь ворвался Улим в виде длинной красной молнии. Венли запела в ритме смущения, потом – предательства. Он поднялся по ножке ее стула и превратился в человечка на подлокотнике.

– У нас большая проблема, – заявил Улим.

Она запела чуть громче.

– Ох, да перестань ты дуться, девчонка. Сегодня во дворце Вестники.

– Вестники? – прошептала она. – Здесь? Они мертвы!

– Тише! – сказал он, оглядываясь через плечо на человеков. – Они не мертвы. Ты даже не представляешь, в какой мы глубокой, колоссальной, просто невероятной заднице! Я сперва увидел Шалаш и последовал за ней, потом наткнулся не только на Калака, но и на Нейла. Кажется, он меня заметил. Он не должен был, но…

В дверном проеме, ведущем к посту охраны, возник чей-то темный силуэт. Бородатый солдат поднял голову. Венли медленно повернулась, настраиваясь на ритм тревоги. Новоприбывший выглядел грозно; у него была темно-коричневая кожа, а на щеке – бледное пятно, которое чем-то напоминало узоры слушателей. Он был в мундире, хотя и не такого покроя, как у алети.

Он посмотрел на Венли, потом прямо на Улима, и тот застонал. Затем мужчина наконец взглянул на солдата.

– Господин посол? – спросил тот. – Что вам угодно?

– Я слышал, что вы держите здесь одного из мыслящих паршунов. Это она?

– Да, – ответил солдат. – Но…

– Я прошу, чтобы пленницу отпустили под мою опеку.

– Не думаю, что смогу это сделать, господин посол. – солдат взглянул на письмоводительниц в поисках подтверждения. – Вы… Я имею в виду, что это очень необычная просьба.

– Эта фемалена очень важна для сегодняшней ночи. – Мужчина шагнул вперед и положил что-то на ближайший стол. – Вот печать, подтверждающая мои полномочия. У меня есть законная юрисдикция в этой стране, дарованная вашим королем. Подтвердите ее подлинность.

– Я не уверена… – начала письмоводительница.

– Подтвердите ее подлинность, – повторил мужчина.

Он говорил без эмоций и ритма. Когда он повернулся к Венли, она похолодела.

За его спиной женщины принялись что-то писать своими даль-перьями. Новоприбывший почти полностью заслонил Венли от их глаз.

– Привет, Улим, – сказал мужчина тихим, ровным голосом.

– Гм… привет, Нейл, – сказал спрен. – Я… гм. Не ожидал увидеть тебя здесь… э-э, сегодня. На самом деле вообще не ожидал… никогда… Как там, э-э, Шалаш?..

– Обойдемся без светской беседы. Мы не друзья. Ты еще существуешь только потому, что я не в силах уничтожить спрена. – Странный человек устремил на Венли немигающий взгляд. – Слушательница. Ты знаешь, что это такое?

– Просто спрен.

– А ты мудра, – проговорил Нейл. – Он действительно «просто спрен», да? Как давно ты его знаешь?

Венли не ответила – и она увидела, как удовлетворенно пульсирует Улим. Он не хотел, чтобы она говорила.

– Светлорд, – позвала одна из письмоводительниц. – Похоже, вы правы. Вы можете реквизировать эту пленницу. Мы просто собирались держать ее до тех пор, пока…

– Спасибо, – сказал Нейл, забирая свою печать, и вышел в коридор. – Следуй за мной, слушательница.

Улим вскочил ей на плечо и вцепился в волосы.

– Иди, – прошептал он. – Но ничего ему не говори. У меня такие проблемы…

Венли последовала за незнакомцем прочь из караульного помещения. Она никогда раньше не видела человека с таким цветом кожи, хоть она и не была ониксовой, как у некоторых слушателей. Скорее, похоже на цвет раковины камнепочки.

– Сколько их? – спросил ее Нейл. – Спренов вроде него? Сколько их вернулось?

– Мы… – начал было Улим.

– Я хочу услышать ее, – перебил Нейл.

Она редко видела, чтобы Улим был тихим, и он редко делал то, о чем она просила. Однако, услышав упрек этого человека, Улим немедленно замолчал. Улим испугался этого существа. Значит ли это, что песни о них были правдой?

Вестник. Во плоти.

Улим был прав. Возвращение началось. Человеки скоро ринутся уничтожать ее народ. Это был единственный вывод, к которому Венли могла прийти, основываясь на своем знании песен. И на основании встречи с этим человеком.

Буря свидетельница, ее народу нужны формы власти.

И чтобы получить их, она каким-то образом должна вести этот разговор так, чтобы существо ее не прикончило.

– Отвечай на мой вопрос, – сказал Вестник. – Сколько таких спренов, как он? Сколько спренов пустоты вернулись?

– Я видела только его.

– Невозможно, чтобы он оставался на Рошаре все эти годы. Прошло… очень много времени, я полагаю. Может быть, целые поколения со времен последнего настоящего Опустошения?

Как могло это существо не помнить, сколько времени прошло с тех пор, как закончились Возвращения? Возможно, он был настолько выше смертных, что не измерял время таким же образом.

– Я думал, что они не смогут преодолеть расстояние между мирами, – продолжал Нейл. – Может быть… Нет. Невозможно. Я был бдителен. Я был осторожен. Ты должна мне сказать! Как вы добились его возвращения?

Так холодно. Голос без ритма, без человеческих эмоций. И все же эти слова… Он был не в себе. Может быть, дело не в том, что он по-другому измерял время, а в том, что у него не все дома? Хотя Венли подумывала сказать ему правду, его мертвая речь прогнала это желание.

Она не могла полностью доверять Улиму, но этому Вестнику – и подавно.

– Мы ничего не сделали, чтобы вернуть их, – сказала она, делая ставку на то, что он сказал ранее. – Дело в том, что сделал… ты.

– Невозможно, – повторил Нейл. – Ишар сказал, что только Связь между мирами может привести к открытию моста. И Тальн не сдался. Я бы узнал, если бы это случилось…

– Не вини нас, – сказала Венли, – за свою неудачу.

Нейл таращился в пустоту.

– Итак, план Гавилара работает. Дурак. Он уничтожит нас всех, – усмехнулся вестник, внезапно и неожиданно вспыхнув от эмоций. – Ну что за идиот. Он заманивает нас обещаниями, а потом нарушает их, добиваясь того, что я ему запретил! Да. Я слышал это сегодня вечером. Доказательство, которое мне нужно. Я знаю. Я знаю…

«Шквал, – подумала Венли. – Он точно чокнутый».

– Я был бдителен, – продолжил изрекать мужчина. – Но недостаточно. Я должен принять меры. Если узы начнут формироваться снова… если мы позволим пути открыться…

Внезапно он замер посреди коридора, заставив ее остановиться рядом с ним. Его лицо снова стало каменным. Лишенным чувств.

– Полагаю, я должен оказать тебе услугу, слушательница. Король планирует предать ваш народ.

– Что?

– Вы можете предотвратить катастрофу. Сегодня вечером в городе находится один человек. Я следил за ним из-за его необычных обстоятельств. У него есть артефакт, принадлежавший моему другу. Я поклялся не прикасаться к упомянутому артефакту по… причинам, которые для тебя не имеют значения.

В ушах Венли зазвучал ритм смятения. Но Улим на ее плече оживился.

– Я имею здесь законные полномочия действовать от имени короля, – сказал Нейл. – Однако я не могу предпринять против него никаких конкретных деяний. Сегодня вечером я обнаружил причину, чтобы убить его, но мне потребуются месяцы планирования, чтобы добиться надлежащей законности. К счастью, я прочел ваш договор. Существует положение, позволяющее одной стороне законно нарушить его и напасть на другую – если есть доказательства, что другая сторона замыслила зло. Я точно знаю, что Гавилар планирует использовать это положение для нападения на ваш народ в ближайшем будущем. Прими сведения от Вестника Всемогущего. У тебя есть доказательства, что король задумал против вас заговор, – и вы можете действовать первыми. Человек, который способен вам помочь, – раб, продающийся на рынке. Тот, кто владеет им, надеется, что один из богатых гостей короля захочет подобрать новых слуг перед праздником. Времени осталось мало. Раб, который тебе нужен, – единственный шинец среди толпы. Самосветов, которые ваши люди носят в качестве украшений, будет достаточно, чтобы купить его.

Нейл взглянул на Улима, сидевшего у нее на плече.

– Этот шинец носит клинок Йезриена и мастерски им пользуется. – Вестник опять посмотрел на Венли. – Я признаю вас невиновными в любом преступлении, используя положение восемьдесят седьмое кодекса алети – помилование преступника, которому предстоит выполнить более важную задачу ради общего блага.

Затем он зашагал прочь, оставив их в коридоре.

– Это было… – сказал Улим. – Ух ты. Его дела плохи. Так же плохи, как у некоторых из Сплавленных. Но вышло удачно. Венли, я стараюсь не выдать своего удивления. Я думаю, что ты, возможно, обманула божество.

– Это старый трюк, Улим. Все – человеки, слушатели и, по-видимому, боги – в глубине души подозревают, что в каждой неудаче – их собственная вина. Если поспешить с обвинениями, большинство сразу сознается.

– Возможно, я слишком быстро от тебя отказался. Выходит, клинок старика Йезриена здесь. Любопытно…

– Что это значит?

– Предположим, твой народ начнет войну с человеками. Приведет ли это его к отчаянию, которое нам необходимо? Примут ли слушатели предложенные нами формы?

– Начнет войну? – растерянно повторила Венли. Они стояли одни в коридоре, но она все равно понизила голос. – Зачем нам делать то, что сказал этот Вестник? Мы здесь не для того, чтобы начинать войну, Улим. Я просто хочу подготовить свой народ к ней, если люди попытаются уничтожить нас!

Улим затрещал и молнией взмыл вверх по ее руке, к светсердцу. Она не решалась впустить его. Он действовал странно, не по правилам. Он мог входить и выходить из нее без Великой бури, облегчающей трансформацию.

Спрен наполнил ее энергией и заставил трепетать.

«Ты была умна, Венли, – обманула Нейла. Это сработает. Ты и я. Наши узы».

«Но… война?»

«Мне все равно, почему Нейл решил, что мы должны напасть на короля, – заявил Улим. – У меня родилась идея. Мы последуем не его плану, а твоему. Мы пришли сюда, чтобы показать твоему народу, насколько опасны человеки. Но они глупы, а ты мудра. Ты понимаешь, какую угрозу они представляют. Ты должна им это продемонстрировать».

«Да», – сказала Венли.

Таков был ее план.

Улим скользнул в ее светсердце.

«Люди собираются предать слушателей. Вестник это подтвердил. Мы должны нанести удар первыми».

– И тем самым довести мой народ до отчаяния, – сказала Венли вслух. – Когда люди отомстят, это будет угрожать нам гибелью. Да… Тогда я смогу убедить слушателей, что им нужны формы власти. Они примут нашу помощь – иначе их уничтожат.

«Именно так».

– Война наверняка приведет к… гибели многих тысяч, – сказала Венли, настраиваясь на тревогу. Ритм казался тихим и слабым. Отдаленным. – С обеих сторон.

«Твой народ займет причитающееся ему место правителя всей этой земли, – сказал Улим. – Да, сперва прольется кровь. Но в конце концов ты станешь владычицей, Венли. Можно ли заплатить эту небольшую цену сейчас за несказанную славу в будущем?»

Сделаться достаточно сильной, чтобы никогда больше не быть слабой?

Никогда больше не чувствовать себя такой маленькой, как сегодня?

– Да, – сказала она, настраиваясь на ритм разрушения. – Как мы поступим?